Легко и просто

Кэт.       — Кэт, привет!       — Здорова, Русланчик.       — Как дела?       — А какой ответ ты надеялся услышать?       — А, да не, да просто…       — Чего звонишь-то?       — Эм… Ну… Да так, просто поболтать хотел.       Рус никогда не звонит просто так.       Рус звонит по заданию, или когда что-то забыл, или когда хочет взять в долг, или когда пытается выяснить что-то интересное (по его мнению).       — А тебе Андрей о вашем сценарии говорил что-то новое? Может, поправки есть?       — А почему он должен только мне говорить о поправках? Планерки уже отменили?       — Нет, просто… Ну, вы же вроде как в парке в кустах обжимались, вдруг ты теперь больше других информирована.       Понятно. Раздел: Русу хочется узнать что-то интересное.       Рус желает подтвердить сплетню. Русу нужно больше информации и подробностей. А еще Рус напрашивается на сотрясение мозга. ***       Стояли прекрасные дни. Растаял снег и припекало солнце.       Футболка с исчадием ада, драные джинсы, косуха, берцы, плохо прочесанные волосы, макияж в черных тонах, шипованный ошейник, три шипованных браслета, одна кислотно-салатовая линза. Такой мне был подобран внешний вид, чтобы выбесить нашу потенциальную. А почему она не любит таких людей? Да кто знает, я не интересовалась.       Ядерная бомба, ракета «земля-земля», граната, пьяный Русланчик. Такие виды боеприпасов призывала я на Контору каждый день, когда появлялась на работе. А почему? Да просто.       Я ведь совсем не помнила про Мишкозаместителя, который почти все время общался с Пазыкаевым, а с остальным сектором пару раз от силы по три минуты. И очень удивилась, наткнувшись недавно в коридоре на темные стены — непроницаемые карие. Ну как наткнулась. Сперва я врезалась ему в грудь, на полной скорости вывернув из-за угла. Подняла голову спросить, кто это у нас здесь такой длинный вырос, что ничего перед собой не видит, и оказалась просвечена невозмутимым рентгеном. Спрашивать передумала и молча зачем-то зашла в отдел Энергетиков, чья дверь находилась поблизости. Энергетики увидели меня, обрадовались, стали скорее звать испытывать новый аппарат, который откроет, почему я такая неудачница и не умею ставить простейшие блоки. При этом они гадко хихикали и перемигивались. Я, ни слова не сказав им, вышла, и 100% из-за этого к вечеру пошел дождь. А один из «не обласканных» энергетиков, помню еще, заходил к нам в отдел клянчить зонтик, если есть лишний.       Прошла неделя.       В этот день мне надо было попасться на глаза Витьке с потенциальной в парке. Ничего такого, пройти мимо и все.       Я знала, что тут еще будет крутиться Юлька, она должна продефилировать мимо Леши, который приведет погулять свою потенциальную. Я в этом сценарии ожидаемого результата не дала, и меня из связки исключили, заменив на «роковую женщину» Юльку. Ее рабочий прикид состоял из мини-платьев и макси-каблуков, а сама Юлька так «радовалась» подобному, что я даже выучила несколько новых речевых оборотов.       Я пришла пораньше и теперь скучала на лавочке, приведя своим видом пару бабулек в состояние культурного шока. Одна из них начала рассуждать в пространство о том, какая нынче молодежь пошла и что раньше было лучше. По крайней мере, ошейников никто, кроме собак, не таскал. Я в этот момент еще, как назло, тащила сигарету из пачки, вроде как для образа, а на деле — проиграв здравому смыслу и силе воли. Щадя бабулькину психику, я старалась не поворачиваться к ней лицом, чтобы правый глаз с линзой был не виден, а когда пришлось это сделать, старательно его зажмурила.       — …и глаз опух, не открывается, постыдилась бы в таком виде в люди-то, — закончилась, наконец, тирада.       Я вздохнула, смяла в руке сигарету, представила, как на глазах у энергетиков выбрасываю из окна их новый аппарат, и расслабилась.       — Дочь, чаем промывай, — посоветовала ее сердобольная подруга, которой довелось-таки вставить свои пять копеек.       — Всенепременно, — пообещала я, высматривая оставшимся левым глазом Витьку с потенциальной.       Имя девчонки у меня никак не получалось запомнить, то ли Маша, то ли Даша, а может, вообще Василиса. Хоть ты тресни — в лицо знаю досконально, а имя с фамилией вечно куда-то уплывают.       Чтобы не пропустить момент, я лениво поднялась со скамеечки и направилась к аллее. Уже успела дойти, а они все не появлялись. Утомленно вздохнув, я ступила под сень голых пока что деревьев, и тут меня кто-то крепко схватил за плечи и стал ломиться в кусты, зажав рот.       Я возмутилась, но не могла даже шевельнуться, пока с неизвестным маньяком не оказалась за такими же, как деревья, голыми кустами с редкими веточками.       Он прошептал на ухо:       — Тише! Молчи, хорошо? Пройдут, тогда все скажешь, — и развернул к себе.       Маньяком оказался Андрей.       Я кивнула, и он наконец-то меня отпустил, загородив собой от прохожих на аллее. Вообще, выглядели мы по-идиотски, прячась в таком «надежном» укрытии, но делать нечего.       Через минуту мимо нас медленно прошествовала парочка.       Витька как гусь вытягивал шею и искал меня взглядом, но безрезультатно. На нас, точнее, на спину Андрея с небольшими помехами из веточек он внимания не обратил.       — Знаешь, мне сегодня родной поселок снился, — услышала я голос девушки. — Так подробно. Словно я приехала туда, пришла в библиотеку, куда в детстве ходила, а из окна видно все-все…       Витька, не обнаружив меня, задумался.       — Витя? — позвала девушка, заметив это.       — А? — очнулся он.       — У меня иногда ощущение, что ты не воспринимаешь информацию, которую я рассказываю. Словно отсекаешь ненужное, чтобы не забивать голову.       — Что ты за глупости говоришь, — рассердился Витька. — Я задумался сейчас просто.       — Ты кого-то ждешь?       — А, да нет, показалось, вон там знакомый… Пошли на скамейке посидим, зай?       — Ну, пошли… — девушка пожала плечами, а мне было видно, что Витя не убедил.       Ну и правильно, она совершенно точно угадала. Что он как дилетант, в самом деле.       Парочка прошла и уселась на скамейку, где до этого грелась я.       Не говоря ни слова, я вопросительно посмотрела на заместителя.       — Решено поменять сценарий, — тихо сказал он. — Мы все утро с Пазыкаевым и Томиным просчитывали перспективу. Ее, по крайней мере, сейчас нельзя тревожить и нервировать.       Я с трудом вспомнила, что Томин это фамилия Дэнчика. Еще и с Пазыкаевым… Странно. Раз он занялся, значит, и впрямь дело непонятное.       — А позвонить, и отменить словами этого нельзя было? — ядовито прошептала я, хотя нас уже не могли услышать.       — А где твой телефон? — поднял бровь Андрей.       Я схватилась за карман и поняла, что телефон забыла дома.       — Я тебе обзвонился, все без толку, — сообщил он. — Пришлось ехать.       — А что с ней, с этой девчонкой?       — Пока сложно сказать, — туманно ответил Андрей. — Решили, что доводить до пика всегда сможем начать. Нужно подождать. Хотим устроить ее к нам в отдел мониторинга, посмотреть. Подставить пару человек из массовки…       Я вспомнила, как однажды Витек недовольно болтал чего-то про потенциальную, но что именно, вспомнить не получилось, поэтому говорить Андрею я не стала. Витька и сам доложит, если что.       — Обязательно было хватать и тащить в кусты? — вернулась я к наиболее важной теме.       — Они были уже на подходе, — сказал, как отрезал.       — Гениально, — буркнула я последнее веское слово.       — Тебе эта футболка очень к лицу, — невозмутимо сделал «комплимент» этот субъект. — И ошейник особенно.       Я сверкнула глазами.       — Ой, ну тогда уговорил, тогда я буду сниться тебе по ночам в кошмарах, чтобы ты любовался, — дала торжественное обещание.       — Пожалуйста, приснись. Только не в кошмарах, — вежливо и ровно попросили меня.       Пока я соображала, что эта фраза могла бы такое значить, Андрей посмотрел на парочку и, бросив мне: «Сегодня свободна, завтра в Конторе с утра. Счастливо», быстро обогнул кусты и пошел по аллее к выходу из парка.       И с каких это пор мы перешли на «ты»? А вот не буду спрашивать. Некого ведь — убёг уже. Вот только фыркну сейчас вслед презрительно и осуждающе, и все, и хватит с него.       Оглядываясь на скамейку с парочкой, я последовала примеру, обходя кусты со сломанными от тарана ветками (по большей части мною). Изумительная была идея не забежать за них, а пропихнуться сквозь. Гениальная. Нам безумно, просто необыкновенно повезло с новым заместителем старшего в секторе, ну ценнейший сотрудник.       Упорно не признавая логичность действий Андрея, я, все еще глядя назад — у Витьки зазвонил телефон, готова поспорить, знаю, кто ему звонил с сообщением об отмене — вывернула на дорожку и услышала голос:       — О черт, моя бывшая идет…       Я повернула голову и пораженно замерла, увидев пораженного Лешку под лапоньку с его потенциальной. Посмотрела в пораженные глаза девушки-божьего одуванчика рядом с видной фигурой красавца Лехи. А также спиной ощутила совсем уж пораженную Юльку, которую умудрилась загородить буквально за секунду до ее гламурного выхода на «тропу войны».       Энергетики в моей голове ехидно заржали, стали показывать «нос», дразниться и доставать из-под стола новый аппарат для исследований стратегических неудачниц.       — Это не она, — обрел, наконец, голос Леша.       — Это не я, — подтвердила я девушке.       Она моргнула и молча кивнула головой, соглашаясь.       — Вот она, — показала пальцем я на возвышавшуюся позади меня на каблуках растерянную Юльку.       — Да, вот она, — покорно подтвердил выбитый из колеи Леха.       Юлька за спиной тоже утвердительно затрясла головой.       — Ну, мне пора, — улыбнувшись, сказала я девушке, потянув себя за ворот футболки. — До свидания.       — До… ния… — пролепетала потенциальная, глядя в мой салатовый глаз и после, наконец, фокусируясь на Юльке.       Посмеиваясь, что придавало мне еще более зверский вид, я боком-боком отошла и оставила комедию положений таращиться друг на друга.       Можно было дождаться Юлю, хотя она должна сказать какие-то слова про внешность девушки, и неизвестно, во что это выльется. Так что лучше поскорей уйти, чтобы и эти забыли, и я не столкнулась с моей собственной связкой.       Явившись секундным кошмарным видением всем встречным бабулькам, я быстро добралась до выхода из парка и пошла в нору перекидываться обратно в себя.       Энергетики баловались тумблерами на аппарате и ждали своего часа. ***       — Русланчик…       — А?       — Может, тебе все-таки денег занять или о чем-то напомнить?       — А чего сразу я? Я ничего, это Витька!       — Это не я! — истерически крикнул Витя где-то рядом с Русланом.       Послышался звук борьбы, что-то звякнуло, и связь прервалась.       Вот так, значит. Значит, два дебила из серьезной организации, работающие на ответственных должностях, трепят языком всякую чушь, а потом еще звонят мне — мне! — чтобы узнать о том, как я обжималась с замом старшего сектора в кустах?       Хорошо, что берцы в костюмерную не вернула. ***       — Я сказал, что мы с тобой были в кустах, — темные стены невозмутимы.       И я не знаю, что ответить.       Я хочу убивать, орать так, чтобы о преступлении узнали сразу все, попутно разгромить наш конференц-зал, парочку кабинетов по соседству, и — молчу.       — А тебе из Руслана и Витьки никто потом не звонил? — получается, наконец, спросить более-менее нормальным голосом, а содержание вопроса уже дело десятое.       — Нет.       И я молчу.       Солнце бессовестно бьет в окна, рассыпается в ярких зайчиках. Два человека в черном стоят друг против друга, и чувствуют себя явно лишними на этом балу света.       В итоге они проигрывают — злые зеленые глаза прищуриваются и опускаются вниз, нечитаемые карие закрываются на мгновение и тоже начинают искать что-то у себя под ногами. В берцах.       — А ты не знаешь, где можно найти в это время Витю, — как бы между прочим интересуются у меня.       — А зачем он тебе?       — А зачем тебе Руслан?       — Просто.       — Вот и мне просто.       Как все просто в последнее время.       — Катя, Андрей, добрый день, — поздоровался Пазыкаев, алчным взглядом прожигая в своих руках стакан с кофе и пироженку в прозрачном пакете. — В кондитерской внизу новый завоз, прямо глаза разбегаются. Витька с Русланом до сих пор выбирают…       — Здравствуйте, Гений Сергеич!       — Всего доброго, Евгений Сергеевич.       Две пары берцев аккуратно обходят замершего начальника и направляются вниз на первый этаж.       Начальник удивлен. Но даже если бы ему сейчас поведали, что вскоре он может лишиться сразу двух сотрудников сектора, начальнику, сказать по правде, было бы все равно. У начальника стынет кофе и ждет пирожное, которые он любит больше всего на свете. И еще вот эти последние 15 минут обеденного перерыва, пока никого нет, и тишина, и сладенькое с остывающим кофе — за это не жалко ни Руслана, ни Витю.       Сами виноваты, дураки, он всего-то сказал тогда рядом с Русланом, что Андрей поехал в парк к Кэт. А что там Витя затем у Андрея спрашивал, это вообще неважно… Лина.       — Меняем мены на мены по ленорской ставке!       — Алкоголь! Сладости! Запретные травы!       — Вам переводчик не нужен?       — Самые новые, яркие и прекраснейшие сувениры из Ленорнии, только у меня, дальше — таких вообще не найдете, будут дороже! У меня самые дешевые! Эй, девица, я вам говорю. Девица, слушайте только меня, меня, купите у меня все, все купите! Эй, да куда ты, я тебе говорю!..       Так нас встретил первый на пути крупный город Ленорнии.       — По какой ленорской ставке, тут деньги везде одинаковые! Не курю! Нет! Отвали от нее! — так начал общение с его жителями Иван Брониславович.       — Ну возьми себе пивка, а ей коржиков, — услышали мы напоследок, выбираясь из толпы большой площади перед воротами на тихую улочку.       Иван Брониславович не стал трудиться отвечать на последнее предложение, только буркнул под нос, что коржики он бы и сам сожрал.       Котович все еще был как следует перемазан, и это помогло нам довольно быстро протолкаться сквозь поток разномастного населения.       На воротах стража меня пропустила без проблем, а вот его не хотела ни в какую. Пришлось преступать закон и давать взятку из заначки на черный день. Один стражник предлагал вместо денег его поцеловать, но я ответила вопрошающему взору Ивана таким взглядом, что он без слов передал мне кошелек.       — Воду, воду, быстрее! — страдал Котович. — Где здесь трактиры?       — Вы у меня это спрашиваете?       — Я не могу уже терпеть, это невыносимо! Вы падали когда-нибудь в лужу, Алина?       — Нет.       — А я вот падал!       — Ну я догадывалась, в общем, что вы по этому делу. Но вы не комплексуйте. С кем не бывает.       — Нет, вы не поняли, я не там у нас падал. Я здесь упал, причем недавно и у вас на глазах!       — Да, да, конечно же...       Несколько минут мы шли по каменной дорожке между низких домиков с разноцветными крышами. Если приглядеться, кое-где на стенах были написаны длинные или короткие предложения разным почерком. Я не вчитывалась, что именно там было. Видимо, такое местное граффити.       А вообще, город был очень красивым, аккуратным, хотя, кто знает, может, нам с районом повезло.       Тут Котович издал дикий вопль и кинулся вперед.       Дорога вывела на небольшую круглую площадь, смахивающую, скорее, на уютный дворик. С нее, помимо нашей дорожки, вели еще два выхода, я окрестила их «правый» и «левый». И поняла, от чего у Ивана Брониславовича возникли такие бурные эмоции. Посреди площади стоял фонтан.       И в нем уже булькал Котович, отмывая от себя ненавистную грязь.       — Иван Брониславович, давайте быстрее, — громким шепотом попросила я, приближаясь и воровато оглядываясь.       Пока никого.       — За высшее образование! — кажется, препод впал в эйфорию. — Алина, передайте мыло из сумки!       — Вы обалдели?! Еще и в ботинках, — возмутилась я. — А если сейчас стража выйдет или еще кто-то?       — Да перестаньте, Алина, здесь же практически средневековье. В этом фонтане, наверное, все, кому не лень, моются.       — Тогда фонтан был бы грязным, а этот чистый и ухоженный. И вам приятно помыться в воде, в которой до вас побывала половина города?       — Да мне вообще по фиг! — отозвался довольный Котович, в который раз поразив до глубины души многогранностью своей натуры.       — Эй! Ты! Ты что такое творишь?! — громогласно раздалось от домов, и мы узрели трех здоровенных стражей порядка с алебардами.       И как-то интуитивно поняли, что рассказывать будет лишним.       Котович стремительно выпрыгнул наружу, умудрился не забыть подхватить сумку со своим добром, и мы со всех ног дали деру.       Стражники позади затопали, довольно быстро приближаясь, и один еще всё время кричал: «Стоять! Стоять!», как будто это должно было подействовать.       Котович, не сбавляя скорости, побежал в правую улочку, ведущую с площади.       Я в левую.       Прерывистые мысли о том, что мы некомандно поступили, по пути приходили в голову, но было поздно.       Стражники тоже разделились. За мной погнались двое, за Котовичем один. Отметив явную несправедливость, я припустила еще быстрее.       Стук каблуков выдавал с головой, но некогда было остановиться даже на секунду. Я надеялась, что, в конце концов, улочки выведут к одному и тому же месту, где мы встретимся с Иваном, но интуиция подсказывала, что так не случится.       Почему маги не дали нам по какому-нибудь волшебному пистолету?!       Представилась перестрелка со стражниками, как мы с Котовичем наводим шороху в этом и всех последующих городах, и я бы даже улыбнулась, но не время.       А я была бы хороша…       — Стоять, стоять, дева, приказываю стоять и ждать меня! — вопил за спиной стражник, с явной одышкой, но останавливать погоню пока никто не собирался.       Злосчастная улочка тянулась долго, дома лепились друг к другу так, что не поймешь, это уже новое здание или нет, да еще теперь все было выкрашено в одном цвете.       И внезапно я выбежала на широкую площадь. Там было многолюдно и куча лавочек со всякой всячиной, о чем поведали ярко изукрашенные вывески.       Стражник теперь орал: «Разойдитесь, разойдитесь!» - похоже, верил в материальную силу слова.       Помогало со скрипом. Кто-то мешкал, кто-то кидался в одну сторону, потом передумывал и бросался в другую, один вообще грохнулся в обморок прямо под ноги.       Оглянувшись, я успела увидеть, как дорогу преследователям загородили два низкорослых мужика, смахивающие на гномов. Стражники, оглушительно ругаясь, кинулись обходить, и это помогло мне оторваться еще чуточку.       Проскользнуть среди прохожих одной было легче. По стеночкам домов я пробиралась все дальше. Не выходил из головы Котович, но как его найти, понятия не имею.       — Держите девчонку в пурпурном платье! — заверещал ориентировки один из стражников. — Она опасная преступница!       Народ оживился, а меня за плечи схватили чьи-то цепкие руки и втащили в приоткрытую дверь дома за спиной.       «Лек», — я рассердилась и обрадовалась.       «Что еще за тетки», — разочаровалась и рассердилась.       Дверь захлопнулась.       Визгливые вопли «заклинателя» в это время прозвучали совсем близко и стали постепенно отдаляться.       Выдавать меня пока не собирались две дамочки средних лет. Первая — недоросток, метр с кепкой, с длинными каштановыми волосами, вторая — долговязая, короткие кудрявые волосы кипельно-белые. Лица — одинаковые, но в сознании это укладывалось не сразу.       — Здравствуй! Ты — девушка! — радостно оповестила меня длинная.       — Она — это и так знает, тупица, — прошипела недоросток и ткнула ее в бок острым локтем из рукава затертой черной мантии с вышитым на груди ярко-зеленым цветком.       — Но! — многозначительно продолжила ее долговязая то ли сестра, то ли клон. — Я вижу — ты не местная! Я вообще все вижу!       Мне инстинктивно захотелось прикрыться.       На мантии беловолосой красовался синий глаз с тремя ресницами сверху и двумя снизу.       — И мы практически за бесценок предскажем, когда твоя свадьба, сколько будет детей и скотины в хозяйстве, не считая мужа! — хором выдали дамочки.       — Вот уж хрен, не пойду я никуда.       Не заманите — ни замуж, ни погадать.       — А что это? — заинтересовалась недоросток.       — Ну, кхм… Растение такое.       — Растение?! Как — хрен? Он мне нужен, я чувствую!       С плеча сдернули сумку, бросили у порога, в рукав вцепились и, не слушая возражений, потащили в комнату за цветастой занавеской.       — О, ну все, это надолго, — услышала я за спиной недовольное бормотание долговязой и очутилась в уютной комнатке с маленьким окошком под потолком.       По комнатке на всех поверхностях были расставлены небольшие фонарики, состоящие из металлической подставки и зависшего над ней огонька, диаметром сантиметров пять.       Посредине стоял круглый стол, а на нем - кто бы мог подумать - мутный шар белого стекла. Рядом глубокая ржавая чаша, предположительно, с водой.       Низкорослая остановилась, я чуть не налетела по инерции, и также стремительно развернулась ко мне.       — Что ты хочешь за хрен?       — Да нет его у меня!       — Где достать?       — Блин, на огороде.       — Что такое блин?       — Выпечка.       — Не интересно. На чьем огороде?       — Понятия не имею!       — Блефует, — громко прошептала за спиной беловолосая.       — Как он выглядит, как?!       — Могу нарисовать, — попыталась припомнить я здоровенные листья, которые летом мама часто просила срезать для закруток.       Глаза низкорослой загорелись. Меня мигом усадили на стул с высокой спинкой, подсунули тонкую бумагу и палочки грифеля разной заточки.       — Если расскажешь, где он применяется, погадаем бесплатно, — с придыханием пообещала страждущая, заглядывая через плечо.       — Прекратите мне в ухо пыхтеть. И не нужны мне ваши гадания.       — Как это не нужны, — обиделась длинная. — Они всем нужны. И все собираются замуж. Только некоторые скрывают, чтобы женихи до свадьбы ничего не заподозрили.       — Менов — нет, — честно предупредила я, начиная вырисовывать пышное растение.       Рисовать я люблю и умею, и как же я соскучилась. Увлекшись, стала подрисовывать весь остальной огородный пейзаж.       — Ну, где хрен использовать-то? — плюхнулась на соседний стул все еще безымянная мелкая предсказательница и по совместительству травница-фанатичка.       — Да везде. Хоть в солениях, хоть в речевых оборотах, хоть мух отгонять, — бормотала я, изображая жирного бражника над подсолнухом около хрена.       Зря они мне бумагу с грифелем в руки дали.       — Уникальный! — возликовала женщина, впадая в эйфорию. — Я его обязательно найду, пойду на торги в столицу. А не будет — потребую по переписке в другой стране, там все есть, да еще за бесценок. Даже лучше сразу там потребую.       Чувствую, не найдет и не потребует по переписке она ни хре… То есть, ничего.       — Мы — великие потомственные провидицы и травницы Джеральди и Настаси! — громогласно оповестили меня, решив, что я все ж достойна сеанса гадания.       — А кто из вас кто? — подняв на мгновение голову, уточнила я.       Тетки поперхнулись.       — А что, так непонятно? Я Джери, то есть, Джеральди, — буркнула беловолосая. — Можно просто — Рыжая Джери.       — Что-то не сходится.       — Она покрасилась позавчера, не успела еще звание поменять, — пояснила низкорослая. — А я Настаси.       — Рада за вас, то есть, очень приятно.       — Эй, девочки, тут шустрая девица в пурпурном платье не пробегала? — послышался бас от входной двери.- Она опасная преступница, зараза такая, красивая, стерва.       Держась за серединку листа двумя руками, я прижала почти законченный рисунок к груди и многозначительно приподняла бровь.       — Иди, иди отсюда, никто не пробегал, кроме тебя, — ответила Настаси, жадно глядя на бумагу.       — А если пройду? — громыхнул алебардой страж порядка.       — И что — найдешь? — ехидно отозвалась Джери. — Даже не вздумай по дому шариться, проклянем.       — Королевы какие! Аренду давно отдавали? — возмутился мужчина, однако, пройти в дом не торопился.       — Вчера, причем, тебе.       — Проверю.       Послышался шум, скрип двери, и все стихло.       — Вижу! — тут же завопила Джеральди, вытягивая ко мне руку. — Вижу, будет у тебя мужем принц! Самый красивый во всем королевстве, натурально!       — Кошмар какой.       — Есть у тебя принц знакомый? — потише осведомилась Настаси, все поглядывая на лист, который я передумала рвать.       — Нету.       — Так будет, — выдала железный аргумент Джери. — Мы же на будущее гадаем.       — Мамочки, — саркастично отозвалась я, но тон не был принят во внимание.       — Мамочка здесь не поможет! — доверительно сообщила недоросток-травница-фанатик. — Перед принцем никто не устоит, мамочка покорится и спровадит тебя в жены.       — Всю жизнь мечтала.       — Ну вот!       — А вы близнецы?       — Мы — наивысшие точнейшие копии, это тебе не какие-то там близнецы, — презрительно фыркнула Настаси.       А я не стала уточнять подробности, не уверена, что хочу знать.       — Какая она… — пробормотала ее наивысшая точнейшая копия, наклоняя голову и глядя на меня с другого ракурса.— Интересная…       — Где хрен?! — перебила ее Настаси, капризно топая ногой.       И что-то мне подсказывает, если она рассвирепеет по-настоящему, лучше не стойте у нее на пути. Даром, что недоросток.       — Пять минут подождите.       — А вообще, мы потомственные колдуньи! — продолжила втирать меж тем Рыжая беловолосая Джери. — У нас папа был ого-го, какой маг. Все его боялись и уважали.       — Молодец, — искренне порадовалась я за батю-карьериста.       — Слушай, а у тебя совсем менов нет? Может, хоть один да завалялся?       — А хрен вы не хотите? — и мои слова сейчас были вовсе даже не грубостью. — И какие три буквы в слове «нет» вам непонятна?       — Хрен хотим, — тут же сдались копии. — Ладно, у нас сезонные скидки. Мы тебе сейчас такого принца нагадаем, вообще упадешь.       От данного обещания я в ужасе вздрогнула, хотела отказаться, но Джери уже уставилась в чашу на столе, что-то с подвываниями бормоча. Среди тарабарщины я уловила «вечно вы иностранцы жметесь».       Настаси тем временем делала вялые пасы руками, то и дело вытягивая шею и заглядывая в рисунок.       — Вижу, ты издалека, — загробным голосом сообщила Джеральди.       — Прям в яблочко.       — Нет, ты не поняла. Ты очень издалека, — отходя от образа, слегка растерянно произнесла женщина, быстро глянула на меня и вновь уставилась в чашу.       — Потому что такие платья здесь не носят! — сообщила Настаси, включаясь в работу, но получила под столом пинок от родственницы.       — Принц, которого ты любишь, тоже тебя полюбит, и вы поженитесь, и уедете жить к нему в замок и будете жить…       — Долго и счастливо? — кто меня за язык тянет.       — Именно! А вообще, не перебивай!       — Не люблю я никакого принца.       — Полюбишь, какая разница. Тоже мне проблема, в принца втюриться.       — А нельзя сделать его, ну, к примеру, межгалактическим чистильщиком? И чтобы этого киллера искали пол-Галактики и вся ваша планета, а он бы такой, под прикрытием…       — Я тебе сказала — не перебивай, — покачали пальцем у моего носа. — Сказала, принц — будет принц.       — И что за слово такое вообще — «планета», — надменно фыркнула Настаси.       — А вас лишь оно удивило?       — Да от вас, иностранцев, какой только фипни не нахватаешься, — печально поведала недоросток.       — Это новое молодежное словечко?       — Ага.       — Слушайте, а найти пропавшего человека вы можете? Я вам за это еще что-нибудь нарисую, — внезапно вспомнив про Котовича, решила я рискнуть.       — О, это мы мигом!       — Рисуй еще один, — потребовала Настаси, подвигая ко мне пустой лист, и я, напрягая память, стала рисовать растение крупным планом.       — И было сказано нам, придет за тобой светлый воин, — пафосно завела Джери.       — Да какой светлый, он темный, — возразила Настаси.       — Светлый!       — Сама посмотри, вон он, в чаше, темный!       — Ты воду давно меняла?       — Ну… какая разница… Он темный, понятно?       — Короче. Скорее всего, воин имеет цвет волос между темным и светлым, и обязательно подвалит, — нашла компромисс блистательная Джеральди. — Надо дождаться.       — У вас здесь дождаться?       — Ну… — замялись колдуньи. — А ты умеешь готовить и мыть полы?       — Нет!       — Жаль, — искренне пожалела Джери. — Тогда за мены. А их у тебя нет. Значит, ты не дождешься светло-темного воина, все логично. Но может, все-таки умеешь? Ты как-то очень уж быстро ответила. Мыть полы это же такая фипня.       — А где он сейчас? Я и сама найду, — уточнила я, игнорируя последние слова колдуньи.       — Те, кто видел девчонку в пурпурном платье, выйдите на центр площади и донесите! — послышалось с улицы.       Вот ведь неугомонные.       — Что, искать его пойдешь? — удивилась Джери.       — Пойду, но немного позже. Нам с ним нельзя разделяться, к великому сожалению…       — Да! — закивала Джери. — Потому что вы поженитесь, и увезет он тебя в свой замок, и будете жить вы долго…       — Нет! — а вот теперь нервишки не выдержали, не казенные ведь. — Я не буду жить, я тогда отказываюсь! Вы мне принца обещали, где принц?!       — А, да, точно же, — вспомнила Настаси про принца, пихнула Джери, и снова пошел бурный мыслительный процесс.       — Ждет вас с воином долгая дорога!       — Дом казенный не ждет?       — Какой?       — Дальше, пожалуйста.       Внезапно послышался скрип открываемой двери, а затем кто-то громко упал. Последовал расстроенный вопль.       — Джери, ты когда успела обновить наговор для гостей, но не стражников? — удивилась Настаси.       — Да он сам обновляется, раз в оборот, — отозвалась копия.       — Мы договаривались, что будет «Бочка с водой», а не «Порог-споткнуться», — вредным голосом укорила травница.       — Кто наговор ставит, тот его и выбирает, — авторитетно отрезала Джери.       — Те, кто видел мокрого нищего страшного особо мерзкого преступника, выйдите на центр площади и донесите немедленно! — донеслось снаружи новое требование.       Хм, это что-то новое. И вопль на пороге мне показался знакомым. И описание преступника.       Вместе с колдуньями мы поднялись проверить, что же это за дорогой гость такой пожаловал.       У порога пытался встать и никак не мог уже наполовину сухой Котович.       — Иван Брониславович! — вот не думала я, не гадала, что так обрадуюсь.       — О, а вот и воин, — объявила Настаси, щелкнула пальцами и Котович смог подняться на ноги.       — Я же говорила, что он светлый, — посмотрела на его макушку Джеральди и состроила недоростку рожу.       Та состроила абсолютно идентичную, и переключила внимание на светлого воина, он же темный, он же особо мерзкий и так далее преступник.       — Здравствуйте, Алина, — отдуваясь, поприветствовал тот, отчего-то даже не удивившись при виде меня. — Добрый день, уважаемые дамы.       Ну и все. Сердцеед коварный - "уважаемые дамы" моментально спятили и влюбились.       — Как вы меня нашли, Алина? — тем временем поинтересовался Иван Брониславович, отряхиваясь и оглядывая свою персону со всех возможных сторон.       — Я это у вас хотела спросить.       — Ну, я вас специально не искал…       — Вот оно как.       — Ну да, я просто бегал от стражников по всей площади и пытался открывать двери у домов. Эта поддалась, — бесхитростно поведал доблестный препод. — Вы оказались правы, не надо было в фонтан в ботинках, воды набрали ужасно.       — Наверное, вам очень трудно это признать.       — Нет! Я — за справедливость!       Я вздохнула.       — А вы что здесь делаете? — осведомился Котович, посматривая на стреляющих глазками идентичные копии и, что-то сообразив, отодвигаясь, насколько было возможно.       — Рисуем.       — Что рисуете?       — Да всякое.       — Ага, то есть, я там бегаю от стражников, пытаюсь спасти свою жизнь, изо всех сил вас разыскиваю, а вы тут рисуете?!       — Это что — вы мне сейчас сцену решили закатить?       — Ни в коем случае! Я закатываю сцены исключительно — вы знаете кому. Но она не дает поводов, поэтому сцены я не закатываю. И она не робот.       — Иван Брониславович, вы бесподобны.       — Эй, гляди, что у него, — послышался шепот Рыжей Джери.       — Ага, — вздохнула Настаси как будто с завистью.       — Я же помылся! — тут же впал в панику белобрысый.       — Это не смоешь. И не испачкаешь ничем. Повезло ей, — с легкой грустинкой улыбнулась Джеральди.       — Ты дорисовала? — громко спросила у меня недоросток, перекрывая вопль с противоположного конца площади: «Те, кто видел девицу в белом платье и с большими… сумками… сейчас же донесите нам лично! Это опасная преступница, ее необходимо поймать!».       Да, оба рисунка, которые я прихватила с собой, действительно были закончены, а у стражников, похоже, появилась новая цель в жизни. И, по-моему, их методы работы с населением не работают.       — Кошелек в сумке спрячь подальше, а то уведут, — посоветовала Рыжая, поднимая с пола и вешая мне на плечо сумку.       Вот нахалка, когда успела проверить, интересно.       Я протянула руки вперед, на левой задрался рукав платья и стал виден браслет с черепами, о котором недавно вспоминал Котович.       — Ах, какой!.. — начала было Настаси.       — Хрен вам! — и я даже ни грамма не грубила.       Колдунья вцепилась в листы, мигом забыв обо всем.       — Как все сбудется, напиши потом на стене какого-нибудь дома, что это мы тебе нагадали, — попросила Джери.       — Стене дома?       — Да.       — Ага, вот, что это за записи встречались… А хозяева потом претензии не предъявляют?       — На чьем доме про нас напишут, тем гадание дешевле, все схвачено.       — Какая интересная у вас тут реклама.       — И что — правда все сбывается?       — Да кто его знает, — честно ответила Настаси. — Мы просто всех предупреждаем: если не напишут хорошее, то проклянем. Тебя уж, так и быть, не станем, но ты все равно напиши. Даже если будешь далеко.       — Да, даже если в своем мирке — мало ли что, — согласно кивнула Джеральди.       Не успели мы открыть рты, как нас без усилий развернули и, мягко подтолкнув в спины, отправили на улицу.       — «Бочка с водой»! — донеслось изнутри.       — Нет, «Порог»!       — «Бочка»!       Мы переглянулись.       — Они близняшки? — спросил Иван Брониславович.       — Наивысшие точнейшие копии, — припомнила я верное название.       — Справа стражник.       — Слева чисто. Валим.       — Каблуками только не стучите.       — Я сейчас шаг назад сделаю.       — Ну ладно-ладно, чего вы… Катя. Там, высоко, в синем почти черном небе прекрасно. С высоты так далеко видишь. Охватываешь весь мир взглядом, крылом. Ныряешь. Оно не отпустит — безграничное бесконечное бескрайнее Счастье. Ты там, выше всех далеко. Там, где летают драконы. Ты — кто-то из них. Летишь. Отстаешь. Нагоняешь. Рядом, врозь. Танцуешь в лучах разноцветных солнц. В высоте синей. И черной. Безграничной бесконечной бескрайней. ***       Я — Белый дракон. Мои крылья белые. Мои мысли яркие.       Я падаю ввысь.       Я смотрю с неба на тех, кто мечтает нас приручить, но не умеет летать. Они живут внизу, там, в зелени. А мы здесь, в синеве. Они постоянно смотрят на нас, запрокидывая головы и желая добраться. Но мы еще слишком разные. Они тоже хотят это счастье. Пока рано.       Внизу прекрасно, но здесь лучше. Здесь не забудется.       Мы не разговариваем с ними. Мы все про них знаем. Наша помощь им не нужна, но они упрямятся. Они думают, что мы решим все их проблемы, взяв с собой в небо. Ведь в небе нет проблем. В небе только мы.       Однажды мы спустимся к ним в мир и покажем свой, сине-черную бесконечность. Полет. То, что не забывается никогда и никем. Но не сейчас.       В небе бьет белая вспышка, она повторяется и повторяется изо дня в день, я не хочу к ней. Ее вижу только я. Ни свои, ни чужие не знают. Я не хочу к ней. Я замираю в полете, падаю вниз камнем, разворачиваюсь и лечу на восток. Скоро взойдут солнца… ***       — Эй, — трясут меня за плечо.       Я вздрагиваю и, открыв глаза, с удивлением смотрю на соседа, который меня разбудил, на лекторий и преподавателя.       — Ты где там летаешь? — с усмешкой говорит парень и тут же забывает обо мне.       Я стряхиваю сон. Перед глазами все еще очень ярко стоят картинки из другого мира. Зеленая земля и сине-черная бесконечность неба.       Белый дракон сейчас где-то летит. Я беспокоюсь за него, но знаю, что он не отправится к белой вспышке, и тихо этому радуюсь.       С ним все будет хорошо. И скоро взойдут солнца.