Легко и просто

Лина.       — Лин, Лин, — уже давно настойчиво звал меня собственный голос, однако я все списывала на причуды сновидений. — А как ты укладываешься?       Нехотя приоткрыв один глаз, я была вынуждена проснуться от ужаса, лицезрев Катю- «меня» с жутким гнездом на голове.       — Кот! Еж тебя за ногу!       — Не надо!       — Надо. Придет и тяпнет за ногу. Здоровый, как хомяк твой вчерашний.       — Ужас какой, я не хочу.       — Как ты умудрилась это сотворить?       — Я голову помыла, а потом все высохло. И ничего не помогает, оно все торчит… — сбивчиво рассказывала Кот –«я», пока я выбиралась из кровати, усаживала ее в кресло перед зеркалом и приводила в порядок бедовую головушку.       — Ты раньше меня проснулась? Грядет буря, — сделала я открытие.       — А ты в курсе, что твой суженый с утра пораньше ломился ко мне? Потому что твоя комната не имеет выход в коридор.       — И что?       — Да ничего. Он скребся в дверь и шипел: «Тело, тело, я забыл, как тебя звать! Позови Лину».       Я стала смеяться, приложила расческой по макушке бедного Котика, и смеялась до тех пор, пока она не стала выяснять, мешают ли клыки, когда целуешься. После этого Коту досталось расческой уже умышленно, а к нам на огонек притопала Кэт-Катя из дальней комнаты.       — О, а ты как это так круто волосы расчесала? — придирчиво оглядела ее с ног до головы Катя –«я», зациклившись на больной теме. - У меня ни разу так не получалось уложиться!       — Я не расчесывалась.       — Судя по всему, у меня одной все в порядке, — фыркнула я.       — Нет. Потому что у тебя — упырь, — отозвалась Кэт-Катя, по очереди открывая флаконы и баночки со всякой всячиной на туалетном столике. — Который ломился к нам утром, кстати.       — Вот уж нет, у меня как раз все отлично. Разбудил-то он вас.       Кэт-Катя проворчала что-то вроде: «Вот зараза» и чихнула, сунув нос в очередной флакончик.       Послышался стук в дверь.       — Лина! Я запретил слугам тревожить вас…       Обе Катьки яростно вскинулись и схватили флаконы с духами потяжелее, на случай, если Лек сюда завалится.       — Завтрак накрыли в саду. Я подожду в коридоре.       Самосохранение на уровне интуиции.       В саду вновь было шумно и вкусненько. Катя- «я» по дороге даже не споткнулась, Кэт-Катя не ворчала про мозоли, а Лек уверял, что научился играть в «балду». Он настойчиво предлагал сыграть, но не смог твердо обозначить, на что, заметно смутившись. И тем не менее, продолжал нахально обнимать взглядом. Парадоксальный человек, то есть, вампир.       — Доброе утро! Вон то блюдо — полностью по моему рецепту! — радуя взор пронзительной бирюзой костюма, завопил Дэл при виде нас.       — Не ешьте, — почти не разжимая губ, предупредил Лек.       Я кивнула, глядя перед собой и не паля контору.       Катя- «я» не услышала и побежала прямиком к неприятностям. Если они наступят уже после обмена телами, я ее запихну в одну из наших сумок, а ту где-нибудь забуду. Кэт прикроет.       — Привет! Сын, что встал, где манеры? — приветствовала Джиннея, щеголяя сегодня мудреной прической.       Лек умудрился одновременно галантно подставить кресла нам с Котиком, еще и отодвинув ногой третье для Кэт-Кати. Порадовал, однако показывать я это не стала, он и так украл уже слишком много моих улыбок. Надо признать, что с ним весело.       Мне давно не было так весело. Мне надо вернуться домой.       Две мысли бесконечным хороводом сменяли друг друга, но я понимала, что одна из них начинает занимать все больше времени и места в моей голове.       Это плохо. Мне надо вернуться домой. Домой.       — Рид пока не может присоединиться, он в оранжерее, — рассказала Джиннея.       Все тайно обрадовались.       — А что он там делает? — непосредственно поинтересовалась Катя -«я», которой любезный Дэл подкладывал всякого на большую тарелку.       — Цветы свои поливает. Слуг отказывается подпускать, говорит, загубят, объясняй-не объясняй. А всем знакомым врет, что у него там пыточная.       — Офигеть, мужик цветы выращивает, — все также непосредственно удивилась Катя -«я».       — Что такого, — ткнула ее в бок Кэт-Катя.       — Ай! И как у тебя получается, блин… Почему я так не умею?       — Потому что талант не зароешь даже в твоем тельце, Катенька.       Признаться, лучше бы я сейчас больно получила в бок, чем хотела курить, честное слово. Зато у Кэт обувь удобнее. Но за вот эту нервозную хрень я ее еще призову к ответу.       — Тебе идут зеленые глазки, — решил польстить Лек, подвигая свое кресло поближе.       — Лек, я вон в том теле, — показала я на Кэт-Катю.       Поняла, что прокололась, а Лек укоризненно покачал головой.       — Не прокатит.       — Что за слова-то, надо же…       — От тебя научился. Как и основам игры в «балду».       — Ты все-таки обучаем?       — Ха-ха. Если папа не придет во время завтрака, надо будет идти в его лабораторию, — фыркнув, поведал Лек.       — С Главным когда свяжешь? Ты увел нас от его тайного агента, который должен помочь с переправкой в НАМбС.       — Зачем вам туда? — запротестовал парень. — И здесь все прекрасно! Вас вернут в свои тела, а…       — А в свой мир не вернут? И как объяснить то, что девчонки здесь оказались?       Лек посмурнел, глаза потемнели, как небо перед грозой.       И когда я стала такой романтичной натурой? Сравнить цвет глаз с небом, чушь. Скорее, подходит порошковый карбид вольфрама. Так…       — … нам пора в лабораторию, — поднялась я со своего места.       — А чай?! — возмутился Дэл, которого нагло прервали.       Он на пару с дочкой разыгрывал перед девчонками какую-то захватывающую историю из жизни.       Причем, Дэл изображал Джиннею, а она Рида, судя по «морде кирпичом», но у нее плохо получалось из-за того, что часто не выдерживала и начинала смеяться. Рид получался весело-неадекватный, и вот с таким я бы вполне подружилась.       Покосившись на горы сладенького и чашки с ароматным напитком, я поняла, что поторопилась, но решила не отступать.       — А мы чаем обратный обмен телами отметим.       Все обрадовались, зашевелились.       — И кое-кто, — послала я Леку выразительный взгляд. — Свяжет нас с Главным, раз тот такой стеснительный и первым звонить отказывается.       Джиннея издала нечленораздельный вопль, подтверждающий, что Главного она знает и очень любит этого забавного старикана, тырящего чужую одежду. Конечно, не по злому умыслу, а только лишь от приступов клептомании вкупе с алчностью и желанием покрасоваться. Ну, лично я ее вопль именно так интерпретировала.       Лек опечалился еще больше, и по дороге до лаборатории вел себя тихо и задумчиво.       Чтобы добраться до вотчины Рида в другом крыле, пришлось проделать немалый путь по широкому светлому коридору с бесчисленным количеством картин, изображающими сельские пейзажи, море или горы. Затем мы перешли в новый коридор, поуже и помрачнее, потому что окна были занавешены, а стены отделаны темным деревом. На редких картинах были изображены города. Мне особенно понравилась одна - вечерняя набережная и возвышающаяся над ней башней с циферблатом. Она смутно что-то напоминала, но я отвлеклась.       — Интересно, а что было, если бы к Лапику вчера влез кто-то один и просто пнул репку, — задумчиво проговорила я Кэт-Кате.       Но она как раз в этот момент умчалась — решила напоследок довести Катю –«меня» до белого каления напевами на ухо ее собственным голосом песенок, которые вспомнит.       Понятно, что при посторонних неудобно, еще и шепотом, но упускать такой шанс было грешно.       — Он бы поменялся сущностями с артефактом, — отозвался Дэл, топая под ручку с дочерью и умиленно любуясь на разборки Катек. — И валялся там до прихода хозяина.       — Да, это вам еще повезло, — весело сообщила блондинка.       — Как знать. А долго еще?       — Почти пришли. Вон та дверь, где красной краской написано «Не входить».       — Эм… Может, мы здесь подождем?       — Не бойся, Рид обещал отключить все системы защиты от вторжения, — заверила Джиннея.       Ладно, Лека первого запустим.       — Лина, а вы всегда так? — дал знать о себе вампир, глядя, как торжествует Кэт-Катя, пытаясь еще украдкой пританцовывать и изображать ящера, и как возмущается на такое безобразие Катя -«я».       — Во-первых, не мы, а они. Во-вторых, я этих людей впервые в жизни вижу, ничего не знаю, — попробовала откреститься я.       Катя –«я» отковыляла от Кэт-Кати поближе к нам, чтобы найти поддержку и сочувствие.       — Совсем уже, да? — осведомилась она. — Я так себя никогда не веду, забудьте, что видели, ясно?       — Котик, ты так ведешь себя постоянно.       — Ну, Лина! Я же только при вас так обычно делаю. Вы же друзья, с вами можно!       — Лучше бы ты при Котовиче такого ящера изобразила, — пожелала я, как старается изо всех сил Кэт-Катя.       Катя —«я» надула губы, сменив курс к Дэлу и Джиннее. Я и понятия не имела, что могу корчить такие мерзкие рожи. Пожалуй, забуду все, что видела.       При смене курса Катя –«я» уже традиционно подвернула ногу и потеряла равновесие.       За дверью с доходчивой надписью «Не входить» раздался громкий хлопок.       Я почувствовала, как меня в падении подхватили крепкие руки, а мягкая ткань платья согрела знакомым уютом.       — Неужели, — обрадовалась я, твердо вставая в родненьких туфлях.       Как надо, а не как измывалась над обувью Котик — адски косолапя.       Она, к слову, все равно грохнулась. Кэт в тот момент изображала маленького лебедя под тяжелыми веществами, и Катька не удержала равновесие просто от неожиданности.       А Кэт, пройдя по инерции, ткнулась в спину Дэлу. Тот мигом развернулся, схватил в объятия.       — Падаешь? — с надеждой спросил он.       — Нет, — отозвалась Кэт.       — А… Ну ладно, — опечалился Дэл и с неохотой отпустил.       Мне же из рук Лека пришлось высвобождаться более настойчиво.       — Вас обменяло? — высунулся в приоткрытую дверь Рид.       — Да, — нестройным хором подтвердили все причастные.       Дверь тут же закрылась.       — Рид, ты чего, — возмутилась Джиннея.       Подобрав подол, она пару раз увесисто постучала изящной ножкой в довольно тяжелом ботильоне.       — А что еще надо, — недовольно прогудели из-за двери. — Все на месте.       — Покажи гостям лабораторию, — попросила его супруга, подкрепляя просьбу еще одним пинком. — Зря, что ли, мы сюда столько тащились.       — Здесь ничего нет.       — Рид!       — Папа, нам нужна связь с Главным, — подал печальный голос Лек.       Дверь с противным скрежетом приоткрылась на десять сантиметров.       — Вредный какой, — извиняющимся тоном сообщила нам милая Джиннея, улыбнулась и первой вошла в помещение.       — Лек говорил, у вас есть средство связи? — без обиняков уточнил Рид, стоя посреди огромной комнаты-клона его кабинета в жилом крыле.       — И когда успел, — буркнула я, кивнув в подтверждение.       — Уходите.       Чтобы перекрыть недовольный ропот, Риду пришлось повысить голос, объясняя:       — Мне нужно это самое средство, с него будет проще связаться. Оно должно быть большое и тяжелое, кто-то один не справится, так что рекомендую идти за ним всем, кроме Джиннеи.       — Рид, оно размером со строительный камень, — обломала все тайные надежды любимая супруга.       — Меньше в четыре раза, — сообщила я, зная приблизительные размеры кирпичей в этом мире.       — Ого! Как быстро все меняется, — искренне удивилась блондинка, глядя, как Кот и Кэт на радостях, что вернулись, изображали ящеров уже вдвоем.       Рид наблюдал эту сцену, ревниво сцапав с ближнего к ним края стола большую колбу, дабы защитить от диких иномирянок. А Дэл отправил в наши комнаты слугу за слитком.       Прикрывшись рукой, чтобы остальные присутствующие не раскусили мою сущность, я одобрительно показала ящерам язык. Животные обрадовались, и синхронно показали большие пальцы на передних "лапах".       А проделывать дополнительные манипуляции для связи с Академией даже не пришлось. Голос Главного, орущего из рации, мы услышали задолго до того, как шустрые слуги любезно принесли обе сумки из наших покоев, потому что я забыла, в какую кидала слиток. Пришлось рыться в одной, а вторую перекинуть тираннозавру Кэт с просьбой помочь в поисках — откуда вопли, было непонятно.       Преуспела я, а пока вытаскивала устройство из сумки, краем глаза заметила, как еще сильнее нахмурился Лек, скрестив на груди руки. Его бы воля, он выбросил сейчас и рацию и мысли вернуться из моей головы. Вот только ни первое, ни второе возможным не представлялось.       Стало понятно, что же там вещал Главный.       — Лина, тревога, Лина! Это кошмар! Лапику кто-то разнес весь дом! Лина! Пальто украли, ты слышишь? Зачем я его снял…       — Что?! — возмущенно завопила я в свою очередь. — Вы мое пальто про… моргали?! И почему на связь не выходите вовремя?! И дом никто не разносил! Нечего, где попало овощебазу устраивать!       — Что? А, ладно… Лина! Вообще во всем мире такое творится, что… Вон, в Ленорнии… Ах, Лина, это кошмар, как они могли его украсть? Как проникли… - сбивчиво страдал маг.       — Прямо как вы, когда его сперли.       — Это не я.       — А кто?       — Не знаю. Лина, украли, как так-то, а…       — Главный! Коротко и ясно — что дальше делать? В данный момент мы в доме у Лека. Кстати, а что там в Ленорнии случилось-то?       — О значит, похитил тебя, как и собирался, — проворчал маг, скорбя об утрате предмета гардероба, и ни о чем более.       — Что? — повернулась я к Леку, забыв обо всех остальных неважных вопросах.       — О-о, — восхищенно протянул Дэл.       Джиннея осуждающе покачала головой, но тут же подмигнула сыну. Рид отвернулся, прижимая к себе спасенную колбу. Лек округлил глаза и знаками показал — мол, все полнейшая клевета. Я в свою очередь показала, что мы позже с этим непременно разберемся, и я ни в коем случае не забуду. Теперь Лек был хмур и слегка взволнован.       А я все же сумела донести до Главного, что с домом его секретного агента все в порядке, и вообще — причину разгрома оставил он сам валяться на полу. Нас же забрал к себе Лек, исключительно, чтобы помочь вернуться по своим телам.       На этот счет Главный успокоился, но все равно оставался безутешным.       — Лина, вам надо срочно в НАМбС.       — Помочь пальто искать?       — Как ты могла такое подумать?! Мы должны провести исследования, понять, где будут обратные точки перехода, и будут ли вообще. Разобраться со всем, что случилось, увидеть твоих подруг. Ты говорила, на них легкая одежда, а у нас тут жара…       — А ну цыц, — прикрикнула я на рацию и посмотрела на Фебрауров-старших. — В НАМбС подброс… то есть, отправите?       Рид кивнул, и я прямо видела его борьбу — радоваться, что мы свалим, или огорчаться, потому как вновь помогать этим девицам.       — Приветствую Фебрауров. А еще я думаю сменить имя на Великий, — невпопад сообщил Главный. — Как вам?       Джиннея с Дэлом радостно закивали, замахали руками в обратных приветах, почему-то не произнося ни слова       — Скромно, но к Главному ведь уже все привыкли, — попробовала я уговорить желающего разнообразить гардероб вороватого волшебника оставить в своей жизни хоть что-то старое доброе и родное.       — Главный, — вдруг громко позвал Лек. — Вы можете высчитать обратную точку с возможностью перехода существа из этого мира?       Привычная улыбка Джиннеи, на которую я в этот момент смотрела, погасла, но через секунду зажглась. Словно был скачок напряжения, мигнуло электричество, а теперь опять все в порядке.       — Нет! — выкрикнул Рид.       — Н-нет… — запнувшись от неожиданности, отозвался маг. — Хотя…       — Никакая точка высчитываться не будет! — на повышенных тонах продолжил Рид, не давая сыну открыть рот. — Я запрещаю! Тебе туда нельзя. Идем к порталу, хватит терять время!       Он развернулся и пошел к дальней стене кабинета.       — Я не у тебя спрашивал про точку, — тихо и твердо произнес Лек.       Оп, вот в семейных разборках мне вообще делать нечего.       — Внук, э-э… — позвал Дэл. — Эм… Слушай, а ты ведь помнишь, что еще Хранитель перехода? Тебе нельзя отлучаться. Ответственность, все такое…       — Я помню, — не глядя на него, отозвался Лек.       В это время стена отъехала в сторону и взору предстала еще одна комната.       — Отлично, — расслабился дедушка. — Молодец, хорошего внука я воспитал.       — Ты воспитал? — ткнула его в бок возмущенная Джиннея. — Нет, не так. Ты? Воспитал? Да еще я, как сорное растение…       — Ой, ладно тебе, можно подумать…       Дальше я предпочла не слушать, а прошла вперед, подпихнув в спины парочку тормозивших тираннозаврих.       Вторая комната была без окон, и очень лаконично обставлена — стены с потолком затянуты темной тканью, посреди помещения на деревянном полу белым начерчен большой прямоугольник, а у стены притулился как будто бы микшерный пульт на высокой ножке. При ближайшем рассмотрении оказалось, что в корпусе с правой стороны имеется круглая выемка, размером как раз под телепортационные медальоны, что довелось видеть, а слева торчат штук двадцать рычажков, вот и весь «пульт».       — Это что за чудо-штука? — тихо спросила я у Лека.       — Для зарядки камней телепортации и дальнейшего переноса, — объяснил вампир, глядя на меня, как в нашу с ним последнюю встречу в «эпоху Котовича».       Я постаралась не обращать внимания.       — О, пальма, — сделала открытие Кэт.       В углу скромненько стояла кадка с полутораметровым растением, чем-то напоминающим пальму.       — Вы ведь цветы выращиваете, — зачем-то вежливо сообщила Риду Катя о его же хобби.       Рид громко вздохнул и на всякий случай загородил тот угол спиной.       — А я все хотела спросить, куда ты его дел, — обрадовалась Джиннея. — Я думала, он засох.       — Нет, оказалось — просто не любит солнечный свет, — прошипел Рид, изо всех сил показывая, что не хочет обсуждать свои познания в уходе за цветами.       — Смотрю, ты ему и листья подрезал.       — Потому что слуги идиоты, совсем запустили!       — Это так трогательно, — прошептала Котик на ухо Кэт, но расслышали все присутствующие.       — Чем?       — Такой злобный мужик — и цветы выращивает.       — Спроси: растения, стимулирующие рост мозга, имеются у него в оранжерее?       — Если для тебя — то непременно спрошу!       — Хм, а Лина на тебя определенно подействовала в лучшую сторону…       Я хотела спросить у Лека, чем заряжаются камни телепортации, но в этот момент Рид громко скомандовал всем отбывающим выстроиться в прямоугольнике. Места на троих в нем с лихвой хватило.       — Что, вы уже сейчас? — расстроилась Джиннея.       — А чай… — протянул Дэл.       — Лучше не будем откладывать, — улыбнулась я милым дедушке и его дочери.       Надеюсь, я выказываю достаточно сожаления, но не до такой степени, чтобы нас решили уговорить остаться.       — Я пойду с ними, — не выдержал Лек. — Мне… Мне нужны данные для точки перехода, рядом с которой должен быть Хранитель. Да. Точно. Именно это.       — Тебя оповестит сигналом, если кто-то появится, — буркнул его отец, пристраивая в гнезде зарядного устройства бледно-зеленый камень.       — Ладно тебе, пусть побывает в Академии, — попросил его Дэл.       — Его оповестят сигналом!       — Главный, ты там присмотри за девочками! — бросилась к нам обниматься Джиннея.       — Непременно! — лживо заверила алчная рация, уже предвкушая себе новый прикид.       — Конец связи, — сообщила я и закинула ее в сумку.       — Рид за мной точно так же бегал, как Лек за тобой, — обнимая, шепнула на ухо блондинка.       — Гони… э-э… врё… Я хотела сказать — не может быть!       Да ни в жизнь не поверю, что этот дядя мог вести себя эмоционально.       — Да точно говорю, один в один, — подмигнула белокурая красавица. — А то платье, которое надо надставить, я все-таки сохраню.       Я покачала головой и решила не отвечать на лукавое подмигивание.       — Папа, ты не понял. Я иду с ними, — повторил Лек, подходя к нашему прямоугольнику. — Настрой на четверых.       — Я сказал, тебе туда не нужно, — с громкими щелчками переключая тумблеры, отозвался Рид.       — Хорошо, я активирую свой телепорт, — спокойно ответил Лек и перевел взгляд на меня. — Береги себя. А я скоро буду.       — Не будешь, — по тону Рида чувствовалось — он предпринял все меры, чтобы «не был».       — Папа, — потяжелел голос Лека, и он впервые стал походить не только внешностью на того, к кому сейчас обращался.       — Нельзя ли побыстрее, — громко поторопила я, потому что категорически не желала быть причиной ссоры этой, как ни крути, но замечательной семьи.       — Пытаюсь, — отозвался нечаянный сообщник, проворачивая камень в гнезде.       Лек шагнул в его сторону.       Джиннея тронула Лека за плечо.       — Сын, тебе нельзя на Землю, ты там...       — После переноса сработает блокировка на телепортацию для всех камней нашей семьи, — перебил и очень громко усугубил ситуацию Рид.       — Куда нельзя? — хором переспросила наша троица.       — Останови перенос! — выкрикнул Лек, кидаясь к отцу.       Значит, и правда сработает. По Риду понятно, что слов на ветер не бросает.       Джиннея вцепилась в руку сына, пытаясь отсрочить непоправимое. Дэл подскочил с другой стороны, но Лек вырвался.       В это самое время пространство вокруг нас начало мерцать зеленым.       — Что там происходит? — подал голос из сумки Главный, который все еще подслушивал.       — Останови! — вновь крикнул Лек, подбегая, наконец, к пульту и возвращая рычажки в исходное положение.       — Необратимо, — Рид спокойно стоял рядом, но когда Лек провернул камень в гнезде пару раз против часовой стрелки, скривился и попытался отпихнуть его от устройства.       Строптивый сын уперся, и Рид заторопился — видимо, Лек все делал правильно.       — Прекрати! — Рид схватил его за плечи и рванул на себя.       Лек сбросил руки, а пока возились, кто-то из них задел пульт. Да так, что тот прокатился на своей ножке вдоль стены, стукнулся об нее, и внутри что-то жалобно звякнуло.       — Техника здесь не фонтан, — постановила Кэт.       Мерцание вокруг нас приобрело лиловый оттенок.       — Лина, они там что, дерутся? Кто побеждает? — вопрошала меня любопытная рация.       И тут же, слегка изменившимся голосом, будто в сторону:       — Парни, у Фебрауров драка!       — …ставки!.. — послышался радостный отклик.       — Рид! Сын! А цвет таким и должен быть? — спросила Джиннея, показывая пальцем в нашу сторону.       Судя по их круглым глазам, не должен.       Рид молча прыгнул к пульту и принялся в свою очередь переключать тумблеры.       — Может, мы выйдем? — поинтересовалась я, но поджидала неприятность — выйти за границы прямоугольника не удавалось, мешала невидимая преграда.       Мерцание усилилось.       Последнее, что я увидела сквозь ядовито-лиловую метель — Рид лихорадочно клацает переключателями, Лек рядом пытается вынуть камень из гнезда, Джиннея смотрит на нас, закрыв рот рукой, а Дэл бегает вокруг и орет: «А я вам говорил, что однажды так и случится!». Пальма из своего угла печально качнула ветками.       Кинув стремительный взгляд, Лек в отчаянье стукнул кулаком по зловредному устройству.       Напоследок каждая из нас решила высказать все, что тяготило душу.       — Лек, твою дивизию!       — Сервис у вас хреновый!!       — Мы все умрем!!!       — Лина, кто выигрывает?! — истерила в сумке рация.       И все пропало.       Наступила тишина, пространство взорвалось яркой вспышкой, вынуждая закрыть глаза.       А после того, как насквозь прошил холодный ветер, заставив содрогнуться, первым, что я увидела, было небо. Затянутое плотными темно-серыми облаками до самого горизонта.       Я привыкла, что в этом мире небо затягивало, только если шел дождь, и тучи всегда были светлые. Когда ненастье прекращалось, облака моментально расходились, уступая место глубокому голубому цвету и белым параллельным полоскам, как по линеечке. Я, оказывается, отвыкла от кучевых облаков и отсутствия солнца.       Такое небо сейчас угнетало и наводило легкую жуть. Ветер вновь налетел мощным порывом, пришлось сжать кулаки, вцепиться в длинные рукава.       Где мы?       — Вот блин, на море так и не сходили, — пожалела рядом Катя.       — Нам что, до твоей Академии надо пешком идти? — осведомилась Кэт.       — Знать бы, куда, — перевела я взгляд на поле с высокой желтой травой и поднимающиеся невдалеке деревья.       Позади хрустнуло.       Не сговариваясь, наша троица повернулась через левое плечо и уставилась на зверька, ростом чуть ниже среднего, похожего на большую толстенькую крысу. Даже серого цвета, только с маленькими полукруглыми ушками и не такой острой мордой. Стоя к нам боком, зверек замер на одной лапе, приподняв вторую — видимо, после нашего появления он хотел по-тихому свалить, но подставила какая-то ветка.       — Ты куда? — готова поспорить — чисто на автомате — спросила у него Кэт.       Зверь обалдел.       — То есть, я передумала спрашивать, извините, здравствуйте, уходите, — поправилась Кэт, и тут же сообщила. — Это он! Я его видела тогда в кустах! А вы не верили.       — Мы забыли про это сразу, как ты сказала, — поведала Катя.       — Говори за себя, — потребовала я, хотя тоже забыла.       Зверь встал на обе лапы, чуток потоптался на месте.       — Жущесва? — медленно произнес он тоненьким голоском.       — Говорящий, — обрадовалась Котик.       Ее мы и оставили впереди, сделав синхронный шаг назад.       — Вы чего? — растерянно оглянулась она.       — Ты… налаживай контакт тогда, раз он говорящий, — нашлась Кэт, делая еще один мини-шажок подальше от зверя.       Он шевелил короткими усиками и нюхал воздух, перебегая глазками с одной на другую.       — А почему я?       — Ну, ты у нас на связях с общественностью учишься? Вот и налаживай.       — Я на психолога вообще-то, — поправила Катя.       — Тем более!       — Жущесва, — утвердительно пискнул зверек.       Катя молча таращилась на него, почесывая макушку.       — Кот, говори громко и по слогам, — подсказала я шепотом.       Да, сама я бы так никогда не сделала, но Катьку наверняка такому как раз и учили, просто она забыла со страху.       — Кажется, он говорит «существа», — поняла Катя.       — Давай, Кот, покажи, что не зря у тебя пятерка по английскому. Переводи! Котович бы тобой гордился, — от всей души поддерживала я, размышляя, что будет, если придется бежать.        Первой точно сожрут Катьку, она ближе и бегает медленно. Вроде и жалко ее, и зря я, что ли, первые места на всех соревнованиях занимала.       Услыхав волшебный триггер, Котик приободрилась.       — Здрав-ствуй-те! Мы! Пришли! С миром! — оповестила она.       Толстячок окинул ее задумчивым взором и шумно выдохнул.       — Спроси, где мы находимся, — попросила я, ткнув Катю пальцем под лопатку.       — Вы не знаете, где мы находимся? — послушно проорала та.       — Зесь, — отозвался зверек.       — «Здесь!» — радостно перевела для нас Катя. — Он сказал, мы здесь! Есть контакт!       Мы заулыбались, подняли большие пальцы, изо всех сил показывая, как счастливы налаживанию дипломатических отношений.       Зверек облизнулся.       — Надого хватит, — сообщил он, пригибаясь.       — Эй, но-но, — попыталась остудить его Кэт. — Катя! Сделай что-нибудь! Блин, я так и знала, что он хищный…       — Что?!       — Что-нибудь, ты же наш дипломат и переводчик, — поддержала я. — А он вроде как разумный.       — Да, и ты ж психолог, — когда надо, Кэт помнила обо всем.       Зверек облизнулся еще раз и припал к земле.       — Да я хреновый психолог!!! — заорала точно такой же дипломат и переводчик Катя и первой бросилась наутек.       А я еще переживала, что будет, когда она попадет под раздачу. Сама Катя, очевидно, вообще ни о чем не переживала. Правда, мы ее быстро обогнали, и она позади орала подождать. Пришлось хватать за руки, чтобы шевелилась.       Лес, куда мы удирали, приближался со скоростью нашего бега с учетом погрешности буксировки моментально запыхавшейся Кати.       Еще через полминуты выяснилось, что за нами никто не гонится, а опасный хищник стоит на прежнем месте и смотрит вслед, приложив лапу к глазам.       Хитренький социофоб.       Убедившись, что мы, по счастью, оказались никому не нужны, Кэт громко предложила бросить балласт. «Балласт» обиженно пыхтела, но говорить ей было трудно.       — Переходи на шаг, и руки вверх-вниз, — вспомнив физкультуру, велела я, сбавив скорость.       — Что здесь за крысы-мутанты, — отдуваясь, пожаловалась Катя.       — А я говорила, — отозвалась Кэт. — Я говорила! Да, Катя, не быть тебе политиком. И дипломатом. И переводчиком. И диплом ты не защитишь. И крыс бы тебя по любому первой сожрал.       — А тебя второй. И до Алиноса бы добрался, отвечаю.       — Нет, пока он тобой травился, мы бы свалили, — отвергла такой вариант Кэт и принялась упражняться в новой серии моральных унижений лучшей подруги.       Я пыталась сообразить, куда нас занесло и стоит ли подождать, пока сюда сметнется кто-то из Фебрауров. Вдруг, их магический «микшер» способен на отслеживание, если только они его совсем не добили.       Ехидные шуточки, злобное Катькино зырканье, мои размышления и даже шум деревьев продолжались ровно до того момента, пока Кэт не споткнулась о железнодорожные рельсы в траве. Тогда все сменилось на ругательства, удивленное Катькино зырканье, мои вопросы: «А? Что?», и вопли сонных птиц, полетевших с деревьев леса прямо в хмурую высь.       И все же. Что не так с этим небом? Кэт.       — А-а! Понастроили всякой фигни! Кстати, Лин, а кто это понастроил?       Линка пожала плечами, удивленно разглядывая черного цвета рельсы, о которые я ушибла палец. Они вели из поля, терялись в лесу, и было понятно, что ими уже очень давно никто не пользуется.       — Поезда здесь ни разу не попадались, — довела до сведения Лина, придирчиво разглядывая иномирный металл.       — Но это не значит, что их нет, — махнула я рукой, пытаясь вглядеться в заросли перед нами.       — Вас нигде нет, — громко сообщил знакомый голос.       — Главный, — полезла Лина за рацией в сумку, которая болталась у нее на плече, а вторую таскала я. — И где вы есть? На много мы промахнулись? Мы где-то в лесу, а еще здесь аборигены странные.       - ..ком ле..       — Что?       - ..е       — Что?       — Что?       — Наконец-то, — обрадовалась Лина налаженной связи, но рано.       -.ас ни… нет!       — Главный, когда нам ждать встречающих или куда идти?       — Лина! Иди.. на …       — Что?       — Что?       — Да что за связь, — посетовала Линка, машинально встряхивая слиток. — Ладно, по-другому попробуем. Главный, мы в Совете?       — В Со…. .ас не. Вспыш.. при перех… была не так..       — Еще раз!       — Я го…ю в Со…. вас не. Вспыш.. не ..кая!       — В Совете нет? А где тогда? Здесь небо какое-то странное. А еще железная дорога есть.       — Что? Я не …ю, чт. э..       — Повторите!       — Не! …ю! ..о! ..о!       — Может, лес глушит сигнал? — предположила Катя.       — Нет, Котик, тут другая связь, не путай, — отозвалась Лина, неприязненно глядя на слиток.       — Бу…. остор.... — выдал тот и замолкнул.       — Ну и какие ваши предложения? — решила не париться в одиночку Лина, глядя на нас. — Что делать будем?       — А у нас есть, что пожрать? — тут же деловито осведомилась Катька.       — Тебе лишь бы пожрать, — хмыкнула я.       — Это ты сейчас так говоришь!       — Есть. Если кто не помнит, при телепортации от моих сектантов, я чего-то кидала с собой, не портящееся. Блин, это было всего лишь вчера утром?!       — Кажется, несколько месяцев прошло, — поддержала я.       — Мда… Кстати, а вот вода кончилась, — припомнила Лина.       Стоять и ждать визита разумного толстуна на случай, если захочет закусить, не хотелось. И надо было позаботиться о недалеком будущем, поэтому решили не ждать у леса погоды, а попробовать пройтись, взяв железку за ориентир.       Ко всему, учитывая, что у Фебрауров был примерно полдень, здесь чувствовался вечер. Да еще эти тучи… Лина периодически запрокидывала голову посмотреть в небо, и каждый раз меня поражали ее удивленные глаза.       — Что такое с небом? — не выдержала я, когда мы с трудом стали продвигаться вглубь леса — никаких тебе культурных тропинок, или даже намека на них.       — Хотела бы я знать, — отозвалась Лина, обхватив себя руками. — Плащ кому достать?       Все вежливо отказались, предпочитая трястись мелкой дрожью — от резких порывов ветра не спасала даже плотная растительность.       Еле заметная железная дорога неуклонно шла прямо. Спасибо, земля была относительно ровной.       Пока топали вперед, я развлекалась любимым занятием.       — Он Бронтозаврыч.       — Брониславович!       — Бр-р-ронтозавр-р-рыч!       — Заткнись, заткнись!       — А еще он страшный.       — Красивый!       — Страшный.       — Красивый!       — Стр-р-ремный стр-р-рашный Бр-р-ронтозавр-р-рыч! Я сразу, как увидела, подумала: «Какой страшный мужик, хоть бы он срочно потерялся». И он исчез! Чьи желания исполняются? Мои!       — Отвали, он самый красивый на свете, — бесилась Катя. — И его пропажа совпадение!       Лина молча довольно улыбалась — я мстила за все пережитые ею дни выслушивания Катькиного бреда.       — Катя, аргументируй грамотно. Я уже говорила, что образование тебе ничем не помогает?       Катя могла только потребовать, чтобы я отвалила.       Удивительно, но первой ручей услышала она, и молча ломанулась в ту сторону. Мы дернулись следом, поначалу не разобравшись и оглядываясь в поисках нападавших серых толстунов.       Там, где мы вышли, ручей шел перпендикулярно рельсам. Встал вопрос — идти по нему или перепрыгнуть, пока это было позволительно, и топать дальше в заданном направлении.       — Если он станет широким, я не умею плавать, — предупредила Катька.       — Да ты ничего не умеешь, — резюмировала я, но, тем не менее, оповестила и о своей жизненной ситуации. — Я тоже.       Лина о своей способности плавать умолчала, переступила с каблука на каблук и предложила решать проблемы по мере поступления. Достала из сумки пару пустых фляжек.       Пока набирали воду, постановили, что надо идти вперед по железке, и по ней же всегда сможем вернуться обратно.       Начинало смеркаться. Где-то далеко провыл неизвестный зверь. Мы прекратили без того редкие переговоры и препирания, стараясь ускориться, насколько позволяла местность.       А еще через полчаса, когда я уже подумывала клянчить привал, все закончилось. Деревья расступились, и выяснилось, что мы стояли на обрыве в высоту, на глаз, метров тридцать. Железная дорога заканчивалась здесь и продолжала идти по пустому каменистому плато внизу. Через несколько километров впереди в небо врезалась одинокая гора со скошенной вершиной. Влево и вправо от нее, насколько хватало взгляда, была все та же каменная пустыня, без единой травинки.       Ветер с каким-то остервенением пронзал насквозь.       — Вулкан, — сказала Лина.       — Да, вулканы всегда одинокие, — подтвердила я.       — Я боюсь вулканов, — сообщила Катя.       — Что он тебе сделал? — хмыкнула я.       Хотя, даже находясь на порядочном расстоянии, гора внушала трепет и смутное чувство легкой тревоги.       — Мне кажется, он меня увидит и начнет извергаться. Я в детстве много про них читала. И не так опасна лава, как пирокластические потоки.       — Ничего себе, познавательная страничка от Кати. И часто тебе вулканы по жизни попадаются?       — Да что ты пристала ко мне… — разобидевшись, начала Катя.       Но осеклась, потому что на склоне горы замерцала яркая точка. Как будто включили электрический фонарь, разгоняя вечерний сумрак.       Через несколько секунд она погасла, но мы все ее видели. Значит, или коллективная галлюцинация, или на вулкане проведено электричество.       Лина многозначительно посмотрела вниз на железку, не говоря ни слова, но и так понятно. Как, закончившись на обрыве, рельсы продолжали свой путь? Как то, что по ним перемещалось, оказывалось внизу?       — Может, за нами вампир твой придет все-таки? — с надеждой спросила Катя у Линки.       Та пожала плечами, в который раз взглянула на небо и предложила искать место для ночевки.       — Все равно впотьмах уже не найдем, как спуститься, — пояснила она. — А рано стемнело - рано рассветет. И что-то я устала.       Мы подтвердили, что тоже притомились за вроде бы такой короткий день. Списали все на препоны телепортации.       — Кстати, все хотят завтра туда потопать? — между прочим уточнила Лина.       Тут стало ясно, что «все» ответить затрудняются, не представляя, что можно найти в мире без электричества на вулкане. «Они» в сомнениях, размышлениях, переживаниях, и все такое прочее.       — Ладно, пошли хоть костер разведем, а то дубак, — велела Линка, и мы потащились в обратную сторону.       Оглянувшись перед уходом, я успела увидеть, что на том же месте зажглись уже два колючих огонька, мигнули пару раз и исчезли.       Привал решили организовать у ручья. А пока шли, пока располагались, уже совсем стемнело. Тучи так никуда и не делись.       Линка с серьезной миной искала спички в сумке, запустив туда руку по локоть. Через минуту поисков напугала нас с Катькой удивленно распахнутыми глазами, но буркнула: «А, нет», и мы облегченно выдохнули. Потом оказалось, что искала не в той сумке.       Наконец, костер был разожжен.       — Чего ты из таверны сперла, доставай, — попросила я, в который раз познав, как на природе разыгрывается аппетит.       — Ничего не сперла, меня заставили это взять, — отмазалась Лина, распределяя между нами добычу.       Катя тем временем залезла в спальный мешок и объявила, что она грустная сонная гусеница.       — Почему?       — Потому что на земле спать грустно и твердо, — вздохнула Катька.       — Ну да, в твои-то 65 не обрадуешься.       — Отстань, мне всего 58 с половиной.       — Ха-ха.       — Лина! — очень глухо, будто говорил через варежку, объявился Главный.       До этого она предусмотрительно достала рацию из сумки и положила рядом.       — Главный! Ну что, нашли нас? Ждать, пока вы придете или Лек отправится?       Рация крякнула.       — Главный, ну что за…       -.де вы… — опять принялся то пропадать, то появляться в эфире маг.       — Вышли к вулкану! Тут вокруг пустыня, а мы на обрыве с железной дорогой! Главный, ориентиров достаточно! Мы в Совете? Вы придете за нами?       — В Со…. вул..... не.       — Не слышу!       — Нет!       — Вы придете за нами?       — Нет!       — Куда нам идти?       Рация опять заткнулась.       — Главный, здесь вечер, мы на ночевке в лесу, — сообщила Лина. — Вы поищите нас, ладно? А то тут холодно и... страшно.       — Ищ!.. Остор…. Мы не мож... ва. най.. Бу…. ос.....ны       Вот и весь разговор. После этого слиток металла примолк уже с концами.       — Может, спать по очереди? — внесла предложение Катя.       — Без часов это плохо работает, — отозвалась бывалая Линка, глядя в затухающий костер с лежанки, сооруженной из плащей, а также куртки незабвенного препода.       — Но ты можешь не спать, — ответила я Катьке, подтащила свой спальник поближе и пихнула ее ногой, укладываясь. — Рассказывай мне сказку.       — Что?!       — И мне, — поддержала Лина.       — Да вы офигели!       — Нет, — хором отрицали мы.       А еще один пинок убедил Катю не выделываться и рассказать на ночь сказку.       — Только интересную, — предупредила я.       — А если нет?       — Тогда будешь придумывать еще одну.       — Да ты тиранша…       — А я здесь не одна! Любишь трепаться? Изволь направить свои извилины… Сколько их?       — Четыре, — отозвалась Лина. — Я лично считала. Она, кроме того, чтобы спать, кушать, обезьянничать и всякую ерунду выдумывать, больше ни на что не способна.       — Вот. Используй свои извилины с умом, если так можно выразиться.       — Я еще ныть умею, — ворочаясь в спальнике, надменно отозвалась Катька. — И что немаловажно — на английском языке тоже. Во всех временах глаголов.       — Давай уже, я спать хочу.       — Так спи!       — Сказку, — попробовала я в третий раз пнуть сказочную жадину.       Но та умудрилась свернуться в клубок, а мне было лень дотягиваться.       — Кот, не тяни, — поддержала Лина, кутаясь в плащ и сладко зевая.       — Тиранши и деспотши… Ладно, будет вам сказка. Молчите.       Мы послушно замолчали, боясь спугнуть вдохновение.       — Ну и чего? — поинтересовалась я через пару минут.       Катька молчала.       — Никак, уснула, — шепотом посетовала Линка.       — Я ей усну.       — Сказала же, молчите, дайте вспомнить! Что за люди… Ну, слушайте. Короче…       — Давай без «короче», — потребовала я.       — Сейчас ты будешь рассказывать! — возмутилась оскорбленная в лучших чувствах Катька.       — Нет.       Катя вздохнула, что-то неразборчиво буркнула, еще немного помолчала, и принялась, наконец, за рассказ.       — В некотором царстве, в некотором государстве…       — Ты издеваешься?!       — Не перебивай! Это для создания художественного образа.       Я пробормотала ей проклятие на латыни, чтобы Катя не единственная тут щеголяла познаниями иностранных языков. Лина поправила произношение, и мы совершенно точно мысленно дали друг другу «пять».       — В некотором царстве, в некотором государстве шла по морю лодка с отважными путешественниками.       — Красивыми?       — Их внешность неважна для данного повествования. Они шли в большой город на юге, а оттуда должны были отправиться в длительную экспедицию, чтобы открывать новые земли. Может быть, даже на полюс. Но в небе над ними летал большой черный Дракон, что прилетел издалека. Он искал, и все никак не мог найти Колдунью, которая вместе с ним будет хранить этот мир и не даст его уничтожить. Дракон был большой и грозный, и его ужасно боялись…       — Ну еще бы.       — «Заткнитесь все, ничтожные личности», — повелел с неба Дракон, и все ничтожные личности послушно заткнулись. А лодка сбилась с пути и пристала к берегу. Впереди путешественники увидели высокие красивые горы фиолетового цвета, и пошли к ним. Они знали - если перейдут их, то найдут что-то очень важное…       — На лыжах?       — Чего?       — Пошли на лыжах? Они же на полюс собирались.       — Нет, они попали в другой климатический пояс. Какой полюс, ты слушаешь вообще?.. Ой, ладно. А когда они добрались до гор, то увидели большую каменную Башню, которую собиралась разрушить по кирпичику сердитая волшебница, но пока она смогла разнести только несколько этажей. Она начала творить злое заклинание, чтоб совсем уж наверняка, но ее остановил рыцарь в серебряных доспехах. Волшебница давным-давно была влюблена в него, но рыцарь не смотрел в ее сторону. Он стеснялся.       Линка внезапно хмыкнула.       — И вот они пошли дальше…       — Чего они у тебя идут и идут все время? Ты давай уже, приключения надо.       — И ту-ут — прямо в горе открылся портал! С надписью: «Всем болтливым — сюда!». И путники, радостно толкаясь, полезли прямо в него. И попали в параллельный мир. В этом мире в небе летали драконы, а на земле была база межпланетных кораблей, и туда изредка прилетали в гости люди и нелюди с других планет, которые наконец-то довели до ума свои возможности перемещения между планетами. Но путники хотели попасть обратно домой, они стали искать новый портал, и в своих поисках набрели на Город. Они сели в трамвай и поехали по стареньким улицам. Давным-давно в Городе была война. Никто не помнил, когда и почему она началась. Но вечным напоминанием — о прошлом для будущего — на главной площади, прямо в самой ее середине, лежал большой Черный Сфинкс…       — Что?! — подкинуло меня вверх.       — Ты будешь слушать сказку или нет?!       «Пройтись по улицам, по площади с памятником той войне. Все его боятся, а я почему-то любил, там кошак, ну, то есть сфинкс черный, здоровенный такой…» — эти слова из рассказа врезались в память сильнее других.       — Так это сказка или что?! Откуда ты знаешь про кошака?       — Не орите вы!.. — цыкнула Лина.       Мы притихли. Я вернулась на место, подползла к Катьке поближе, чтобы дальше пытать шепотом, каким образом ей стало известно про памятник на площади.       — Кстати, Кот, а что ты там говорила про волшебницу и рыцаря-стесняшу? Они замутят-таки? — не дала открыть рот Лина.       Видимая из спальника Катькина часть тела изображала офигевшую рыбину с глазами на лбу, беззвучно открывая рот и не зная, куда деваться.       — Откуда ты знаешь про Сфинкса? — поддержала я, намереваясь добиться ответа, во что бы то ни стало.       — Да ниоткуда, во сне приснилось! Чего пристали…       — Во сне? — в унисон переспросили мы.       — Да, во сне! И вообще, частично я все придумала, чтобы добавить… Этого самого… Вымысла художественного, во.       — Нормальные тебе сны снятся, — оценила Линка. — Слушай, ну ты присни себе там, чтобы у рыцаря с Нол… то есть, волшебницей все получилось, ладно? Люблю хэппи-энды.       Катька ошеломленно кивнула и принялась укладываться поудобнее в спальном мешке, зарываясь с головой — очевидно, спешила исполнить пожелание.       — А про Черного Сфинкса ты мне еще ответишь, — довела я до сведения.       — Отстань, — из рыбы превратилась в сонную гусеницу Катя. — Я грустная…       — … сонная гусеница, знаю. Усни, чудовище.       — И вас туда же.       — Ага, и вам добрых снов, — пожелала Лина.       Кому добрых, кому странных, кому вообще никаких.       А мне бы хоть одну остановку на том трамвае. Через портал, по площади, под лепестками опадающей вишни. На полминутки, не больше, я обещаю.       Почему мне не снятся сны… Катя.       — День пятьдесят восьмой. Стазис. Без изменений, — громко произносит рядом мужской голос.       — Генаша, и так понятно, что если стазис — изменений не будет, — возражает ему хорошо поставленный женский, с едва заметной хрипотцой.       — Ната, и вот надо же тебе вставить свои пять копеек? — явно недоволен мужчина.       Я поворачиваю голову и смотрю на говорящего.       На вид лет 50, среднего роста, крепко сбитый, с короткой стрижкой.       Он оттягивает ворот черного джемпера и неприязненно смотрит на статную черноволосую женщину с идеальной укладкой, в элегантном черном же платье. Они стоят плечом к плечу. Женщина на шпильках, поэтому кажется выше. В руках у мужчины диктофон.       Ни женщина, ни мужчина не любят свои имена, но любят спорить.       — Гена, я же просила.       — Нат, ну ты сама начинаешь.       — А я за вчера. Забыл уже? Я все помню. Еще четыре раза осталось, Геночка. Уже три.       — Тэлли, Генрих, они опять сюда ломятся! — с громким стуком распахивается дверь.       На пороге большой комнаты с голыми серыми стенами возникают две девушки, одна с каре, вторая с короткой стрижкой. Первая чуть старше, но обе в футболках с названиями рок-групп и одинаковых белых халатах.       — Где вы украли халаты? — тут же интересуется наиболее важным для него вопросом Генрих.       — Почему сразу украли? — оскорбляется та, что с короткой стрижкой.       — Они лежали внизу. Мы вообще решили, что вы наконец-то ввели рабочую форму, и давно надо было, — поддерживает ее подруга.       — Да, и Руби такая говорит: «Давай наденем, пусть видят, кто здесь»… — в запале начинает делиться коротковолосая.       — Алька, — шипит Руби, пихая ее в бок.       Алька замолкает и смотрит на меня — в упор. Но я знаю, что мимо.       Сквозь меня — на то, что за спиной.       Я поворачиваю голову и смотрю вместе с ней.       Большая комната разделена на две части толстым стеклом. За стекло можно пройти через узкую дверь, и также выйти обратно, но никто этого не делает.       Тем, кто с той стороны — никуда выходить не нужно.       Тем, кто с этой — заходить никуда не требуется. Им и отсюда все хорошо видно.       — Рубинина, тебе в детстве не рассказывали, что тырить шмотки нехорошо? — интересуется новый голос.       И к великой досаде Руби с Алькой, их чуть подвигают в сторону двое вновь прибывших мужчин.       Один рыжий, вихрастый, с раскатистой «р» и громким насмешливым голосом. Второй черноволосый, худой и угрюмый, волосы на затылке перехвачены в хвост. У него жуткие глаза — карие, такие темные, что заглянуть в них невозможно. А вот они будто знают всё.       — Завидуй молча, Томин. На тебя все равно не налезут, — сердито сверкает глазами Руби.       Мужчина спотыкается на ровном месте, грозит ей пальцем и ухмыляется.       Черноволосый, спрятав руки в карманы, молча подходит к стеклу.       Он хочет зайти туда, но его не пускают.       — … какой я тебе жирный, во мне 85 кило при росте 180, офигела…       — … а ты не фамильничай, умник…       Голоса доносятся приглушенно, будто кто-то убавил громкость.       За стеклом на стуле со спинкой сидит девушка. Вполне обычная - с русой косой, в очках, серой толстовке и джинсах. Положив голову ей на колени, на полу сидит светловолосый парень.       Больше за стеклом ничего нет, если точку в пространстве ниотсюда не признавать как что-то.       Точка бьется и пульсирует рядом с ними вот уже 58-й день, с тех самых пор, как их привели сюда, за стекло, не понимая, что делать дальше.       — Куда ты ее отправила? — не слышно для остальных шепчет черноволосый мужчина.       Девушка смотрит перед собой безучастным взглядом. Она видит и знает, но не здесь, и она не может ответить. Обняв ее ноги, парень сидит с закрытыми глазами — ему ничего не надо, кроме как быть рядом и хранить ее покой, сколько потребуется.       58 дней назад, держась за руки, они послушно пришли сюда, сели и больше не реагировали ни на какие раздражители.       К ним подключали датчики, и серьезная мегачувствительная аппаратура мигала огнями, примерно считая пульс и показывая давление. К ним приходили врачи, военные, консультанты. Много разных людей пытались разъединить пару, уложить хотя бы в кровати — ни у кого не вышло. Коротковолосая Алька, подговорив Руби, пыталась однажды разбудить их щекоткой, просунув в приоткрытую дверь удочку с привязанным пером. Обе были пойманы с поличным и спаслись только потому, что Генрих споткнулся на ровном месте, преследуя хулиганок. Тэлли едва смогла убедить его оставить всех на прежних должностях, и после этого вот уже 16 дней девушки ведут себя очень примерно, не считая случая с присвоением белых халатов, дабы иметь серьезный и важный вид.       Точка в пространстве неустанно бьется и пульсирует.       Дверь в комнату вновь открывается и заходит черноволосый мужчина в очках. На вид ему нет и 40, но виски уже припорошены ранней сединой. Это он уговорил отключить всю аппаратуру 19 дней назад. Он знал, что она не нужна.       С ним были вынуждены согласиться, скрывая бессилие и оставаясь лишь наблюдателями.       — Жень, долго твои будут ходить сюда, как на работу? — интересуется Генрих, здороваясь за руку.       — А они и так на работе, — ровно отвечает Женя, с тоской окинув взглядом пару за стеклом и мужчину перед ними.       — Ваш отдел, кроме того, что все трое оттуда, не имеет никакого отношения… — начинает вспыхивать Генрих, заводя, очевидно, давнишний спор.       — У нас есть теория, — обрывает его Женя.       — Это какая.       — Пустите за стекло еще одного человека из их отдела. Вы все это время не допускаете никого, кто мог бы иметь отношение…       — Пазыкаев, они и так здесь все время трутся, — заводится еще сильнее Генрих. — Сколько вы будете нам мешать?       — Ничего не делать?       — Ген, — обрывает распалившегося коллегу Тэлли. — А ведь что-то в этом есть.       — Столько народу шлялось туда-сюда — и ничего!       — Не «столько», а допускал внутрь ты ограниченный круг. Пусть зайдет, что мы теряем?       — «Жучок» надень, — после минутной борьбы с собой бросает мужчине Генрих, через силу признавая, что попытка не пытка.       «Жучок» — индикатор возмущений в пространстве, одна из новейших разработок — крепили на тело всем, кто бывал за стеклом.       Черноволосый мужчина сейчас не исключение. Он прикрепляет к виску протянутый ему серый шарик, мигающий красным огоньком.       Руби щелкает пальцами. Дверь в стеклянной стене приоткрывается. Становится понятно, по какой причине хулиганка сохранила должность после инцидента с удочкой. Двери здесь запирают не замки.       Черноволосый мужчина входит внутрь. По щелчку Руби дверь закрывается. Мужчина тут же срывает датчик с виска и небрежно кидает на пол.       — Эй! — возмущенно кричит Генрих.       Он смутно подозревал нечто подобное. Только отчаянье заставило его согласиться на этот эксперимент.       Руби снова щелкает пальцами, но все присутствующие замирают, увидев, что происходит за стеклом.       Точка в пространстве начинает пульсировать чаще. Разрастается. Как будто ей не хватало именно этого. Этого мужчины поблизости.       Наблюдатели с этой стороны замирают, не в силах пошевелиться.       А мужчина уже рядом с точкой, он протягивает к ней ладонь.       — Куда ее, — то ли приказывает, то ли просит, а то ли констатирует он.       Точка разрастается, близится.       Он дотягивается рукой и в тот же момент исчезает в нигде.       Точка в пространстве пропадает, будто ее никогда здесь не было.       Наблюдатели приходят в себя, начинают бегать, что-то вопить, кого-то звать.       Яростно пищит аппаратура — конечно же, она осталась подключена, как бы не просил убрать ее Пазыкаев. Просто непосвященные перестали видеть то, чего не должны. Ведь Альку не зря решили не прогонять взашей.       Сидящая на стуле девушка кладет руку на висок светловолосого парня и вздрагивает, приходя в себя. Он медленно прижимает свою ладонь поверх ее пальцев, затем, не отнимая руки, поднимает голову и смотрит ей в глаза.       Очнувшись от пребывания в том, что Генрих поименовал стазисом, двое долго-долго глядят друг на друга. Для них еще продолжается момент, где они оставались все эти дни.       Комнату дружно покидают сообщники Томин и Пазыкаев, а на смену им приходят много разных людей, спешащих к месту происшествия с разнообразными приборами или медицинским оборудованием.       Пробегая мимо, меня больно задевает плечом в белом халате Алька, недовольно оглядывается и кричит:       — Не стой столбом!.. Стой! Ты кто такая?       Я киваю ей на пару за стеклом, куда по разрешению Генриха Руби начинает впускать персонал. Алька растерянно наблюдает вместе со мной, как девушка прижимает вторую ладонь к щеке парня, и на ее лице медленно расцветает улыбка.       Когда Алька повернется обратно, она не увидит перед собой никого неустановленного и моментально забудет об инциденте. До поздней ночи она промается мыслью, будто хотела рассказать что-то Руби, но что — постоянно терялось среди впечатлений от насыщенного событиями дня. Значит, не так уж это и важно.