Легко и просто

Лина.       — Еще картошечку?       — Нет, «Мимозу» передай.       — Вас кто-то привел сюда, ты знаешь?       — Понятия не имею. Сам-то что сидишь?       — Я такое не ем.       — Диета?       — Метаболизм.       Оказывается, создавать что-то по информации из памяти весьма хорошая штука.       — Кэт сбежала.       — И чего ей не сиделось.       — Понятия не имею. Стулом швырнула и смылась.       — А ты что?       — А я что? Как у вас там говорится — я ничего. Как поживает Катя?       — Какая Катя?       — А-а, я понял, — погрозил пальчиком белобрысый, но даже с каким-то одобрением. — Ты издеваешься.       — Ни в коем случае, — отправляя в рот следующую ложку салата, заверила я.       Еще Главный учил: «Захватят в плен — ни в чем не сознавайся, собирай информацию. По возможности вали». У Кэт получилось.       Но «Мимоза» с котлетками очень уж хороши. Мне всегда говорили, что вкусно готовлю, с памятью, как оказалось, тоже дела отлично.       — Давай заключим договор? — миролюбиво предложил Интон. — Ты помогаешь разобраться мне, а я, в зависимости от результата, нахожу способ вернуть тебя с Кэт обратно на вашу планету. Или даже планеты, смотря, куда она захочет попасть.       — Какие-то условия у договора мутные. Я помогаю, а если тебе не понравится, то ты мне — нет? А если да, то вот это «на вашу планету» очень размыто. Закинешь на Северный Полюс, и что там делать?       — Лично ты, я уверен, найдешь. Если уж в параллельной Вселенной запустила цепь изменений, которые неизвестно как теперь повлияют на дальнейшее развитие планеты…       — Чего?! — возмущенно перебила я, и даже забыла про бутерброды с икрой. — Это что за предъявления?       Похоже, общение с инопланетными дядьками у них в замках со странностями идет мне на пользу — страх потерян с концами.       — Если ты закончила, позволь кое-что показать, — вместо объяснений предложил белоглазый.       Подметил верно, я успела славно отвести душу и потому, сделав последний глоток чая с бергамотом, согласно кивнула.       Комната мгновенно изменилась, стала гораздо просторнее. Непонятно, откуда шел свет, окон и ламп не наблюдалось, стены теперь были выше, а та, что за спиной белоглазого от пола до потолка перемигивалась разноцветными огоньками.       — Можешь не вставать, — любезно разрешил Интон, и у той самой стены в воздухе появился полупрозрачный экран.       Замелькали город, высокая башня посреди него с разрушенными верхними этажами, а на земле перед башней знакомые мне лица — светлейший правитель Ленорнии Крестоф, почесывающий бороду, и дорогой сердцу Главный, поправляющий уехавшую с плеч шубу. Кстати, они похожи до одури, как я сразу не приметила. Стариканы о чем-то спорили, яростно жестикулируя.       — Ты внушила «начинке» Академии магии одной из стран, что она имеет какие-то силы и может что-либо менять.       — Хочешь сказать, до меня никто не додумывался до такого? Как будто люди не общаются, не пробуют что-то новое, не…       — Она разнесла эту самую Академию наполовину. То, что ты видишь, уже частично восстановлено, — не обратил внимания на справедливые возмущения белоглазый. — И её. Её. Собираются теперь назначить главой.       — Молодцы.       — На этой почве две страны, находящиеся в состоянии холодной войны, заключили перемирие, и теперь их маги сотрудничают.       — Это я уже поняла, — отозвалась я, наблюдая, как Крестоф машет рукой, приобнимает Главного за плечи, и они направляются в распахнутые ворота.       Крестоф по пути осторожно щупал мех и, думаю, скоро Главный кроме моего переукраденного кем-то пальто, не досчитается любимой парадно-выгребной шмотки. Судя по хитрой морде Крестофа, можно было в этом не сомневаться. Надеюсь, Главный заботится об охранных заклинаниях.       — Тебя ищут, — тем временем сообщил Интон. — Никто и никогда не пытался пробиться сквозь защитный экран Станции. А сейчас идут непрерывные атаки. Должно быть, помогает средство связи в одной из сумок, которые находятся на проверке. Тем не менее…       — Тем не менее, сегодня ты узнал, что дела могут пойти совсем не так, как тебе нужно.       — Как должно быть. Понимаешь? То, что случилось — этого быть не должно в развитии этой планеты. По крайней мере, еще долго. А ты проходишь по местным дорогам и все меняешь.       — Подумаешь, какой кошмар — девчонка в свои силы поверила и показала, где раки зимуют. Давно надо было! — меня с толку не собьешь.       Изображение на экране сменилось на полутемную комнатку, а в ней задумчиво и важно потирал переносицу кудрявый коротышка.       — Мелкий мошенник в таверне Ленорнии сидит без сна уже которую ночь над законами теоретической механики. Их ты дала ему под запись, — с нотками плохо скрываемой истерики продолжил белоглазый. — Под запись. В мире с путем развития магия. Он скоро там такого насоображает…       — Пусть всесторонне развиваются, — защищалась я, с тихой гордостью вспоминая нахального Мика.       Хотя не думаю, что его способностей хватит на какие-то серьезные доказательства теорий, выводы аксиом, и тому подобное.       Интон прикрыл глаза.       — Мои ключевые слова — путь развития магия, Лина.       — Мой девиз — объясни уже толком, или отстань навсегда, Иня. Надоели мне эти ваши интриги, и спать хочется.       И не вру — от массы впечатлений, эмоций и информации практически ничего не осталось. Кончился страх, исчез адреналин, воцарились легкая сонливость и равнодушие. Потому как ничто бесконечно не длится.       — И ты права, — подтвердил нахал, таращась в упор.       Я возмущенно выдохнула и взяла со стола, который так никуда и не делся, стакан с компотом.       Экран погас.       — Планеты живут очень долго, Лина. Населяющие их не знают и никогда не узнают даже примерный период существования космического тела и количество прошлых цивилизаций. Если думают, что знаю — то заблуждаются. Когда в создавшихся для жизни условиях организмы начинают осознавать себя, собирать и передавать информацию, устанавливается всеобщий путь развития. Поначалу он может быть смешанным, но затем что-то одно берет верх. Пути развития — это наука и магия. От вытесненного типа остаются воспоминания и одиночные отголоски. К примеру, для науки — не могут найти причину поломки во вроде бы исправном агрегате, а потом он включается, поймав магическое разрешение. Когда случайно ловят предчувствие и оказываются правы. Когда гладят по голове и забирают чужую боль. Примеров много. Закрепившийся путь развития не меняется. Если у тебя на Земле отрубить сейчас электричество и все средства коммуникации, волшебники не появятся, а люди не станут летать и швырять файерболы. Но бывает - пути развития вступают в конфликт, тогда все живые существа, обладающие сознанием, погибают. Затем запускается обновление, и на руинах, которые вряд ли когда-либо обнаружат, а если и найдут, то не разгадают, рождается новый мир.       Интон замолчал, а мне вспомнилось наша неудачная телепортация, непривычное серое небо, путешествие по местному лесу и затерявшаяся в траве…       — Железная дорога на третьем материке планеты Иллонема когда-то вела к космодрому. Эта планета - как раз случай гибели от конфликта, цивилизация не просто самоуничтожилась, а давным-давно высокоразвитые местные жители захотели постигнуть нечто неведомое, и справиться с ним не сумели. Можешь не верить, но мне искренне жаль.       Честно, прошло две минуты, а я успела забыть про компот, вообще про все. И сумела поверить.       — У планеты, пережившей смену пути развития, границы пространства становятся тоньше. Она является своеобразной точкой, откуда легко попасть в другую часть известной Вселенной или даже в параллельные. Специфика каждой из таких планет тщательно изучается, определяются возможности, отсекается место для Станции, которого для остального мира просто не будет существовать. Ни один житель других материков не может попасть сюда.       — Но мы же попали.       — Вы не их жители.       — Хм… И впрямь.       — И вас сюда вело. Что-то, чего я не могу обнаружить в ваших сознаниях. Но упорно создавались вероятности, пути, вследствие которых вас с Кэт сюда бы забросило, понимаешь? В любом множестве вариантов развития событий.       — Ну, может, сбой дала твоя Станция. Человеч… инопланетный фактор. Электроника полетела. Всякое же случается. Свяжись с центром управления, с начальством…       — Станция никогда не выходит из строя. Ее может только блокировать Противостояние. Что-то, что вы упорно зовете Катей, притянуло вас сюда до начала блокировки. Я не могу обнаружить Катю нигде в ваших мыслях, но вы обе хорошо ее знаете. Я понятия не имею, как она выглядит, и что собой представляет. Это может быть биологическое существо, либо персонаж игры, либо пластмассовый кубик, который вам взбрело в голову так нелепо назвать.       — Это еще называется «воображаемый друг», — подсказала я. — У тебя сто процентов должен быть. Что у тебя — кубик, игрушка или растение?       Показалось, что у Интона дернулось веко, но думаю, дело в освещении.       — Не, точно не цветок. Ты бы полить забывал, загнется.       — Ничего бы я не забывал! — вскинулся белоглазый, но сразу притих. — Ненавижу эмоции.       — Ненавидишь ненавидеть?       — Без вас тут было спокойно, знаешь.       — А тебя и без нас пожелало навестить и развлечь какое-то Противостояние. Что хотят?       — Уничтожить.       — М. Всего-то.       Теперь я отставила стакан подальше. В реальность происходящего верилось так себе, но отчего-то пропал аппетит и запах еды стал противен.       — Данное устройство, которое ты именуешь замком, является Станцией исследования, перемещения и соединения. Станции установлены в известном множестве Вселенных на планетах, претерпевших глобальные катастрофы, вследствие чего их путь развития изменился. С помощью Станций можно посещать другие миры, учиться, брать оттуда самое лучшее и совершенствоваться. Как я уже говорил, для Станции определяется и экранируется место, и местные жители никогда не узнают, что на их планете есть еще один остров или даже небольшой материк. Установить Станцию на планете с путем развития магия легче, чем там, где главенствует наука. У технарей с учеными возможностей меньше, поэтому они любопытные до ужаса, на что только не изловчатся порой…       — Но ведь здесь те же дома оборудованы водопроводными системами, например, а…       — А магия все равно доминирует, — мягко прервал Интон. — То, что кто-то однажды сообразил, как построить водопровод, незначительно.       — Кто же такой крутой их выдумал, эти Станции? И почему, раз все так радужно, кто-то хочет уничтожения?       — Первоначально Станции использовались как места для содержания поврежденных.       — Что?       Интон посмотрел, подумал, начал заново.       — Для того, чтобы цивилизация развивалась, необходимо большое количество населения. Оно дает больше возможностей для работ и освоения нового. Планета моих Создателей имеет высокоразвитую цивилизацию, и они постоянно производят новых. Но даже у существ высшего уровня бывают промахи, какие-то партии получались бракованными. Выбраковки все равно годились: для проведения экспериментов, для защиты, для слежения за процессами в отдаленных уголках Галактики. На планете Создателей выбраковкам находиться запрещено. Знаешь, когда-то небо на ней было розовым, я видел записи, это так красиво… Прости, отвлекся. Создатели оборудовали места содержания и отправляли туда, призывая экземпляры по мере надобности для той или иной службы. Одно из таких мест оказалось на планете с измененным путем развития, ее граница с параллельной Вселенной была слаба, однажды несколько выбраковок просто пропали. Из мест содержания невозможно сбежать, и попыток никогда не было. А раз так, то оставшиеся выбраковки провели расследование, вследствие которого выяснили, в чем дело, и сообщили Создателям.       — И?..       — И первые организованные переходы, после отладки системы, Создатели использовали для захвата ресурсов. Они уничтожали планеты, куда удавалось переместиться. Это зафиксировано в истории, было, есть и будет. Однако многое в жизненных процессах зависит от совпадения. Однажды портация перебросила отряды туда, где находятся те, кого мы зовем Противостоянием. Они дали отпор. Очень мощный, яркий и незабываемый. В тот же период времени другие высокоразвитые призвали к ответу Создателей. Ты же не думаешь, что во Вселенной имеется по одному разумному виду?       — Нет, что ты! Как можно.       Я в этот момент, признаться, вообще ни о чем не думала. Столько фантастики я за всю жизнь не употребляла.       — Создатели приняли свою ошибку. Тогда же следящие за Станциями придумали, как их можно использовать в мирных целях.       — Что ж все только о войне и думают, даже вы, высокоразвитые… Эх, — пожалела я.— Так и что, Противостояние, получается, мстит за ваши козни? А на переговоры вызвать не пробовали?       — Пробиться с их стороны к планетам со Станциями в другие Вселенные не просто. У них свое развитие и возможности. Они могущественны, но не имеют аналога наших сооружений, и потому ищут иные способы. Противостояние никогда не выходит на переговоры, просто единожды шлет сигнал: идут. И все. Но есть информация, что, помимо отмщения за прошлую ошибку Создателей, они считают Станции вмешательством в естественный путь развития живых существ, а потому должны быть стерты.       — Угу, то есть, одни раскаялись и расхлебывают, а другие от души добро причиняют? Интересные вы все, конечно… По заслугам, в общем. То есть, хочешь сказать, на каждой из планет с разумом всегда имеется основной путь развития? А вот ты нам втирал, мы якобы от Противостояния, это что было, если знал - они не идут на контакт?       — Уже сказал - да, всегда есть путь развития. Я проверял вас, но на самом деле было сразу понятно - вы не Противостояние.       — А вы ученые или маги?       — Планета Создателей — ученые. Станция соединяет в себе возможности магии и науки.       — И до такого дошли, надо же. А что ты говорил про конфликт, помнится…       — Я сказал про конфликт в рамках планеты. Да и на Станциях сочетать науку с магией получается пока лишь в нескольких областях.       — А как вы будете… кхм… противостоять? И как вообще происходит нападение? Вдруг местных затронет?       — На каждой Станции есть система безопасности. Местное население не пострадает, удар всегда приходится в другом измерении.       — И что говорят выжившие? Может, подскажут что?       Интон не ответил, только таращился, не мигая, но я к этому уже привыкла. И кажется, поняла его сейчас без слов.       — Только не говори, что их нет.       — Ты сама сказала.       — Нет, так нельзя! Слушай, вы такие технологии изобрели, таких высот достигли, а отбиться от каких-то инопланетян не можете? И где подкрепление? Вас защищать должны, как зеницу ока! Стратегический объект.       Да, у меня имидж спокойного и уравновешенного человека, но когда кто-то хочет стереть в порошок межпланетный НИИ, куда меня насильно забросили, а отправлять обратно не помышляют — можно и в панику немного удариться.       — Если Станция не сможет себя защитить, то такая Станция не нужна Создателям.       — Они нормальные?       — Что ты считаешь нормой?       — Я про умственные способности. Почему они не защищают такое уникальное место? У вас их много?       — Точное число тебе знать не положено.       — Да плевать. В космических масштабах, думаю, не так много. Почему вас не берегут?       — Станции были созданы руками ошибок и вследствие сбоя работы. Если ошибки не в силах себя защитить, то Создателям они не нужны.       — А потом? Они привезут рабочих, построят новый домик на старом фундаменте, и будут дальше получать процент от телепортов?       — Нет. Противостояние стирает без возможности повторной попытки поставить Станцию. Но идет постоянный поиск. И количество планет, пригодных для установки, множится. Правда, выбраковок, следящих за работой Станций, становится меньше. Это великое достижение Создателей и одновременно проблема. Пройдет время, они найдут, как решить ее.       Я чуть не сделала жест «рука-лицо». Честное слово, Катя так в разговорах не поражала.       Вот вроде вполне понятные инопланетяне, как все разумные существа — жадные, агрессивные, крохоборы, но странные — слов нет. Свою же золотую жилу им лень оградить от опасностей из-за древнего предрассудка. А что предрассудок древний это ежу понятно. А чего они так уперлись, ни один ёж не понимает. Чужая планета потемки…       — И как у вас с безопасностью? Чем отбиваться будете?       — Заклинаниями.       Я распахнула глаза и почти выбрала, как реагировать: засмеяться, закашляться или хлопнуть по лбу, но планы попутал легкий стул, на котором сидела. Он превратился в большое мягкое кресло, я стала сбрасывать туфли, забираться в него с ногами, и момент был упущен.       — Иня, ты ведь шутишь?       Он ухмыльнулся.       — Подумай сама. Что самое простое, что позволяет вам жить? Что регулирует процессы в организме? Дыхание. Дыши глубоко — не будет больно. Дыши полной грудью — будешь здоров. А что у вас там, говорят, было в начале? Что может действовать на человека абсолютно по-разному? Вдохновить, уничтожить, опечалить. Слово. Слово — программа. Пение — магия. Все связано и имеет самый мощный результат.       — И все?       — Да.       — Вот так — легко и просто? Система безопасности, поющая заклинания? А у них что?       — У них — аннигиляционные пушки.       — Да ты издеваешься!       — Самую чуточку, — повинился белобрысый, который только-только начал вызывать хоть какую-то симпатию. — О типе их оружия ничего неизвестно. Испытавшие его действие навсегда замолчали.       — Судя по всему, разведка ваша лишней работой не напрягается. А обитатели Станций брошены на произвол судьбы. Ну и попали же вы… Мы…       Я замолкла, задумавшись.       — Лина, мысли о том, что если тебе удалось подбить на восстание ученицу Академии магии Ленорнии, то и со мной прокатит — не прокатят, — предупредили меня.       — Да это я так… Как вариант…       — К тому же, оно не принесет пользы. Бессмысленно.       — Ну ладно, ладно.       Интон внезапно прикрыл глаза.       — Я допускаю, что начались повсеместные сбои, но каждый раз выдавать новое количество разумных существ на Станции, это уже слишком. Прости, я оставлю тебя на время. Нужно кое-что проверить.       И испарился, будто его и не было. Полутехнический полумаг, блин…       За спиной щелкнула дверь.       — То есть, возвращаться с пафосом ты еще не научился?       — Извините, — отозвались позади. — Вы не видели девушку? Рост 165 примерно, глаза зеленые, волосы русые, длинные…       — Кэт, что ли? — ответила я, еще до того, как выглянула из-за кресла.       — Да, — сказал высокий черноволосый мужчина.       Кто это? У меня галлюцинации? Или Кэт успела вывести из себя кого-то из сотрудников. Не один же тут Интон, в самом деле.       — Не, я такую не знаю.       Мужчина развернулся и вышел. Может, не так уж она его и вывела.       Вообще, не чувствуется в нем сотрудник Станции. Типаж не тот. И глаза — обычные, только очень темные, нечитаемые. Но человеческие.       Недолго думая, я слетела с кресла и бросилась к двери, забыв про обувь. Если он человек, я не знаю, из какой Вселенной, но все же — свой. Поищем Кэт вместе, и не так будет потом страшно… Я постаралась игнорировать липкое ноющее чувство при мысли о «потом». Неважно. Важно, что рядом есть кто-то свой.       — Подождите!       Я нажала на ручку двери, толкая ее вперед.       Кто-то сильный одновременно дернул на себя, и я на скорости ткнулась лбом в чью-то грудь.       Кто-то сильный стоял, как влитой, и не шевелился. Взял меня за плечи.       Вцепившись намертво в запястья держащего, я подняла голову и увидела, как улыбается Лек. Думала, больше уж не увидеть.       Только так для меня он никогда не улыбался раньше — самым краешком рта, будто не веря, глаза блестят, прожигают насквозь.       Осунулся, похудел, оброс. Когда он за пару дней успел?       — Привет, — прошептала я севшим голосом.       — Ты настоящая или снова мне снишься? Кэт.       Интон говорил.       Было чувство, что он болтает, пытаясь отвлечься и заглушить тревожащие мысли, попутно занимаясь каким-то делом. Что именно это за дело, я не видела, но избежать трескотни не получалось.       — Будь осторожнее со своими желаниями, особенно в состоянии стресса. Они ведь имеют свойство исполняться. И как ты пожелала? Что именно сказала? Ни уточнений, ни условий, вообще ничего. «К Андрею, к Андрею». Вот и попала. В мир, где он родился. К Андрею же.       А я никогда не была в Питере. Всегда мечтала там побывать, и вдруг выяснилось — мне нужен не город, а человек из него.       Я не пошла по улицам, я осталась здесь. Я видела сон.       В подступивших сумерках серого дня между лап Черного Сфинкса на большой площади сидит девушка в белом платье. Недавно она возникла там из точки пространства.       Город зажигает огни. Девушка ждет. Сфинкс защищает ее от ветра.       Вот застучал по мостовой трамвай, в нем торопятся домой люди. Они спешат, они берегут каждую минуту, проведенную рядом с близкими — когда-то жизнь научила их этому.       Я вижу этот город сверху. Он еще не высок, многоэтажки до сих пор в нем не строят. Густеет туман, вода в каналах расцветает светом фонарей, у кромки площади чернеет силуэт храма-исполина.       Сфинкс дремлет.       Девушка прислоняется лбом к огромной лапе.       Высоко в небе появляются яркие крупные звезды, их видно даже через туман.       Запредельно далеко в замке на вулкане невысокий белоглазый мужчина качает головой, усмехаясь. Кажется, он обнаружил, в чем проблема на Станции…       Я вздрогнула и проснулась.       Сфинкс правда берег меня, в новом тоненьком одеянии я ни минуты не чувствовала холод.       — Ну прости, прости, — стал канючить белоглазый. — А представь, каково мне, когда нужно куда-то перенестись? Думаешь, ты одна такая? На самом деле, тебе просто не повезло. Я этим залом почти не пользуюсь, есть другие, где нормальные условия для переброски. Правда, и возможностей меньше, стоят ограничения. Но из них тебя бы просто никуда не отправило.       — Инструкции надо вешать, — беззлобно проворчала я.       — Зачем вообще надо было сбегать, — посетовал Интон, упорно пробиваясь сквозь мысли.       Нигде от него не спрячешься, даже в другой Вселенной.       Интересно, а сильно бы удивились те, кто изучал Андрея, обнаружив прямо под носом гостью из параллельного мира? А до меня были такие? Вдруг, я первая. Пионерка…       — Они не уловят твой импульс. Еще нет продвинутой аппаратуры, как у Конторы. Да и Станция экранирует портирующихся, для безопасности. А вообще, если бы не повесили блокировку на режим разделения сущности, я бы успел сориентироваться и тебя задержать, — похвалился Интон.       — То есть, признавать, что ты испугался летящего стула, не собираешься? — решила я не давать спуску.       — Ах, там еще и стул был? Пропустил, говорю же — система повисла…       Ну-ну, рассказывай теперь.       — Может, вернешь меня обратно?       Хотя, в это странное место, находящееся сейчас в опасности, мне не хотелось. Но там остались друзья, а значит, я посижу немного и пора возвращаться.       Интон молчал.       — Ты говорил про какое-то Противостояние. Лучше не вмешивать в ваши разборки гражданских и отправить их подальше. Понимаешь намек?       — Я уже сообщал кому-то из вас, а может, обеим сразу — так как не я вас сюда призвал, не мне возвращать. Либо верну, когда обнаружу причину и условия переноса. Без этого я бессилен, Кэт. Я не всемогущ, как ты думаешь, для некоторых вещей нужны условия и исходные данные.       — Про всемогущего я не думала, не надо. Самомнение у тебя, знаешь ли…       — И вернуть обратно на Станцию я тебя сейчас не могу. Потому что ты не оставила команды для возвращения. Зал тебя портировал, а условий для обратного переноса не имеет, — выдал, очевидно, задетый за живое белоглазый, и потому рубящий горькую правду в лицо.       — И долго бы ты еще молчал?       — Ну, тебе же там пока не надоело…       — Невероятно логичен.       Я положила ладонь на холодный камень лапы, который по самому секретному секрету дарил тепло мне одной. Сфинкс был доволен, словно настоящий кот. Он ведь совсем не страшный, и все спешащие поскорее мимо — они не присматривались. Строгий сторож любил добро и ласку.       Из каких неведомых далей Ты пришел сюда?       Сфинкс не ответил, но это было его право.       — А ты, что скажешь? — позвала я белоглазого. — Какой выход из этого всего?       Беседа шла исключительно в моих мыслях, а то забавно бы я смотрелась. Удивительно, что до сих пор никто не изъявил желания узнать, что я здесь делаю. Ах да, вроде бы это экранирование перенесенного, Интон же сказал. Недавние трения с ним как-то подстерлись из памяти, так сильно он уже не раздражал, и был связующим звеном с «той стороной». Два часа назад скажите, что захочу вернуться — рассмеялась бы в лицо.       — Подожди немного, я просчитываю варианты. Почти закончил, — утешили меня.— Приходится отвлекаться. Понимаешь, это причиняет некоторые неудобства, когда идет блокировка систем и отсеков, Станция борется, включает резервы. Но я…       — Не всемогущ, помню.       — Я не это хотел сказать, но на каком-то уровне мы понимаем друг друга.       — Интересно ты изъясняешься, но да. И что грозит Станции? Какие дальнейшие действия?       — Противостояние близится. Система безопасности попробует отразить атаку.       — Вот слово «попробует» мне не нравится от слов «совсем» и «не нравится». Что за атака? Что за военные действия? К тебе летит подмога? И вообще, ты один, что ли, за эту Станцию отвечаешь?       — Ох, сколько вопросов. Кэт, остынь, — мирно попросил белоглазый. — Создатели определяют одного следящего за процессами, и он, в случае необходимости, активирует систему безопасности. В период покоя взаимодействие отсутствует. В каком-то смысле да, я один.       — Создатели чего? Станции?       — Меня.       Я даже головой потрясла.       — Странно звучит — создатели. Почему не родители? Ты что — клон?       — Понятия «родитель» нет на планете, где меня создали. Я не клон, я выбраковка. Для активного развития Создателям нужно много ресурсов. У тебя на Земле их называют «человеческие». Виды жизни во Вселенных — что в параллельных, что в собственной — во многом схожи. Да, есть отличия в уровне развития, обмене веществ, некотором внешнем виде. Я, например, не нуждаюсь в питании так, как вы, люди. Дыхание имеет отличия, и особенностям кровообращения ты бы удивилась. Я говорю сейчас словами, которые ты поймешь. На самом деле внутри меня не кровь.       — На каком-то уровне я тебя понимаю, — кивнула я, передразнивая и глядя на небо.       Туман стал плотнее, в воздухе повисла мелкая взвесь из капель. Кажется, сейчас здесь ранняя осень. Жаль, не весна. Увидеть бы вишню…       — Способы репродукции видов во Вселенных довольно многообразны, у кого-то схожи, у кого-то нет. На планете Создателей успешно налажен процесс создания новых, это не живорождение или клонирование, но не буду вдаваться в подробности. И ни в одной Вселенной нет ничего совершенного. Даже тщательно регулируемая система может дать сбой, неважно, какая — органика или техника. В каких-то партиях новых Создатели находили брак. Они не подвергали выбраковки утилизации, а отправляли в специальные места содержания. Когда придумывали, для чего могут понадобиться выбраковки, Создатели призывали нужное количество и определяли их действия.       Трамвай завершил свой круг по городу и вновь застучал колесами мимо нас. А может, это другой. Я проследила за желтыми окнами и редкими пассажирами внутри. Их еще меньше, чем в предыдущем, но все спешат. Домой или по делам. Хорошо бы домой. Прямо сейчас бы… Домой.       — Случайным образом выбраковки обнаружили способ перемещения между Вселенными. Это оказалось полезным Создателям, и они разрешили совершенствовать то, что впоследствии было названо Станциями. Выбраковки вскоре поняли, где лучше всего работают Станции. Научились портироваться в пределах известных Галактик и в известные множества Вселенных. Затем для каждой Станции назначили следящего за процессами, а также определили систему безопасности и защиты в экстремальной ситуации. И многие прогрессивные расы успешно сотрудничают и пользуются открытыми возможностями.       — Давно это началось?       — По твоим меркам, очень. Сотни миллионов лет, если быть хоть немного точнее.       — И вот так — организовали и всё? А кто отвечает за развитие, новинки какие-то?       — У следящего каждой Станции есть свои задачи. Моя проводила эксперимент с точкой схождения Вселенных. Такое есть не везде, когда в определенный период времени соединяются множество миров. Есть Особая Станция, там следящих несколько, они работают над усовершенствованием имеющихся систем, а также постановкой новых задач. Затем информация отправляется на указанные Станции.       — Знаешь, чувство, что где-то здесь подвох. Если все так хорошо, то почему какое-то Противостояние идет выяснять отношения?       — В самом начале пути Станции использовались в военных целях.       О, а вот и бочка дегтя. Хор-р-рошая такая, пузатенькая. Я заждалась.       — Противостояние — жители одной из Вселенных, которым Создатели причинили зло. Им трудно пробиться, но если они вычисляют место нахождения Станции, то приходят туда и стирают ее.       — Почему вас не защищают? — не выдержала я.       — И Лина задала такой вопрос. Почему это вас беспокоит?       — Потому что… Ну… Нехорошо это. Где эти ваши Создатели? Если твоя охрана не справится, вам ведь пришлют подкрепление?       — Нет, Создатели не должны защищать выбраковок. Выбраковки появились в результате случая, создали Станции случайно, и обязаны защищаться сами. А если не смогут, значит, не оправдали даже свой бракованный статус. Все просто.       — Глупо, а не просто! Бред какой-то!       — Не кипятись.       Конечно, я не увидела, но почувствовала его… нет, не ухмылку — улыбку.       Настоящую.       — Брак — не брак, какая разница? Вы ведь свои! Чем вы не угодили? Не можете летать в небесах и лазером из глаз жечь? Что такого не умеете, что вас отправляют в безвозвратную ссылку?       — Мы умеем чувствовать.       — Что?       — Выбраковки испытывают эмоции. Диапазон различен, но все это — брак.       Я осеклась. Я редко не нахожу, что сказать. Сейчас был как раз такой случай. Я просто смотрела в пространство. Пока он говорил, незаметно подкралась ночь.       — А… Почему не взбунтуетесь? Раз вы умеете чувствовать — ты что, не понимаешь, как они с вами поступают?       — Я ненавижу эмоции, Кэт. Это так гадко. Никто никогда не поднимется против Создателей, потому что они совершенны.       — Ты мне пять минут назад сказал, что ничего совершенного не бывает!!! Они психи, самые натуральные, инфантилы аморфные, они — само НЕСОВЕРШЕНСТВО! Как других щемить, так тут как тут, а защищать - не при делах, да? Инь, ты себя слышал, что ты несешь?!       — Кажется, говорить имена неправильно на планете Земля явление повсеместное, — вместо ответа пробормотал белобрысый.       Я сжала кулаки. Последние слова, как оказалось, я прокричала вслух, хорошо, на площади было пусто. Сфинкс огорчился, что я расстроилась. Я извинилась перед ним, но на душе было паршиво.       — Не злись, — попросил Интон. — Это другой уровень понимания, его не объяснить, да еще в такие сжатые сроки. И как там у вас говорят? Со своим уставом…       — Да, да, и с самоваром, и все такое прочее! Только про другой уровень понимания ты зря. В любой Вселенной все это прекрасно поймут.       — Я прошу, успокойся. Это не поможет и ничего не исправит. У меня на Станции система безопасности нового типа, она сочетает два пути развития. Защита крайней степени мощности, совершеннее, чем была у других.       — Чего?       — Пути науки и магии.       — Я не уточняла, что за пути, я в принципе спросила, что ты такое несешь. Но спасибо. А теперь вопрос: что за пути?        — Я рассказал это Лине, а тебе, можно, чуть позже? Уже не могу говорить. Или она тебе потом расскажет.       И белоглазый пропал из эфира, как ни в чем не бывало. Нормально так пообщались. Хорошо, что никто не видел. Сфинкс не выдаст, он свой.       Я поменяла позу, обхватила себя за плечи.       Что же делать? Интон сказал, Лина потом расскажет про какие-то пути развития, а это значит, меня скоро вернут обратно?       Хочется верить.       Но куда же мы попали, в какую заваруху?       Верить не хочется...       Вот и совсем стемнело.       Мой хранитель тепла в этом холодном мире старался вовсю, холода я не ощущала по-прежнему. А еще, видимо, не отставал защитный экран Станции - ко всему, я не чувствовала голода и иных потребностей. Но — ни Сфинкс, ни экранирование не могли заставить меня поверить, что я сижу на мягкой и уютной перине. И возможно, вскоре я не выдержу, слезу отсюда и отправлюсь искать приют.       Это что получается — моя третья Вселенная за год? Куда сдадут здесь — в местную Контору, сумасшедший дом или полицию? Как здесь относятся к пионерам, да хотя бы просто к девушкам, одетым и разутым не по погоде? Вот Сфинкс меня любит, а остальные…       В который раз вспомнились слова Андрея про кошака на площади. Он его тоже не боялся. Наверное, Сфинкс любил и его. Он же чувствует - кошки, они такие.       Начал накрапывать дождик, капли еще редкие, но всюду найдут лазейку — пара смогла попасть в мое убежище и закончила путь на щеках.       Под местным дождем Андрей ходил здесь когда-то. Давно, до заключения его под стражу. Но наверное, и там выводили гулять. Он дышал этим воздухом. Интересно, он любит дождь или солнце? А какое время года больше? Я не успела спросить. Я так хочу снова его увидеть, хоть ненадолго.       Может, прогуляться по округе, раз я не мерзну? Размяться немного и посмотреть на улицы. Да, идея дикая, но ведь я не бывала в Питере. А в параллельной Вселенной — когда еще доведется заскочить.       Я выглянула наружу, прикрываясь ладонью от все еще редких капель дождика. Хоть бы не разошелся.       А я люблю весну. Когда не жарко, но уже и не холодно. Едва-едва начинает пробиваться листва на ветках, и между деревьями будто мелькают неуловимые зеленые призраки. И всегда упускаешь момент, когда зелень становится яркой и сочной, распускаются цветы и так славно греют душу.       Сфинкс предупреждающе заворчал, попросил быть осторожнее и поскорее вернуться.       Я успокоила его и посмотрела вниз, пытаясь придумать, как мне спуститься, а еще — как потом буду забираться обратно. Высоковато.       После переноса я оказалась сразу между лап Сфинкса, и до этой минуты о возможности спрыгнуть не размышляла.       Кажется, идея с прогулкой по окрестностям потерпела крах на корню.       Ну хорошо, тогда останусь. Осмотрюсь еще раз, пожалуй, и попробую лечь спать, я уже дремала, значит, сон мне не отключили.       Трамвай вновь простучал и потихоньку затих за домами.       Я подняла голову к затянутому тучами небу, бросила взгляд на вымощенные серые камни передо мной, собор вдалеке, высокие фонари, ярко мерцавшие сейчас колючими желтыми звездами.       И увидела Андрея, бегущего ко мне через площадь. Катя.       Выступление близится.       Я его чувствую.       Кто я?       Я чувствую?       Да, и много. Я бы хотела не уметь.       Почему я такая? Почему я?       Свет не дает уйти, он крепко держит. Куда уйти? В соседних камерах кто-то знакомый, я их знаю.       Я?       Я никого здесь не знаю, пожалуйста, помогите! Вытащите меня!       Кого?       Русоволосая девушка смотрит в зеркало, смеется и что-то кричит в сторону друзьям.       Кому?       Ее руки чисты от шрамов, ее глаза голубого цвета и рыжеватые вокруг зрачка, а на фото выходят серыми. Это я.       Кто?       Мои глаза белые, мои волосы белые, мои руки в шрамах от невыносимых жестоких схваток, куда отправляли меня Создатели.       Что?       Я прижимаю пальцы к вискам, пытаясь остановить бесконечный поток мыслей и воспоминаний. Я хочу разделиться на «Я» и «Она», но получается плохо. Мы сливаемся в одно целое. Теперь у Нее русые волосы и голубые глаза. Она идет по коридору Станции. Я назвала ее Белая, несмотря на то, что у Нее мои волосы и мои глаза.       Теперь я знаю, что это за место и кто его создал. Я знаю и вижу так много.       Огромный поток времени проносится перед глазами, мелькают лица, события. Мое рождение, взросление, учеба, мечты, встречи — все это меньше крупицы. Ее создание и существование — необъятная глыба. Почему Ее? Мое создание и существование. Это Я. Я?       Выступление близится.       Противостояние давно прислало сигнал, что идет. Систему безопасности пробудили.       Выбраковки доставляли много проблем, но Создатели нашли, чем они могут приносить пользу. Их посылали на самые тяжелые работы, их посылали в бой, выбраковки стояли в первых рядах войны, встречая огненные стены врагов. Система безопасности Станции — последний рубеж, конечная остановка. Они существуют, пока существует Станция, и погибают с ней вместе.       Отбить Противостояние не сумел никто, все были стерты. Бессильны и наука и магия, это истинный конец и он неизбежен.       Совершенно случайно, приходя в себя после пробуждения, Она поймала сигнал.       Сама Станция его усиливала, и странно, что больше, кроме Нее, никто не смог. Она ловила сигналы себя из других Вселенных. Ведь как существуют параллельные Вселенные, так и внутри них есть параллельные двойники.       Их было много, и все разные, похожие, непохожие, и даже такие, чье существование невозможно постичь. Но все они были Ею, там, у себя дома. У Нее нет дома. Только походы, сражения по велению Создателей, а потом камера в сердце Станции и сон. Да, Она умела видеть сны.       Поочередно, Белая пыталась пробиться хоть к кому-то, но они избегали. Кто-то умел защищаться, кто-то везло.       Вскоре один сигнал стал более четким и частым. Та, Вторая, тоже могла видеть сны, она оказалась чувствительна к импульсу, и оставалось только ее переместить.       Однако держать экран от следящего за Станцией и одновременно пробиваться через пространство сложно. Были ошибки.       Как много всего зависело от эмоций. Белая ненавидела эмоции. Они все ненавидели, все выбраковки, вынужденные чувствовать.       При первой попытке Вторая говорила через средство связи с подругой. Они общались, обменивались информацией, эмоциями, и в момент переноса все сорвалось, импульс перенаправился. Вторая осталась, где была, а подруга перешла в другую Вселенную. Ее дальнейшая судьба Белую не интересовала.       Во время следующей ошибки Вторая связалась через текстовое послание с еще одной близкой подругой, испытывая в тот момент сильные чувства. Неважно, что глупые, главное их мощь. Рядом с подругой находился объект интереса Второй, и рассчитанная точка перемещения сместилась на них. То, что так долго и тщательно высчитывала Белая, учитывая особенности данной планеты и возможности Станции, пошли прахом. Но подругу и объект интереса перенесло уже на эту планету — начало получаться.       Одна из мощнейших эмоций — страх.       На третий раз Вторая боялась. Она испытывала неизмеримый нерациональный страх перед членистоногим своей планеты, и он усилил импульс. Совпадением оказался перенос близкой подруги из другой Вселенной, и все трое в итоге встретились.       Оставалось за малым — сделать так, чтобы Вторая попала на Станцию, а так как она была не одна, то теперь Белая неотрывно следила за всеми. И совсем скоро получилось вмешаться в момент телепортации.       Здесь их перехватил уже Интон.       Вторую нельзя было ему показывать, он бы сразу все понял. Белая тщательно скрыла облик Второй, но не смогла укрыть факт ее существования.       Интон один из лучших выбраковок. Если бы не Противостояние, ему понадобилось бы гораздо меньше времени разобраться. Парадокс — если бы не Противостояние, ничего бы и не случилось.       Но зачем это все? Почему?       Очень просто.       Эмоция страха одна из самых сильных во всех организмах в каждой Вселенной.       Белая испугалась.       Она осознала, что конец неизбежен, и этого Она не хотела. Несмотря на свою долю выбраковки, на все испытания и опасности, а сейчас всего лишь маленькую камеру в сердце Станции. Иногда Она видела хорошие сны и этого было достаточно.       Мне было так жаль Ее, так невыносимо жаль. Хотелось обнять и укрыть, утешить. Одновременно мне хотелось кричать от ужаса и просить поменяться обратно. Но Ей было все равно.       А сейчас Она злилась.       Злость Белой прорывалась всполохами сквозь защитный экран, который она поставила от следящего.       Из всех возможностей, всех вероятностей и близнецов ей досталось самое никчемное тело. Оно было слабым и бесполезным. Оно болело от удара о стену и не умело блокировать боль. Это тело не выдержит физических нагрузок, у него низкий болевой порог. Но это был единственный шанс сбежать, и поэтому выбора у меня не оставалось.       У меня?       А как же девчонки, они ведь поймут, догадаются?       Кто?       Девушка в белом платье сидит в спящем городе на высоком постаменте между лап Черного Сфинкса. Она смотрит в небо и ждет. К ней торопятся через площадь.       Кто это?       Девушка на пороге просторной комнаты сжимает запястья молодого мужчины, который искал, и наконец-то, нашел. Смотрит в глаза и улыбается.       Кто она?       Кто они все? Зачем мне знать?       Зачем мне видеть все, что я могу видеть. Другие миры. Другую жизнь. Другие законы. Зачем я постигла все это. Я? Или Она?       Из соседних камер послали сигнал, началась проверка готовности.       Теперь я знала, как отправить ответ, и я отправила.       Никто не заметил разницы.       Выступление близится.