disgusting

— Хей, — мягко сказал я, заглядывая в тент, только после того, как убедился, что Майки в нём один. У меня была отличная возможность завести хорошего друга, и всё это время я игнорировал её, тратя время на попытки заставить Джерарда обратить на меня внимание. Глупый. Майки — классный парень, и теперь, когда его брат проводил всё время со своей девушкой, ему, должно быть, было совсем одиноко. Я хотел подружиться с ним.  — Привет, — Майки приподнялся на кровати, кашляя, — Джи нет дома.  — Я, эм, пришёл к тебе, — неожиданно я почувствовал себя неловко. Губы парня приоткрылись от удивления. Некоторое время он молчал, потом произнёс:  — Почему?  — Ты кажешься классным, и мы, ну, не очень много общались.  — Я не могу много общаться. Из-за лекарств горло так болит что сложно есть и говорить.  — Ладно… Тогда я пришёл провести с тобой время. Тебе, должно быть, очень скучно.  — Обычно Рэй сидит со мной, — тихо сказал парень, опуская взгляд, — Он в школе сейчас, — я нахмурился.  — Но сегодня суббота.  — Наша школьная система не очень… Стабильная. Уроки проводятся тогда, когда учителя так решат.  — Это дерьмово. Ненавижу правительство.  — Как и все мы, — грустно произнёс Уэй. Он вздохнул, и на некоторое время между нами воцарилась тишина. Несколько раз он поднимал на меня взгляд, будто собирался что-то сказать, но вскоре опускал его, сохраняя молчание. В конце концов он всё же заговорил, — Знаешь, — его голос был очень тихим и грустным, — Они хотят выпустить новый закон, в соответствии с которым в Инкастуме будет нелегально быть геем.  — Что? — мной мгновенно овладела злость, — Как они смеют? Это ужасно. Невозможно изменить то, кем тв являешься!  — Я знаю, — пробормотал парень, — Они считают это неправильным. Типа, идти против природы, невозможность размножаться и всякое такое дерьмо.  — Но у нас перенаселение. Скоро людям придётся драться за еду, а они волнуются о том, что рождается недостаточно детей?  — Видимо, они так не считают. И что самое плохое — среди чёрных тоже немало гомофобов, и они поддерживают этот закон. Один из маминых знакомых назвал меня отвратительным педиком на прошлой неделе.  — Это ужасно, — прошептал я. Майки кусал губу, размышляя о чём-то. Прокусив губу до крови, он зашипел от боли, стёр кровь рукавом и упал обратно на подушку, вдруг становясь очень маленьким.  — И Рэй не в школе сейчас, я соврал, — его голос звучал так, будто он еле сдерживал слёзы, когда он еле слышно произнёс это, свернувшись в клубок.  — В смысле?  — Какие-то люди из правительства… Они пришли и забрали его. Сказали, что ему придётся ответить на пару вопросов, и увели его силой, и- И я не знаю где он и что они с ним сделают, и, Фрэнк, мне страшно.  — Блять. Вы были здесь вдвоём в этот момент? — он кивнул, — Где был Джерард?  — С Рени.  — Где была ваша мать?  — На курсах для беременных.  — Что?  — Курсы для беременных.  — Почему? — я нахмурился.  — Эм. А сам как думаешь?  — Ваша мама беременна? — Майк снова кивнул, — Не хочу показаться грубым, но, типа… Как? В смысле. Ваши родители же давно расстались, разве нет?  — Да… Ну, знаешь. Маме бывает скучно.  — Окей, — неловко пробормотал я, — Так. Ты не знаешь, куда они увели Рэя? Уэй помотал головой и продолжил терзать многострадальную губу. Он выглядел таким встревоженным, грустным и таким маленьким, что на него было больно смотреть.  — В таком случае не думаю, что мы можем что-нибудь сделать, — мой голос был очень тихим, в какой-то степени мне хотелось, чтобы собеседник меня не услышал.  — О боже, — в отчаянии протянул Майки, пряча лицо в ладонях.  — Всё в порядке, — уверенно произнёс я, хотя совсем не был уверен в своих словах, — Всё будет хорошо. Они просто зададут ему несколько вопросов. Он ответит на них, и его отпустят. Он скоро вернётся. Всё будет хорошо. Я искренне волновался за Рэя, поэтому сам не понимал, кого я пытаюсь в этом убедить — Майки или же самого себя. В любом случае, кажется, это немного помогло нам обоим. Я продолжал шептать, что «всё будет хорошо», словно мантру, мягко поглаживая руку парня. Сейчас меня абсолютно не волновали следы, остающиеся на нас обоих, ведь я понимал, что ни я, ни тем более он, не собираемся покидать Инкастум в течение ближайших нескольких часов. Через несколько минут я понял, что Уэй заснул.

***

Прошло два часа. Два часа я сидел на краю кровати Майки, по большей части смотря вникуда отсутствующим взглядом и периодически успокаивая его, когда он просыпался, вновь начиная паниковать. Я думал ни о чём, создавая в голове глупые сценарии вроде того, как мы с Бобом неожиданно заявляемся в школу с какими-то суперсилами и даём отпор идиотам из спортивной команды, когда в тент кто-то зашёл. Я резко поднял голову, ожидая увидеть Рэя, но вместо кудрявого парня, мой взгляд наткнулся на женщину. Она выглядела очень несчастной, а её живот был огромным. Это, должно быть, и есть мама Майки. Некоторое время я просто смотрел на неё. Она, должно быть, уже где-то на последнем триместре, учитывая размер её живота. К своему удивлению, я отметил, что от неё будто исходила некая материнская энергия, хотя я всегда думал, что это миф. Я чувствовал это даже несмотря на то, что она хмурилась и выглядела довольно грозно.  — Ты кто, блять, такой? — резко произнесла она. Я вдруг осознал, как это выглядит со стороны — какой-то белый парень сидит в её доме, рядом с её спящим сыном. Я бы на её месте тоже так отреагировал.  — Оу. Я, эм, друг Майки, — протараторил я, надеясь, что она нормально это воспримет.  — Ты белый, — произнеся это, она презрительно оглядела меня с ног до головы. Я начинал серьёзно бояться её. Она гораздо крупнее меня, и ей не составит труда причинить мне вред, если она решил, что я представляю угрозу для её семьи.  — Верно, я белый. Но я- То есть- В смысле, я не-  — Выметайся, — она почти перешла на крик. Я вздохнул и направился к выходу, опустив голову. Не знаю зачем, но я обернулся. Она всё ещё грозно смотрела на меня. Самое странное — я всё ещё видел вокруг неё эту материнскую ауру, даже когда она хотела убить меня.  — Ну же, вали, — она двинулась в мою сторону, и я в страхе отскочил.  — Мам! — очевидно, эти крики разбудили Майки.  — Что? — женщина развернулась к сыну, сидящему на кровати с широко распахнутыми глазами.  — Это мой друг! — Уэй приподнял руку, указывая в мою сторону. Его мать замерла, перевела взгляд на меня, затем снова на Майки.  — Правда?  — Да. Помнишь, я рассказывал тебе о Фрэнке? Это Фрэнк.  — Но ты не говорил, что он белый! — прошипела она.  — А это имеет значение? Если мы не хотим, чтобы они относились к нам так, будто мы другие, если мы не хотим дискриминации в свою сторону, почему мы сами считаем, что можем позволять себе с предрассудками относиться к ним? Она опустила голову, её голос смягчился, когда она заговорила вновь:  — Не знаю. Я просто волновалась за тебя, — она вновь посмотрела на меня, но уже без агрессии во взгляде, — Извини. Некоторые из вас бывают… Скажем так, не слишком милыми.  — Знаю, — ответил я, слегка расслабляясь, — Я бы хотел извиниться за… За всех остальных. Мне бы очень хотелось, чтобы они поняли, что вы ничем не хуже нас. Женщина кивнула, и на некоторое время воцарилось молчание, пока она не обратилась к Майки:  — А где Рэй? Парень резко изменился в лице, поджимая губы и отводя взгляд. На его глазах начали образовываться слёзы. Его мать нахмурилась, подходя к нему и садясь рядом.  — Милый… — её голос был тихим и очень нежным, — В чём дело?  — Пришли какие-то люди, — пробормотал Уэй, — И увели его. Сказали что-то про допрос.  — Белые, — через сжатые зубы пробормотала женщина.  — Мне жаль… — пробормотал я.  — Они не сказали, когда отпустят его и отпустят ли, — также тихо говорил Майки, — Я не знаю, где он и что они с ним делают.  — Грёбаные белые, — с такой же интонацией, но уже громче повторила она.  — Мне жаль… — ещё тише произнёс я.  — Я ненавижу их, — кулаки женщины сжались, — Этих тварей! Я сглотнул.  — Мне жаль… — прошептал я.