Red Velvet Cloak

В тот день, когда принц Джин сделал предложение принцессе Суен, ближе к вечеру похолодало. По этой причине в замке топили лучше, чем обычно, и поэтому даже в самых холодных и темных помещениях было тепло и уютно. Однако не только холод, но и желание угодить королевской чете Фидлирии способствовало преображению замка. По приказу матери Суен весь замок осветили огромным количеством свечей, включая те комнаты и уголки, куда обитатели и служащие практически не заглядывали. И пока принц Джин, король и королева Фидлирии отдыхали в своих покоях после долгого путешествия, слуги тщательно убирались: мыли полы, счищали паутину, выбивали с развешенных по стенам гобеленов пыль и чистили столовое серебро. Нельзя было сказать, что королевская резиденция семьи Пак была какой-то невероятно запущенной и пустынной, но в то же самое время она не напоминала яркий и ослепительно сияющий дворец из сказки. Прежде всего, замок был крепостью: его возвели практически три сотни лет назад как оборонительное сооружение, и ни о какой утонченной архитектуре и речи быть не могло. В замке было много помещений: ещё одной отличительной его особенностью являлось то, что в его задачи раньше входила необходимость вместить в себя как можно больше людей. Причина тому уходила корнями в историю — в те времена, когда Эйдлиона как-такового не существовало, и люди лишь начинали осваивать этот холодный край. Первые поселенцы столкнулись с главной проблемой нового места жительства — с волками. Оборотни жили на севере с незапамятных времён; они могли превращаться в волков по своему желанию, при этом сохраняя человеческий разум, но в полнолуние становились неуправляемыми и нередко в таком состоянии могли не только причинить вред человеку, но и убить его. Чтобы защищаться от нападений волков в полнолуние, вождь Пак Сунчхен предложил построить прочную крепость, где люди могли бы прятаться от острых когтей и зубов оборотней. Так был построен замок: люди запирались внутри, чтобы переждать волчью атаку, а наутро снова возвращались в свои дома, которые постепенно «обрастали» крепость по кругу. Именно так зародился Рейнгог, который стал центром Эйдлиона, объединив несколько отдельных поселений; а Пак Сунчхен положил начало династии королевской семьи Пак. Именно поэтому замок был действительно очень большим, и содержать все его помещения было затратно: на это уходило большое количество сил и огромное количество дров и свечей. К тому же само течение жизни в Эйдлионе располагало к некоторым затишью и медлительности: все-таки практически круглогодичная зима, спящая природа и белый пейзаж за окном — все казалось сонным и тихим. Поэтому хоть сколько-то уютную и жилую атмосферу можно было заметить разве что в комнатах принцессы и короля с королевой, в двух-трёх гостевых опочивальнях для приема гостей, в тронном зале (его всегда вычищали до блеска) и в том крыле, где обитала прислуга. Но помолвка Джина и Суен была особенным случаем, из-за чего обстановка вокруг стремительно преображалась. Вечером того же дня прошёл торжественный ужин исключительно для хозяев и почетных гостей. Пока родители разговаривали, Суен не слишком увлечённо ковырялась вилкой в тарелке, размазывая по ней картофель. Изредка девушка ловила на себе взгляд Джина, сидящего рядом, и каждый раз улыбалась в ответ на его улыбку. В остальном же настроение у девушки было далеко не праздничное. После ужина Суен сразу же поднялась в свою комнату, желая остаться наедине со своими мыслями. Ведь подумать действительно было о чем. Любимым местом Суен в её комнате был туалетный столик сбоку от окна. Ей нравилось сидеть на стульчике боком и смотреть на улицу, поставив локоть на столик и подперев подбородок кистью. За девятнадцать лет своей жизни Суен привыкла к тому, что когда ты в основном проводишь время исключительно один на один с самим собой, тебе приходится самому думать, как и чем себя занять. Возможно, кому-то могло показаться странным, но Суен нравилось просто смотреть на падающий за окном снег: глядя на летящие по небу снежинки, ей становилось лучше. Но сегодня принцесса была беспокойна. Все вокруг казалось чужим, и даже легкий снегопад за окном не действовал успокаивающе. Напротив, словно чувствуя нарастающее беспокойство девушки, снежинки крутились то быстрее, то медленнее, словно так же, как и Суен, не могли понять, как им нужно поступить. Суен бродила по комнате, кутаясь в свой плащ, который она так ни разу и не сняла после прогулки. Эйфория после обручения быстро прошла, и девушка более трезво взглянула на свою ситуацию. Тогда она и поняла наконец, что радоваться было рано и что помолвка на самом деле не может быть настоящей, пока принц Джин не узнает правду о ней. Ту правду, которую её родители поклялись хранить вечно. Ради блага всего королевства. Суен прекрасно понимала, почему её тайна должна остаться тайной: она никогда не испытывала желания поделиться ею. Но в сложившихся обстоятельствах всё было иначе, ведь принц Джин — совсем другое дело. Если Суен действительно собирается стать его королевой, он должен это знать. И что еще важнее — он должен знать это прежде, чем их соединят узы брака. И словно уловив растерянное состояние Суен, именно в тот момент, когда девушка думала об этом, кто-то постучался в дверь её комнаты. — Войдите, — тут же ответила принцесса. Стражник около выхода демонстративно распахнул дверь, и в комнату Суен вошла её мать. Королева Пак Инса, красивая темноволосая женщина сорока лет, как обычно была облачена в наряд белого цвета: сейчас это было длинное платье из легкой ткани, подол которого плавно струился за спиной королевы. Слегка волнистые на концах волосы были частично закреплены сзади при помощи гребня, остальные пряди лежали свободно. В ушах женщины были вставлены жемчужные серьги, шею обрамляло колье. На идеально белоснежном лице выделялись алые губы и сияющие глаза. Ким Инса — принцесса далекого южного королевства Мириада — в юности была первой красавицей всего Сказочного Королевства, и с годами ничуть не растеряла свою исключительную красоту. Разве что сильные северные ветра сделали её взгляд более тяжелым, а сердце более холодным. — Мама. Суен машинально пригладила волосы и постаралась выпрямить спину, остановившись напротив матери. — Суен. — Королева внимательно посмотрела на дочь. — Я заметила, что ты практически не прикоснулась к ужину. — Женщина махнула рукой, и в комнату с подносом вошёл слуга. Оставив поднос на столике около кровати, он поклонился и вышел. Суен осталась наедине со своей матерью. Отношения между королевой и принцессой были хорошими, но не сказать, что слишком близкими. Разумеется, и речи быть не могло о том, что родители не любили Суен. Но любовь эта, возможно, была не слишком похожей на ту, которая присутствует в большинстве семей. Между Суен и её родителями всегда чувствовалась некая дистанция: это было скорее похоже на уважение — вряд ли намеренно, но так сложилось, что в процессе воспитания у Суен установилось стойкое представление о том, что её родители... это не только её родители. В первую очередь они — король и королева, правители Эйдлиона, к которым нужно относится с глубоким почтением. И хотя Суен определенно привыкла к этому, случалось так, что иной раз она задумывалась о том, что, возможно, ей бы хотелось, чтобы иногда её родители были только её родителями. Но она довольно быстро задвигала эти мысли: достаточно было того, что у неё есть семья — стоит ли желать большего? — Спасибо, мама, — через несколько секунд ответила принцесса, слегка опуская голову. Лицо королевы смягчилось, и она сдержанно улыбнулась. — У нас у всех сегодня непростой день, верно? — заметила она, проходя по комнате в сторону туалетного столика. Королева жестом пригласила Суен, и девушка послушно подошла к матери, после чего села на стул напротив зеркала. Без лишних слов королева взяла со столика красивый гребешок, украшенный драгоценными камнями, и провела им по волосам дочери. Это была небольшая и, возможно, самая близкая традиция, которая существовала между ними. Суен зажмурила глаза, вздохнула и только после этого посмотрела в зеркало, где отражались она и её мама. Они действительно были очень похожи, но королева казалась Суен куда более красивой: её уверенность в себе придавала ей особый шарм — Суен, при всём её старании, никогда не смогла бы выглядеть так, как она. — Мы с отцом очень гордимся тобой, — спокойно заметила королева, продолжая аккуратно водить гребнем по прямым волосам Суен. — Принц Джин будет хорошим королём, а ты всегда сможешь помочь ему с достоинством нести свой венец. Как и я твоему отцу. — Спасибо, мама. Возможно, не во всех семьях принято хвалить дочерей за то, что те согласились выйти замуж, но все-таки, когда на кону стоит судьба двух королевств, дело приобретает куда более серьёзный масштаб. — Ты очень бледная, — заметила мама. — Ты хорошо себя чувствуешь? То ли аккуратные движения маминых рук, то ли некая забота в её голосе, то ли просто неспособность держать это более в себе, но Суен, так или иначе, не смогла соврать. — Я волнуюсь... по поводу... то есть, я... — Суен все-таки замялась. — Ну же, — подбодрила мать. Суен глубоко вздохнула и инстинктивно схватилась за край своего плаща. — Я... Мы... мы можем рассказать принцу Джину о заклятье? — на одном дыхании выпалила наконец девушка. Рука королевы замерла. В зеркале Суен видела, как широко раскрылись глаза матери. Комната погрузилась в молчание. Прошло несколько минут, прежде чем королева снова начала расчёсывать волосы дочери. При этом выражение её лица моментально вернулось к привычному, разве что лоб стал чуть более нахмурен. — Думаю, это не самая лучшая идея, — прохладно ответила наконец женщина. Конечно, Суен ожидала подобный ответ. — Но я уверена, что Джин поймёт, — сказала принцесса. — И... он ведь должен знать... К тому же это будет... Суен осеклась на полуслове, когда поймала в зеркале взгляд своей матери. Этот взгляд она знала хорошо. — Суен, мы уже говорили об этом, — ледяным тоном начала королева. — Ты не хуже меня знаешь, как важно молчать о заклятье. Особенно когда речь идёт о принце Джине и его родителях. Только представь себе, что случится, если они узнают — они вполне могут разорвать помолвку. И будут иметь за это полное право. Обычно после этих слов Суен послушно замолкала, но сегодня дело было иначе. — Но мама, — осмелев, возразила девушка, — рано или поздно Джин все равно узнает об этом. — Не узнает, — убийственно-спокойно ответила королева, — если ты будешь осторожна. — И я должна буду хранить эту тайну до конца своих дней?  — Это ради твоего же блага, — отозвалась королева. — Только так ты сможешь жить как нормальный человек. На это возразить принцессе было нечего. В конечном итоге они вернулись к тому, с чего начали: Суен лишь снова убедилась в том, что она никогда не сможет рассказать правду Джину — она не посмеет нарушить наказ родителей. Но разговор Суен затевала не только ради этого. Да, она не могла сказать правду Джину, но ведь... Что, если говорить ничего не нужно, просто потому что этого «ничего» нет? Удивительно: Суен так свыклась с мыслью, что на неё наложено заклятье, что ей и в голову не приходил тот факт, что любое заклятие можно снять. А ведь это один из основных магических законов: у всякой магии есть слабость. От вечного сна пробуждает поцелуй любви, магия крестной феи действует только до полуночи — любые чары могут быть сняты. Нужно лишь знать, как именно.   — Мама, почему мы никогда не пробовали снять заклятие? — напрямую спросила Суен. Сегодня действительно был уникальный день: еще никогда принцесса так прямо и так долго не говорила о том, что ее волновало больше всего. На лицо королевы набежала тень, которая тут же исчезла, словно ее никогда и не было. — Мы пробовали, — ответила женщина, которой явно не нравилась тема разговора. — Но сделать это невозможно, тем более теперь, когда Темная Ведьма заточена в мире мертвых. — Но ведь наверняка есть какие-то сведения о том, как снимаются подобные чары, — не сдавалась Суен. — Об этом могут знать феи... — Они не знают, это бесполезно, — отрезала мама. — Заклятие нельзя разрушить, но с ним можно справиться, если для начала перестать о нем постоянно думать. — Но ведь... — Довольно! В этот момент Суен действительно испугалась. Её мама никогда не повышала голоса: она могла бросить на человека такой взгляд, что тот моментально забывал все на свете; могла жестом заставить замолчать кого-угодно — но она никогда не кричала и не выходила из себя. Королева всегда была скупа на эмоции, и поэтому услышать в её голосе настолько резкие интонации было непривычно и пугающе. Впрочем, эта вспышка гнева исчезла также быстро, как и появилась. Королева взяла себя в руки, вздохнула и положила гребень обратно на столик. — Ты, наверное, устала, — сказала она. — Будет лучше, если ты ляжешь спать пораньше. Сегодня был тяжёлый день. — Королева положила руки на плечи дочери. — Да, конечно, — тихо согласилась пристыженная принцесса. Женщина кивнула, после чего направилась к двери. — Спокойной ночи, Суен. — Спокойной ночи, мама. Когда за королевой закрылась дверь, Суен тяжело вздохнула и посмотрела не себя в зеркало: лицо напротив принадлежало девушке, которая явно не знала, что ей нужно делать. Но одно Суен знала точно: все свою жизнь обманывать принца Джина она не сможет и не будет. Оставалось только понять, как снять чары Темной Ведьмы. И ответы следовало искать самостоятельно.