Квест для лузеров

Оказалось — касаются и даже очень. Протащив Олега с десяток шагов, Вамматар обернулась через плечо, проверить, как там раб, охнула и, резко затормозив, уронила цепку. — Слезы! — воскликнула, всплескивая руками. —  Из-за друга, да?! Ты же мой хороший… Миг, и демоница прижала к мокрым щекам парня обе ладошки, жадно впитывая вкусную человеческую эмоцию. — Обожаю тебя, закатенок, — проворковала, зажмуриваясь от удовольствия. — Корми меня, корми… Сообразивший толчком — его не жалеют, а опять используют внаглую, Олег вспыхнул яростью и, стиснув кулаки, попятился. — Шла бы ты нахуй, дура прожорливая! — зарычал, грозно оскаливаясь. — Заебала меня везде жамкать! Он бы ударил женщину, но не рискнул, сдержался, памятуя, насколько та сильна. Отступал, отступал, пока не коснулся лопатками стены, и замер, исподлобья впившись в вытянувшееся лицо жрицы расширенными зрачками. Щаз ка-а-ак двинет между глаз, и кранты — череп разлетится, словно переспелый арбуз, разбрызгивая ошметки серого вещества. — Я отказываюсь вам служить! — выкрикнул, готовый от страха описаться по-щенячьи, но не побежденный. — Вы — жестокая, эгоистичная тварь! Ожидавшая чего угодно, но не отпора, Вамматар уронила руки вдоль тела плетьми. — Не закрывайся, закатенок, — попросила испуганно, задрожавшим голоском, — я же не виновата, что у меня природа такая… В свою очередь ошеломленный не демоничекской реакцией рогатой, Олег заморгал, кусая губу. Если бы храмовница влепила в ответ оплеуху, он бы, пожалуй, понял. Но глупая баба не полезла наказывать взбунтовавшегося раба, стояла посреди коридора, будто одеревенела, на красивом лице — обида и безграничное удивление. Овца. А с овец стригут шерсть… Олег смахнул с подбородка покатившуюся каплю, — вряд ли слюна, скорее, кровь, — и почувствовал — успокаивается. Смешно, но хозяин создавшегося положения, кажется, он, а не Госпожа. Ведь это ей вкусно его добровольное служение, не ему. Значит, пора осторожно выдвигать кое-какие условия взаимно-выгодного сотрудничества. И, без сомнений, главным пунктом рано или поздно заключенного с демоницей договора будет Макс. — А вот возьму и закроюсь, — парень еще крепче прижался спиной к стене, — и что дальше? Приметесь ломать? — Вамматар смотрела растеряно, и он продолжил, смягчая тон: — Не хочу лгать, меня возбуждает, когда вы мне приказываете, заводят боль и зрелище порок. Давайте жить дружно, пожалуйста? Вы не сосете меня столь демонстративно, чавкая и облизываясь, а я постараюсь сам кормить вас по мере возможности, в знак признательности? Вамматар ошарашенно задергала ушами, но приглашение раба к откровенному разговору явно пришлось храмовнице по душе. — М-м-м, — вымолвила женщина, расслабляя плечи. — Ты занятный, закатенок. Выглядишь совсем молоденьким, невинным мальчиком, а рассуждаешь, как муж. Мне люб ход твоих мыслей. Давай жить дружно. В завтрашней вечерней службе поучаствуешь? Порю, естественно, я. Олег кисло искривил рот, изображая напряженную работу мозга и, отлепившись от стены, затер лоб. — А меня обязательно насиловать в жопу и заставлять отсасывать мужику? — выдал он наконец. — Я бы предпочел без… Могу попробовать сделать вам куни, если без секса никак… Встрепенувшаяся Вамматар запылала очами: — А ты умеешь, закатенок? Нет, Олег не умел, да и не знал, справится ли, но между отлизать красивой телке при толпе незнакомых жрецов и жриц и отсосать бородатому страшному мужику, не колеблясь ни секунды, выбирал первое. Несравнимо. Пока шугался и с ужасом ждал решения хозяйки, та подшагнула и ласково обняла. — Не умеешь — научу, — шепнула, невесомо касаясь губами губ парня. — Проблема, фи, выеденного яйца не стоит. У нас вся ночь впереди тренироваться, моя сладость. Сопротивляться не имело смысла. Да и кому? Госпоже, удовлетворять которую обречен? Вот Олег и покорился, спотыкаясь, побрел, куда повели — в койку. Без энтузиазма, и? Он раб, плюс Макса необходимо выручать из беды…

***

Едва захлопнулась входная дверь, Вамматар шаловливо намотала цепку Олегу на шею и тут же, у порога, приказала: — На колени! Разуй меня, закатенок! Ну, и приподняла подол юбки, демонтрируя нечто меховое, напоминающее унты. Узревший сию чудную, далекую от эротизма обувку Олег непочтитительно хмыкнул и неуклюже опустился перед демоницей на колени. Та белозубо улыбалась сверху: — Разувай уже! Парень аккуратно взял поданную ему левую ножку хозяйки в ковшик ладоней и неуверенно понянул не вызывающую ни уважения, ни трепета унту к себе. Та сидела на стопе, как влитая, не снималась. — Молния сбоку! — Ваммантар хихикала. — Расстегни, бестолочь! Олег несмело вернул веселящейся жрице смешок, нащупал требуемое и вжикнул вниз. Теперь унта соскользнула легко, и в ладонях у парня оказалась мягонькая кошачья лапа с втянутыми когтями. Пощекотать бы, где подушечки… Нельзя, хозяйка не одобрит подобного самоуправства. Вамматар похлопала опять замешкавшегося раба по макушке. — Я забыла про гребень, — женщина смотрела виновато. — Обувай меня обратно, и побыстрее. Честно? Олег бы вполне пережил до утра и без гребня, лохматым. Но хозяйке виднее. Выразив отношение к некоторым переменчивым рогатым особам укоряющим, тихим вздохом, испытывающий в паху волнение определенного характера парень, не споря, оперативно вернул только что снятую унту на место и вжикнул молнией вверх. Он — робот, лишенный собственных желаний и воли. Служит высшему существу, нелюди, и возбуждается от этого, грязный извращенец. Кого не устраивает, пусть валит нахуй. «Да и не видит никто посторонний, — зашептал, утешая, мозг. — Ни родители, ни соседи, ни в колледже не узнают о твоем падении»… Олег, безусловно, согласился с мозгом — истину глаголит, и запрокинул к Вамматар порозовевшее лицо, готовый к продолжению служения: — Вам подать цепку, Госпожа, чтобы вы могли меня вести за гребнем? Демоница подбоченилась. — Не меня, а вашего презренного раба, — поправила. — Повтори, насекомое. Олег повторил и, каясь непонятно в чем, опустил вихрастую голову. — Простите, Госпожа, — прошептал, и ощутил очередной мощный прилив крови к члену и мошонке. — Вам подать цепку, чтобы вы могли вести вашего презренного раба за гребнем? Спину обожгло болью, и парень от неожиданности громко клацнул зубами. Откуда в руке у Ваммантар взялась плеть, он не понял, но второй удар принял, не издав ни звука, лишь мучительно вздрогнул и, движимый инстинктом, опустил голову еще ниже. Согибая позвоночник в дугу, почти уткнулся лбом в ковер и вытянул перед собой скрещенные в запястьях руки. Новый приказ демоницы обжег не хуже плети, заставил подобраться: — «Спасибо, Госпожа, за науку» где? В глаза смотри, падаль! М-м-м… Смотреть из такой позы в глаза? Озадаченный желанием храмовницы, Олег поспешно выпрямился, держа руки у груди по-прежнему скрещенными в запястьях. — Смотрю, — буркнул недовольно. — Весь внимание, — и тут же исправился: — Ваш раб смотрит, милостивая, справедливая Госпожа. Куда идти хоть? С коленей встать можно? Вамматар смигнула и небрежно сунула плеть подмышку. — Из тебя раб, закатенок, как из дедушки Пана балерина, — женщина откровенно наслаждалась смущением парня. — Бедные мои нервы — дрессировать, и дрессировать, и дрессировать… Замаюсь — характер прет из всех щелей. Но порку держишь хорошо, завтра в Храме все помрут от зависти, какого я замечательного маза отхватила. Решено, больше не буду называть тебя насекомым, отныне ты Еж. Нравится кличка? О да, Олегу нравилась кличка. Гораздо прикольнее быть Ежом, чем безликим закатенком. — Спасибо, Госпожа, — благодарно всхлипнул парень, склоняясь ниц. — Ваш раб впечатлен и расстроган, вы оказали ему великую честь… Уловившая в голосе раба издевку демоница капризно притопнула унтой. — Ох, довыпендриваешься, — женщина и не подумала рассердиться. — Шкуру с жопы спущу! Олег, лбом в пол, молча, на ладонях подал цепку-поводок. Он завелся — жуть, глотал рвущиеся из горла сладостные стоны и всерьез опасался, как бы мощнейший, стремящийся освободиться стояк не прорвал случайно плотной ткани джинс. Как потом за гребнем-то идти, хозяйство наружу торчком? Позор. — Будет ваша воля — спустите. Но раздающий гребни джинн-хозяйственник скоро ляжет спать, — нахально напомнил увлекшейся игрой хозяйке. — А ваш раб нечесанный, потный и неопрятный. Ему чудовищно стыдно перед вами… Впечатленная представлением, Вамматар переступила с лапы на лапу. — Я не поняла, — мяукнула она, — ты не хочешь кончить, что ли? Блядь. Олег хотел кончить, очень-очень, но упрямство родилось вперед парня аж двадцать, с маленьким хвостиком из полутора месяцев, лет назад. Сказано — за гребнем, значит — за гребнем. И вообще, Госпожа обещала ему к гребню комплект сменной одежды. Подлая обманщица. Склепив жалостную моську, радующийся — нащупал-таки методом проб и ошибок рычаги, начинающий успешный нижний управленец выпрямил стан повторно и преувеличенно умильно уставился на хозяйку — голова по-собачьи набок, к левому плечу. Щенок-щенком, красота, вислых ушек не хватает. — Ваш раб может исхотеться, — изрек он глубокомысленно, — но без приказа не комильфно, это раз. Два — ваш раб скромно просит обещанный вами гребень, чтобы элементарно причесаться. Ежи неряхи — оскорбление для любой уважающей себя Госпожи! Правильно истолковавшая поведение парня храмовница приняла цепку и разулыбалась уже совершенно солнечно. — А ты уверен, что ты — раб, Ежик? — женщина задорно прикусила указательный коготь. — Я — нет. Ладно, дразнись дальше, мое хитрожопое сокровище, и вставай, хватит полы коленками протирать. Добуду тебе и гребень, и чистую рубаху, и портки. Условились так условились. Или я — не Госпожа. Не добуду — сниму с тебя ошейник и отправлю домой. Олег оцепенел и схватился обеими руками за ошейник. Никогда в жизни парню еще не доводилось испытывать подобных диаметрально противоречивых чувств. С одной стороны, он рвался в Питер всеми фибрами затрепетавшей души, а с другой… Бросать Макса на произвол судьбы — подлость! Да и Вамматар без раба останется, кого на вечерних службах гордо пороть станет, сиськами смуглыми, роскошными, трясти… — Я не могу домой, — проблеял несчастный после тяжелейшей внутренней борьбы, едва не выжегшей ему разум. — У меня здесь друг пропадает, Госпожа. Простите, — и бухнулся лбом в ковер. — Снимете — кем я при вас буду, свободным-праздношатающимся? Нас никто из ваших не поймет…