Чужой среди нас

      Грязные следы и капли крови — верно, пока Рид в бешенстве вжимал Фуллера в стену, то успел раскроить ему затылок об острые углы кафеля — завели напарников в очень старые, обшарпанные, давно не ремонтированные коридоры, уходящие куда-то еще ниже, в самые недра больничной постройки, к системам отопления и подачи воды. Убогие сырые камеры были и тут; запах затхлого тряпья, нечистот и крови говорил о том, что тем из пациентов — или, вернее сказать, жертв — кто попадал сюда, было еще хуже прочих. Пирс шел впереди, освещая коридоры зажигалкой. Тут и там под ногами, попискивая, сновали крысы. Подступающий голод и слабость провоцировали Рида с жадностью поглядывать на их жирные тушки, но пока он держал себя в руках. У тупиковой стены, имеющей отворот лишь вправо, в особенно узкий и грязный коридор, детектив приостановился. Подрагивающий свет зажигалки выхватил на ней странную, грязно-аляпистую картину, поначалу показавшуюся лишь странной формы потеками на полуоблезшей штукатурке. — Что за..? На переднем плане рисунка стоял мужчина с фонарем, наблюдающий за темными размытыми фигурами в отдалении, проводящими некий непонятный ритуал. — Работа Сары Хокинс, похоже. Уже начинаю узнавать ее стиль, — фыркнул Рид. Впрочем, пригляделся к картине — и тут изумился: — А этот человек на переднем плане… хм, он похож на вас, детектив. Подступив ближе, он провел по «холсту» кончиками пальцев рядом с нарисованной фигурой. Ни единой конкретной детали, лицо в профиль, но определенная схожесть все же есть. — Это смешно, Джонатан. Шум — если точнее, тонкий шелестящий звук напевающего несвязную мелодию женского голоса, послышавшийся их коридора, заставил их отвлечься от рисунка и поспешить к его источнику. Темный смазанный след от пальцев Рида, легший размытой тенью человеческой фигуры, остался за спиной нарисованного «Эдварда». Из-за решетки грязной ржавой двери пробивался тусклый свет; не думая долго, детектив устремился к ней и дернул за ручку. Та, как ни странно, легко поддалась. На продавленных нарах в углу изрисованной узорами, кляксами и искаженными лицами камеры, сидела женщина в смирительной рубашке. — Сара? — неуверенно спросил детектив. Она немедленно подняла огромные испуганные глаза на неожиданных визитеров. — Сара Хокинс! Вы живы! Что с вами? Определенно, это была она — художница, из-за расследования мнимой гибели которой Пирс и оказался здесь. Грязная, испуганная и пребывающая явно не в себе, она, тем не менее, была явно жива и физически здорова. Мужчины подошли к ней ближе; пока Рид оценивал ее состояние как врач, Эдвард пытался заговорить. Увы, на его потуги что-то узнать у испуганной пациентки застенков Фуллера, та только пучила глаза и мотала головой. Джонатан подступил ближе и осторожно, но уверенно коснулся волос Сары: женщина воззрилась на него со смесью благоговения и страха. …Образы размеренной жизни, согретого солнцем особняка, ребенка, бегающего в саду — то, как он мог представить счастливые моменты ее жизни — экон попытался передать ей, надеясь, что это поможет скованному, отупевшему в четырех стенах разуму воспрять и расправить крылья. Врач не ошибся. Спустя пару минут их зрительного контакта и его ненавязчивых прикосновений во взгляде мисс Хокинс стала появляться осознанность. Пирс облегченно выдохнул, замечая это. — Золото и лазурь… приятное, счастливое время. Я помню его. Жаль, что теперь все реже — все заменил зеленый. Детектив встал с корточек, похлопал Рида по плечу и помог Саре подняться на ноги. — Едва ли я понимаю, что происходит, но, вижу, вам уже лучше. А теперь давайте скорее выбираться отсюда. Что бы с вами ни делал этот ублюдок Фуллер, я не позволю ему продолжить. — Да… нам нужно спешить, — хрупкая и тонкая, Сара засеменила к выходу вслед за Ридом, который пошел первым. — Я вижу это во снах. Наш разум тает, словно краски на палитре. Но не ваш, нет, — обратилась она к идущему впереди мужчине. Экон чуть заметно вздрогнул. — Красный опасней зеленого, но и сильнее. Ее слова были слишком похожи на бред — но при этом и не были лишены смысла. Впрочем, задумываться о мутных аллегориях Хокинс у него сейчас не было ни желания, ни времени. Извилистый коридор вел все дальше и ниже и, судя по все повышающейся температуре, приближал их к котельной. Жаркие испарения вкупе с зеленоватыми миазмами, клубящимися тут сильнее, чем где бы то ни было, обжигали легкие и заставляли глаза слезиться. Хуже всех было Риду; тонкое обоняние экона буквально вопило и сходило с ума от ужасающей вони. Источник этого нужно было устранить, и немедленно. Вскоре нашелся и последний: бочка с бурлящей жижей кислотно-зеленого цвета с притороченными к ней трубками и шлангами стояла как раз у отопительной системы и, по всей видимости, нагревалась и кипела именно из-за нее. Ошалевший от запаха, Рид просто вывернул вентиль голыми руками, заставив непонятную субстанцию выплеснуться из горячей емкости прямо на земляной пол. — Господи, ну и дрянь! — отмахиваясь от вони и отступая назад, Эдвард пропустил вперед себя Сару, указав ей на лифт, чья кабина стояла как раз на этаже котельной. — Хорошо, что испарения этой отравы больше не пойдут наверх, — он немного помялся. — А вы сильнее, чем кажетесь, доктор, и я замечаю это уже не в первый раз. Джонатан кисло улыбнулся — его мутило из-за запаха, пусть он и старался не подавать виду. — Приму за комплимент. Давайте уже уберемся отсюда. Железная дверь-решетка лифта отъехала в сторону, приглашая троицу внутрь, а затем к поверхности и свежему воздуху. … Внезапно раздался грохот, и прямо перед решеткой откуда-то сверху грузно рухнула бесформенная фигура крупного человека в балахоне, отрезая путь наверх. Молниеносно схватив за запястье женщину, которая только и успела пискнуть «Чарльз!», он прорычал: — Никуда вы не «уберетесь отсюда»! Я не позволю забрать ее! Пирса, стоявшего ближе и потянувшегося было за пистолетом, монстр отбросил в сторону, так, что тот отлетел на добрых пару метров и ударился спиной о полупустой чан. Впрочем, в какой-то степени это сыграло на руку экону: отвлекшийся на детектива, культист не смог уследить и за ним. Так что, резко подскочив, Рид полоснул по сухому жилистому запястью мутанта скальпелем, и тот, закричав, выпустил руку Сары. — Быстро, беги в лифт, — успел шепнуть ей Джонатан до того, как взбешенный Чарльз — точнее, то, что им когда-то было — налетел на Рида, сбивая с ног, пытаясь затоптать или ударить рукой-щупальцами. Пирс уже отполз от чана ближе к лифту и смог подняться на ноги; он попытался было прицелиться, но дерущиеся сплелись в слишком тесный клубок, и была вероятность попасть не в того. — Уходите! Эд, уводи ее отсюда! — послышался выкрик Джонатана. — Проклятье, Джонатан, — выругался Пирс. Рука его тряслась, он не мог решиться выстрелить. — Я тебя не брошу! — Нет!!! Не сметь! Она — моя! — взрычал Хокинс, пытаясь вновь прорваться ближе к лифту. Пока Чарльз протестовал, экон успел еще раз полоснуть его скальпелем, и ощутимо: тот заревел от боли и заметался, давая возможность Риду подбежать к лифту, втолкнуть в него детектива и захлопнуть железную решетку-дверь. — Я сильнее, чем кажусь, — он кратко улыбнулся и кивнул ему наверх. Пирс, чертыхаясь, через силу ударил по кнопке подъема. Сзади на экона в ярости налетел Чарльз, впечатывая того с размаху в решетку; та прогнулась, но выдержала. В ползущей вверх кабине взвизгнула Сара и что-то в отчаянии прокричал Эдвард, но Рид уже не расслышал, что именно. Оттолкнув от себя склизкие щупальце твари, он выпустил свои сверхъестественные когти. Теперь больше не было нужды сдерживать себя и сражаться вполсилы, тем более, что отрава Фуллера и ядовитые зловонные испарения и без того изрядно ослабили его. Чарльз, заметивший перемены в тактике противника, закружил вокруг, выжидая удобный момент для атаки. — Она, гр-р, моя жена. Моя! Вы не имеете права забирать ее у меня! Джонатан презрительно фыркнул. — Ты отдал ее Фуллеру, и я ни на йоту не поверю, что ты не знал, что он из себя представляет. Мы видели, что он делает с людьми. Как ты мог так поступить с ней?! Когти и щупальца засвистели в воздухе; тени, отбрасываемые ими в свете жаркого пламени котельной, схлестнулись, словно скалы с волнами. — Я ее пытался защитить! Изувеченное странной болезнью, лицо Чарльза на секунду показалось врачу искренним; впрочем, гримаса ярости очень быстро снова вылезла на него, уродуя даже ту половину, что еще осталась человеческой. — Защитить от чего? От своей заразы? — От нее самой! Стал бы ты ее спасать, если бы знал, что она на самом деле куда опаснее, чем я? Эти слова изумили экона; увы, именно этого секундного промедления хватило для того, чтобы монстр сориентировался и, молниеносно подскочив, схватил его исполосованными, но все еще функционирующими щупальцами за горло и сдавил. Перед глазами пытающегося вырваться мужчины замелькали кровавые мушки. — Даже если вы вывезете ее с острова, она все равно будет слышать зов, и культ всегда будет ожидать ее возвращения. И однажды она вернется — и тогда мир падет вместе с ней! Не видя иной возможности вырваться, измятый и полупридушенный, Джон решился на отчаянный шаг — и вцепился клыками в осклизлую плоть, разрывая ее в клочья. Монстр, болезненно вскричав, выпустил его из хватки. — Мы… истребим… культ, — пропыхтел Рид, отплевываясь. В брюхе опять поднялась волна тошноты, — или что бы это там ни было. Не менее измученный, изувеченный десятками порезов, истекающий черно-бурой кровью, Чарльз покачал головой. — Мы? Да твой жалкий напарничек, параноик и алкоголик, не в состоянии даже о себе позаботиться, — он сплюнул бурую жижу в сторону, зло щерясь желтыми зубами. — А даже тварь вроде тебя не сможет одна противостоять этой силе. Этого слишком мало. Впрочем, тебя даже нет в колесе судьбы, ты — просто бесполезное звено, неучтенная переменная, кото… Глаза его — того, кто когда-то был Чарльзом Хокинсом — расширились от изумления, а руки потянулись к горлу, из которого под его захлебывающееся бульканье толчками на грязный балахон и на пол полилась кровь. Рид, хмурясь, отступил от него на шаг, стряхивая с пальцев случайные капли. — Неучтенное всеми вами звено. Зрачки монстра закатились, и он рухнул на бок наземь. Любовь к долгим обличающим монологам определенно подвела Чарльза. С трудом подавив желание рухнуть на пол неподалеку от побежденной твари, Рид огляделся по сторонам. Жижа, что разлилась из чана на землю, дымила, наполняя воздух еще более омерзительными запахами. Перед глазами все мешалось и плыло. Он ослаб и чертовски устал. Поверхность, безопасное место, отдых и насыщение казались такими далекими… Сделав последнее усилие, он, пошатываясь, выбрел из котельной обратно в коридор, подальше от жарких тошнотворных испарений. Не боясь звуков его шагов, вдоль стен сновали раскормленные, поблескивающие лоснящимися шкурками грызуны. Рот наполнился горькой вязкой слюной. — Омерзительно… Но первый теплый глоток живой крови упал в желудок, и человеческий разум на время затих.

***

      …Зеленый фонарь над неприметной дверью для прислуги казался для бредущего, пошатываясь, в закатных сумерках мужчины главнейшим в данную минуту маяком его жизни. Пусть ночь и укутывала все плотнее своим глухим черным саваном затерянный среди смрадных вод остров, на этот раз она не несла с собой облегчения, но лишь все сильнее наваливающуюся монолитной плитой смертную усталость. Рид ввалился в дверной проем — и буквально с порога его подхватили теплые сильные руки. От неожиданности он выпустил из ладони ручку своего врачебного чемоданчика, который прихватил на бегу из института Риверсайд; тот, жалобно звякнув пробирками, упал на пол. Судя по усилившемуся тремору пальцев и тому, что Эдвард ждал его не где-нибудь, а прямо под дверью, он места себе не находил с тех пор, как они с Сарой вернулись в особняк. — Джонатан! В порыве эмоций мужчина, подхвативший сперва под руку, чтобы помочь, стиснул его в объятиях. Джон замер, обомлев, и только чуть погодя решился сжать его плечи в ответ. Он уже и забыл, когда в последний раз обнимал человека не ради пропитания… — Во имя всех святых, как ты?! Ты цел? Врач кивнул. — Вполне. Разве что чертовски устал, — он покачал головой, отводя взгляд. — Что касается Чарльза… мне жаль, но он мертв. Детектив вздохнул протяжно, но скорее облегченно, чем раздосадованно. — Думаю, оно и к лучшему. Эта тварь — чем бы оно там ни было — давно уже перестала им быть. Удивляюсь только, как ты смог с ним совла.. а, впрочем, сейчас это не важно. Идем, хватит стоять на пороге. Все так же поддерживаемый Пирсом, который словно бы не хотел теперь отпускать его далеко от себя, Рид поплелся в сторону библиотеки. В коридорах, практически лишенных света, заваленных досками и хламом, было почти ничего не разобрать — однако озабоченность на лице детектива читалась даже в столь глубоких сумерках. — Одного не пойму: какого черта ты отослал меня прочь? — Джон открыл было рот, но Эдвард его перебил: — Я знаю, знаю, нужно было скорее увести Сару оттуда, но! Ты ведь мог и не справиться с ним в одиночку. — Я… мне показалось, что справлюсь, — выдохнул Рид. Ноги подкашивались. Скорее бы добраться до укромного диванчика в дальнем углу библиотеки. — Прости, что заставил тебя заново переживать это чувство. Эдвард вздрогнул; он понял, что имеет в виду его напарник. Война. Потерянный отряд. Смерти товарищей. ...Взгляд его запавших из-за стресса и последних бессонных ночей темных глаз, тем не менее, быстро смягчился. — Ладно. Черт бы с ним. Главное, что ты жив, и мы спасли Сару Хокинс. Сейчас она в своей спальне, приходит в себя. Надеюсь, она сможет полностью восстановиться: у меня к ней слишком много вопросов. — Как и у меня, Эд. Как и у меня. Голова Рида едва ли успела долететь до подушки, когда сознание его отключилось. Его быстро задеревеневшее, впавшее в анабиоз мертвенного сна тело сверхъестественного существа не ощутило, как на него заботливо набросили сверху теплый махровый плед.