Квест для лузеров

Олег думал, что Вамматар направится прямо в Храм, но ошибся — та под локоть протащила его по нескольким полутемным лестницам и коридорам и неожиданно толкнула в какую-то наполненную непроницаемым мраком нишу. — Полная тишина, — велела шепотом. — Здесь слышимость — жесть. Если не желаешь ночевать в карцере на ледяном полу — смотри вот в эту дырку и молчи, как партизан на допросе, что бы ни увидел. Олег коротко кивнул, мол, учту, и, заранее затрепетав от ужаса, приблизил лицо к указанной хозяйкой широкой щели между камнями, из которых была сложена стена. Смутно знакомая, средних размеров пещера, освещенная десятком потрескивающих факелов. Мрачная, с закопченными сводами. Посреди пещеры — окруженный десятком жрецов в длинных, черных плащах с капюшонами алтарь — огромный, тщательно отшлифованный параллелепипед черного, с красными прожилками, мрамора. На алтаре распростерт животом вниз тощий, рыжий человек. Лишенный возможности пошевелиться в оковах, паренек вздрагивал в такт замахам тонкой, вроде, бамбуковой трости, равномерно хлещущей по его обнаженным красным ягодицам, покрытытым вишневыми вспухшими полосами, и сдавленно, мучительно мычал. — Танатос всегда работает с предварительным разогревом и не терпит во время порок шума и воплей, — шептала Вамматар. Демоница придвинулась к Олегу вплотную, защекотала щеку собственности участившимся дыханием. — Они ее раздражают. Утверждает — нарушают концентрацию и удары ложатся неровно. А я кляпы не люблю, ваши крики и стоны, закатята — очень возбуждающая музыка. Полностью поглощенный происходящим в Храме, раб протестующе выставил локоть, отпихивая напирающую рогатую дуру, и Вамматар слегка отстранилась. — Сейчас напорет всласть, — она глупо хихикнула, — потом отвяжет твоему дружку ноги, вытащит кляп, и начнется вкусная звуковая киношка. Олег покачал головой. «Не похоже, что Макс тащится от боли», — вздохнул, закусив костяшки, и невольно представил на месте друга себя. Будто это он обнаженным прикован к алтарю, и не Танатос, а Вамматар, разрумянившаяся, счастливо сияющая, с вываливающимися из глубокого декольте сиськами, раз за разом обрушивает на его расслабленный красный зад со свистом рассекающую воздух трость. «Я бы не кричал и без кляпа, вытерпел, уже проверено опытом… — Додумал, и по телу от затылка до пяток пробежала волнительная дрожь. Боже… — Ваши крики и стоны», — вспомнил недавно произнесенные хозяйкой слова и почувствовал резкий прилив крови к щекам и паху. Почуявшая изменение настроения Олега Вамматар мягко обвила раба за талию обеими руками и прижалась сзади, затерлась грудью. — Тебя вштырило, — мурлыкнула довольно. Теплая ладошка женщины описала круг по поджавшемуся от неожиданности Олеговому животу, миг, и она забралась парню под футболку, дразняще поцарапывая когтями кожу. — Твой дружок — плохой источник Силы, — совращающе-жарко зашептала демоница. — Его не заводит боль, не заводит унижение. А ты, — смущенный Олег замер, не зная, как реагировать на неожиданное, приятное сексуальное домогательство, слушал, — ты — отзывчивая куколка, настоящий подарок судьбы… Расстегни ширинку, грязная шлюха. Это приказ. Поплывший разумом Олег повиновался с коротенькой заминкой, вжикнул молнией. Ладошка Госпожи тут же скользнула по его животу ниже, прихлопнула по освобожденному полувставшему члену, и парень сладко всхлипнул. — В щель смотри! — голос Вамматар окреп, в нем зазвенела сталь. — Течная сучка! Притиснутый к стене, Олег послушно уставился, куда хотела Госпожа, и застонал в кулак от острого удовольствия — стремительно налившийся кровью член аж подпрыгнул и пришлепнул о ладошку демоницы, умоляя о внимании. — Прелестно, — восхитилась храмовница, миг, и она без предупреждения вонзила собственности когти в левую ягодицу. «Мама! — почти взвыл помнящий о режиме «тишина» Олег. — Больно!» — впился в костяшки зубами, не издал ни писка, ни стона и преисполнился готовой взорвать изнутри гордостью — не опозорился, хозяйка останется довольна выдержкой своего раба. — Умница закатенок, — когти исчезли, ягодицу защекотали тонкие струйки крови, — порадовал. А сейчас… — женщина не договорила, ее прервал донесшийся из Храма вопль, исполненный бесконечного страдания. Подпрыгнувший Олег широко распахнул глаза и, позабыв сразу и про возбуждение, и про текущую кровь, и про стыд, захолодел, вновь припал к смотровой щели. Кажется, Танатос вытащила Максу кляп, ой-йо-йой, и вечерняя служба разворачивается дальше. Что-то сотворит с другом древняя богиня-маньяк? Убьет вряд ли, но… Есть вещи пострашнее смерти.

***

Первой вспыхнувшей в мозгу ошизевшего от увиденного Олега мыслью было — почему Макс не сопротивляется. Второй — почему Макс попросту не откусит, защищаясь, трахающей его в рот нелюди мужское достоинство. Третьей — ну, твари… А как сопротивляться-то, если стоишь на коленях, тряся вялыми мудями в такт толчкам, руки скованы за спиной и за волосы крепко держит ебущий тебя в жопу с оттяжкой высоченный, бородатый, плечистый мужик с рогами? И что откусывать, когда во рту — фаллоимитатор? Бля-а, попал друг… Опустили его храмовники с двух сторон. И ладно бы, еще бабы оба, ан нет. Петух теперь Макс, гейская подстилка. Кошмар, забыть, приснилось. «Стоп. Что у Макса круглое алеет на бедре, ожог?» — вопрос готовый сползти в потрясенный обморок Олег адресовал Вамматар и обессиленно привалился плечом к стене. Демоница посмотрела в щель и цокнула язычком. — Полная луна — тавро Танатос, — ответила спокойно, — дед метит треногой, — помолчала и добавила: — Сейчас заклеймила, свежее, края еще не воспалились. О-о-о, мама, мамочка… Утративший дар речи Олег схватился за сердце. А ведь он в столовой замечал у рабов разной формы рубцы, у кого на бедре, у кого на груди, но не придал увиденному значения… Идиот. Домой, в Питер, срочно! Сгинь, наркотический квест, ты подзатянулся! — Г-госпожа, — заикаясь, пролепетал парень, цепляясь за хозяйку, чтобы не упасть, — а вы… В-ваше т-тавро… к-какое? Вамматар фыркнула. — Приссал, малыш? — суке было смешно. — Зря, я тебя деду на растерзание не отдам ни за какие богатства мира. Обойдется старый развратник, ты мой, и только мой. Мне нежить, мне и наказывать. Тяжело, с присвистом дышащий Олег, взяв волю на нешуточный излом, отлепился от жрицы и встал относительно прямо. — Какое ваше тавро, — повторил он уже ровным шепотом, без позорного заикания, — я должен знать, что придется носить. Надеюсь, не свастика? Не люблю фашистов. Демоница опять прицокнула язычком. — Я родилась благодаря фашистам, — женщина пошуршала юбкой. — Дитя Второй Мировой Войны. Если бы не их сумасшедшая идея национального арийского превосходства… — Олег тоненько икнул, прося объяснений, и Вамматар с охотой продолжила: — Боль и горе. Океан боли и горя, выплеснутый в астрал. Сотни тысяч одновременно разрываемых снарядами солдат. Оплакивающие погибших мужей и сыновей матери. Задыхающиеся в газовых камерах и расстреливаемые во рвах, в упор, семьями, евреи. Сама земля кричала и билась в корчах, агонизируя… По-прежнему не прослеживающий связи, Олег дернул хозяйку за рукав. — Ну, кричала, — возмутился, — и?.. — Не «и», — демоница ущипнула зарвавшегося раба за бок. — Демоны — это плод сгустившихся сильных эмоций, в основном, отрицательных. Боли с горем было столько, что хватило зачать меня. А ты — фашисты, фашисты… Тупое, не знающее законов мироздания животное. Кажется, жрица надулась, но не точно. Обиделась за фашистов. Олег примирительно погладил дуру по нащупанному в темноте предплечью. Близкий к истерике, шмыгнул засопливевшим носом. — Миллионы человеческих жизней за одну красивую демоницу-садистку, — пробормотал, в шоке, — неравноценный обмен, мдя… Фашистов не возлюбил, к свастике почтением не преисполнился, мучился дискомфортом в сморщившихся от стресса, ноющих яйцах и хотел опорожнить полный мочевой пузырь. Еще ступни мерзнут, босиком-то на каменном полу. Стоял, напряженный в звенящую струну, изображая то ли пугало, то ли когтеточку Вамматар, нервно прислушивался к проникающим через смежную с Храмом стену звукам жестокого группового изнасилования лучшего друга, которому, подневольный, ничем не мог на данный момент помочь, и искренне мечтал умереть. «Пошли мне массивный инфаркт, Господи, — исступленно воззвал к недосягаемым небесам, — или лопнувшую аневризму в мозгу. Я устал, не могу больше»… Разумеется, небеса не откликнулись. Слепые, глухие, равнодушные. Не ждущий, впрочем, от них ответа человечек мрачно поскреб ногтями кадык и повернулся к хозяйке. — Госпожа, — мяукнул обреченно, — мне срочно нужно в туалет. Пожалуйста, уйдем уже отсюда? И… вы мне еще гребень добыть у джинна обещали… Вамматар обещала, факт. И привыкла сдерживать обещания, даже данные рабам. Потому — нашарила на груди Олега болтающуюся цепку, намотала ее на запястье и вышагнула из ниши. Волоча за собой на поводке спотыкающегося, плачущего без всхлипов и скуляжа раба, да. Не заметила в темноте — у закатенка щеки впали, серые и мокры от слез, не приглядывалась: ведь известно — богов, как добрых, так и злых, человеческие мелкие делишки касаются мало, если касаются вообще.