У нас слишком много не рассказанных историй

Два дня они скрываются от мира, не позволяя ему вторгнутся в их воссоединение. Они вспоминают и узнают новое о чужом и собственном теле, рисуют узоры и шепчут обещания, массируют и сжимают, удерживают и отталкивают. Мир за дверьми, окнами и стенами может рушится в те два дня, он может падать вокруг них - для них это не будет иметь значения. Два дня она использует свою магию так, словно не было десятилетий сокрытия и побегов. Она прокладывает ведьмину тропу в свой дом и приводит туда Стива. Её магия держит беспорядок в страхе, еда готовится без их участия. Это праздник встречи, который они не позволят прерывать простым заботам и сложным вопросам. Два дня он прячется от новых текстур, запахов, вкусов и цветов в их пространстве. Там нет гудения электричества, нет вечного запаха бензина, прилипшего ко всему и ставшего незаметным для всех, нет ярких искусственных цветов на каждом рекламном щите, нет новых синтетических материалов. В их пространстве запах леса, который он помнит по тихим моментам в дороге. В её доме только природные материалы, а легкое движение тумблера выключает все электричество в доме. Они любят так, как не принято в широком обществе нормальных людей. Но можно ли назвать обычным суперсолдата? Мужчину, усиленного сывороткой с неизвестной формулой на основе суспензии из излишков энергии тессаракта. Ведьму? Женщину, рожденную в роду таких же как она пользователей сил природы, однажды способных двигать пласты Земли и менять течения океана. Они не обычные, не нормальные люди Земли. И это накладывает свои требования. Третий день - это тот, когда в их дом пытаются ворваться незваные гости. Стив швыряет щит в первого, кто лезет через окно. Глэдис расплачивается чужими жизнями за то что использовала магию в эти дни. Они дышат быстро и поверхностно, замирают на секунды, ожидая следующей волны нападающих. А когда никто не врывается внутрь, прижимаются друг другу и смеются. Это истеричный смех, полный радости и гнева. В нем мало того, что считается человеческим смехом, но всё еще достаточно для того чтобы называть его так. - Ну, вот и призрак из прошлого - Глэдис раздевает трупы, разрывает их униформу на составляющие и раскладывает по кучкам, - знакомься, Гидра двадцать первого века. - На них форма ЩИТ, - Стив проверяет оружие, разоружает или закрепляет на себе. - А это сейчас одна компания, - Глэдис манипулирует телами, превращая их в камни, - помнишь, Арним Зола, которого ты захватил в Альпах? Он закрепился в ЩИТ, обратил в свое дело некоторых других ученых, сотрудников и военных, нашел сочувствующих - прошел весь курс "возрождение культа 101". Теперь ЩИТ это два в одном, не считая шпионов из других организаций, которых найти проще простого. - Если не один и не второй, то шпион? - В точку. - И никто ничего не знает. - Я более того тебе скажу. Вся эта организация - солянка из всего, что ты можешь придумать. Мифы? Инопланетяне? Мутанты? Люди? Все они есть и все думают, будто никто не знает. - Но, конечно, ты все знаешь, - Стив смеется, подбрасывая нож и проверяя его баланс. - Ветер шепчет, стены говорят, - кучка из различных проводов трещит и сворачивается в маленькую бусину. Они молчат следующие минуты, просто осматривая другого без дымки удовольствия. Семьдесят лет сна, семьдесят лет одиночества. Они не могут найти старые края их разговоров, нет былой легкости в молчании. - Мы не будет это бросать, - в глазах ведьмы фирменное упрямство, - однажды всё сработало. Повторим это еще раз. - Да, - его голос неожиданно хриплый. Он сглатывает и проводит рукой по волосам, - мы заставим это работать. Ведьма улыбается, демонстрируя ровные зубы, и движется к нему. Она всегда делала первый шаг и сейчас это не меняется. Но последнее, чего он хочет - ждать. Шаг ей на встречу легок. Краткое объятие и легкий поцелуй стоят гораздо большего, чем он платит. - Я представляла тебя в сотне мест. Каждый город, каждое побережье, каждый конец тропы, - я думала, как бы ты увидел эти пейзажи. Я представляла тебя рядом в сражениях и ждала твоих фраз в разговорах. - Тогда покажи мне эти места, - Стив выдыхает в чужие волосы, сильнее сжимая руки, - проведи меня по улицам и держи за руку, сходя с тропы. Она сжимает его в ответ и дышит. Впервые за семьдесят с лишним лет не задерживает дыхание, не отдает выдохи как оплату за возможность ждать. Дышит полной грудью и верит. - Нам нужно собрать вещи, - она смотрит в голубые глаза с зеленой окантовкой и сжимает чужие предплечья с большей силой, чем строго необходимо. - И у тебя есть мужская одежда? - Я ждала.