Легко и просто

Кэт.       — Когда узнаю, кто прозвал меня Мишкозаместителем, этот человек больше не сможет разговаривать вообще, — четко и медленно, с порога пообещал Андрей, глядя почему-то в упор на меня.       Я развалилась в кресле, вздернув подбородок. Я не отведу взгляд. Я не отведу взгляд. Я не отве… Сам отвел? Да ладно?!       Очки с Пазыкаева — в сторону, Русланчику стакан с кофе — в морду, сама — вскакиваю на стол и танцую, танцую, танцую, мать его, да! Бумаги —распинать! Вот так!!! И-и-и-и-и-ха!!!       В реальности я лишь с утомленным видом отбросила прядь волос за спину и уткнулась в цифры аналитиков на бумаге.       Я прямо чувствовала, как Руслану безумно хочется вякнуть одну из своих плоских шуточек, но он крепился — в присутствии Андрея предпочитал с некоторых пор молчать. Хотя, зная Руслана, это ненадолго, он тупой и бесстрашный.       У Миш… то есть, заместителя зазвонил телефон.       — Андрюх, зайди, — услышали все, кто был на планерке, голос Дэнчика из трубки и из-за стены.       В принципе, мог бы и не звонить.       Через секунду Пазыкаев был вызван таким же макаром, а мы остались ждать.       — Кажись, будут нам опять сегодня поправки в сценарии раздавать, — вынесла вердикт Юлька.       — Хорошо, что ничего другого больше не выдадут, — хмыкнула я, ломая шоколадку для утреннего кофепития.       — Не знаю, не знаю, Кэт, тебе определенно надо чего-нибудь выдать. А то стопроцентно из-за тебя — то у энергетиков аппаратура полетит, то Пазыкаев на лестнице споткнется, то Юлька слова забудет, — отозвался мигом осмелевший Русланчик.       Дверь распахнулась и влетел Витька.       — Фиг проедешь в нашу степь, там прямо перед зданием патлача какого-то машина сбила…       Все разом повернули головы в мою сторону.       — Он у Дэнчика в кабинете, вы сдурели?!       Головы, кто куда, разочарованно поотворачивались.       — Мало ли, может, ты людей телепортировать умеешь. Я верю вообще во все! — откровенно поведал Рус, протягивая ручонки к моей шоколадке.       — По тебе заметно, — я с наслаждением шлепнула его по пальцам, а если б вовремя не увернулся, закатала бы и в лобешник.       Правками в сценарий, сказать по правде, уже достали. Потому что касались они преимущественно меня и отменяли абсолютно все появления перед связкой. И я всё не могла определиться, как к этому отношусь. С одной стороны, я тихо радовалась, что еще один день не стану главной причиной переживаний этой ни в чем не виноватой девчонки. А с другой, мне было скучно, и я не понимала, почему отмены одна за другой. Что с ней не так? Да, все-таки, смирилась я с принципами работы Конторы, смирилась…       В дверях появилась троица, возглавляемая Дэнчиком.       — Кэт! — позвал он.       — Я за нее.       — В «консерв» еще на три дня!       — Я хочу на Багамы, — глядя на Юльку, вспомнила я про отпуск.       — Хоти куда хочешь, все вопросы к Ми… заметистителю старшего сектора! — блеснул остроумием рыжий и, подозвав к себе вспомогателей, принялся им что-то втолковывать.       Лешка в этот момент открыл окно и в помещение тут же ворвался шум улицы.       — Я сказал, отползи отсюда, убогий!       — Нет, все должно быть исконно, как в момент этой наижутчайшей аварии!       — Какой аварии, дебилоид?! Я не задел тебя вообще! Ты, придурок, видел, где дорогу перебегаешь?       — Да! Перебегаю! А вы на меня ехали!       — Ты больной?! Какого хрена ты валяешься тут, кретин?!       — Чтобы все было зафиксировано вплоть до приезда спецслужб!       — Я говорю, ты, идиот, я тебя не задел! Какая авария? Какие спецслужбы?!       — Которые уже едут!       — Да пусть он его объедет, — предложил Руслан свой вариант решения проблемы.       — Не получается, мужик в колесо вцепился, — рассказал очевидец Витька.       — То есть, он бежал через дорогу в неположенном месте, машина его не тронула, но затормозила, а патлач кинулся под колеса и лежит? — заинтересовался Леха.       — Ага, — заржал Витек.       Все присутствующие, и даже Пазыкаев, тихо выразили отношение к ситуации одним словом.       — Кэт, ближайшие 3 дня тебе нельзя появляться на улицах Мира, Ленина и в парке. Там будут Виктор и потенциальная, — спокойно сказал Андрей, каким-то образом перекрывая дикие вопли с улицы.       — А на Багамах можно?       — На Багамах можно.       — Ну, тогда я поехала?       — Там дорога перекрыта, мужик под колесами валяется.       — Так я пешком до вокзала-то дойду, я не притязательная.       — Корм! Коту корм надо купить, — всполошился Дэнчик. — «Для притязательных», точно. Кэт, какая же ты умница, всегда выручишь вовремя! — и затыкал в телефон, устанавливая напоминание.       — Спасибо большое, я еще и матом ругаюсь. Э-э… то есть крестиком вышивать умею.       — На Гавайи, — очнулась Юлька.       — Он сам под машину кинулся!!!       — Алексей, закрой окно, — попросил Пазыкаев.       Лешка мигом послушался, но уселся на подоконник и палил одним глазом, что там творится на дороге.       — Гений Сергеич, может, мне к аналитикам уйти? — вредным голосом осведомилась я у начальника, который показывал что-то Юльке в листах сценария.       — Это зачем?       — Ну, на полставки, а то пионерам нельзя продолжительное время бездельничать, вдруг выход в свой мир обратно найдут?       — Нехорошо, Катя, манипулировать своим статусом, — укоризненно посверкали очки.       Андрей бросил на меня особо тяжелый взгляд, перевел на Пазыкаева и вновь на меня. Да по фиг, я ничего уже не боюсь. Ничего. Я сказала, ничего. Ничего. Чего он таращится?!       — Ты пионеров никогда не видел? — обманчиво ласково поинтересовалась я.       — Видел.       — А вот они бы тебя видеть не хотели.       — Я их в этом не виню.       — Ну, сам посуди. Им ведь и так досталось. А тут ты. Смотришь на них. Признай, что это кошмар.       — Я думаю, в данном случае каждый остается при своем мнении.       — Я думаю, ты не думаешь.       Погодите, он что — умеет удивляться? Его глаза умеют передавать эмоции, округляться и офигевать? На миллисекунду, но я-то заметила.       — Кстати, Кэт, то есть, Катя, тебе нужно зайти в отдел Перемещений. Еще вчера надо было, — напомнил Пазыкаев.       — Да помню, — нехотя поднялась я из кресла, где уютно пригрелась, а рядом только-только начинало твориться интересное. — Почему меня в «консерв»?       — Чтоб на Багамы свалить успела — тебе же лучше, — захихикал Рус.       — На Гавайи, — снова очнулась Юлька, отвлекаясь от разговора с Пазыкаевым.       — Вы все кошмарные личности, — пробормотала я, протискиваясь к двери и направляясь к «ОПэшкам».       Снова датчики нацепят и будут показания снимать, неугомонные. Каждый месяц одно и то же. И, главное, пропускать нельзя ни в коем случае, даже если гриппуешь или симулируешь грипп, еще удачнее, чем им болеешь.       Заходишь в кабинет отдела Перемещений, и словно попадаешь в параллельный мир. Паркет, на нем ковер, длинная высокая стенка с книгами, пара больших деревянных столов, компьютеры со старыми трубковыми мониторами, картины с природой в резных рамах. Еще тумбочка с чайником и всяким сладеньким, а самое главное - люстра с желтыми плафонами. Из всего выбивалось лишь большое кожаное кресло у окна, штатив с лампой и ящик на колесиках рядом с ним. От ящика и штатива к креслу тянулись провода с датчиками, которые цеплялись на лоб, мочки ушей и горло, где проходит артерия. Надо посидеть 10 минут, пока ящик на колесах тихо жужжит, а лампа светит, и передается какая-то информация куда-то в неведомые дали. А потом все, свободна. И так из раза в раз.       Сегодня у «ОПэшек» было обновление — рядом с одним из больших столов притулился столик поменьше, с ноутбуком, а не компьютером. И вот он, в отличие от старых и крупных собратьев, был просто завален ворохом бумаг.       — Добрый день. А у нас новенькая, это Леночка. Не справляемся с объемом документации, будет нам помогать, — представил мне секретаря начальник отдела Николай Денисович - в возрасте уже, невысокий и неспешный дяденька.        Тонкую, звонкую и прозрачную девицу почти не было видно из-за горы папок и листов. Вот вроде перемещений мало, а фигни бумажной столько, будто вся Контора только пионерами и занимается.       Я поздоровалась и привычно расположилась в кресле.       Начальник приподнялся было, чтобы пойти вешать на меня провода, но зазвонил телефон. Он что-то долго и дотошно выяснял, а затем пулей вылетел из кабинета, несмотря на преклонный возраст. Леночка пискнула, подхватилась и ринулась следом, попутно уронив с верхушки горы добрую часть листов и парочку папок.       Блин, лучше бы я и впрямь вчера зашла, сколько тут теперь их ждать…       Может, поспать?       Стараясь удобнее устроиться в кресле, я посмотрела на несчастный заваленный стол, и взгляд зацепился за фото на листе, что почти целиком свешивался из толстой папки. Не скажу, что щеголяю отличным зрением, но себя я всегда узнаю. И сразу же стало интересно. Так интересно, что там про меня пишут, что я уже через секунду оказалась рядом и тащила на себя папку из Эвереста макулатуры.       Та, конечно же, оказалась здоровенной, тяжелой и, когда я ее почти вытянула, выскользнула из рук и шлепнулась на пол, едва не отбив мне ногу.       Отпрыгнув и выругавшись, я присела поднять злосчастную штуковину.       В падении папка распахнулась как раз там, где надо. Это был файл с личным делом, моими данными, датой перемещения и подробным описанием ситуации, вследствие которой я оказалась в этом мире.       Рядом с фото на первой странице стояло черным маркером «02». Я бережно заправила на место выскочивший лист. Ничего интересного, я это даже видела и подписывала.       Хмыкнув, полистала другие файлы. О, привет, пионерам. Как дела? Женщина. Парень. Дедушка. Ноль два, ноль два, ноль два. Андрей. Ноль три.       Что?       Из-за двери послышались голоса. Я хлопнула папку на стол и с разбегу прыгнула в кресло.       Плохо рыться в чужих документах. Плохо. Но я ведь только себя хотела посмотреть. А остальных, я же случайно. Что такого, мы все здесь в одной лодке, мы все пионеры. Все…       Что мне втирал начальник отдела, я упорно не слушала, глядя в окно. Это, впрочем, было моим обычным здесь поведением.       Он быстро отстал, снова сев за стол.       Леночка вернулась несколькими минутами позже, притащив и громко шлепнув уже на пол очередную кипу бумаг. Что же ты, Леночка, так неаккуратна с важными документами… Их не кидать надо, как попрет, а складывать, группировать, прятать, в конце-то концов. Чтобы о твоем доступе больше никто не имел ни малейшего понятия. О том, что ты знаешь или узнаешь после. Где тебя нашли? Андрей, жутко и пронизывающе смотрящий прямо в глаза. В какой-то белой робе с полустершейся надписью «П..т.…..ург-2….8». «03» черным маркером рядом с фото.       — Интересные сегодня показатели… Можешь идти, Катюша, — проговорил с места Николай Денисович.       А я даже не подумала о том, что я Кэт. Попрощалась и вышла.       В коридоре тут же попался шагающий по своим делам Пазыкаев.       — Катюнь, решено, что ты должна быть наготове. Забери из костюмерной одежду, если сдавала, можем вызвать в любой момент. А сейчас домой.       И как шел, так и остановился, и провожал взглядом, пока не вышла за дверь в конце коридора. Потому как — я стерпела Катюню? На Катюню я ничего не ответила?! КА-ТЮ-НЮ. Это что за слово вообще.       На что угодно спорю, когда я скрылась, метнулся к Николаю Денисовичу — пытать, каким образом они там в своем «параллельном» от вообще всех миров меня подменили.       Костюм у меня был дома, но всё после стирки, надо погладить. Уж на что я ненавижу гладить собственную одежду, также крепко люблю, чтобы очередной костюм был безупречен, даже если это футболка и рваные джинсы, которые на мне помнутся в ту же секунду. Но лютую неприязнь к утюгам все равно никто не отменял. ***       Под вечер я честно гладила рабочий прикид с остальными своими рубашками и футболками, раз уж все равно довелось.       Мысли от ненависти к утюгам и тому, кто их выдумал, плавно перетекли к идее купить в кои-то веки отпариватель. Потом к разгрому отдела Энергетиков, заявившись туда с утю… Тьфу, опять утюг. Надо с отпаривателем. Но тогда он сломается. Значит, все-таки с утюгом, да.       В дверь позвонили.       Ну, дожила.       Мало мне вообще всего, что было сегодня?       Начать с того, что приснился сон, где мне написала в социальной сети Катька, а я кинулась к ноуту и в реальности упала с кровати. Затем меня отправили в «консерв» на три дня. Затем Андрей умудрился прожечь взглядом даже с фотографии рядом с черными цифрами «03». Затем переводят в боевую готовность и заставляют гладить одежду. Это если совсем вкратце. А тут еще в дверь звонят. Я и не знала, что звонок работает.       Я выключила прибор из розетки и так увлеклась размышлениями, кто мог пожаловать, что, только открыв, поняла — утюг до сих пор держу в руках.       На пороге стоял невысокий русоволосый мужчина, который при виде меня заулыбался во весь рот, а при виде утюга прекратил.       — А у моей жены отпариватель, — зачем-то сообщил он.       — Я так и думала. Они повсюду, — вздохнула я.       — Я сосед ваш снизу, здравствуйте. А вы на выходных дома бываете? — наконец-то выдали кое-что поинформативнее.       — Бываю. Здрасте.       — Мы трубы меняем, нужно к вам врезаться. Можно, мы в воскресенье с утра придем?       — Да можно. Я вроде не в полях.       — В полях?       — Это по работе. Неважно.       — А, понятно. А трубы у вас какие?       — Белые.       Ладно, сделаю вид, что не поняла, почему он заржал в голос, и приглашу пройти посмотреть, чего ему там надо уточнить.       — А вы давно тут живете? А я вас здесь не видел. А видел в другом месте, я вас на машине чуть не задавил, — болтал сосед, пока крутился у окон в зале.       — Около года. Я вас тоже. Что, блин, простите? — отвечала я, размышляя, ставить ли утюг обратно на гладильную доску или еще подержать.       Странное у него чувство юмора, сосед снова стал смеяться и от радости перешел на «ты».       — Ну, то есть я не хотел, но ты тогда так резко на дорогу выскочила, мы с Толяном офигели просто…       — Точно, это твоя серая машина?       — Да! Надо Толяну, ну, другу, мы вместе были, сказать, что бессмертная девчонка в моем подъезде живет. Бывает ведь! Кстати, меня Сергей зовут.       — Ага, бывает… Кэт, — рассеянно согласилась я, пытаясь понять, что не так с соседом.       Еще на пороге я почувствовала возмущение пространства вокруг Сергея, и сейчас, пока он смеялся, искажение стало еще больше.       Я точно знала, что Сергея не вел ни один из отделов нашей Конторы. А он, кажется, пульсар и ни разу не хаотичный.       Меня заселяли в квартиру в этом доме, сотрудники наверняка здесь бывали, может быть, сам Пазыкаев — и пропустили потенциального. Да еще такого не слабого. Да еще и веселого. Как они работают, лоботрясы?       Мы обменялись номерами и договорились, что вечером в субботу Сергей предупредит, в силе все или нет.       Я проводила гостя и, отставив-таки утюг, зависла над телефоном.       Надо звонить, надо… О!       — Руслан, в квартире подо мной живет пульсар, а вы ни сном, ни духом. Как так произошло?       — Чего-о?..       — Вот и я говорю — чего? Звони Андрею, и решайте вопрос, как хотите. Все, пока.       Любопытно, Рус скоро придет в себя и наберется ли духу звякнуть в обратку и вернуть проблему?       Прошел час, а телефон молчал. Либо Руслан нашел следующую жертву, либо набрал Андрею и доложил.       Я даже успела подзабыть об этом, мыслями все чаще переключаясь на припрятанную в дальнем углу шкафа пачку сигарет.       Дай-ка выйду, подышу воздухом на балкон, может, выветрится. А выбросить прямо сейчас с того же балкона — ни-ни. Только замерзать на сквозняке и стоически размышлять о том, как эта пачка лежит себе под свитером, не начатая, а у меня чешутся легкие, а заодно руки ее открыть, но у меня же — сила воли. Я сейчас только пойду клапан приоткрою, понюхаю, пахнет же вкусно, что в этом такого. А где зажигалка, в куртке или рюкзаке, интересно…       — Кэ-э-эт!!! Выйди, К-э-э-эт! — вывел из медитации истошный вопль.       Взору предстал Русланчик, во дворе под фонарем — то ли машет мне, то ли тектоник пляшет, и Андрей — в тени, руки в карманах.       — Спустись к нам! Кэ-э-эт! — Руслан, видно, подумал, что я его не слышала.       — Русланчик, радость моя, а позвонить по телефону ты не мог? — ровно отозвалась я.       Звуки в вечернем дворе разносились очень хорошо, а балкон не застеклен.       — Я хотел! А идем, видим — ты стоишь, чего, думаю, зря звонить, можно же крикнуть, и ты спустишься!       Руслан, какой же ты Руслан.       Андрей рядом либо закрыл глаза рукой в жесте смиренной печали, либо просто потер лоб, а я почувствовала себя дошкольницей, которую друзья зовут гулять, и никак иначе.       Надо идти, а то перезнакомлюсь и с остальными соседями.       — Чего приперлись? — нежно осведомилась я, выворачивая из-за угла дома.       — Ну, пришлось мне же Андрюхе звонить, ты-то не захотела…       — Наглое вранье!       — Я понял.       -… а он решил мужика этого проверить, и меня заставил с ним идти, потому что я позвонил, а вот ты бы позвонила, мне не пришлось бы идти, тебе-то на этаж только спуститься, всегда так, сделаешь доброе дело, на шею сядут. Семечек хочешь?       — Я хочу мира, спокойствия, чтобы ты никогда больше не открывал рот, и мороженое.       — Не, у меня только семечки.       — Тогда шоколадку.       — У меня нет шоколадки, Кэт…       Андрей вытащил из кармана толстовки и протянул слегка помятый «Сникерс».       — О! — недолго думая, я цапнула батончик. — Спасибо. Можете уходить.       — Балкон его вон тот? — уточнил Андрей, без труда находя взглядом окна соседа.       — Ага.       — Подъезд открой.       — Домофон сломан.       — Хорошо, — и он без лишних слов отправился проверять соседа, а мы остались под фонарем.       — Сдался вам этот мужик, на ночь глядя, — посмотрела я на Руса.       — Да я тоже так думаю, — согласился тот. — А ему что-то приспичило проверить, и мне сказал сюда тащиться. Хотя я понимаю, скучно, наверно, дома-то сидеть. Живет один, никуда не ходит, и возраст уже — не мальчик, полтинник целый. Хотя выглядит он годно, ничего не скажешь.       — Что?! — хорошо, что семечки не взяла, точно бы поперхнулась.       — А ты не знала, не знала? — радостно захлебнулся в новейшей сплетне неугомонный вспомогатель, активно мусоря шелухой. — Мне говорили, короче, девчонки из Аналитического, ему точно полтос.       — Гонишь.       Куда там моим мыслям о тридцати семи годах.       — А ты на вид определишь, сколько ему?       — Рус, а ты или кто-нибудь из тех самых аналитиков видел его паспорт?       — Нет, никто не видел!       — Тогда какого черта?.. И вообще, Рус, ты долбанный сплетник, не втягивай меня в свои делишки.       — Ну, давай на желание, если узнаешь, сколько ему лет? Но ему точно пять… — тут Руслан заткнулся, потому что Андрей вышел из-за дома, однако мы успели быстро стукнуться кулаками, закрепляя спор.       — Что это с вами? — подозрительно спросил он.       — Не, не, ничего…       — Да, ничего, вообще…       — Мне тридцать один.       — Я выиграла! — заорала я, стукнув Руслана «Сникерсом».       — Да ты же не забивала цифру!       — Она точно была меньше полтинника!       — Сколько-сколько мне дают?!       — Андрей, погоди, не до тебя, — махнула я рукой, наступая на наглого вспомогателя, который намеревался соскочить.       С минуту побегав вокруг заместителя старшего сектора и поорав друг на друга, мы решили, что обязательно вернемся к обсуждению оставленного открытым вопроса, а затем любезно изволили выслушать про то, как Контора действительно упустила потенциального. Якобы в детстве он жил то здесь, то у бабушки. Когда вырос — перебрался к девушке. Когда совсем вырос, но так и не решил, кем станет — вечные командировки.       — Как ты быстро определил, — похвалила я.       — Долго ли умеючи.       Тут у Руслана зазвонил телефон, и мы прослушали быстрый сбивчивый диалог на тему восторгов по поводу количества алкоголя у собеседника, законченный фразой: «Я здесь недалеко, я скоро».       — Мне пора! — известил Рус. — Дела!       И все, и след простыл.       — Опоздает же завтра, — проговорила я, глядя на то место, где он только что стоял.       — У него завтра в полях, да к тому же под вечер, — отозвался Андрей.       — А мне что — опять в офисе загорать? Тогда я вообще не приду.       — Ваша потенциальная выходит в ночные смены в мониторинге, мы оформили всплеск негативных эмоций, доведя до белого каления с помощью одной из вспомогателей. А еще получилось с народом из массовки устраивать ей воздействия с, допустим, внезапным кашлем над ухом, яркими вспышками в глаза фонариком на телефоне в общественном транспорте.       — Она с вами заикаться начнет.       — С Витькой пробу на негатив придумываем. Но пока выбираем. У тебя есть идеи?       — Хм… — я всерьез задумалась. –Проба на негатив… А тема или ситуация, хоть примерно?       — Любая. Уровень лучше пониженный или средний.       Проба на негатив означает отрицательные эмоции, направленные на объекта, обычно вызванные его же стараниями. Причем, это не обыкновенная ревность, а, например, девушка должна быть помещена в заведомо неудобную для нее ситуацию. Пока ее берегут, поэтому уровень должен быть не высокий. Такое придумывать всегда сложно.       Взгляд зацепился за наушники Андрея, что свешивались с молнии толстовки.       — Наушники!       — Что?       — На вранье ее не ловили еще?       — Нет.       — Отлично. Тогда вынужденное. Кто у нас там друг-вспомогатель?       — Славик.       — Короче, делаем так. Музыку она любит? Такая мечтательная девочка, конечно, любит. Втихушку ломаем ее наушники, телефон почти двухгодичной давности, разъем там специфический, я точно знаю. Потом немного ждем, где-то недельку. Она ищет новые. Подстраховываемся, и во всех магазинах, где побывает, ей говорят, что эти ушки из оборота уже вывели и найти их можно, если только с телефоном в комплекте. Затем друг Славка находит у себя точно такие. Судя по досье, в интернете она ориентируется плохо, если захочет поискать там, Витька пусть воздействует, чтобы она отвлекалась и забывала. Ну, еще можно программистам дать задание, чтобы похимичили с браузером. А в день, когда Славик должен будет вручить наушники, Витя ей заранее расскажет, сюрприз испортит, но попросит сделать вид, что ей про это известно не было. Ложь вообще несерьезная, да и подставлять болтливого Витеньку она не захочет. Ей придется притворяться, а вы фиксируете ее фон. Ну как?       — Бесподобно. Я не придумал бы лучше.       — Ну, куда уж тебе… Как ты понял, о чем мы говорили с Русланом?       — Думаешь, я не заметил, какие у тебя были глаза?       — Нормальные у меня глаза.       — Глаза красивые, но с таким выражением на меня смотрят все, кто съел эту сплетню про возраст. И никто не спрашивает напрямую. Я думал, у вас тут серьезная организация, а оказалось, с засильем болтунов и сплетников. И Русланом!       — И Русланом, — одновременно сказала я, и мы засмеялись.       Темные стены умеют смеяться? Вот это открытие… Серьезная организация — у нас тут? У них тут… А теперь у всех у нас, вместе взятых. Что значит «03» рядом с фото? Я ведь никогда не спрошу. А как он умеет проверять потенциальных? Это можно.       — Как ты умеешь проверять потенциальных?       — Я чувствую фон энергии. Он у всех разный. Ты пульсар? Пазыкаев сказал, не уловить. Но я знаю. И он узнал, когда…       — Когда — что? Когда перешла? Он рассказывал?       — Да, он рассказал обо всех.       — Странно, что нам о тебе ни слова.       Несправедливо как-то.       — Подожди, я отправлю Витьке смс.       Андрей покопался в телефоне, отправил обратно в карман джинсов, поправил толстовку, чуть не перерубив молнией провод своих собственных наушников.       — На что с Русланом спорили?       — На желание. А какие у меня глаза?       — Зеленые.       — Нет, ты еще что-то сказал.       — Когда?       — Недавно.       — Что сказал?       — Слова!       — Какие?       — Ты мне скажи.       — Что сказать?       — Ты издеваешься?       — Вы там обжимаетесь? — раздался пронзительный визг из окна на первом этаже. — А ну-ка, хватит!       — Что-о?! — возмутилась я.       Мы стояли в полуметре друг от друга, и представить, что действительно могли обжиматься, мог только совсем поехавший. Почему я? Почему со мной, уже во второй раз такая откровенная, незаслуженная фигня?       — Хулиганы! — разорялась в это время тетка из окошка. — А ну, марш по домам! Небось, не учитесь нигде!       — Мы уже закончили, — проговорил в ее сторону Андрей.       — А я в академе! — поддержала я.       Я в самом деле взяла академический отпуск, когда попала в этот мир. Пазыкаев меня мигом отправил учиться, в тот же универ, но не сложилось — я просто не смогла посещать занятия, стресс сказывался. Вот тогда-то он уже серьезно позвал работать, сказав, что могу быть полезна Конторе, и я сделала выбор.       — Я сейчас милицию вызову!       — Как вы ее вызовете, в прошлое переместитесь? — также спокойно поинтересовался Андрей.       — В какое еще прошлое? — тетка от неожиданности не провизжала, а спросила нормальным голосом.       — Когда полиция была милицией, которую вы собрались вызвать.       — Хамло! Шпана! Я все участковому расскажу!       — А я Пазыкаеву, — тихо пообещала я.       — Пошли, провожу до двери, — предложил Андрей, вместе со мной поскорее уходя за дом под аккомпанемент оглушительных воплей.       Спорю, они потревожили дом гораздо сильнее наших разговоров.       — Не имеет смысла, спасибо.       — Тогда махни с балкона.       — Поверь, со мной ничего не случится, пока я иду по лестнице.       — Поверь, если не помашешь через две минуты, я сам пожалуюсь Пазыкаеву.       — Думаешь, нашел на меня управу, да? Хорошо, махну.       Он придержал подъездную дверь, которую я по привычке собиралась закрыть сама, и нечаянно задела его пальцы. Отдернула руку, как от кипятка. Ну, а что — руки у него действительно горячие, тоже мне, генератор нашелся.       Я вышла на балкон в тот момент, когда Андрей как раз вывернул из-за угла и подошел к фонарю, подняв голову в капюшоне толстовки, а во двор въехала полицейская машина.       Она правда вызвала?!       А я и впрямь еще никогда не видела, чтобы бегали с такой скоростью, как дернул сейчас улепетывать из моего двора обладатель самых жутких и загадочных глаз, обжигающий генератор энергии, пионер, неизвестно, откуда, хамло и шпана, а также Мишкозаместитель сектора «Б» Практического отдела. А вы думали, я перестану его так называть? Вот еще. Лина.       — Иван Брониславович, смотрите — эльф.       — Он тоже на вас смотрит.       — Нет, блондины мне не нравятся, — решила я, придирчиво оглядев с ног до головы остроухую каланчу с белоснежной гривой до пояса.       Эльф интуитивно понял, что его послали в игнор и возмущенно подавился чем-то вроде шаурмы, которую хомячил, стоя у лавочки со снедью.       Котович поправил челочку, направив мне возмущенный взгляд, но мудро промолчал.       Столица Ленорнии — Элленория — поразила с первого мгновения диким шумом, теснотой, грязными дорогами, самым разнообразным людом и нелюдом, непрерывной толкотней и жуткими запахами, которые от улицы к улице становились сильнее и отвратительнее.       В ворота днем запускали всех желающих, но мы знали, что ночами здесь лучше не гулять — моментально утащат в темницу до выяснения личности и разграбления имущества. Криминальные элементы даже сделать ничего не успеют.       Попали в столицу мы ранним утром, поэтому времени было еще в достатке.       — Знаете, Алина, теперь мне кажется, что нас преследует какая-то фигура в черном плаще, — поделился опасениями препод. — Она шла за нами по всем улицам, где мы проходили.       Я оглянулась, но никого похожего не заметила.       — Она или он?       — Откуда я знаю. Думаю, что все-таки он.       — Здесь каждый второй в плаще и идет за спиной. И впереди тоже. В общем, вам кажется.       — Хорошо, что гномы отстали.       Гномы в самом деле напрягали, и мы так и не поняли, являлись они коллективной галлюцинацией или нет.       Создавалось впечатление, что в столице сегодня намечается какое-то событие. Народец вопил что-то про возвращение кого-то, и всюду развешивали гирлянды цветов и бумажных птиц, похожих на орлов.       — Надо купить чего-нибудь в путь и валить отсюда, — напомнила я Котовичу.       — Давайте только уйдем из центра, не могу уже, — попросил Иван, и нам очень удачно подвернулась тихая безлюдная улочка.       — А может, опять бартер подвернется, — размечталась я, пока мы шли в неизвестном направлении, но подальше от толпы.       — Я больше не буду таскать чужие телеги! — принялся протестовать Котович.       — Да это не телега была, а всего лишь тачка с хламом.       — Вы знаете, сколько он весил, этот хлам?       — Зато ваш труд весьма высоко оценили.       — Тот дедок меня еще облапать пытался!       — Кого? Вас? Вам снова кажется.       — Ничего не кажется! Больше по пути не подписываемся ни на какие подработки!       — Куда вы денетесь, — пробормотала я, вспоминая, как Котович последние несколько часов волок по разбитой дороге добро повстречавшегося нам дедули.       И я уверена, что слышала, как препод сквернословил себе под нос, однако, тот все отрицал.       Иван затормозил было перед широченной лужей впереди, но быстро собрался, преодолел фобию и мужественно обошел по краешку.       Дорога вывела на длинный выгнутый мост через широкий пруд.       — Ух ты, — хором выдохнули мы с Котовичем, глядя на открывшийся вид.       Над домами, мостами, садами и площадями, далеко впереди возвышалась башня черного камня — Академия магов Ленорнии.       «Наши» маги рассказывали про нее. Давным-давно здесь было каменистое плато, а когда решили построить Академию, маги заставили камень подняться вверх, создавая внутри залы и комнаты. Огромная Башня выросла в несколько сотен метров, на некоторых уровнях «разветвляясь» в башенки с острыми крышами. Верхушка Академии, напротив, была плоской, будто срезанной. А еще ходили слухи о несчетном количестве подземных этажей и лабораторий. На Башне не виднелось ни одного окна, но это был навсегда наведенный морок для тех, кто смотрит снаружи — чтобы сбивать с толку врагов.       Низина, образовавшаяся вокруг Башни, понемногу заселялась, и в один прекрасный день сюда было решено перенести столицу государства. Что примечательно, светлейший правитель Ленорнии обитал за городом, а столицу посещал крайне редко, посылая на все торжества назначенного наместника.       — А что, Алина, давайте после супермаркета сходим туда?       — Зачем?       — На экскурсию! Когда еще доведется проходить мимо Академии магии сопредельного государства?       — Мы, я надеюсь, мимо Академии магии любого государства больше никогда не пройдем, потому что домой вернемся.       Но пока я препиралась с Иваном Брониславовичем, поняла, что исполнить его пожелание нам придется в любом случае.       Во-первых, мне самой было интересно, хоть и слегка щекотала нервишки мысль, а вдруг нас вычислят и поймают. Во-вторых, все видимые отсюда дороги совершенно точно сходились к Башне. В-третьих, ворота, ведущие из столицы, находились где-то за Академией.       Позади нас, стоящих на середине моста, раздался шум.       — Чт… — начал было Котович, и нас подхватил и понес за собой поток народа, который появился из нескольких выходящих сюда переулков.       Все дружно и быстро топали к Башне.       — Что за мероприятие сегодня такое, — прокричал мне Котович, старательно следя за сумками, которые находились у него.       — Откуда я знаю, может, у них каждый день так, — отозвалась я, останавливая взглядом парочку субъектов мужского пола, что тянули ручонки к разным частям моего тела.       — Нет, я бы запомнил. Что-то случилось…       У Академии мы оказались стремительно, расстояние около километра преодолелось за несколько минут, так все торопились.       Вблизи Башня оказалась не черной, а темно-синей. Вход в нее также был скрыт от глаз простых смертных. Огромная площадь вокруг вымощена белым камнем. Что было за Башней, с нашей стороны мы пока не могли увидеть, а на приличном расстоянии по обе стороны возвышались красивые дома в несколько этажей, из материала, похожего на мрамор — видимо, элитные коттеджи.       Народ занял примерно половину площади полукругом перед Башней, отчего-то оставив свободной значительную часть «предакадемпространства». Присмотревшись внимательнее, я поняла, что первые ряды не пускает что-то невидимое — маги оказались продуманными.       Меня пощупали за икру на ноге. Пока я пыталась обнаружить кто, пропустила момент, когда перед Башней появился седой мужчина в плотно запахнутом плаще, подбитом мехом. Он медленно двинулся вперед и остановился посреди пустующего пространства.       — Наместник, наместник, — зашептались по сторонам.       — Пропустите, пропустите, — запищал кто-то сзади. — Эх, опоздала… Опять! Проклятая Ледяная тварь!       Мы с Котовичем синхронно оглянулись.       Позади стояла невысокая светловолосая девушка с растрепанной короткой стрижкой. Приподнимаясь на мысочки, она жадно оглядывала свободную площадь и наместника светлейшего правителя. На ней была надета синяя плотная мантия, напоминающая кимоно, но без выреза, а под высоким горлом шла ярко-красная полоса. На широком поясе она также присутствовала, но вертикальная, прямо посредине.       И когда эта девчонка оказалась рядом, мы трое оказались в своеобразной мертвой зоне. Хотя бы на шаг, но народ вокруг отстранился, а те, кто был перед нами, вообще исчезли с горизонта, и теперь мы стояли в первом ряду.       — Чего это они? — пробормотал Иван Брониславович, а блондинка хлюпнула носом, и я поняла, что она недавно ревела.       — Чего это ты? — поинтересовалась я.       — Опоздала, — обреченно прошептала девчонка и принялась тереть глаза.       — Тебе нужно туда? — кивнула я в сторону Башни.       — Нужно... было… — она вздохнула, пятерней еще сильнее растрепывая прическу.       В этот момент вплотную к стенам Академии из ниоткуда материализовались три шеренги людей в таких же мантиях, как у нашей рёвы, но серого цвета. Там были и парни и девушки, а полоски на их воротах и поясах были белыми.       Следом, чуть правее от наместника появилась огненно-рыжая длинноволосая девушка в брюках, с луком на плече и большой крылатой зверюгой, парящей рядом. Больше всего это походило на летучую мышь.       — Наместница наместника, наместница наместника, — прокатился шепоток.       Девушка, в отличие от мужчины, была юной и явно в хорошем настроении, поправляя свою зеленую жилетку на черной блузе, она широко улыбалась толпе.       Среди народа пронесся вздох умиления — наместницу наместника здесь любили.       Левее от наместника возникла третья фигура — кто-то среднего роста и телосложения, замотанный в плащ с капюшоном, скрывающим лицо и ступни ног.       — Магистр магов, Магистр магов…       А, понятно.       — Может, если попроситесь, вас пропустят к Академии? — дал совет Котович.       Коротышка вскинула на него голубые глазенки, из которых тут же ручьями потекли слезы, и заткнула себе рот ладонью, чтобы не разрыдаться вслух.       — Иван Брониславович, отстаньте, не видите, там народ в сером цвете стоит, а у нее не формат, — прошипела я.       — Мне ник-когда не ст-тоять у Ак-кадемии, — заикаясь, поведала девушка. — Я должна быть в последней цепочке за стенами-и…       — Ну, а сейчас здесь постоишь, для разнообразия, — меня уже утомляло смотреть на эту драму.       На лице девчонки отразился усиленный мыслительный процесс.       — Что у вас тут случилось? — улучив момент, спросила я.       Девчонка даже реветь перестала и забыла про свою икоту.       — Вы не знаете?!       — Нет.       — Вы что, не местные? Но даже иностранцы всегда знают, когда вернутся…       — Кто вернется?       — Они, — с придыханием ответила голубоглазая, не внеся, впрочем, никакой ясности.       Ряды около Академии не шевелились, троица посреди площади не обращала никакого внимания на народ. Все чего-то ждали. Рыжая девушка почесывала между глаз своего огромного питомца, мышь явно балдела, иногда переворачивалась и парила брюхом кверху.       — Как тебя зовут? — решила начать я с самого начала.       — Нолли, — угрюмо отозвалась девушка. — Что я за ничтожество, у меня даже имя соответствует…       — Так, отставить, давай ты попозже поплачешь, когда мы уйдем, ладно? Лучше расскажи, что здесь случилось или только случится? Меня, кстати, зовут Лина, а вот его — Иван.       — Как его?       — Иван его.       — Брониславович, — тряхнул челочкой белобрысый.       — Не верь, — велела я Нолли, и она согласно кивнула.       Питомец наместницы наместника тонко запищала, девушка что-то быстро сказала самому наместнику, и тот, наконец, сделал объявление.       — Жители и гости славной Элленории! Пришла весть о том, что наш великий отряд задерживается! У Ледяной твари оказались сильные союзники и слуги! Просьба подождать еще половину оборота.       Народ расслабился, зашевелился. Свободного пространства вокруг стало еще больше. Неужели из-за заплаканной коротышки?       — Зря они боятся. Я ничего не смогу им сделать, — тихо буркнула девушка, будто в подтверждение моих мыслей.       — Эм… А почему?       Она грустно покачала головой и горько вздохнула.       Вокруг кто ходил, кто болтал, а кто уселся или лег прямо на землю в ожидании неведомого отряда.       Нолли тоже села, а мы с Котовичем примостились рядом, плюхнувшись на сумки. Свою Иван Брониславович галантно предложил новой знакомой, но она отказалась.       Бросив взгляд в сторону Академии, я обнаружила, что рыжая девушка запускает в небо стрелы, а здоровенная мышь летит следом, ловит, и приносит их обратно. Почетный караул в сером разбился на группки — кто-то курит, кто-то трепется и смеется, или спорит. Только наместник с Магистром магов молча стояли на своих местах, изредка посматривая друг на друга и тут же отворачивая головы.       Нолли проследила за моим взглядом, прерывисто вздохнула, но плакать больше не собиралась.       — Странные вы… — сообщила она. — Народ в самом деле боится адептов Академии.       — Мы не местные, — хором ответили мы с Иваном Брониславовичем.       — Я поняла…       — А почему они боятся, если ты ничего им не сделаешь?       — Они боятся, что я принесу несчастье, — фыркнула Нолли. — Из-за отличия в цвете мантий и полосках по всей стране ходят слухи, что лучше не позволять синим до тебя дотронуться и не заговаривать с ними.       — А что не так?       — Вы вправду не местные? Вы уйдете потом? Совсем? Вы никому не скажете? — спросила она, и я почувствовала, как ей на самом деле безумно хочется все рассказать.       — Уйдем. Обещаем. Никому не скажем, — твердо сказала я, представляя перед собой источник обратного перехода — самый надежный способ сохранить секреты этого мира.       Хотя я и по натуре не болтливая.       — Я начинка.       — Что?       — Мой ранг — Начинка, — пояснила девушка. — Моя мантия с красной полоской, вот здесь, видите? Это знак отличия нас от ранга Основных адептов.       Нолли посмотрела, как мы сидим и моргаем, улыбнулась и продолжила рассказ.       — Мои силы очень малы, на зачислении Старший Магистр сказал… как это?.. В состоянии зачинки.       — Зачаточном состоянии?       — Да! Таких принимают в Академию, потому что среди людей им, то есть нам, тоже делать нечего. То подожжем что-то ненароком, а потом огонь не могут затушить, то при нашем появлении скот разбежится… А получается случайно. И нас зачисляют в ранг Начинок, чтобы мы приносили пользу делам Академии, а не просто так с нами возились и еще кормили. Когда магов Академии просят убить где-нибудь чудовище или какая-то другая опасность, туда отправляется отряд Истинных воинов и магов. Начинок перед боем ставят в первые ряды, чтобы мы отвлекли на себя внимание и умерли. А потом уже принимают удар воины и маги, которые могут зайти сбоку, пока чудовище нас убивает, и побеждают его. Магистры перед боем заряжают нас заклинаниями, и мы тогда прямо как настоящие маги, когда бьемся! А потом после победы всех собирают, отправляют назад в Академию и там воскрешают. Ну, или могут прямо на поле, это когда как, от лекаря зависит.       Мы с Котовичем глянули друг другу в перекошенные лица и молча воззрились на Нолли.       — А… Вы всегда умираете? — медленно проговорила я.       — Нет, не всегда. Иногда совсем не умираем, и можно посмотреть, как Истинные побеждают. Иногда покалечит. Ну, больно, конечно, но если не сильно, тогда тоже можно смотреть. Только жалко, что умирать разрешено всего пятьдесят девять раз. Больше пока наши Великие Магистры не могут продлить срок, не получается. И после этого, если начинка не выправится, и не овладеет магией как должно, то их отправляют служить на кухне, или конюшне, или еще где. Место всегда есть…       — А часто начинки выправляются? — это немного не тот вопрос, который я хотела задать, но тоже один из списка.       — Нет. Совсем почти нет… Из нашего набора никто пока не стал магом, и из двух предыдущих. Еще нами укомплектовывают отряды армии на границах, мы-то уже ничего не боимся. Кого туда посылают, кого оставят.       — А сколько раз вы уже умирали? — спросил Котович то, что мой язык произнести не повернулся.       — Тридцать восемь! — гордо ответила Нолли. — А сегодня был бы тридцать девятый. А меня… не взяли… Сказали, из меня даже начинка кривая получается. То побегу не в ту сторону, то заклинание не смогу выпустить прямо…       И по ее вновь заблестевшим глазам мы, наконец, поняли причину слез.       Ее не взяли умирать.       — А обычных адептов берут в бой? — поймала я за хвост еще один из тысячи вопросов.       — Нет, вы что, им же учиться надо.       — А-а… Понятно.       — Их потом, когда они уже изумрудные мантии получат, берут. Щиты на них ставят, чтобы смотрели. Ну, и иногда разрешают ударить, но под контролем наставника. А в целом, основные ударные отряды — из Истинных магов, воинов и лекарей.       — Вот оно что, — скрывая растерянность, протянула я.       Вроде бы обычная девчонка сидит рядом, чуть помладше меня, такая живая, глаза голубые, улыбается. И рассказывает о том, как умирает на поле боя, вызывая огонь на себя. А потом воскресает, только чтобы затем умереть еще раз. Расстраивается из-за того, что не взяли сегодня.       И все это для нее в порядке вещей.       — Скажи, а тебе хочется в армию или на кухню?       — Куда направит Великий Магистр, там и буду. Это мой долг. Хотя, я бы на конюшню не отказалась, мне нравятся животные. Ой, идут!       Нолли вскочила и мы за ней.       Адепты у стен Башни вновь выстроились в ровные шеренги, мышь вернулась к хозяйке и зависла за плечом, нехотя отдав последнюю принесенную стрелу. Народ стал напирать сзади, уже не обращая внимания на мантию Нолли.       — Приветствуем вас, отважные защитники королевства! — объявил наместник.       Примерно метрах в десяти от нас на площади ярко полыхнуло. Затем еще, стало больше, разгорелось, и из открывшегося портала один за одним, выходили те, кто сегодня сражался с неизвестной угрозой, а Нолли не взяли.       Народ восторженно завопил, а мы смотрели на идущих впереди нескольких воинов в доспехах и шлемах, пару десятков магов в белоснежных мантиях и трех девушек в изумрудно-зеленых. Когда портал закрылся, победители друг за другом направились обходить почетным полукругом приветствующий их народ.       — А начинки где? — крикнула я Нолли в ухо.       — Уже в подвале на воскрешении! — отозвалась она. — Что здесь телам-то делать? Про них и не знает никто! Чего народ пугать.       — А родные знают, какая у вас должность? — в свою очередь перекрикивая шум, поинтересовался Иван Брониславович.       — Нам нельзя видеться с родными после поступления! Нас почти не отпускают из Башни в город, обычно — сюда на Парадную площадь на тренировки, или в сад. И еще налагают заклятье после зачисления — родные нас не узнают при встрече. А мы их.       Хорошо здесь маги устроились… А необученные подростки воспринимают все это как должное. И правда, зачем на слабеньких время тратить, если можно просто использовать?       Нолли у плеча восторженно вздохнула, я это почувствовала даже среди рева толпы. Девушка подергала меня за рукав и начала перечислять — видимо, ей очень хотелось рассказать о своих любимчиках.       — Вон там, видишь, идет главный в отряде маг — Гар! А те — это Тян, Лун, Эвир, Ленно, Кой, Вазар, Рын, Сол, Монт, Хуг, Эйн, Акат, Гров, Хилко, Чан, Тир, Аин, Кла, Нау, Эсдэ, Барт и Джелин.       — А Джелин это мальчик или девочка?!       — Это маг! Вон тот!       Темноволосый маг из отряда победителей лучезарно улыбался и махал народу, выцепляя взглядом из толпы хорошеньких девушек и подмигивая им. Девушки были в восторге.       — А это — предводитель, — благоговейно представила Нолли воина, закованного в броню серебристого цвета и с двуручным мечом за спиной.       Он невозмутимо шел вперед, и был единственным, кто не поднял забрало.       — Экз! — возвестила Нолли, не отрывая от него жадного взгляда. — Он такой храбрый! И красивый. И умный. Только он никогда шлем не снимает, но я-то знаю, что он самый лучший!       — А он знает, что ты знаешь?       — Нет. Он и не смотрел на меня ни разу, кто я такая…       В этот самый момент предводитель Экз, проходя мимо, повернул голову в замысловатом шлеме в нашу сторону.       — Мне кажется, он на тебя посмотрел! — сообщила я, решив сделать девушке приятное, а она закатила глаза и упала в обморок.       Пришлось вместе с Котовичем спешно поднимать ее и шлепать по щекам.       Нолли открыла глаза, справилась с эмоциями и продолжила.       — Вон там новенькие, это воин Ежек и маг-целитель Нитр, он так смешно танцует, я видела на балу, когда подгл… то есть, участвовала. А вон те — это адептки, они недавно получили изумрудные мантии, Айри, Ла и Мон. А Баун и Мяв не взяли, наверно, опять хулиганили.       — А у вас это все или еще есть?       — Что ты, конечно, есть! Их много!       Глядя на своих героев, Нолли не стала перечислять имен тех, кто остался за кадром, то есть в Академии, но я знала — если спросим, она про всех расскажет без запинки.       Вереница дошла почти до стен Башни, и вернулась в центр к наместнику и компании.       — Эти славные мастера уничтожили коварную Ледяную тварь, что понастроила нор по всей границе и захватила один из форпостов, думая, что останется безнаказанной! — известил наместник.       Толпа возмущенно ахнула.       — Сегодня вышел Указ о представлении к награждению этих славных воинов и магов, а также премии для всей Академии! И ко всему прочему завтра у жителей Элленории день отдыха!       — А-а-а-а-а-а!!! — еще эмоциональнее, чем до этого взревела толпа.       — Нормально, — переглянулись мы с Котовичем.       — А у вас всегда такие дни после чудовищ объявляют? — наклонившись, крикнула я.       — Нет, не всегда! Просто эта тварь пожрала два гарнизона на границе во главе с местным магом, прежде чем они запросили помощь. И на них еще нужна особая тактика. А пока туда перемещались и отрабатывали тактику, тварь успела в форпосте поселиться.       — Скажите, Нолли, а с таких чудовищ не выпадают после их смерти, ну, допустим, какие-то вещи или драгоценности? — внезапно спросил Иван Брониславович.       Нолли посмотрела на него дикими глазами и покачала головой.       — Из них обычно только внутренности выпадали, — сообщила она.       — Вы чего, Иван Брониславович? — прошептала я ему на ухо.       — Да нет, ничего… Кое-что напомнило, но неважно.       — Их редко чествуют, — с сожалением сказала Нолли. — Чаще все тайно, без лишних слухов. А я бы… Я бы про них песни сочиняла! И стихи и легенды!       — Ну уж, легенды. Во ты замахнулась, — не сдержалась я.       — Про их подвиги должны все знать. Они настоящие, храбрые мастера! А я… А мы…       — А начинок тоже наградят? — попробовала я переключить внимание девушки.       — Ты в своем уме?! Их-то за что?       — Ну, хотя бы за то, что каждый раз принимают на себя самую грязную и ужасную часть работы!        — Надо быть магом, а не жалким ничтожеством, валяясь на поле сражения, — категорично заявила Нолли. — В том, что ты начинка никто не виноват. А если не можешь свои силы должно проявлять, значит, место тебе в подвале на очереди воскрешения.       — Это вам такое учителя говорят?       — Это я так говорю, — отрезала девушка.       — Так вы же не виноваты, — попробовала я в последний раз подкинуть мятежные мысли в упрямую голову.       — А кто? — подняла она голову и удивленно уставилась.       — Ну… Никто.       — Откуда ты тогда об этом знаешь?       — Я так считаю.       — А Великие Магистры так не считают. Они лучше тебя и всех всё знают.       Я вздохнула. Против Великих Магистров да, не попрешь. Я поймала печальный взгляд Котовича и в спор больше не вступала.       А Истинные маги и воины последний раз помахали народу и также, цепочкой, как вышли из портала, двинулись внутрь Башни, исчезая, когда подходили к стене. Адепты в это время перестроились в почетный «коридор» замерев по стойке смирно и благоговейно таращась на «дедушек».       Предводитель Экз завершал процессию. Он оглянулся, перед тем как исчезнуть и, показалось, что кого-то искал в толпе.       Нолли вздохнула, покачиваясь от задевающих плеч и рук разбредающегося народа — всем на радостях от выходного было уже все равно на цвет мантии.       — А тебе туда не надо? — спросила я на всякий случай.       — Нет, я пока не нужна, и заданий никаких. Позже через черный вход залезу.       — А зачем ты выходила?       — Погулять в саду и… — девушка опустила глаза, и до меня дошло, что она сбежала сюда пореветь от обиды.       — Понятно, — быстро сказала я. — Не продолжай.       — Ага, — она кивнула и слабо улыбнулась.       — Нам надо идти… К сожалению, — вновь озвучил то, что мне говорить не хотелось, Иван Брониславович.       Отчего-то было ужасно жаль расставаться с отважной маленькой магеской, пусть она сама себя магом и не считает.       — Идите, — улыбнулась нам Нолли, а я крепко ее обняла. — Может, еще увидимся.       — Может… Хотя, не обещаю, — думая о своем, ответила я.       — Ну да, я тоже не обещаю, потому что я вас не узнаю. А вы меня. Заклятье действует на всех, с кем я встречусь после зачисления в Академию. Но если смогу обрести силу, вы обо мне еще услышите, будьте уверены! На имена и рассказы заклинание не действует, проверено.       — Удачи тебе, Нолли. Верь в свои силы, ты многое сможешь, — от всей души пожелала я девушке.       Иван Брониславович с чувством пожал ей руку.       Я отчаянно хотела найти источник возвращения. Но не могла справиться с желанием и - уверена, что Котович тоже - услышать однажды про подвиги Великого Магистра Нолли.       — Вам ко вторым воротам? — уточнила девушка.       — Да.       — Идите туда - видите дорогу за Академией? Она выведет прямо к выходу из столицы. Там по пути будут еще разные лавочки со всяким вкусным. Чуть дальше сад Академии, но в него не зайдете, он под заклинанием. Доброй дороги!       — Счастливо тебе!       Мы двинулись в указанном направлении. Обернувшись, я успела увидеть, как Нолли машет нам рукой, а потом разворачивается и бежит к Башне.       — Как вы думаете, Алина, кого высматривал тот суровый рыцарь, перед тем как зайти? — в третий раз за сегодня озвучил Иван Брониславович мои мысли.       — Не знаю… Может быть, кого случайно заметил на поле боя, переправляя после в портал до Академии?       — А может, в следующий раз ей тоже сохранят тридцать девятое умирание, по-доброму заменив его горючими слезами в саду под деревом?       Да что ж такое, он мне с каждым днем нравится все больше и больше. Того гляди, в человека превратится из робота с придурью.       — Иван Брониславович, а вон там — лужа.       — Ах, замолчите, Алина, вы невыносимы! Я совершенно точно поставлю «незачет»…       Не, все нормально, не превратится. Катя.       Снаружи очередная МПБ — магнитно-пылевая буря. Она одна из длительных, защита едва успевает срабатывать. Но сегодня это никого особо не волнует, потому что у Стэя с другого конца купола свадьба. Приглашены все наши и частично из соседних, некоторые даже из Большого Дальнего на другой стороне.       Впервые за долгое-долгое время мы можем хотя бы на чуточку отвлечься от многочисленных проблем, и никто не упускает возможности.       Высокий мужчина легко и стремительно кружит меня в танце.       До этого я не умела, но его руки уверенно ведут меня, и я перестала бояться. Он так высок, в приглушенном свете трудно разглядеть лицо, но я знаю точно - он пристально, не отрываясь, смотрит в мои глаза. Я чувствую себя из-за этого одной из первых Правительниц, только на них глядят так, когда подходят к изображениям. Их было много, они часто менялись, время Правителя коротко. Но скорее всего, я просто напомнила мужчине кого-то знакомого.       Одна из белых ламп быстро мигает. Это плохо, одна сломанная может запустить процесс поломки системы целого купола. Странно, что никто не обращает внимания, надо позвать рабочего.       Я с трудом отвожу взгляд от лампы и осознаю, что меня все еще обнимают сильные руки. Да, он определенно меня с кем-то спутал.       Я задаю вопрос, мужчина отвечает отрицательно. Он не встречал меня до этого вечера, и даже никого похожего. Но такое чувство, словно видел когда-то, очень-очень давно. Несколько тысяч лет назад. И запомнил.       Я улыбаюсь. Этого не может быть. Ведь всем известно — это противоречие.       К тому же сейчас только конец третьего века Новой эры, цивилизации Следующих. Мы живем на другой, неродной нам планете, потому что та, на которой жили предки, погибла. Гибель произошла в одночасье, спаслось лишь 17 кораблей, они и начали жизнь заново на неприветливой сумрачной соседке. Улетели в жуткие, тяжелейшие условия, но битву за жизнь выиграли ценой огромных жертв.       Поэтому, если допустить, что могла ожить память Древних, как называли ее наши ученые и все ждали, когда проявятся такие способности, то тысячелетия назад мы не могли встречаться. Ведь это должно было случиться там, а мы здесь. Там погибло.       Надо, конечно, спросить у Арта, он очень умный и отвечает за историю, а меня такому не обучали на технике кораблей. Может быть, там — оно все-таки считается?       Я кружусь в танце, запрокинув голову, глядя в глаза мужчины, которые смогла наконец-то увидеть.       И вот что странно.       У меня возникает стойкое, с каждым движением танца невыразимо усиливающееся чувство, что я тоже знаю его уже десять тысяч лет… * * *       Я открываю глаза.       Теплое ощущение первой любви, случившейся с техником межпланетных кораблей, не отпускает. Я улыбаюсь.       Ужасно интересно, как они там… Может быть, полетят вместе открыть парочку звездных систем? А может, починят проводку в куполе, тоже неплохо.       Протягиваю руку включить ночник. Лампа в нем мигает и затухает.       Перегорела, сон в руку.       Еще ночь, и можно спать дальше и дольше — наступил выходной.       Обязательно опишу Кэт и Лине эти сны. Они приходят уже давно, редко, но такие яркие.       Хотя я точно знаю, что когда открою рот, либо изложу в двух словах, сбивчиво и серо, либо надолго зависну, припоминая детали, а они, как всегда, ускользнут, и я не скажу вообще ничего. Но все равно очень хочу рассказать, чтобы не я одна знала, как там — у тех, кого вижу ночами, в других мирах. Ведь интересно же…       Я поворачиваюсь на бок и сворачиваюсь клубком.       Наутро лампа ночника горит, как прежде, будто ничего не случилось.