Бегущий в лабиринте. Книга первая.

Прислонившись спиной к дереву, Чанёль еще раз окинул взглядом Глэйд — свой новый дом, кошмарное пристанище, в котором он обречен провести, возможно, весь остаток жизни. Тень от увитой плющом стены вытянулась настолько, что уже наползла на край противоположной стены.

Это помогло немного сориентироваться: деревянная хибара, погруженная сейчас в густую тень, находилась в северо-западном углу, а небольшой лес — на юго-западе. Сельскохозяйственный участок занимал северо-восточную часть Глэйда. В юго-восточной стороне мычала, блеяла и кукарекала всякая домашняя живность.

Прямо в центре площади зиял все еще незакрытый люк Ящика — словно приглашал снова прыгнуть в него и вернуться домой, — а неподалеку, примерно футах в двадцати к югу, располагалась какая-то приземистая будка, сложенная из бетонных блоков. В будке не было ни единого окна, виднелась только мрачного вида тяжелая стальная дверь с большой круглой ручкой наподобие колеса, вроде тех, какие используют для задраивания люков на подлодках. Глядя на будку, Чанёль и сам не понимал, что сейчас чувствует острее: любопытство и желание узнать, что находится внутри, или боязнь очередного страшного открытия.

Едва он переключил свое внимание на проходы в центре каждой из четырех стен Глэйда, как подошел Чен, держа в руках пару сэндвичей, яблоки и две металлические кружки с водой. Чувство облегчения, охватившее Чанёля, удивило даже его самого — в этом мире он был не совсем одинок. — Кёнсу не обрадовался, что я пришел на кухню до ужина, — сказал Чен, усаживаясь под деревом и жестом приглашая Чана сделать то же самое.

Чан сел, взял было сэндвич, но остановился: в памяти вновь всплыла чудовищная сцена в старом доме. Однако голод одержал верх, и он принялся за еду, ощутив во рту упоительный вкус ветчины, сыра и майонеза. — О господи… — промычал Чанёль с набитым ртом. — Умираю с голоду. — А я что говорил! — невнятно отозвался Чен, уплетая свой сэндвич.

Откусив еще несколько раз, Чанёль наконец-то задал давно мучивший его вопрос: — Так что все-таки случилось с этим Лэем? Он же на человека перестал быть похож.

Чен бросил взгляд на дом. — Я и сам точно не знаю, — пробормотал он. — Я его не видел…

Ёль понимал, что Чен врет, но решил не давить на мальчишку. — Не думаю, что тебе бы понравился его вид, уж поверь мне, — сказал он, грызя яблоко.

Чанёль снова перевел взгляд на огромные просветы в стенах. Хотя отсюда и было плохо видно, ему показалось, что края каменных стен, ведущих в коридоры, какие-то странные. Глядя на стены, он вдруг почувствовал головокружение, словно не сидел у их основания, а парил над ними.

Он тряхнул головой и спросил: — А там что? Какой-то замок, что ли?

Чен замялся. — Гм… Ну… я отсюда никогда не выходил… — Что-то ты темнишь, — сказал Ёль, отправив в рот последний кусок яблока и делая большой глоток из кружки.

До сих пор ему никто ничего толком не объяснил, и это начинало действовать на нервы. — Почему все здесь такие скрытные? — Так уж сложилось. В этом местечке творятся очень странные вещи, и большинство из нас не знает всей правды. В лучшем случае — половину.

Чена, видимо, все это нисколько не беспокоило. Он был совершенно равнодушен к тому, что у него отобрали прошлое. Да, похоже, с ребятами что-то не так…

Чанёль встал и пошел в направлении восточного прохода. — Никто мне не говорил, что я не имею права осмотреться.

Хотелось узнать об этом месте хоть что-нибудь, чтобы не сойти с ума. — Эй, погоди! — крикнул Чен, пытаясь догнать Чана. — Будь осторожен. Эти штуковины вот-вот закроются. — Закроются? Ты про что? — Да про ворота, шанк! — Ворота? Что-то я не вижу никаких ворот.

Впрочем, Чанёль был уверен, что просто так пугать Чен не станет. Было ясно — он упускает что-то очевидное. От этой мысли стало не по себе, и Чан замедлил шаг, уже не очень уверенный в том, стоит ли приближаться к стене. — А как бы ты назвал эти большие проходы? — Чен указал на неимоверно высокие проемы в стенах. Сейчас ребята находились в каких-то тридцати футах от них. — Я бы назвал их большими проходами. — Так вот, это ворота. И на ночь они всегда закрываются.

Чанёль остановился, размышляя над словами Чена. Что-то не сходилось. Он поднял глаза, посмотрел по сторонам и уставился на массивные каменные стены, ощущая, как недоумение постепенно перерастает в откровенную тревогу. — В каком смысле — закрываются? — Сейчас сам все увидишь. Скоро вернутся бегуны. Потом большие стены сдвинутся, и проход закроется. — Да ты бредишь, — пробормотал Чанёль.

Как можно сдвинуть эти исполинские стены? Чушь. Он пожал плечами и успокоился, решив, что Чен просто его дурачит.

Наконец они добрались до огромного просвета в стене, ведущего наружу — в длинные каменные коридоры. Разинув рот, Ёль смотрел в проход: от увиденного у него перехватило дыхание. — Восточные Ворота, — объявил Чен с такой гордостью, будто сам их построил.

Чанёль его почти не слушал, пораженный тем, насколько большим оказался просвет с близкого расстояния. В ширину он был не меньше двадцати футов и уходил высоко вверх до самого края стен, чьи торцы, обрамляющие проходы, были гладкими, за исключением одной странной детали: с левой стороны Восточных Ворот виднелось множество глубоких отверстий диаметром в несколько дюймов. Отверстия были просверлены прямо в камне, начинались у самого подножия стены и уходили вверх с интервалом примерно в фут. При этом из правого торца Ворот, прямо напротив отверстий, выступали штыри — также несколько дюймов в диаметре и длиной в фут. Назначение конструкции угадывалось безошибочно. — Так ты не шутишь? — спросил Чанёль. Его снова охватило волнение. — Стены и правда двигаются? — А что я еще мог иметь в виду?

Чанёлю потребовалось какое-то время, чтобы собраться с мыслями. — Ну, не знаю. Я думал, есть какая-то обычная дверь или небольшая стенка, которая выдвигается из основной стены. Не пойму, как такие громадины могут перемещаться. Да они, небось, здесь тыщу лет так стоят!

От мысли, что стены могут сомкнуться и замуровать его внутри Глэйда, как в ловушке, стало очень неуютно.

Чен всплеснул руками. — Да понятия не имею! Знаю только, что они двигаются, причем с грохотом. То же самое происходит и в других частях Лабиринта: стены там перемещаются каждую ночь.

От услышанного Ёля словно пронзило током. Он повернулся к мальчику. — Что ты сказал? — То есть? — Ты сказал — «лабиринт». Сказал: «То же самое происходит и в других частях лабиринта».

Чен покраснел. — Я устал от твоих вопросов. С меня хватит.

Он пошел назад к дереву, под которым они только что ели.

Чанёль крепко задумался. Что находится за пределами Глэйда? Лабиринт? Сквозь Восточные Ворота прямо перед собой он видел коридоры, уходящие налево, направо и прямо. Стены коридоров выглядели точь-в-точь как те, что огораживали Глэйд, да и пол был вымощен похожими массивными каменными блоками. Но заросли плюща там казались более густыми. В отдалении виднелось еще несколько просветов в стенах, ведущих в новые коридоры, а еще дальше, примерно в сотне ярдов, был прямой ход, заканчивающийся тупиком. — И правда, смахивает на лабиринт, — прошептал Чан, нервно хихикнув.

Чудесно. Ему стерли память и бросили в гигантский лабиринт. Ситуация представлялась настолько абсурдной, что делалось действительно смешно.

И тут случилось неожиданное: из одного из правых ответвлений внезапно выскочил какой-то парень и побежал по главному коридору прямо на Чанёля — в направлении Ворот, ведущих в Глэйд. Мальчишка с раскрасневшимся лицом, покрытый потом настолько, что одежда прилипла к телу, пронесся мимо, едва взглянув на Чана, и, не сбавляя скорости, помчался к приземистой бетонной будке возле лифтовой шахты.

Ёль проводил бегуна удивленным взглядом, не понимая, чего тот, собственно, так торопится. Почему бы ребятам не делать вылазки в Лабиринт?.. И тут он заметил, что и из остальных трех Ворот выскочили парни — не менее взмыленные, чем тот, который прошмыгнул мимо него. Что-то недоброе таилось в Лабиринте, если все они возвращались оттуда в такой спешке.

Выбежавшие собрались у металлической двери маленькой будки. Кряхтя от усилия, один из мальчиков пытался крутануть ржавое колесо. Так вот, значит, про каких бегунов говорил Чен. Интересно, а что они делали в Лабиринте?..

Тяжелая дверь наконец-то подалась, громко и противно лязгнув. Ребята общими усилиями распахнули дверь пошире и тут же скрылись внутри, с грохотом захлопнув ее за собой. Чан смотрел на все это, разинув рот и пытаясь найти происходящему хоть какое-нибудь объяснение. Да, было тут что-то такое, отчего по всему телу пробежали мурашки.

Кто-то дернул его за рукав, выводя из состояния задумчивости. Это вернулся Чен.

Чанёль тут же буквально набросился на него: — Кто эти парни? Откуда они пробежали? Что это за будка такая? — Он повернулся и ткнул пальцем в сторону Восточных Ворот. — Почему вы вынуждены жить в центре этого чертового Лабиринта?

От гнетущего чувства непонимания происходящего буквально раскалывалась голова. — А я больше ничего не скажу, — ответил Чен неожиданно твердо. — Думаю, тебе надо пораньше лечь спать и хорошенько выспаться. И… — тут он умолк и приложил правую руку к уху. — Начинается… — Что?.. — спросил Чанёль, удивленно глядя на Чена. Сейчас тот говорил, как взрослый, и уже не вел себя словно маленький ребенок, которому очень хотелось видеть в Ёле друга.

Внезапно воздух сотряс оглушительный грохот, сопровождающийся чудовищным треском и хрустом. Чан подскочил на месте, попятился, споткнулся и упал. Вокруг все затряслось, как при землетрясении. В панике он обернулся — стены пришли в движение. Они действительно ползли, запирая его в Глэйде, как в ловушке. От внезапного приступа клаустрофобии сдавило дыхание, легкие будто наполнились водой. — Не волнуйся, Шнурок! — крикнул Чен сквозь грохот. — Это всего лишь стены!..

Ёль был настолько поражен видом закрывающихся Ворот, что едва услышал его. Он кое-как поднялся и сделал несколько неуверенных шагов назад, чтобы лучше рассмотреть происходящее. В то, что он сейчас видел, было почти невозможно поверить.

Гигантская стена справа от них, пренебрегая всеми известными законами физики, ползла по земле, высекая искры и поднимая клубы пыли. От рокота дробящегося камня у Чанёля завибрировали все кости. И тут он понял: двигается только эта стена. Она направлялась навстречу той, что слева, и собиралась вот-вот замуровать проход: штыри были готовы войти в отверстия.

Чан посмотрел на другие Ворота: по всем четырем сторонам Глэйда, смещаясь влево и перегораживая проходы, двигались правые стены.

Это невозможно!.. Ужасно захотелось убраться отсюда, в последний момент проскочить в закрывающийся створ Ворот и сбежать подальше от чертова Глэйда. Но здравый смысл одержал верх — в Лабиринте наверняка куда опаснее, чем здесь.

Он попытался представить себе, как работает вся конструкция. Очевидно, огромные каменные стены — сотни футов в высоту — скользили по земле, как раздвижные двери. В памяти промелькнул смутный образ из прошлой жизни. Чанёль постарался ухватиться за обрывок воспоминания, дополнить картину лицами, именами, окружающей обстановкой, но все растворилось в сумраке. Его пронзило щемящее чувство тоски.

Выступающие штыри правой стены плавно вошли в круглые отверстия левой, и стены сомкнулись. По Глэйду прокатился жуткий грохот. Все четыре прохода закрылись.

Чанёлю опять стало не по себе, по телу пробежала легкая дрожь, которая, впрочем, тут же исчезла. Внезапно он ощутил удивительное спокойствие. — Вот это да!.. — выдохнул он, понимая, впрочем, что простое «вот это да» никак не соответствует масштабам увиденного. — Фигня, как сказал бы Чунмён, — буркнул Чен. — Со временем привыкнешь.

Ёль огляделся: теперь, когда они были наглухо замурованы в Глэйде, атмосфера этого места полностью изменилась. Он попытался понять, для чего закрывались выходы, но предположения были одно хуже другого: либо их запирали тут, как в тюрьме, либо ограждали от чего-то извне. Мысль о том, что в Лабиринте таится какая-то смертельная опасность, снова вывела его из состояния душевного равновесия. Вернулся страх. — Да пошли уже, — сказал Чен, дернув его за рукав. — Поверь, к ночи тебе лучше быть в постели. Понимая, что выбора нет, Чан попытался справиться с бушующими в душе чувствами и побрел за мальчиком.