Квест для лузеров

Когда Олег очнулся, то по-прежнему лежал на спине, на той же твердой, холодной поверхности, и кто-то теребил его левую руку. Глаза больше не застилала повязка, бедра горели огнем. Перекатив мутную голову, парень увидел копошащийся темный силуэт в капюшоне на фоне пылающего факела, собственное обнаженное предплечье, охваченное кожаным черным наручем запястье и раскрытую ладонь. Жрица — или прислужница жрицы, иди их, храмовников, разбери — колдовала над наручем, пыталась отцепить от вшитого в него стального кольца стальной же карабин. Железка не слушалась, выскальзывала из пальцев, и женщина, примуркивая, бормотала что-то на непонятном гортанном языке. — Блядь! — вдруг громко вскрикнула она с абсолютно русским акцентом. — Азаз тебя заколдовал, не иначе! Удивительно, но матюг помог — карабин щелкнул и раскрылся. — Ура! — обрадовалась женщина. — Спасибо тебе, великий и могучий! Ты — лучшее заклинание! В следующее мгновение она откинула с головы капюшон, и Олег вздрогнул, встретившись взглядом с нечеловеческими, мерцающими багрянцем, словно раскаленные угли, очами без белков. — Ты вернулся, закотенок! — мяукнула женщина, кокетливо притрагиваясь к одному из венчающих ее изящную русую голову витых, напоминающих бараньи, рогов. — Ах, как замечательно! Сам встать сможешь? Олег икнул, не веря в увиденное. Вот и дошутился про иное измерение. Мамочка… — Где Макс, — парень с трудом разлепил саднящие пересушенные губы. — Куда вы дели Макса? Выпрямившая стройный стан демоница покровительственно потрепала его по щеке. — Кто есть Макс? — повинуясь жесту храмовницы, факелы запылали ярче, позволяя рассмотреть получше обстановку вокруг. — Второй человечек, который был с тобой? Вы состоите в любовной связи, да? — Олег задохнулся от возмущения — обозвали пидором — а демоница продолжила, мечтательно прижмуриваясь: — Яойный содом — это прекрасно, это чрезвычайно вкусный для Храма грех… Отдадим тебя Пану в гарем, пусть дрессирует… Надеюсь, ты укешечка? Ебать! Олег зашипел, протестуя против участи наложника неведомого Пана, и задергался. Оказалось, у него свободны обе руки и левая нога. И как он должен встать с привязанной второй ногой, спрашивается? Загадка. — Макс — мой друг, — парень совершил над собой грандиозное усилие и сел на алтаре. — Вечно вы, бабы, всех подряд шипперите, озабоченные. Отвяжите мне правую ногу, пожалуйста. Демоница наставила торчком нечеловеческие острые ушки. — Любая любовь прекрасна, — изрекла она наставительно, — и не имеет гениталий, — почесала когтем — а может, накладным длинным ногтем — кончик точеного носика и вздохнула: — Опять не повезло бедному Пану, в последние годы сплошные натуралы попадаются. Демоница, выражающаяся, как юные обитательницы фикбука, впечатляла. Бояться красавицы Олег резко перестал, а зря… — На Госпожу запрещено смотреть пристально, — жрица построжела без предупреждения. — Опусти взор долу, раб! Приказ! — и пребольно хлестнула пленника по лицу тыльной стороной кисти. Охнувший Олег отпрянул и непременно сверзился бы с алтаря, если бы не оковы на правой лодыжке. Схватился за рассеченную чем-то острым скулу — между неплотно сомкнутых пальцев побежала горячая струйка. — Я не раб! — сипло возмутился бедолага. — Где Макс?! Отведите меня к Максу! Демоница дернула за прикрепленную к охватывающему шею пленника ошейнику цепь, и парень вновь едва не кувыркнулся, опрокинулся на спину. — Повышаешь на Госпожу голос! — грозно рыкнула переставшая казаться милой и хрупкой храмовница, с неженской силой надавливая на бурно вздымающуюся и опускающуюся голую грудь Олега локтем. — Ай-я-яй, нехорошо! Давно плетей не пробовал! А ну, заткнулся и молчишь! Насекомое, изувечу! Еще в пещерах изрядно повредившийся разумом, потерявший инстинкт самосохранения где-то в переплетениях каменных подземных коридоров Олег недоверчиво хмыкнул. По мнению парня, почитывающая на русском гомоебные фанфики особа не могла быть злобной тварью. — Когда вы не кричите, вы гораздо красивее, Госпожа, — выдал он с глупым смешком. — Не перестанете кричать — стану звать Тиранозаврихой. Похоже, знающая, кто такие тиранозавры, храмовница ошалела от наглости раба. Клацнула звонко зубками и устрашающе надвинулась вплотную. Олег оторвал ладонь от ссадины, и, колотясь в приступе нахлынувшего, сдерживаемого истерического хохота, щедро мазанул своей кровью по подбородку рогатой — та затрепетала тонко вырезанными ноздрями, облизнулась, хищно напрягаясь. — Госпожа Тиранозавриха, — вымолвил ласково, с паузами, — вы… замечательная. Прикажете меня… покормить?

***

Странно, но храмовница не взъярилась и не избила пленника. Растерянно помахав веерами темных, на пару оттенков темнее волос, ресниц, женщина коротко кивнула, отвязала Олегову ногу и грубо спихнула давящегося смехом парня с алтаря. — Вставать не смей, — предупредила ледяным тоном. — Следуешь за мной на четвереньках, куда поведу. Олег подчинился — он при всем желании не смог бы встать, сил хватало ровно настолько, чтобы плестись за тянущей, как собачку на поводке, на цепи за ошейник Госпожой. Так и не соизволившей представиться, между прочим. «Значит, останется Тиранозаврихой, — решил парень, вяло перебирая коленями и руками по холодным, вроде, высеченным из базальта плитам пола. — Надо же ее как-то величать, суку. Вдруг другие Госпожи подвалят, не тыкать же». У бедного в мозгах от голода и запредельной усталости творилась полнейшая каша, плюс почти невыносимо болели пострадавшие от порки ляжки. Зашибленная в подземельях спина болела тоже, ее крутило судорогами. Все, чего сейчас хотел бедняга — лечь, неважно куда, хоть на пол, сжаться в комочек и умереть. Даже необходимость найти Макса отодвинулась на второй план. Позже, после еды и отдыха. Не к спеху. Шли не долго и не коротко — миновали ярко освещенный лампами дневного света широкий — двое всадников разъедутся, не задев друг друга и окрашенные унылой болотно-зеленой краской, гладкие стены — коридор, поднялись по каменной, с истертыми ступенями, лестнице и попали в еще один коридор, темный и узкий. Прошли его почти до конца, храмовница остановилась и загремела ключами, отпирая не замеченную Олегом во мраке дверь. «Прибыли, — краем плывущего сознания отметил парень. — За дверью наверняка пыточная. Подвесит на дыбе и начнет медленно убивать». Он ошибся — за дверью обнаружилась большая, на удивление уютная комната, которую новоявленный раб сразу окрестил ковровыми покоями, потому что и пол, и стены здесь укрывали пестрые, мягкие ковры. Кроме ковров, в комнате имелись не заправленная низкая двуспальная кровать-траходром на деревянных резных ножках с разбросанными по ней яркими вышитыми подушками, переносной, деревянный же, как показалось, антикварный столик, зеркало в человеческий рост, в вычурной бронзовой раме, и… плюшевый розовый пуфик. Абсолютно девичий, будуарный, разукрашенный белыми бантиками. Пуфик не соответствовал прочей обстановке, и Олег скривился. «Безвкусица», — вздохнул. Поднял голову, посмотрел наверх и присвистнул. Оху-е-еть… Навесные евро-потолки, зажженная хрустальная, переливающаяся мерцающими огоньками люстра размером со столовую тарелку. Молодцы демоны, не чураются изделий рук человеческих — активно пользуются электричеством и различными предметами из его мира. — Не свисти, закотенок, — Тиранозавриха похлопала озирающегося парня по всклокоченной макушке. — Деньги высвистываешь. Олег стряхнул мешающую врастать в окружающую среду руку, присел на икры. — А что там? — он ткнул пальцем налево, где, спрятанная за бархатной вишневой портьерой, виднелась приоткрытая дверь. — Ванная-туалет? Мне бы перед едой помыться, Госпожа… Демоница молчала, кусая губку, и Олег несмело, искоса заглянул в ее лицо снизу. — Госпожа, — парень подергал за цепь, которую женщина до сих держала обмотанной вокруг запястья. — Вы слышите? Ваш раб грязный, у него гипогликемия! Тиранозавриха вздрогнула и очнулась от дум. — Гипо… что? — переспросила рассеянно, изгибая бровь. — Помыться, говоришь… Ох… — она прижала ладошку к губам, — я по дороге забыла заказать тебе еду, закотенок. Отвратительная из меня Госпожа, совсем не забочусь о вверенном имуществе… Отказывающийся считаться имуществом, голодный, как стая волков в февральской тайге, Олег слепил наверх укоряющую моську. — Так возьмите и закажите, — буркнул непочтительно. — Моя гипогликемия нарастает, вот-вот в голодный обморок шлепнусь. Храмовница смигнула, опять отмерла и, спустив с запястья цепь, бросила ее на пол. — Жди, раб, — велела. — Скоро принесу. Олег проводил вышедшую из комнаты рогатую недоверчивой кривой лыбой. Тиранозавриха побежала ему за жратвой, без шуток? М-м-м… Жрице Храма Боли, владелице раба, не полагается прислуга? В жилых помещениях нет связи? Интересненько. Электричество провели, а телефон — нет. Дикие какие-то. И сколько времени теперь ждать? И как ждать, на коленях, или можно встать? Поразмыслив, решил остаться колено-преклоненным, от греха подальше, и, чтобы не уснуть, на четвереньках отправился обследовать незнакомое помещение, волоча за собой цепь. Пощупал везде ковры — пушистые, ворс длинный, густой, погладил простыню на кровати — шелковистый хлопок, сунул любопытный нос в щель скрытой за портьерой двери: действительно ванная, точнее, совмещенный сан.узел с выложенными бежевой кафельной плиткой стенами — душевая кабинка, унитаз, раковина. Подполз к раковине и выкрутил помеченный красным кружочком вентиль крана. Из крана тонкой струйкой потекла теплая вода. — Демоны любят комфорт, — подытожил парень, перекрывая воду. Возле прибитого над раковиной зеркального шкафчика на крючке-присоске висело махровое белое полотенце достаточной длины, чтобы мужчина обвернул бедра. На краю раковины приятно пах цветочной отдушкой прямоугольный кусок желтоватого мыла в пласстмассовой простенькой мыльнице. — Сполоснусь быстренько, пока Тиранозавриха не вернулась, — подмигнул мылу Олег и кое-как, цепляясь за раковину, поднялся на ноги. Безумный квест затягивался. Что ж, вонять? Щаз, ага. Обойдутся уроды-организаторы. Жаль, чистых трусов нет, те боксеры, которые на теле — рваные и годятся лишь в мусор. Даже пыль с полок ими уже стыдно вытирать, тряпка-тряпкой...