Легко и просто

Лина.       — Мы позже зайдем, — сообщила я, дотянулась до ручки и захлопнула дверь.       Да — сама хорошо поняла, что сказала. Нет — мы туда не зайдем, ни позже, и вообще никогда.       В следующую секунду мы со всех ног неслись по коридору. Катю пришлось взять за руку, потому как бегает медленно и явно не в курсе событий.       — А-э? — уточнила она.       — Угу, — отозвалась я.       Далеко, как пить дать, не убежим. Но попробовать стоит.       — Это кто? — передумала довольствоваться кратким пояснением Котик.       Пришлось давать развернутые ответы.       — Не знаю.       — А почему тогда…       — Он мне и Кэт приснился, — аргумента доходчивее не нашлось.       И кажется, такое объяснение Катю вполне устроило, она даже ходу прибавила, удирая.       — Тебе тоже в поле байки травил и науськивал парниш с автоматами? — раскрыла некоторые детали своих приключений Кэт.       — Не, пытался деморализовать постановкой «Больничка и приходы».       — Вот гад.       — Еще какой.       — Он и мне напомнил, — пропыхтела Катя. — Давно уже видела во сне, похожие люди. Или не люди…       Волосы взъерошил ледяной ветер из ниоткуда, а сумеречный коридор не собирался повернуть или закончиться.       — Достала темнота, — не выдержала Кэт. — Нужен свет.       Мгновенно все вокруг озарилось. Столкнувшись друг с другом, мы остановились, закрывая лица, потому что колючие лучи беспощадно резали глаза и сквозь прикрытые веки.       — Не так ярко! Ай! — завопила Кэт, смекнув, что надо бы исправить.       Свет и не думал убавиться.       — Убрать яркость в два раза! — заорала я.       Тут же стало темнее. Получилось отнять ладони и оглядеться.       Невесть откуда, коридор теперь нормально освещался. Начала и конца по-прежнему не было видно, лишь серебристые искорки в стенах вспыхивали ярче и как будто бы чаще.       — Тут что, типа голосовое управление? — полюбопытствовала Кэт.       — Система подстраивается, — любезно ответили прямо за нашими спинами.       Взвизгнули от неожиданности трое. Охнул от резкой боли из-за каблука под коленкой один.       — Как это у тебя получается, до сих пор вычисляю, — возмутился он.       В реальности в образе белоглазого появились новые мелкие детали. На рукавах кителя по четыре серебристых плоских пуговицы, у ботинок толстая подошва, будто для придания пары-тройки сантиметров его среднему росту. На лице с левой стороны прямой шрам, от внутреннего уголка глаза до крыла тонкого носа, как будто скатилась однажды слезинка и оставила след. Но, скорее всего, просто царапина. Лез, куда не просят любопытным клювом, вот и огреб.       Глаза остались прежними — жуткие немигающие белые пятна с зернышками зрачков. Они постоянно бегали туда-сюда, всматривались, впивались, и появлялось желание отряхнуться, стереть следы этого взгляда.       — Ты кто такой? — пошла в атаку Кэт.       — Требуется уточнение варианта, — уткнулись в нее черные точки.       — Что тебе от нас надо?       — Ничего! — сделав бровки домиком, прикинулся тип невинной овечкой.       Белоглазой, белобрысой, неприятной и зловещей овечкой — то есть, изначально потерпев фиаско на актерском поприще.       Он уставился на меня.       — Посмотрим поближе, что тут у нас. И как вы там живете? Сколько глупости, условностей, и вреда всей планете! Вы загрязнили даже орбиту?! Невероятно. И да, не отнекивайся — тема с вампирами тебе интересна, — от порицания моей родной планеты съехал он туда, куда не просили. — А в момент второго по счету предложения в ванной Лек мельком успел УВИДЕТЬ некоторые интересующие элементы.       Как назло, это был один из животрепещущих вопросов наряду с: «Доколе? (Всеобъемлющий)», «Доколе вот это вот все на мою голову? (Маги, вампиры, преподы, путешествия, перемещения во времени и пространстве, Кот, Кэт, белоглазые мужики)», «Кто украл пальто?» и «А где здесь выход?».       — Хочешь, я воссоздам копию, исходя из доступной тебе информации, раз скучаешь? — добрым голосом поинтересовался монстр. — Я так делал с вашими снами — все ситуации моделировались из увиденного или представленного когда-то, не обязательно в доступной реальности. Ты можешь задать некоторые параметры самостоятельно.       И мне не придется больше вопрошать «Доколе»?       — Нет уж, спасибо.        Белоглазый потерял интерес и переключился на Кэт.       — Ну, в твоем хотя бы знакомство с основами… Но сколько еще учиться, неизвестно. Мда… Древность, ничем не лучше. Кстати — Андрей СМЕЯЛСЯ, когда Руслан предложил нарисовать тебе усы на фото в досье последнего сценария, — округлились белые глаза.       — Пос-с-стригу, — прорычала Кэт.       — Но он не позволил это сделать.       — Все р-р-равно.       Предлагать Кэт создать чью-то копию всемогущий оракул не стал, а по Коту скользнул равнодушным взглядом и ничего не сообщил.       Катя странный человек, кажется, ей хотелось, чтобы и про нее что-то такое поведали, а когда не стали — обиделась.       Таким образом, сующий нос не в свои дела миров, планет и людей белобрысый не нравился всем трем одинаково.       Наступила заминка.       Мы молчали, тип продолжал пялиться, забывая или не умея моргать. Лицо успело поменять выражение от леденящего кровь безумца до клоуна-кретина, не утратившего, впрочем, своей жути. Тонкая прядь волос упала на лоб, как тогда в моем сне.       Стена за его спиной прошла рябью и успокоилась.       Уже не хотелось ничему удивляться и спрашивать.       — Пофазовый сбой и отключение, — произнес белоглазый.       Наверное, Кэт или Кот задали в мыслях верный вопрос, но что нам это дало, понятия не имею. И еще сумки пропали, я это дело моментально заметила, пусть не надеется.       — Ваши вещи проходят проверку.       — Скажи свое имя, — предложила я, чувствуя усталость и желание очнуться от кошмара.       — Для вашего восприятия будет звучать как Интон.       А что нам толку от имени, всего лишь еще одно слово, которым можно дополнительно обозначить.       Сейчас бы чаю и под пледик.       — Отдай команду, — предложил Интон.       — Что за команда? Можно отдавать приказы? — оживилась Катя, не уточнив, что я там себе подумала, о чем идет речь вообще, и принялась суетиться. — Хочу пистолет! Нет! Волшебную палочку!       — Катя… — вздохнула я.       — Чего вы? Я хоть что-то… придумала… кхм… — потерпев крах, Катя имитировала бронхит и сделала вид, что ее интересует собственный правый кроссовок.       — Моментом схождения интересуетесь? — елейным голосом уточнил белобрысый. — Неужели они решили хоть что-то выяснить?       Могу поспорить, слово «кто» ни у кого просто не успело промелькнуть в мыслях.       Потолок мигнул белой вспышкой, в лицо ударил порыв свежего ветра, а мы теперь стояли на черных каменных плитах под низкими серыми тучами.       Вулкан остался за спинами, впереди раскинулась необъятная пустая площадь, в конце которой поднималась в небо узкая стела.       — Точка близится, — посмотрев в небо, сообщил Интон, ухмыляясь.       — Перехода? — на автомате спросила я.       За долгое время эти два слова стали для меня неотделимы.       — Схождения.       — Если ты умеешь такие штуки проворачивать, может, на дальние расстояния тоже умеешь? Верни нас домой, — быстренько сориентировалась Кэт.       И даже через сумела через силу добавить:       — Пожалуйста.       — Смотря, какое место каждая из вас считает домом, — с любезной готовностью отозвался белоглазый.       А Кэт неожиданно поменялась в лице. Кажется, в данный момент что-то стало для нее откровением, и она усиленно это обдумывала.       — Огромный шаг с их стороны — близко увидеть то, что изначально уничтожали, — как ни в чем не бывало, продолжил вещать тип. — Может быть, в этот раз Противостояние не явится?       — С чьей?       — С кем?       — Что?       Интон сделал пару шагов, сложил руки в карманы кителя, взглянул на нас через плечо, и бывшая в километровой дальности стела оказалась теперь в паре метров.       — Уволишься с этой работы — иди в такси, тебе цены не будет, — запрокидывая голову, посоветовала я.       — Что это такое? — с опаской поинтересовалась Катя.       Стела была черной, как плиты площади, из которых она вырастала без всякого постамента. По виду — один в один как египетские обелиски, только очень тонкая и непонятные рисунки были выбиты не по всей поверхности, а огибали полуметровым поясом, начинаясь у самых плит.       Подойдя ближе, Кэт не отрывала взгляда от изображения то ли кошака, то ли льва, то ли сфинкса. К слову, это был единственный более-менее понятный рисунок.       — Зачем это здесь? — спросила Катя.       Интон молчал, следя за Кэт, которая провела ладонью по камню, наверняка холодному и шершавому.       А я не хочу, я опасаюсь тянуть руки к инопланетным памятникам. Еще Главный учил на прощание: "Непонятно — не хватай. Заставь Котовича".       — Теплый, — с удивлением прошептала Кэт.       Ну и что, все равно опасаюсь.       — Все наделенные разумом чтут памятные символы. Этот камень стоит здесь в честь схождения точек Вселенных. Редчайшее место, которое появилось вследствие тяжелого пути. У обитателей множества миров есть шанс обмениваться опытом, материалами, знаниями. Почему помочь Станциям пробивать тонкие границы это плохо? Это развитие. Мы вмешиваемся, но ведь Противостояние — тоже.       Пока он рассказывал, и Катя решила потрогать стелу, завидев, что с Кэт ничего не произошло. Не сговариваясь, она тоже уставилась на изображение льва или сфинкса.       — Мне не нравятся эти его странные рассказы, — на всякий случай сообщила она, проводя пальцем по контуру рисунка. — Ощущение, что мы очень не вовремя здесь появились.       Вздохнув, я тронула теплый гладкий камень.       — Не могу не согласиться…       — Когда экран пропадет, планета получит новый материк, а это место однажды найдут, ох и поломают головы искатели. Если только Они не сотрут все до конца, — сказал Интон и вновь посмотрел вверх. — Точка близится.       Я пропустила момент, когда все изменилось.       Небо над площадью расцвело невероятными красками: бирюза, аквамарин, лазурь, индиго, сирень, лаванда. Это только те оттенки, чьи названия я вспомнила. Наискосок загорелась цепочка из крупных звезд, уходящая за горизонт. Высоко над вулканом в чернильной выси стала видна туманность причудливой формы.       А пустота вокруг перестала существовать.       Взмыли вверх строения: широкие, узкие, в несколько этажей; купола, шатры, домики, палатки. Все вперемешку, а в целом это были торговые ряды. Мне никто не сказал, но я знала. И среди них прогуливались, толкались и протискивались существа — разного цвета, роста, формы, объемов. Я совершенно точно знала, что все они общаются между собой. Спрашивают, как дела, спорят, торгуются, предлагают и отказываются. И очень торопятся.       Верно — они торопились. Сегодня нужно было успеть как можно больше, потому что кто-то неизвестный грозил оборвать их встречи.       Несмотря на то, что мы стояли в самом начале рядов, нас все равно умудрялись задевать, пихали локтями или чем-то наподобие, тыкали в бока, даже в спины, а оглянешься — злодея уже след простыл.       Меня аккуратно переставил с места на место прямоугольный зеленый батон с лапками, который почему-то не мог меня обойти, а на прощание послал воздушный поцелуй.       Кэт смеялась до тех пор, пока ей подмигнул снеговик в тельняшке, и она принялась решать, оскорбиться ей или радоваться.       А Катю молча обходили стороной, но она совсем не огорчалась, беспрестанно крутя головой.       — Лин, он сотрет нам память? — жалобно спросила она, побоявшись уточнить напрямую.       — Ты сотрешь нам память? — не глядя, ткнула я пальцем Интону в плечо, потому что смотреть на него в такой момент было преступно.        — Зачем? — отозвался тот. — Стирать воспоминания — преступление второго уровня. Память записывается, ваши потомки будут хранить ее вечно, в снах и фантазиях. Желаете пройтись?       Пройтись? В компании наводящего жуть соглядатая на инопланетном рынке в точке схождения миров под невероятным небом планеты в параллельной Вселенной?       — Подвинься.       — Потеряйся.       — Подождите меня!       Я уловила ехидный смешок за спиной, ринувшись в толпу. Соглядатай решил пропустить дам вперед.       Катька потопала с задранной головой, утопая в фантастических красках неба. Затолкают или ее или она, третьего не дано. Ладно, пусть сама распоряжается своей судьбой в куче людей, почти-что-людей, нелюдей, и что-это-такое-было-наверное-показалось.       — …да не, показалось, — пробормотала под нос Кэт.       Значит, так и есть.       Мне самой бы оторваться от неба, поверить в происходящее, зацепиться, запомнить.       Некстати всплыл перед глазами Котович, который настоятельно предлагал кому-то невидимому махнуть нас с ним местами за кастрюлю вареной картошки и сковороду котлет, но — вот уж нет уж. Мечтал о котлетах, получи.       «Еще оливьешка есть…» — были последние слова вышвырнутого из мыслей преподавателя.       Но как только мы ступили на дорогу между рядов с магазинчиками и прилавками, как только нырнули в толпу этих новых созданий, звуков, запахов под общим для нас сейчас небом — они исчезли.       Остались черная площадь, серые тучи, узкая стела, да беловолосая фигура в отдалении, прижимающая ладони к вискам.       Я разочарованно вздохнула. Кэт протянула и бессильно уронила руку. Котик споткнулась на ровном месте.       Интон направился к нам быстрым шагом.       — А где все? — без надежды спросила Кэт.       Да, где они? Те, кто только что шел, бежал, полз, перекатывался, левитировал мимо, а некоторые умудрялись сочетать. Разномастные, разноцветные, такие, что не придумаешь и нарочно. Та двухметровая ящерица в черном плаще. Тот черный плащ без ящерицы. Тот жирненький серый кот с большой рацией в лапах и мечом за пушистой спинкой, смеривший таким тяжелым взглядом, что все слова умиления моментально канули в лету. То нечто легкое и мягкое, приятно прокатившееся по ногам, а сбоку стали возмущенно вопить — определенно, что-то спер. Та разноцветная и разношерстная в прямом смысле компания, орущая на непонятном языке, но совершенно точно — рифмами. Тот зверек, вынырнувший из шатра, похожий на серого, кто недавно сорвал мирные переговоры в чистом поле. Он поймал мой взгляд и шмыгнул обратно. А куда? Никуда, потому что все исчезло!       Интон злился. Он метался взглядом по опустевшей площади и кривил рот, игнорируя вопрос. Похоже, все пошло не по плану.       — Я видела зефирку в скафандре, — громким шепотом поведала Катя.       — А я лучше бы не видела ту мерзкую гусеницу, — отозвалась Кэт.       Злые крупинки зрачков уставились на меня, и я некстати вспомнила, что нас мимоходом недавно причислили не то к чьим-то шпионам, не то просто к врагам народа. Он же отправил сюда показывать точку схождения для тех неведомых личностей.       — Слышишь, если все вернулись по своим Вселенным, почему мы остались? — потребовала ответа Кэт.       Белоглазый прикрыл глаза, замерев истуканом.       — Почему ты не отзываешься на свое имя, Слышишь? — не любила, когда ее игнорят, Кэт.       — Они близко, — ожил заново поименованный. — Блокируют. Частичная работа уровней.       — Он опять чьи-то мысли прочитал? — с деланным равнодушием поиздевалась Кэт. — Кать, твои? Раз бессмысленно и ничего не понятно.       — Очень смешно!       — Ну да.       Катя так не считала, поэтому обиженно надулась, выбирая, куда бы поинтереснее посмотреть — на площадь, небо или вулкан.       А слова Интона были как раз понятны тем, что жутковатая неизвестность пугала.       — Эмоция страха, — посмотрел на меня белоглазый и сделал маленький шаг вперед. — Знаешь, меня так занимает ваш вид. Эмоции, организмы, потребность в дыхании. Способность погибнуть от нарушения целостности. Ваша кровь — она как вода, которая в свою очередь нестатична…       — И как вода может быть статична, умник? — перебила Кэт, складывая руки на груди и поеживаясь от беспрестанного зябкого ветра.       — Кэт, у тебя аргументы лишь одной стороны, поэтому спорить в полной мере бессмысленно. А знаете, это так весело, что я могу ощущать то же самое, что и вы, — осклабился Интон. — Всегда ненавидел эмоции. Подумать не мог, что когда-то пригодится и мне будет столь интересно это, и еще один вопрос. Уже давно не дает покоя. Даже как-то тревожно, ха-ха.       Он пошел, переведя черные точки с Кэт обратно на меня, и с каждым новым шагом его зрачки стали увеличиваться.       — Почему…       Шаг.       — …вы обе…       Шаг. И так скудные краски вокруг стали тусклее.       — …постоянно произносите в разговорах…       Шаг. Полностью черные радужки близко-близко.       — … какое-то странное лишнее имя?       Шаг. Чернота заполнила белки глаз.       В лицо ударил резкий ледяной порыв.       Пробила дрожь от холода, да что таить, и от страха тоже.       Мы смотрели в необъятный кратер уже знакомого вулкана, стоя на самой его кромке.       Я слева, Кэт справа, Катя по центру.       Интон стоял позади, обнимая меня с Кэт за плечи. Я оглянулась, ткнулась взглядом в зрачки, которые стали прежними, и вновь, как под гипнозом, повернулась к страшному провалу с практически отвесными стенами.       Ветер подвывал и безжалостно резал на части.       «Только в наших абсолютно незапланированных турах по параллельным Вселенным — вулканы у ваших ног! Что может быть заманчивей? Апофеоз дурацких путешествий и встреч, торжество испорченных нервов. Налетай!» — вылез, откуда ни возьмись, улыбчивый туроператор, чем-то смахивающий на Главного из НАМбСа.       Вспомнился он, вспомнилось мое появление в Академии, вспомнилось, кто привел туда. Вспомнились глаза и улыбка, затем стало интересно, увижу ли их еще раз, в связи со сложившимися обстоятельствами. Затем стало интересно, почему мне вообще интересно. Я ведь просто хотела домой. Я так скучаю по своей семье, по зиме, из которой исчезла, по универу и друзьям. Вместо сдачи сессии, отмечаний любых ее исходов, поедания маминых пирожков, и радостного прожигания жизни, которое в свою очередь располагало к любому исходу сессии, я стою сейчас здесь и любуюсь бездной.       Из-под ног в пропасть улетел камень. Во рту пересохло.       Мы на краю, на самом краешке. Мы упадем? Мы упадем.       Наверное, метров триста, дальше все заполнено черной породой с крупными серыми трещинами. Занятное будет дельце.       Если бы не взрыв когда-то давно, чаша исполина оказалась бы идеально круглой формы, но природа распорядилась иначе. Нам досталась та сторона, что повыше.       «Напротив, если перестать думать об адском холоде и ломающей дрожи, можно полюбоваться на рваный от взрыва край горы! Глядите, какие выбоины и валуны вон там. Оп, голова закружилась? Нет? А тогда вон туда посмотрите…»       «Пошел вон».       Туроператор обиделся и ушел. Остались мы, Интон, вершина вулкана, небо и ветер.       Еще несколько кусков породы укатились в небытие.       — Расскажете мне, что за Катя, и почему вы с ней постоянно беседуете? — вкрадчиво попросил белоглазый.       Я скосила глаза на Катьку. Та была белая, как полотно, и без отрыва смотрела вниз. Вот же она, рядом. Он спрашивает, кто это? Он шутит или не видит.       — Я не шучу. И я не вижу.       А я не чувствую, уже ничего абсолютно, я замерзла, я раздавлена этим небом, исполосована ветром.       В ладонь вцепились. Настоящие пальцы испуганной настоящей Катьки.       — Убери нас отсюда! — крикнула Кэт. — Что за приколы?!       — Я проверил каждый из миров, откуда вы прибыли. Отследил весь путь, который вам пришлось проделать, чтобы здесь оказаться. Изучил каждого встреченного субъекта. События и условия моделировались так, чтобы вы попали сюда в любом случае. Но ни в какой точке времени и пространства ни с одной из вас не был замечен кто-то, кого вы упорно называете Катей.       Ледяные пальцы впивались в мою ладонь уже ногтями. Мы Кэт повернули головы и в упор смотрели на бледную от страха и холода Катю.       Сердце колотилось сильнее и сильнее.       За спиной сумасшедший. Впереди пропасть. В общем и целом — ужас, усталость и замешательство, ядреная смесь. И желание, чтобы все закончилось, а я проснулась.       — Ты не спишь, Лина, — прошептал прямо в ухо вкрадчивый голос. — Сейчас определенно нет. Одна из самых четких точек реальности — прямо в этот момент.       — Сомневаюсь.       — Не надо.       И белоглазый палач позади очень нежно и аккуратно толкнул нас в спины. Кэт.       Проливающий на себя кофе Русланчик. Вручение аттестатов в школе. Размышления в магазине, какой жирности брать молоко. Пачка сигарет в шкафу. Лестница-стремянка. Сосиска в тесте. Соседняя пятиэтажка во дворе. Односложное слово из пяти букв, которое билось пульсом на фоне все это время.       А в следующую секунду под ногами обнаружился пол.        — … за ахинея?.. — пробормотала рядом Лина, а я поняла, что не мне одной в «последнее мгновение» привиделась полная чушь.       Я чуть не попросила повторить, чтобы уж точно пересмотреть лучшие моменты, но спохватилась.       Мы стояли посреди огромной пустой комнаты без окон. Лаково блестящие черные стены, пол и потолок. Свет шел из хаотично разбросанных тусклых кругов на потолке, и за это очень хотелось прибить дизайнера.       На ладони остались следы ногтей, которыми Катька впивалась мне в руку. А ее самой не осталось.       — Кто такая Катя?       — Где она?       Задав вопросы одновременно, мы замолчали, таращась друг на друга.       — Ты, может, стул дамам предложишь? — осведомилась я, невольно вскрикнула и отшатнулась, потому что страшные зрачки в белых глазах вдруг оказались близко-близко.       А напротив Лины стоял еще один, точно такой же Интон.       Он повернул голову к двойнику, мы с Линкой друг к другу, и наши пары отделила прозрачная стена, которая через секунду почернела.       Теперь мы с психом остались вдвоем. Как нехорошо-то, а.       — Стул ты можешь создать сама, надо представить и отдать приказ, — произнес он.       — Я могу только ярко представить, как тебя бьют.       — Ни к чему излишняя агрессия.       Будешь тут не агрессивной — перед глазами ярко стоял покосившийся и обшарпанный трехногий табурет.       — Хорошо, бьют, но без излишеств.       Интон ухмыльнулся.       А я подумала, что если сейчас обеим сторонам нужны ответы на вопросы, то можно поторговаться и потребовать чего-нибудь…       — …вкусного? — закончил мысль за меня белоглазый.       Ах ты, чертяка.       Рядом возник стол со всеми любимыми блюдами и даже нормального вида стул перед ним, а не тот, что привиделся.       Долго уговаривать не пришлось — аппетит после прогулки разыгрался жуткий. И хотел бы он расправиться с нами — давно бы так сделал, так что нечего стесняться.       — Мне нравится ход твоих мыслей, — наблюдая за мной, уселся с противоположенной стороны белоглазый.       — Мне тоже.       Пока я ела, он с умилением таращился — наверное, сам готовил.       — А почему от тебя приказов не было слышно? Как я поняла, тут голосовое управление, — немного погодя, осведомилась я.       — Мое взаимодействие со Станцией другого рода.       — Станцией? Что за станция?       — Что за Катя? Она из Противостояния?       — Почему ты их зовешь так странно, как будто с большой буквы? — не выдержала я, а Интон вперился взглядом прямо как Пазыкаев в свое время.       Не ровен час, работу предложит.       — Не предложу.       — Ну и не надо.       И что мне ему сказать? Балбеска и неумеха, растяпа и нытик, которая никогда не обижалась на подколы, а порой могла вернуть сторицей (и это были лучшие минуты ее жизни). Катька, связь с которой не потерялась по прошествии лет, кому я без опаски жаловалась на неурядицы, и выслушивала ее дурацкие шуточки, иногда даже смешные (я ей это никогда не скажу). Катька это Катька.       Кто такая Катька?       А Катька — это кто?       Я тряхнула головой, взглянула на не сошедшие следы от ногтей на ладони.       — Слышишь. Если ты такой умный и всемогущий, тебе вон — даже не надо вслух обеды в столовке заказывать — неужели не можешь увидеть девчонку, с которой я дружила половину жизни? Она есть, эта девчонка, и она настоящая, понял?       — Все линии сходятся, что я узнаю о ней от тебя. И от Лины.       — Линии видит, Катьку нет. Все ясно, — буркнула я, хотя ежу понятно, что неясно.       Стена справа мигнула белым, синим, и успокоилась.       — Сбой. Начинается блокировка и отключение систем. Все влияет на работу, — ответил он на мысленный вопрос, в чем дело.       — Угу, то-то, я вижу, что ты стал менее придирчив к формулировкам и так далее, а поначалу-то сколько пафоса было. Ты ответишь, почему мы с площади не исчезли обратно в свою Вселенную?       — Потому что в момент схождения вы не стояли в точке слабой границы своего мира. А кто направил вас сюда, я еще вычисляю.       — Вот и не связывайся с нами, понятно? За нами стр-р-рашные люди… или нелюди… короче, не уловишь. Поэтому надо как можно более учтиво и аккуратно вернуть нас домой.       — Вас привел сюда не я, значит домой вам не попасть, — он впервые на моей памяти моргнул, зрачки увеличились и сжались, а губы исказила больная улыбка. — Пока не будет получен алгоритм перемещений и его инициатор. А если он до сих пор не был вычислен, то могу лишь посочувствовать. Но не хочу. Ха-ха. Почему ты не смеешься?       Побежали мурашки, и я пожалела, что одета в футболку, кофта с рукавами не помещала бы.       Потому что не надо ему видеть, как стало жутко от таких слов. Как вспоминается безысходное чувство тоски, когда ты ждешь каждый день, каждую его минуту ждешь, и ждешь, и ждешь. И топишь свою надежду, забиваешь ее, заглушаешь громким голосом, громкими шутками, дурными привычками и собственным ядом, просто чтобы тебе не было так больно. Так окончательно бесповоротно безнадежно.       Еще надежду можно заглушать злостью.       Или подпитывать.       — Открыть дверь в коридор станции, за моей спиной! — прорычала я.       Позади тихонько щелкнуло.       Зрачки Интона стали расширяться, только теперь медленно, и следующая улыбка растягивала губы, как в режиме слоумо.       Почему он так легко и просто позволил мне убежать?       Неужели испугался стула, который я кинула в его сторону, вскочив с места. Интересно, долетел или промахнулась? Мысль не давал покоя, пока я неслась, сломя голову, среди вспыхивающих искр в каменных стенах.       Да неважно. Пошел он! Я не хочу там больше находиться, я найду Линку, найду Катьку, и мы все свалим отсюда, мы обязательно придумаем… Черт, не надо было столько есть.       Нужно куда-то в безопасное место, куда-то, где не найдут…       За спиной почудилось движение, и я просто в панике заорала:       — Дверь!!!       Из ниоткуда на пути возникла дверь. Я протаранила ее по инерции, споткнулась о порог, полетела вперед лбом, и затормозила, плюхнувшись с размаху на мягкую перину.       — Чт… — поднимая голову, прохрипела я, пытаясь не бухнуться обратно и тут же блаженно отрубиться.       В ответ раздалось хрюканье.       Отрубаться расхотелось.       — Еньщина, — тоненько пискнул кто-то.       Я схватила атласную подушку и вскочила, готовая убивать.       Прикрываясь одеялом, на меня с ужасом взирал серенький зверек с умильными полукруглыми ушками. Зверек смахивал на крысу, но не с такой острой мордой, и как раз на эту морду он был мне очень знаком.       — Это же ты, — категорично ткнула я пальцем в его сторону.       Разоблаченный серый в ужасе хрюкнул.       И тут в «родную» дверь уютной светлой комнаты с большим окном вошел точно такой же зверек, но миловиднее. В красном фартуке и почему-то накинутом на узкие плечики на манер средневекового плаща красном же пальто, перехваченном под горлом пришитыми завязками.       Зверек внимательно уставился на меня, затем на серого в кровати под балдахином, и размышления о странном прикиде я отправила на задворки подсознания.       — Ах!.. — произнес зверек высоким голосом.       Приехали. Жена.       — Вы все не так поняли! — зачем-то закрываясь подушкой, завопила я. — Я все объясню!       — А-ах… — еще трагичнее, чем до этого, сообщила супруга, наклонилась, и достала из тумбочки рядом с дверью топор.       — Нет, нет, нет! Это не я! Оно само!       Милая толстушка перебросила топор из лапы в лапу и шевельнула усами.       Я метнула в серого подушкой — потому что все этот гад виноват — и пулей вылетела в свою дверь, спасибо, она никуда не делась.       Коридор приветливо засверкал.       — Исчезни, дверь, исчезни! — зашептала я, оттирая со лба испарину.       Та послушалась.       "…Я аж истоминой, тьфу, испариной покрылась. О, во сне у одного фамилия была — Томин…       …А как ты сказала, у Дэнчика фамилия?..       …Народ потерял кого-то. Точнее, мужик потерял… Глазищи, ух! Жуть…" — всплыло некстати.       Конечно, потерял, а теперь еще точно не найдет, если верить прогнозам.       Но он ищет меня, не чтобы отомстить за чужую войну. Я это чувствую, и смоделированным сном меня не обманешь. А вообще — какого хрена у тех зверей в комнатной тумбочке лежит топор?!       Слева в сумраке послышались шаги, явно мужские, твердые и четкие.       Белоглазый ко мне сразу сможет переместиться, а больше мне тут знакомств никаких не надо, увольте.       — Открыть дверь… куда-нибудь сюда… туда… в стену!       Что. Я. Несу.       Я поклялась, что этого никто никогда не должен узнать, и заметила чуть дальше по коридору дверь.       — Дверь убрать, — шепнула я, как только юркнула за нее, чтобы коридорный гуляка не вздумал сюда попасть, и огляделась.       Я стояла на маленькой, метр на метр, металлической площадке, вправо и влево тянулись земляные стены, и была стопроцентная уверенность, что это стены вулкана. По обе стороны от площадки в них были вмонтированы большие прямоугольные лампы, но проку от них было мало. Внизу и вверху поджидала кромешная тьма. Лицо обдувал ветерок, хотя откуда ему тут взяться, вопрос. И даже голова не закружилась после недавних событий.       Ладно, сейчас пересижу немного, неизвестный в коридоре свалит, и я вернусь.       — Проверка… активности… через… пять… четыре…- громко произнес бесплотный голос.       Снизу раздался гул, стремительно набирающий громкость. Ветер усилился.       Я решила не уточнять, что за активность, а очень тупо запаниковала, и об этом тоже никто никогда не узнает.       — Гора, откройся! Гора, выпусти! Гора, блин!       — Три… два…       Точно — дверь.       — Открыть дверь в станцию!!!       — Один.       В распахнувшийся проход я вылетела под дикий рев и сильнейший толчок ураганного ветра в спину. От души захлопнула дверь и без сил сползла по стеночке. Как же я устала, сил нет.       И куда меня опять занесло?!       На потолке небольшого помещения причудливым геометрическим узором горели желтоватые полосы, дающие мягкий свет.       На полу по центру светился лиловый круг метрового диаметра.       Окон не было, все остальное вокруг было в уже привычных черных тонах — и дверь за спиной и какой-то шкаф неподалеку.       — Уважаемые, давайте только без проверок активности, ладно?       — Куда. Осуществить. Перемещение, — осведомился знакомый голос.       Как меня все это достало. Я невыносимо хочу домой, в свой родной мир, что бы там белоглазый не трепал на площади. Я ждала и скучала, я по-прежнему мечтаю попасть обратно и забыть навеки слово "пионер". Но непосредственно в данный момент я устала так жутко, я хочу очнуться от происходящего сумасшествия, хочу кофеечек, шоколадку и на ручки...       — К Андрею. Я хочу к Андрею.       — Пройти. В центр, — не стал спорить голос.       Да пожалуйста.       — Подготовка.       Круг на полу прибавил яркости.       — Вторая. Фаза. Форма. Для. Перемещения.       Круг мигнул.       — Что?! — возмутилась я, обнаружив на себе какую-то белую хламиду по колено, с широким вырезом и длинными рукавами. Кроссовки вообще пропали.       Выскочить из круга теперь не давала невидимая преграда, а то я заказала бы лом и научила всех тут родину любить. Хотя, что мне сейчас мешает?       — Подать сюда лом!!!       Либо не так приказывала, либо гады предусмотрительные.       — Это грабеж! Верните шмотки, ироды! Признайтесь честно, что понравились, и вы захотели такие же! Я так не играю вообще! А ну-ка, выпустите! Вы что делать со мной собираетесь?!       — К. Андрею. Катя.       — Я в третий раз повторяю — иди отсюда, девочка.       — Но вы же волшебник, вы сами сказали. Переместите нас обратно домой, что вам — трудно, что ли?       Парень сделал жест «рука-лицо» и шумно выдохнул.       — А говорили же, что вы на Землю!..       — Я на страйкбол! В одну-единственную обозначенную локацию. В единственном экземпляре, без прицепа из трех девиц, одна из которых лично ты.       — Мы сами оттуда домой доберемся, честное слово!       — Слушай. Я тебя как человека прошу. Как представителя планеты Земля из Солнечной системы, который должен быть разумным. Пожалуйста, отстань от меня, а? Хочешь, вот — винтовку дам подержать? А потом ты уйдешь, и никогда больше не вернешься.       — А вначале зажал…       — Что?       — Нет, ничего. А про волшебника наврал, значит?       — Во-первых, я что-то не помню, чтобы мы с тобой на «ты» переходили…       Я возмущенно вскинулась.       — … а во-вторых, зовут меня так, понимаешь? Имя для ваших ушей звучит как — Волшебник! И нет моей в этом вины, а есть она только за то, что я не встал и не добил вовремя, когда ты шлепнулась тут с потолка и не разбилась почему-то.       — Какой вы злой и агрессивный.       — В данный момент — я психологически вымотанный и глубоко несчастный.       — А почему?       Парень опять сделал «рука-лицо» и ничего не ответил. Он странный.       А поначалу показался вполне нормальным.       Когда белоглазый псих толкнул нас в кратер, через секунду я оказалась на полу в этой комнате. Просторной и светлой, посредине стол, за которым сидел коротко стриженный парень и перебирал здоровый автомат.       — Ой, — пискнула я.       — Это винтовка.       — Ай.       — Это макет.       — А-а…       — Уронишь.       — Что?       — Ты сейчас думаешь: а не спереть ли эту штуковину, — громко и четко расшифровал он, почесывая русую макушку и разглядывая какую-то оставшуюся деталь. — Я тебе говорю: уронишь. Себе на ногу. Будешь громко орать. Затем споткнешься и упадешь. Слушай, это еще не случилось, а мне уже надоело. Иди отсюда?       — Откуда вы знаете?       — Умею видеть на перспективу.       Я уважительно помолчала, потопталась рядом со столом. Решила, что надо бы познакомиться с таким необычным человеком.       — Я не человек.       — А кто?       Парень вздохнул, перевел взгляд на меня, подумал, но сообщил:       — Волшебник.       — Ух ты! А я Катя.       — Я вижу.       Я оскорблено-восхищенно помолчала, еще потопталась, затем огляделась.       Двери нигде не наблюдалось. Да, я бы определенно потерпела неудачу, а такой план за одну секунду придумала, эх.       — А зачем вам эта дура?       — Не дура, а ВСК-94. К тебе в мирок сметнуться, на «Сталкера». Надо позывной придумать, кстати…       — Э…       — Что, страйкбол не уважаешь?       — Да нет, почему. А когда шариком с краской попадут, больно?       Волшебник перевел на меня взгляд, отчего-то полный ненависти и отвращения.       — Девочка. Иди отсюда.       Но я решила игнорировать, и ковать железо, пока горячо.       — Пожалуйста, возьмите нас с собой, нам очень надо обратно на Землю! Только подождите, я быстро, девчонок найду, и мы вернемся. А кстати, вы тут не видели… — совершенно не понимая, как и где я буду искать, запросилась я.       — Я никого не видел, — перебил парень. — Я никого никуда не возьму. И ты никого не найдешь, пока Станция не снимет блокировку с этого отсека. Дверь откроется только тогда.       — А почему мне говорили уходить? — резонно поинтересовалась я.       — Вдруг, сработало бы… — мечтательно отозвался здоровяк.       — А что за блокировка?       — Станцию блокируют, — неохотно пояснил Волшебник. — Из-за этого постоянные помехи. Я не попал на торговлю, зато остался сидеть здесь запертым, потому что координаты сбились. Меня даже местный старший еще не обнаружил, что при нынешних обстоятельствах, впрочем, нормально. Надеюсь, отсек перемещений еще исправен. А то новые договора на путешествия составлять так долго и муторно, даже с моим доступом.       — То есть, отсюда из какой-то комнаты можно телепортироваться домой? — ухватилась я за суть.       Ну, а далее меня в третий раз попросили уйти, в надежде, что сработает.       Тогда я решила сменить тактику.       — А где этот отсек находится? Я найду девочонок, и мы попробуем сами.       — Отсек там, где ты ему скажешь. Потому что он всегда внутри Станции, — туманно пояснил парень, любуясь собранной «что-то там-94».       — А можно поподробнее, что это за станция такая?       И тут в стене появилась дверь.       — Все, пока, вообще был не рад, больше мне не встречайся, — выпалил Волшебник, подхватился с места и был таков.       Я даже ничего ответить не успела.       Коридор был без изменений, пустынным и сумрачным. Я решила повернуть обратно, посидеть и подумать немного, что делать дальше, как дверь, которая открывалась внутрь, наподдала мне и заставила выскочить наружу. И пропала.       В этом замке меня никто не любит. Но не очень-то и хотелось.       Я постояла немного, прислонившись к стенке.       С одной стороны, никуда не хотелось идти, хотелось лечь, вытянуть ноги и уснуть, прямо на каменном полу. Мозг не успевал за мощным потоком информации, который вливался в него со всех сторон. В такую реальность трудно было поверить. Что он мне сказал? Станция? Помехи? Отсек перемещений…       С другой — с девчонками надо поскорее найтись. Почему нас разделило? Зачем белоглазый вообще это сделал. Вначале трепался без умолку, а когда Кэт стала с ним спорить о статичности воды, внезапно замолк. Обиделся, что ли? И поэтому столкнул в вулкан?       Я собралась с духом и потопала в правую сторону, потому что она мне больше нравилась.       Я помню, как Лина и Кэт смотрели на меня, когда мы стояли на кратере, а я не могла отвести глаз от черной бездны под ногами. А потом толчок в спину. Неужели, в самом деле обиделся? Да ну, бред.       Затем мысли перекинулись на недавние события на площади и новое знакомство с парнем, которому не повезло с именем.       Точка схождения, Противостояние, станция, помехи. Что это за место такое, где любитель страйкбола по мотивам братьев Стругацких запросто может перебирать винтовку, а потом куда-то отправиться перемещаться, словно на автобус. Интересно, у него на планете у всех такие имена? Что я несу… Какая разница, главное — я видела такое, что во сне не могло присниться. А теперь брожу по мрачному коридору огромного замка в поисках друзей, и мне в принципе не так уж и страшно. Или я не до конца осознаю происходящее.       Помнится, этот Интон говорил отдать команду. Я попробовала, но требования оказаться рядом с Линой и Кэт остались без ответа, как и недавние мечты о волшебной палочке. Или не так приказываю, или что-то на этой станции сломано.       Внезапно в стене открылась дверь и в коридор шагнул высокий черноволосый патлач с угрюмым видом. Кажется, я его уже где-то видела…       Патлач уставился на меня пристальным жутким взглядом и я забыла, что надо иногда дышать.       Точно, он же…       — …из моего сна…       — Что? — уточнил он.       — Н-нет, н-ничего…       Эта станция воплощает персонажей снов в реальность? Или, может — перемещает персонажей снов из их реальности сюда?       — Ты тут не видела девушку? Рост около 165, волосы длинные, русые, глаза зеленые…       — Н-нет, н-не в-видела…       — Ладно, разберусь, — буркнул мужчина и пошел по коридору быстрым шагом.       А до меня только через полминуты дошло, что под описание подходила Кэт.       Разрываясь между вопросами «А во что она была одета?» и «Слышь, ты — ты кто такой вообще, и зачем тебе моя подруга, ты там в своем параллельном мире вообще офигел?», я сделала несколько шагов в обратную сторону, но быстро поняла, что его уже и след простыл.       Может, он и не Кэт вовсе ищет. А если да? Хорошо, что не призналась. Надо искать девчонок пошустрее, а то мракобесие какое-то творится. Хорошо, что Волшебник про отсек перемещений рассказал, втроем мы точно придумаем, как туда добраться.       И тут коридор меня удивил. Он закончился.       Я так привыкла к путешествию, что стена прямо перед носом, в которую едва не врезалась, меня поразила. Я постояла, пощупала каменную кладку, подумала. Нет, я обратно не потащусь, это издевательство. Надо придумать правильную формулировку, вот только, что именно приказать?       — Хочу… хочу выбраться отсюда, — пробормотала я под нос, и справа в стене возникла не дверь, но арка, светящаяся по контуру ярким белым светом.       По хорошему, в этом замке вообще никуда лучше не соваться. Загляну из коридора, а если будет непонятно, заходить не стану.       Однако когда подошла поближе, неведомым образом я оказалась уже за аркой, и что самое неприятное, проем в стене исчез.       Зато по обеим сторонам здесь оказалась уйма нарисованных чем-то белым арок. В конце длинного помещения у одной из них камень стены отсутствовал и оттуда лился яркий свет.       Каким-то образом я понимала, что мне отсюда не выйти. И все приказы открыть проход или переместить меня куда-либо будут игнорироваться.       Ну что ж, где наша не пропадала. Много где. Пойдем, узнаем, что на этот раз.       Стараясь не топать, хотя вполне могло выдать громыхающее от непонятного волнения сердце, я медленно двинулась в сторону арки. По мере продвижения над головой загорались голубоватые полосы, дающие неверный болезненный свет. Но хотя бы не темнота. Привычные искорки в стенах здесь больше не вспыхивали.       За освещенной аркой в маленькой узкой нише на полу кто-то сидел, положив руку на ногу, согнутую в колене. Закутанная в черную мантию с капюшоном человеческая фигура опиралась спиной о стену, а голову опустила на грудь.       Как-то даже неудобно беспокоить. Раз сидит человек — значит, надо.       Стараясь запрятать страх подальше, я попятилась обратно, но тут она ожила и сняла капюшон, медленно поднявшись на ноги. И я сама не заметила, как прошла разделяющее нас расстояние.       Забыв обо всем на свете, я смотрела на себя.       Черная одежда, белые волосы, белые глаза, черные зрачки.       Я ведь уже тебя видела.       Давным-давно я была тобою.       Во сне. В черном здании над каменистой равниной истощенной планеты.       Длинные волосы упали на изможденное лицо, усыпанное росчерками шрамов. Тело скрыто мантией до пола, но угадывается худощавая фигура с острыми костлявыми плечами, и еще рост — ты выше сантиметров на тридцать. Но ты это я, как ни глупо так думать. Белые глаза, черные зрачки.       Белые губы тронула легкая усмешка.       Я протянула руку, схватила меня за воротник рубашки, приподняла вровень с жутким лицом и без усилия швырнула через комнату.       Я ударилась всем телом о стену и упала на пол, но не почувствовала боли.       Ведь я стояла в нише света, глядя, как поднимаюсь на ноги, разворачиваюсь и ухожу.       Арка на выходе мигнула белым и потухла.       После такого удара я не смогла бы даже шевельнуться.       Я сделала шаг, но свет не дал выйти из своего плена, только ладонь прошла сквозь границу, а через мгновение вернулась обратно, подчиняясь невидимой силе.       Я смотрела на неестественно белые и длинные пальцы на узких ладонях, усыпанные старыми шрамами и следами ожогов, которые болели, будто получены только сейчас. Я крикнула, но свет глушил все звуки. Я закрыла рот рукой и зажмурилась, но свет проникал под веки и не давал обмануть себя, что это просто сон.       Возможно, и спать я больше не умела. Я не знаю.       Наверное, у меня будет много времени, чтобы узнать.       Потому что кто-то, а не я, поправляя воротник клетчатой рубашки, уходил сейчас по искрящемуся коридору, чтобы никогда не вернуться обратно.