Квест для лузеров

Обед Олег благополучно проспал, Госпожа растолкала его лишь к ужину. — Вот мазь, — строжа, грубо сунула парню в руки небольшой глиняный горшочек с притертой деревянной крышечкой. — Быстро намазывай, где болит, насекомое, и я отведу тебя в столовую. Зевающий Олег соорудил, спецом для храмовницы, противненькую мордочку и покорился судьбе. Кряхтя и поскуливая, бочком покинул уютную, нагретую постельку. Сковырнул с горшка ногтями крышечку, не скупясь, зачерпнул обнаружившейся внутри жирной, остро пахнущей травами коричневой субстанции и тщательно смазал ею горящие огнем, покрытые вздувшимися, багровыми полосами ягодицы. Мазь щипала. Знатно Тиранозавриха отходила плеткой — несколько суток толком не сядет. — Одевайся, — демоница брезгливо указала когтем на аккуратно сложенные на пуфике футболку и джинсы. Памятующий — прислуги у Тиранозаврихи нет, Олег невольно улыбнулся. «Хозяйка гонорится напрасно, — подумал. — Ну не сами же мои вещи сложились, в конце концов». — Спасибо за заботу, — поблагодарил Госпожу вполне искренне и поспешно, ну, насколько позволяли больная поясница и исхлестанный зад, облачился в свои нехитрые тряпки. Демоница недоуменно изогнула бровь, и парень пояснил: — Если бы не вы, все бы измялось! Тиранозавриха смягчилась лицом. Небрежно потрепав угодившего раба по щеке, мурлыкнула «хороший закатенок». После она приказала парню встать на четвереньки, зацепила на его ошейник цепку и за цепку повлекла прочь из комнаты. Олег не противился, ковылял, куда ведут, по пути крутя головой и пытаясь запомнить дорогу. Почему-то ощущение униженности не бесило его, а возбуждало. В паху опять сладко потяжелело. «Странные дела со мной творятся в последнее время, — размышлял парень, стараясь поспеть за гордо вышагивающей храмовницей. — Пугающе странные, но мне, кажется, нравится происходящее. Кошмар, я извращенец». Мысль вызвала резкое отторжение. Олег споткнулся, запутавшись в конечностях, и чуть не упал. Демоница дернула его, замешкавшегося, за цепку и зашипела. — Ты побыстрее можешь, насекомое? — женщина обернулась через плечо, хмурилась. — Ползешь, как черепаха! Олег соорудил невинную моську. — Ваш раб еще не привык к такому способу передвижения, — мяукнул, шало подмигивая, — а пол очень твердый, коленкам больно. Ну не боялся он хозяйку! Вообще не боялся! Лишь хотел — целовать, мять за сиськи и задницу и трахнуть, если позволит. Спятил в подземельях, не иначе. Прежний бы непременно боялся до уссачки. Почувствовавшая что-то Тиранозавриха недоуменно нахмурилась и настойчиво потянула раба за цепку к себе. — К ноге, закатенок! — Приказала твердо. — Совсем распоясался! Призванный к порядку раб жалко всхлипнул — его стремительно наливающийся кровью член запульсировал, увеличиваясь в размерах, и неприятно затерся о плотную джинсу. Полоса ошейника давила на кадык, в горле запершило. — Вы меня душите, Госпожа, — укорил демоницу Олег, подползая, куда велели и одергивая пониже футболку — светить откровенным бугром в районе ширинки показалось стремным. Да только женщина все равно заметила эрекцию парня и заполыхала радостью. — Умница, мой закотенок, — мурлыкнула она, повторно натягивая цепку, — отзывчивый малыш! Вперед, к еде, нам остались коридорчик и лестница! «Блядь, сука! — едва не взвыл затрепетавший от новой горячей волны возбуждения раб. — Баба Яга против! Я буду сопротивляться до последнего, — решил, зажмуриваясь, — потому что не извращенец». Спятившее же тело парня, игнорируя посылы мозга, послушно последовало за жрицей. Помещение, в которое демоница привела раба, было похоже скорее на огромный, организованный каким-то безумцем-гоблином класс. Олег пораженно попялился на неровные базальтовые своды ярко освещенной пылающими факелами пещеры, на выставленные ровными рядами зеленые парты, пустые и занятые, и скептически хмыкнул. — Здесь можно поиграть в школу, — парень присел на икры. — Вы — строгая училка, я — не выучивший домашнее задание ученик… Откуда выпрыгнула фантазия, не знал, но очень живо представил Тиранозавриху с линейкой в руке, и как та надвигается, надвигается, грозно поправляя на переносице очки в изящной золотой оправе. Б-р-р-р, но вставляющий б-р-р-р. Храмовница прищурилась на человечка с интересом. — В правильном направлении мыслишь, закатенок, — похвалила, довольно улыбнувшись. — Завтра осуществим обязательно. Олег вопросительно мигнул снизу. — А почему завтра, а, скажем, не немедленно? — он заломил брови домиком. Не потому, что жаждал порки линейкой — пытался понять, что творится у Госпожи в голове. Тиранозавриха изогнула соблазнительный рот в подобии улыбки. — Сначала, — она обращалась к рабу, как к несмышленышу, — я должна дать тебе домашнее задание, верно? Ты его обязательно не выучишь, и вот тогда можно наказывать с чистой совестью. Несогласный, Олег надул губы. — А чей-то сразу — не выучу? — возразил. — Возьму и выучу вам назло. Наизнанку вывернусь, но выучу. Ну, при условии, что оно будет школьного объема, на русском или на английском. На других языках нечестно, я их не знаю. Предвкушающе оскалившаяся демоница подняла вверх указательный коготь. — Нет, не выучишь, — заявила самодовольно. — Просто для того, чтобы мне угодить. Ты же хочешь мне угодить, раб? М-м-м… С такой точки зрения Олег проблему не рассматривал. Хотел ли он угодить хозяйке, а в награду за качественное угождение — порка? Пожалуй, нет. Жопа болела ужасно, невзирая на мазь. Или хотел? Пережитое после вчерашней порки состояние полета в космосе, среди звезд, определенно понравилось. Интересно, а возможно ли достичь подобного без порок? Шкурка ж не казенная, на лоскуты расползется. Вопрос парень робко озвучил вверх и замер в ожидании ответа испуганным, вожделеющим кроликом, опустив очи долу. — Можно, человечек, — Тиранозавриха тихонько рассмеялась. — Есть куча способов сильного болевого воздействия. Завтра, если не выучишь урок, продемонстрирую одно из них. А сейчас идем ужинать, и не думай о плохом. Не изувечу, не беспокойся, ты мне нужен надолго, здоровым и целым.

***

Присевший в ногах у примостившейся за пустую парту в самом дальнем от входа в столовую углу демоницы, Олег завертел головой, изучая новое место. Буквально в трех шагах от парня обгладывали мясо с жареных ребрышек двое молодых, бородатых мужчин с рогами, как у Тиранозаврихи, в черных, широких одеяниях до пят — рыжий и брюнет. Подле каждого, согнувшись в три погибели, по-собачьи, без рук и ложки, ела из жестяной миски желтоватую кашу закованная в цепи обнаженная девушка-шатенка. Спинки юниц изуродовали следы многочисленных порок. Встревоженный, Олег требовательно дернул хозяйку за подол юбки. — Прикажите, пусть мне подадут ложку, — парень умоляюще заморгал снизу в лицо храмовницы. — Я отказываюсь есть, как эти… Тиранозавриха мягко улыбнулась. — А я тебя и не заставляю, — женщина протянула наложнику поводок. — Способ питания — дело добровольное, девочки его сами выбирают раз за разом. На, — Олег непонимающе принял цепку в ковшик ладоней, — повод в зубы и чапай, получи нам ужин. Раздача, — она ткнула когтем налево, — там. С четверенек не вставать. Решивший не спорить по ерунде, успевший изрядно проголодаться Олег послушно взял поводок в зубы и неуклюже поковылял в указанном направлении, на ходу осторожно разглядывая ужинающих. Он надеялся узнать в ком-то из копошащихся на полу под партами рабов Макса. Чуйка нашептывала — пропавший друг где-то здесь, рядом. Кхм. Очень быстро парень выяснил: первое — рабы имелись примерно у трети сидящих за партами. Второе — не все присутствующие в столовой рабы наги и едят по-собачьи. Некоторые, наверно, особо привилегированные и любимые, а может, просто хилые и больные, с комфортом устроились на маленьких круглых вязаных ковриках, были одеты в длинные серые шерстяные балахоны с капюшонами и орудуют ложками. «Я тоже хочу коврик, — горько вздохнул парень, — на ихнем камне можно запросто отморозить яйца». — Макса он нигде пока не заметил и расстроился. Пищу раздавали в двух окошках. Верхнее, на уровне груди стоящего взрослого человека, явно предназначалось для Господ, нижнее, у пола — для рабов. Олег подполз к нижнему, заглянул в его затемненный проем и позвал: — Эй, кто-нибудь… На шум из недр неизвестности выкатился низкий столик-тележка с черным пластмассовым подносом, уставленным двумя накрытыми стальными колпаками фаянсовыми тарелками, двумя полными одинаковыми керамическими кружками и жестяной миской каши. — Вилки, ножи, ложки? — осведомился клекочущий голос. Заробевший Олег выронил поводок, пискнул: «да» и получил легкого пинка от незаметно подошедшей сзади Тиранозаврихи. — С твоим «да» придется есть руками, закатенок, — храмовница постучала по наличнику верхнего окошка. — Джинн, нож, вилку, ложку и в довесок два куска хлеба потолще, с маслом, у меня человечек тощий, откармливаю, — властно распорядилась женщина во мрак. За окошком пошуршали, из темноты проклюнулась пара трехпалых лап, напоминающих птичьи, и подала поднос с требуемым, тоже пластмассовый, но красного цвета. — Приятного аппетита вам и вашей собственности, Госпожа, — проклекотало прячущееся под покровом ночи существо. — Учись, — Тиранозавриха, наклонившись, ласково потрепала раба по топорщащейся нечесанными вихрами макушке. — Отныне еду для нас обоих заказываешь только ты. Да, заметка на будущее — никогда не стесняйся просить у кухонного джинна сверх положенного, он, в отличие от джинна-хозяйственника, не жадный. Олег с опаской покосился на нижнее окошко раздачи, беспомощно прижался плечом к бедру храмовницы и предпочел промолчать. Разберется обязательно и хозяйку расспросит поподробнее, но попозже. Завтра, послезавтра… Парню ужасно, до выступивших на ресницах безнадежных слез, захотелось к маме, в Питер, подальше от демонов и джиннов. Демоница и ее раб встретились взглядами и замерли, заново изучая друг друга. Что-то большое заколыхалось в лишенных белков огненных глазах женщины, неуверенно поворочалось, вдруг рванулось навстречу коленнопреклоненному, готовому расплакаться человечку и без всплеска кануло пылающими искрами в глубине его расширенных зрачков. — Малыш, не плачь, — Тиранозавриха опустилась перед человечком на корточки. — Я никому не дам тебя в обиду, клянусь. Кати столик к нашему столу, пора ужинать. Олег поверил хозяйке сразу и безоговорочно. Почему? Он не знал. Просто поверил, ведь надежда на лучшее, как известно, умирает последней…