Лотосы во льду

- Ma belle Annamite!* - этот голос сдергивал ее с узкой кровати и заставлял вглядываться во тьму. Каждую ночь сжимать до белых костяшек револьвер и вслушиваться в шорохи. Un, deux, trois, quatre, cinq.** Французская речь похожа на журчание ручья? Она знала ее похабной и грубой. Безжалостной, точно взвод курка. Свою ненависть она пережила: так долго ей приходилось быть готовой ко всему, что привыкла к любому нападению и на другое не было времени. Оставалось неистребимое желание освободиться. Стойкое, страстное. Из вечной пыли, пота, крови - вечное стремление быть свободной. Сама бы она объяснила это ничем иным, как инстинктом самосохранения. Впрочем, особенно над этим она не размышляла - опять же недосуг. С тех пор, как старший брат, лютый враг, ослабел от опиума и англичан, она воспрянула: время действовать. Но все же не успела. Тот, кто испытывает сладострастное наслаждение от подчинения и унижения, - либо болен, либо начитался бульварных романов и не познал их истинной сути. В ее распоряжении были целые годы этой паршивой науки, повторять она не собиралась. Поэтому, прежде чем ее схватил этот tây***, она сломала ему длинный нос. К сожалению, он был сильнее. Их борьба шла яростно и молчаливо, после она вырвалась и сбежала. Каждому на память друг о друге досталось свое: по нему тянулась цепь синяков и шрамов от груди и ниже живота, в нее вцепился удушливый запах лилий и засос на шее. "Мы еще встретимся, ma belle... Annamite". Она пряталась у Ван Яо; восстановить его затуманенный разум против Бонфуа оказалось легко: пригодилась ревность братца. У него увидела фотокарточку желтоволосого крупного мужчины в шарфе и шинели. "Снова tây," - хрустнула кулаком и ,пока кормила брата рисовой кашей с ложки, спросила: - Кто это? - Иван. Иван Брагинский, - слабо улыбнулся он. - Очень хороший человек, мой друг. И тебе будет добрым товарищем. Я вас познакомлю. - Посмотрим. Она действительно посмотрела. Все, что нашла по Брагинскому: газетные вырезки, немногие кинопленки, биографию. На эпизоде о конфликтах с Бонфуа улыбнулась уголком рта. "Неплохо. И он сильнее." Его волосы были очень мягкими. Вероятно, ежедневно мыл, когда она сдирала колени, партизаня. Сжала их в горсть. - Salut, François .**** - Твой французский божественнен, - он облизнул спекшиеся губы; даже с задранной головой не переставал дерзить. - Может, перевернешь меня на спину и усядешься сверху? "Тварь," - спокойно затянула на нем удавку. - А ты изощренно жестока. Знал бы заранее - подготовился. Корсет, плеть, м? Кгх.. кгха.. - Три слова: "Сдаюсь и ухожу". - Кричишь или стонешь, ma belle Annamite?.. Кгха!... В глазах потемнело. Все-таки, управлять собой она так и не научилась. Ван Яо еле ее оттащил. Тело Бонфуа пару раз соскальзывало в грязь, в конце концов его перекинул себе через плечо солдат с цепким синим взглядом за очками. Она опустилась на траву; валялись сорванные алые эполеты и белое кепи*****. "Победа?" - прошептала про себя, не веря в хрупкое звучание. - Победа! Иван открыл дверь и едва успел ее подхватить. - Ай Куок? *"Ma belle Annamite" - "Моя прекрасная аннамитка". Аннам - название Центрального Вьетнама в период французской колонизации Индокитая, использовалось преимущественно европейцами. **Un, deux, trois, quatre, cinq - Один, два, три, четыре, пять. ***tây - зд. "западник", применяется как уничижительное обращение к европейцу. ****"Salut, François." - "Здравствуй, Франциск". *****"...алые эполеты и белое кепи..." - форма Французского Иностранного Легиона.