Квест для лузеров

Тиранозавриха вернулась, когда Олег мыл голову. Бесцеремонно вперлась в ванную, шурша одеждой, отодвинула в сторону закрытую дверцу кабинки и принялась разглядывать свою голую, мыльную собственность. Собственность кое-как смыла с глаз перламутровую пену и недобро уставилась в ответ. — Что, членов никогда не видели? — фыркнула и засмущалась, поворачиваясь полубоком, покраснела по-девчачьи гладкими щеками. — Выпялились, как на диковину. Девушка у Олега была одна единственная, давно и недолго, на первом курсе. Встречались полгода, из них трахались меньше трех месяцев. Потом разругались, и она ушла к парню побогаче, тот ей золотые украшения покупал и розовые благоухающие букеты-веники. С тех пор удовлетворялся дунькой кулаковой. Жрица удивленно округлила рот, миг, и Олег взвизгнул — женщина игриво-звонко шлепнула его по непредусмотрительно подставленной ягодице. — Ты тощий, — изрекла и спрятала руки за спину. — Нужно откармливать и отправлять в качалку. Люблю выпуклые задницы. Никогда не бывший тощим, но определенно скинувший в подземельях пару-тройку килограммов, Олег целомудренно прикрыл пах ковшиком ладони. — Я ваш первый раб, да? — И кто за язык тянул, о ужас? Ляпнул и замер, ожидая гнева Госпожи. Тиранозавриха нахмурилась. — Почему спрашиваешь? — она оперлась бедром о край раковины. — Не первый — третий. Но те, которые до тебя, прискорбно быстро умерли. Надеюсь, ты проживешь подольше. «Осчастливленный» скорой перспективой склеить ласты, Олег забыл про смущение и напрягся. — От чего они умерли? — мяукнул, роняя на ногу лейку. Гад развернулся в полете, и Госпожу обдало водой. — Придурок! — возмущенно пискнула женщина, прикрывая лицо вскинутыми ладошками, и выметнулась из ванной вон. Избавившись от незваной свидетельницы, Олег домылся с рекордной скоростью, схватил с крючка полотенце и обтерся им с грехом пополам. Парню предстояло выйти к незнакомой женщине практически в чем мать родила, и он затоптался у прикрытой двери, сгорая от стыда. — Я должен выяснить, от чего умерли мои предшественники, — сказал вслух и, скрепя сердце и придерживая обмотанное вокруг бедер мокрое полотенце, сделал шаг навстречу неизбежности. Демоница сидела на кровати, облокотившись на столик, и смотрела печально. — Первого, — она загнула заканчивающийся острым черным когтем указательный пальчик, — убила я, впрочем, нечаянно. Придушила. Вы, человечки, чрезвычайно хрупкие существа. Второй, — храмовница выпрямила указательный пальчик обратно и погрозила им попятившемуся пленнику, — повесился, не захотел одну ночь послужить Пану. И вообще, — женщина собрала все пальцы в кулачок, — ты просил есть. Зачем тебе мои мертвые рабы? Олег упрямо выпятил подбородок: — Затем. Чтобы не повторять совершенных ими ошибок. Тиранозавриха задумчиво склонила к плечу рогатую голову. — Вот-вот, — вздохнула, оправляя длинную, прикрывающую ноги до стоп юбку. — Ты умница, закотенок, учишься на чужих ошибках. А я тогда училась на своих. Мне искренне жаль тех двоих человечков, я их часто вспоминаю. Если бы не мои тогдашние глупость, самонадеянность и неопытность, у меня уже был бы гарем. Говорила женщина напевно и неспешно, словно… нетрезвая? Пьяная демоница, занятно. А что пьют демоны? Вино, как люди, кровь, эмоции? — Ты вина хочешь, закотенок? — пока парень размышлял, храмовница достала откуда-то удлиненную бутылку коричневого стекла и приземистый коньячный бокал. — Соглашайся, хорошее. Красавица поднесла горлышко бутылки к губам, хлебнула, довольно фыркнула и по-простецки утерла рот рукавом. — Присоединяйся, это приказ, — велела, плеснув в бокал на треть вина. — И поужинай. Миска вон, в углу стоит. Олег подчинился. Символически, из вежливости — не дай Бог, обидит, кто в здравом уме ввяжется в спор с подбухнувшей, облеченной властью бабой — глотнул из протянутого бокала, поставил хрупкую посудинку на столик и устремился в указанный Госпожой угол. Там на ковре действительно стояла жестяная глубокая миска, почти до краев наполненная густой кашей, подозрительно напоминающей овсянку. В кашу была воткнута ложка из нержавейки. — Давай поешь, — Тиранозавриха сдержанно зевнула, — прикую тебя, и спать — я устала. Изголодавшийся Олег ел теплое, склизское варево жадно, давясь и чавкая, не чувствуя вкуса, умял все и отвалился, уплывая в крепкий, целительный сон. Как демоница вставала и прицепляла цепь от его ошейника к вделанному в стену металлическому кольцу, как укрывала его одеялом, парень уже не видел и не слышал. Как раздевалась, легла сама и щелчком пальцев погасила свет, тоже.

***

Разбудил Олега тычок под ребра. — Вставай, лежебока! — Госпожа попинывала разоспавшегося в тепле раба в бок ножкой, обутой во что-то мягкое. — Вставай! Нам пора на утреннюю службу! Ох, как же парню не хотелось вставать, еще и на какую-то загадочную утреннюю службу… До колик в животе. Умоляюще застонав, он попытался превернуться с живота на спину, вскрикнул от прострелившей поясницу молнии и обреченно затих. — Вставай, закотенок! — продолжала теребить храмовница. — Ну вставай же! Опоздаем — я тебя накажу! Шерстяная юбка женщины грозно колыхалась. Олег тупо рассматривал выглядывающие из-под слегка задравшегося подола ступни — босые и мягонькие, покрытые серым коротким мехом, с втянутыми когтями. Лапы и лапы, похожи на кошачьи, только размером побольше. Тиранозавриха — очень странная демоница, определенно. По идее, к рогам в комплекте прилагаются копыта. С преувеличенной осторожностью повернув голову, парень коснулся кончиками пальцев ближайшей стопы, ощутил исходящее от нее живое тепло и спросил достаточно громко, чтобы хозяйка непременно услышала: — Госпожа, а почему вы меня зовете закотенком? Демоница рассерженно клацнула зубками, но до ответа снизошла. — Вы, человеки, смертны, — фыркнула. — То есть — закатны, — и четко, по слогам проговорила, выделяя гласные ударениями: — За-ка-те-нок. Испытавший острое разочарование Олег с трудом сдержал горький вздох. Оказывается, котята не имеют к нему никакого отношения. Напрасно мечтал, фантазировал всякие эротические глупости. Обидно чуть ли не до слез. — Эй, раб, ты чего? — Тиранозавриха опустилась на корточки и похлопала пленника между лопаток. — Случилось что-то? Тебе плохо? Я могу помочь? Вот, это уже человеческие речи, а то распиналась, раскомандовалась. Уловивший в мурчащем голосе красавицы отчетливые встревоженные нотки, парень сдержал готовую выползти на лицо лыбу. — Спину прихватило, — честно признался он. — Радикулит. Лечение — покой и сухие прогревания. Можно еще укол вольтарена в задницу. Озадаченная демоница загрызла костяшки. — Сухие прогревания — это чем? — женщина округлила наполненные багровыми всполохами адовы очи. — Огнем дыхнуть, что ли? Так я не умею, я не огнедышащая… Растерялась и, вроде бы, расстроилась — только завела новую игрушку, а та возьми, да скоропостижно сломайся. Безобразие, человечки — ужасно непрочные создания. — Воистину жизнь — боль и страдание, — шепотом подтвердил самые страшные опасения ни шиша не смыслящей в людских болезнях дурочки воспрянувший духом Олег, чувствуя — понесло. — На вас, неаккуратных бессмертных, рабов не напасешься. Демонесса не демонически шмыгнула носом. — Что за сухое тепло? — повторила она, нервно дергая ушами торчком. — Оно точно тебя вылечит, закатенок? И парень смилостивился над безмозглой бабой, таки улыбнулся. Тем более, от радикулита в любом случае необходимо избавляться, и чем быстрее, тем лучше. — Точно, — сказал твердо. — Достаньте где-нибудь шерстяной колючий шарф, я его на поясницу намотаю. Дня три-четыре вылежусь и попустит. Гибрид сатира и кошки всплеснула руками. — Ой! — воскликнула она абсолютно искренне. — Я — отвратительная хозяйка! Ты у меня до сих пор голый! Сейчас! — вскочила и убежала. Глухо хлопнула дверь, зловеще щелкнул язычок замка. Оставшийся в одиночестве Олег, мучительно шипя, потер кулаком закаменевшую поясницу и напрягся. Ключи. Он отлично помнил: демоница «вчера» — не имея часов, в мире без солнца нельзя определить время — кинула их в выдвижной ящик стола. Заперт внутри. Ну, спасибо, Господи, послал в хозяйки растеряху и недотепу. Воспитывать придется, кажется. Вернувшаяся вскоре Тиранозавриха, наверняка добывшая требуемый рабом шарф, поскреблась из коридора. — Закатенок! — позвала она из-за двери. — Отопри, я ключи забыла! М-м-м, Олег бы отпер… Пошевелился — больно зверски, но вытерпеть можно. — Закатенок! — опять позвала Госпожа. — Ты глухой? Отпирай! Приказываю! Блядь. — Блядь! — от души, громко выругался якобы напрочь прикованный к полу недугом парень. — Сука рогатая! — и пополз, отталкиваясь от ковра локтями и пальцами ног. К столу, разумеется, в чьем ящике лежали ключи. Подвывая от боли и до крови закусив губу. Полз, полз, дополз и распластался. Повалялся малек, отдыхая и собираясь с силами, медленно подобрал под себя одну ногу, потом другую, по очереди руки. Передохнул. Корчась, приподнял нижнюю часть тела, затем верхнюю и встал на четвереньки. Искренне надеясь — у демоницы в комнате где-то имеется хорошо запрятанная камера видеонаблюдения и устроенное им представление «аля умирающий лебедь» не пропадет втуне. Выдвинул ящик, нащупал связку ключей и, продолжая демонстративно подыхать, на четвереньках поковылял к двери. Доковылял, по-старчески стеная и кряхтя, вставил ключ в замочную скважину и повернул. Впустил храмовницу. Та принесла не только шарф, еще — мешок с небрежно скомканным тряпьем, в котором Олег признал собственные, исчезнувшые перед квестом джинсы, футболку, свитер и куртку. Отлично. Сойдет пока и без белья. — О, шарфик, искренне благодарю, — мурлыкнул счастливо и засиял всем обликом. — Колючий, широкий — высший класс. Поможете мне одеться, Госпожа, я сам не справлюсь. Демоница рвано кивнула. Бедняжка выглядела бледной и напуганной. Квест по воспитанию верхней «под себя» начался без ведома обеих сторон. Олегом управлял внезапно пробудившийся инстинкт загнанного в угол животного, неопытная в дрессуре рабов храмовница наивно повелась.