Лето в аду

      Раз-два-три. Раз-два-три. Маркус слушает, как в соседней комнате поют клавиши. Пальцы профессионала отбивают по ним механический рваный ритм.       Пальцы, сжимавшие ночью до боли его плечо.       Раз-два-три. Четыре-пять-шесть. Маркус не похож на счастливого человека, проведшего первую ночь с любимым. Маркус волен думать, что это был злобный брат-близнец с садистскими замашками, который хотел присвоить себе то, что дорого Саймону.       Четыре-пять-шесть. Семь-восемь-девять. Маркус в замешательстве с прошлого вечера. Он путается в жарких простынях, в обрывочных воспоминаниях, пытается что-то ухватить, кого-то оправдать.       Десять. Оправданий нет, Маркус встаёт с постели и решает выяснить всё на берегу, пока эти отношения не стали жарко-удушающими, пока он не запутался в них окончательно.       Этот дом был построен давно, и строили его на века. Деревянные стены, скромная обстановка, спинка кровати подпирает стену с двумя плохо заколоченными окнами. Сквозь деревянные брусья струится солнечный свет, поэтому в комнате его достаточно. Слева – дверь в коридор. В стене напротив, не прямо перед кроватью, а тоже немного левее – арка, ведущая в кухню. Оттуда и слышится мерное клацание. Просторная спальня (она же гостиная) почти копирует комнату в доме, откуда они так поспешно удрали этой ночью.       «Кое-кто не любит заморачиваться».       На правой стене висит новенький кондиционер. В углу – зеркало в полный рост на колёсиках. Рядом – стройный платяной шкаф и комод. У кровати по обеим её сторонам раскидана пара тумбочек. Небольшие коврики притулились рядом с ними. На одном таком и стоит Маркус, с интересом рассматривающий старую люстру над кроватью.       Маркус идёт в направлении кухни, застывает в арке. Кухонный гарнитур под дерево, простой белый холодильник, есть даже микроволновка. Посередине круглый, тоже деревянный, резной столик, не рассчитанный на гостей, и два стула. На одном из них сидит мужчина и выстукивает мелодию на клавиатуре ноутбука.       − Утра, − произносит Саймон, не отрываясь от монитора. Тон буднично-безразличный. Очки без оправы вцепились в переносицу.       Маркус складывает руки на груди. Он растерян и из-за этого злится ещё сильнее. Маркус молчит, выжидая, когда блондин всё-таки оторвётся от своих очень-важных-дел и поднимет глаза.       − Можешь взять вещи в комоде. Там есть чистое бельё и полотенце. В ванной найдёшь новую зубную щётку, она вроде в шкафчике над раковиной, где бритвы. Прими душ, и сообразим завтрак.       Тишина.       − Маркус? – Саймон наконец-то поднимает глаза и ловит внимательный и печальный взгляд.       − Ничего не хочешь мне сказать?       − О, конечно. Но я думал, ты сначала всё-таки хотя бы умоешься.       − Ты идиот?       − Ты на меня злишься?       − Саймон, блядь, да! Я злюсь, я вообще не понимаю, что происходит!       − Хорошо, хорошо, садись, я всё объясню, − Саймон вздыхает складывает руки перед собой, и Маркус ловит себя на раздражающей мысли, что с ним разговаривают как с капризным ребёнком.       − Мне и здесь хорошо, − он облокачивается о косяк арки.       − Ладно. Послушай, те парни, которых ты вчера видел…       − Стоп! Я вообще не об этом, Саймон. Тут я приблизительно догадываюсь, что произошло.       Саймон выглядит сбитым с толку. Он хмурится, искренне пытаясь понять, чего же от него хотят.       − Извини, я немного не…       − Я о том, что случилось после побега.       − Ах, это, − Саймон словно вспоминает какую-то мелочь, попутно удивляясь, что его собеседник вообще обратил на неё внимание. − Я так снимаю стресс. Извини, если сделал тебе неприятно.       − Извини? Саймон, ты и вправду идиот, да? Ты за кого меня держишь, Саймон? − Маркус сжимает кулаки, бешено глядит исподлобья.       − Я не понимаю, почему ты так злишься, я просто попросил об услуге, я всегда так…       − Всегда? Всегда! Ты всегда трахаешься, когда в тебя стреляют и плюёшь на чувства своего партнёра, Саймон?       Неловкая тишина. Саймон старается не смотреть на разъярённого зверя в арке, когда произносит:       − Ты же сам согласился.       − Я думал, мы займёмся сексом!       − Но мы и…       − Нет! Секс − это когда всем хорошо, Саймон! Это когда ты чувствуешь партнёра, а не делаешь всё, чтобы побыстрее кончить, наплевав на другого человека. То, что было ночью – это вообще не про секс, это хуй пойми что! Чёрт, я же думал, что нравлюсь тебе, но выходит, я просто один из парней, которыми ты снимаешь стресс после заварушки!       Маркус больше не в силах продолжать разговор, он не думал, что станет так больно. Мужчина разворачивается, и, всё ещё сжимая кулаки, уходит в комнату, где ищет новые вещи и полотенце.       На кухне тихо. Саймон сидит, зарыв лицо в ладони.       Маркус идёт в ванную, холодной водой остужает кипящую голову. Залезает под душ, шампунь пахнет апельсином, паста пахнет мятой, футболка пахнет стиральным порошком. Чьи это трусы? Маркусу становится не по себе, когда он думает, что кто-то из парней, ночевавших здесь, уже ходил в них. Он стирает свои боксеры и развешивает на батарее. Домашние штаны пахнут порошком. Лезвие новой бритвы скользит по щеке, проводя гладкую дорожку среди пушистой пены. Маркус успокаивается.       Из ванной он выходит уже не таким злым, не таким грустным, не таким склочным. Судьба даёт ему очередной пинок, и он смиряется с ним.       За дверью, привалившись спиной к стене и сложив руки на груди, стоит Саймон. Он без очков, взгляд устремлён в пол, правая нога согнута в колене и стопой упирается в стену. Заметив Маркуса, он ставит ногу на пол, расправляет спину, и только сейчас Манфред замечает, что уровень глаз Саймона находится чуть выше его собственного.       − Маркус.       − Что?       − Я сделал что-то ужасное?       − Да.       − Ты ненавидишь меня?       − Близок.       − Это навсегда?       − Не знаю.       − Я делал так сотню раз и никто никогда не жаловался…       − Что ж, полагаю, тебе везло с партнёрами. Возможно, стоит вернуться к кому-нибудь из них или ко всем сразу.       − Это всё было на один-два раза, обычно мы вместе работали.       − Не завидую людям, у которых настолько стрессовая работа, что они так расслабляются.       − Маркус.       − Да?       − Что мне сделать, чтобы ты меня не ненавидел?       − Не знаю, − Манфред наблюдает, как Саймон кусает губу. Он не поднимает глаза, и Маркусу становится его жаль. – Но я знаю, чего ты не должен делать, − Саймон резко вскидывает голову, и их взгляды встречаются. – Не смей меня больше использовать.       Они меняются ролями, и сейчас ребёнком становится Саймон, а Маркус свободно чувствует себя в амплуа воспитателя. Блондин кивает, нервно чешет ключицу.       − Хорошо. Я понял. Я не буду.       Маркус секунду глядит на него, а затем, повинуясь порыву, треплет светлые волосы мужчины. Саймон вздрагивает, удивлённо вглядывается в собеседника. Тот скользит рукой от макушки к уху, от уха к шее. Большим пальцем нажимает на нижнюю губу, нежно очерчивая подбородок. Притягивает за плечи и аккуратно обнимает, чуть поглаживая спину. От Саймона пахнет кофе, литрами кофе и апельсиновым шампунем, и Маркус вспоминает, что это его любимый запах. У него никогда не было любимого запаха.       Рука, гладившая спину, спускается на талию. Объятия становятся более интимными. Маркус целует первым просто потому что знает: Саймон не решится на это после всего, что произошло. Прикосновение губ выходит слишком нежным, настолько нежным, что им можно растопить ледники Антарктиды, и Саймон, давно закрывший глаза в объятьях, непроизвольно шумно выдыхает, углубляя поцелуй. Его руки на талии Маркуса соскальзывают вниз, и он прерывает поцелуй, удивлённо глядя на мужчину.       − Почему ты без белья?       − Побрезговал, − шепчет Маркус ему на ухо, − но, правда, это заводит?       Саймон фыркает, целуя шею, целуя выбритый подбородок, беспорядочно целуя кадык, слегка прикусывая кожу, точно зная, как не оставить на ней следов, но всё-таки оставляет в паре мест, где это не будет бросаться в глаза, то ли нарочно, то ли забывшись. Поглаживает ягодицы, проникает под резинку штанов, слыша приглушённый стон в свои волосы. Его прижимают к стене, ставя колено между ног, прикусывая мочку уха.       − Маркус, что мне делать?       − Предоставь это мне.       Саймон чувствует, как ноги слабеют, когда чужие руки проходят по его торсу, задевая резинку штанов, задевая возбуждённый член. Как Маркус придвигается и задевает член своим собственным, как часто дышит. Саймон подстраивает своё дыхание так, чтобы дышать с ним в такт и откидывает голову, когда его кусают за подбородок. Он хочет быстро и резко, но теперь знает, что так нельзя, знает и сажает на цепь своего зверя, требующего лёгких побед и доступных жертв. Саймон понимает, что теперь жертва − он сам.       Блондин с силой сжимает ягодицы Маркуса, когда тот, задрав его футболку, прикусывает сосок. Рваный стон − он прижимается к брюнету и бессильно трётся своим пахом о его член.       − Маркус, пожалуйста.       Саймону кажется, что его наказывают за прошлую ночь. Перед глазами всё плывёт, а в ушах шумит кровь. Сердце заходится в бешеном стуке, и он не знает, чьё это сердце.       Маркус обхватывает его член и резко проводит рукой от конца к основанию. Саймон задыхается.       − Возьми мой.       Блондин безропотно соглашается, переводит руку с ягодицы на член. Гладит большим пальцем влажную головку, умирает, почувствовав горячее дыхание на шее.       Они делают это молча, изредка постанывая и толкаясь в ладони друг друга. Много целуются, мокро, искусывая губы. Бьются лбами, трясь носами и втягивая раскалённый воздух. Второй рукой Маркус слегка тянет блондинистые волосы, перебирает пряди пальцами. Саймон щекочет щекой его лицо и ускоряет темп.       Ему хочется делать это быстро, ещё быстрее, и он не замечает, как его щеки становятся влажными. Он больше не контролирует ситуацию, не понимает, нравится ему или нет. Маркус громко стонет, ему точно нравится, и Саймон пытается заглушить поднимающееся ноющее чувство.       Маркус кончает первый. Саймон ощущает его дрожь как свою собственную, ощущает, как сперма течёт по руке. И стонет от досады вместе с Маркусом, понимая, что тот невольно сбавляет темп. Саймону приходится обхватить своей влажной ладонью его руку и снова ускориться, доводя себя до оргазма. Он сжимает зубы и почти рычит, чувствуя, как его пробирает дрожь.       Они долго целуются, молча сплетаясь языками и переплетая измазанные пальцы. Поцелуи теперь больше лениво-нежные, чем страстные. У Маркуса всё ещё кружится голова. Он хочет сказать много странных и глупых слов, которые обычно говорят тем, в кого влюблены без памяти, но его рот занят, и, думает Маркус, оно и к лучшему. Потом же самому будет стыдно.       − Как ты? – Саймон смотрит в упор, говорит шёпотом.       − Намного лучше, − улыбается Маркус. – Мне чертовски хорошо.       Саймон перенимает улыбку, целует в висок. Липкая рука выскальзывает из замка.       − Мне нужно рассказать тебе о своей работе. Теперь и ты в это втянут.       − Давай сначала приведём себя в порядок, − Маркус снова тянется за поцелуем, на сей раз последним.       Они отмываются и кидают испачканную одежду в стиральную машину. Блондин уверяет, что никто из его парней не оставлял здесь свои трусы, и Маркус хмурится, но соглашается на серые боксеры. Они собираются на кухне, Саймон лениво потягивается, открывая ноутбук.       − Не хочешь помочь мне с завтраком?       − Я плохо готовлю.       − Я тоже.       − Сам будешь потом плеваться.       − Хотя бы свари мне кофе, − Маркус подмигивает и раскрывает холодильник, соображая, что же лучше приготовить из имеющихся продуктов. – Серьёзно? Яйца и копчёная колбаса?       − У них приличный срок хранения. Я нечасто здесь появляюсь. В ящике должен быть хлеб и джем, − Саймон возится с туркой, набирая в неё воду, ставит на плиту.       Они стоят рядом возле двух пылающих газовых конфорок. Саймон вздрагивает, чувствуя руку на талии. Подвигается ближе, кладёт голову на плечо мужчине. Две фигуры молча зависают в этой позе до тех пор, пока яйца не начинают пригорать.       Маркус намазывает хлеб джемом, в то время, как Саймон убирает ноутбук и расставляет тарелки с яичницей на стол. Кофе покоится у места Манфреда, блондин же кидает в свою кружку с кипятком чайный пакетик. Мужчины садятся напротив друг друга за небольшой деревянный стол: при желании они могут касаться колен друг друга.       Телефон звонит, когда Саймон распиливает вилкой подгоревший белок. Блондин хмурится, берёт свободной рукой трубку.       − Алло? О, мистер Рид.       Маркус настойчиво кивает, и Саймону приходится включить громкую связь.       − Здорово, Даниэль! Как там твой напарник? Жив-здоров, ещё не сбежал от тебя в свой клоповник?       − С ним всё нормально, Гэвин.       − Теперь понимаешь, что если бы ты не тянул кота за яйца, всё могло пройти проще и веселее для всех нас?       − Я не целился в жизненно-важные органы, если ты об этом, ваши парни будут в порядке. Но зачем было устраивать это представление? Я хотел просто выждать пару дней.       − Блядь, Дэн. Сколько тебе повторять, ну нет у нас пары дней! Зато теперь мы знаем, что завербовали стрессоустойчивого копа. Ты ведь уже ввёл его в курс дела?       − Как раз этим занимался, Гэвин.       − И как он там?       − Ты уже спрашивал. Хватит тянуть время, Ричард всё равно не сможет пробить наше местоположение.       − Мы не ожидали, что у тебя здесь есть своё тайное логово. Думали, вы побежите к нам в гостишку или штаб-квартиру, − смешок на том конце. − Теперь ты у нас одинокий волк? Знаешь, Дэн, это пахнет трибуналом.       − Это пахнет заёбанностью вашей непрекращающейся слежкой, Гэвин! Мне надоело, что я постоянно под надзором, я не лабораторная крыса! С этого момента я существую автономно. Про задание помню и сделаю всё, что от меня требуется, но ваши менторские фигуры больше не будут надо мной нависать! − Саймон говорит решительно, постепенно добавляя громкость.       − О, детка, только не кипятись. Развлекайся, Маркус. До связи.       Раздаются гудки, и блондин облегчённо выдыхает, нажав на кнопку отбоя.       − Так что, Даниэль, ты у нас из управления по борьбе с наркотиками? − Маркус внимательно разглядывает мужчину, словно видит его впервые. − Я прав, а, Дэн?       Саймон складывает руки в замок перед собой. Манфред замечает, каким усталым сейчас он выглядит.       − Даниэль, Саймон, ПиЭль шестьсот − это всё я.       − Ты кто-то типа Джеймса Бонда или как?       Блондин наконец-то улыбается и глядит прямо в глаза Маркусу. Этого брюнет и добивался.       − Наверное. Но Бонду не нужно менять имена и адреса, чтобы его не выследили, Джеймс Бонд – супергерой, − Саймон поджимает губы. − А я совсем не такой.       − Я видел у тебя на кухне пакетик с «Красным льдом».       − Мне нужен был образец для исследований. Маркус, я работаю под прикрытием и по легенде являюсь тем, кем представился тебе изначально.       − Преподом с журфака, у которого парень наркоторговец? − Маркус откидывается на спинку и отмечает, что она намного удобней, чем та спинка на его кухне.       − Именно так. И по той же легенде я попал в аварию, когда возвращался домой. Сейчас я лежу, закованный в гипс, а это для операции не слишком хорошо.       − И поэтому вам понадобился я? Хотите ввести нового персонажа?       − Да, мой смышлёный мальчик, − у Маркуса сводит живот от этих слов. − Мы очень давно к тебе присматривались. Ещё когда не произошло никакой аварии, ты был планом «Б» на случай, если я не смогу качественно отыграть свою роль.       − Гэвин говорил, что в грузовике из ДТП был «Красный лёд», огромная партия.       − Так и есть. Я сопровождал машину со стороны картеля, и когда спецгруппа начала стрелять по грузовику, передо мной встал выбор: помочь своим и тем самым выдать себя или принять сторону наркоторговцев и выступить против ребят из управления, − Саймон опускает глаза, тон оправдывающийся. − У нас есть инструкции, по которым дело всегда важнее сотрудников. Я не хотел…       − Поэтому ты выбрал столкновение? Чтобы остаться в нейтралитете? − брови Маркуса медленно ползут вверх, он глядит на собеседника почти восхищённо.       − Да. Это было лучшее, что я смог придумать. Травмы пустяковые, но нам удалось всё обставить так, чтобы это оказались переломы.       − А Кэра?       − Несколько ушибов. Вчера вместе с семьёй вернулась в Канаду.       − Я должен был догадаться, − ухмыляется Маркус.       − Прости.       − Тут не за что извиняться. Ты просто делал свою работу. Но что если людям из группировки захочется тебя навестить?       − Дом, из которого мы сбежали, окружен камерами наблюдения. Никто не сможет туда проникнуть, а я успею вернуться в ближайшее время. − Маркус внимательно наблюдает, как блондин облизывает пересохшие губы. − К тому же, у нас есть ещё двойные агенты, кто-нибудь из них узнает о готовящемся визите и предупредит.       − Вот как, ответ принят. Знаешь, только одно никак не могу понять: почему именно меня выбрали для вербовки?       Саймон пожал плечами. Он медлил с ответом.       − Коннор тебя рекомендовал как отлично обученного копа. Мы изучили твоё досье, всю биографию, и оказалось, что ты действительно можешь быть полезен. Сирота, отношений нет, из близких − только подруга детства. Поэтому никто не станет тебя искать, если ты погибнешь на задании или должен будешь залечь на дно. К продвижению по службе безразличен, иначе уже давно бы сдал экзамен на звание выше, а значит не алчный и не тщеславный. Либо просто плевать, это тоже неплохо, − мужчина проводит пальцами по ключице. − Вредных привычек нет, даже бегаешь по утрам. Правда, в последнее время что-то забросил, − они переглядываются и одновременно растягивают губы в улыбке. − Однако у тебя наблюдалось апатичное, близкое к депрессивному состояние. Мы решили, что это, возможно, из-за нереализованных задатков. Ты ведь хотел стать суперменом, а вместо этого патрулируешь улицы самого отстойного города Америки.       − Что есть, то есть, − горько усмехается Маркус.       Саймон продолжает:       − Поэтому мы решили, если дадим тебе действительно стоящую цель, ты к ней пойдёшь, − блондин выдерживает паузу и неохотно продолжает. − Был ещё один критерий…       − Смелее, агент.       − Твоя ориентация. Мы знали, что в прошлом ты демонстрировал бисексуальные наклонности, и подумали, что если, только не злись, я тебя заинтересую, ты охотнее примкнёшь к нам…       − Значит, ты – наживка, которую я заглотил? – скалится Маркус. Надо же, такой спектакль и всё ради него.       Саймон уже не смотрит в глаза, он отчего-то мнётся и теребит ключицу.       − Можно сказать и так. Но мы не были полностью в этом уверены, и Коннор решил немного прояснить ситуацию. Помнишь нашу первую встречу и то, что он сказал тебе у автомата?       − Конечно помню. Он сказал, что ты гей.       − Нам нужна была твоя реакция, чтобы убедиться, что ты как минимум нормально к этому отнесёшься.       − Ну, проверку я прошёл.       − Да. Только не думай, что я к тебе ничего не чувствую.       Повисла неловкая пауза.       − Гэвин сказал, что ты всё затянул. Что он имел в виду? − Маркус решает разобраться с сантиментами позже.       Саймон проводит по лицу рукой, словно убирает с неё паутину. Наконец-то глядит на брюнета:       − Сначала мне казалось, что всё идёт хорошо, я одобрил твою кандидатуру ещё в первую встречу, но позже начал сомневаться. Решил, что ты не готов. И испугался, что это разрушит твою жизнь.       − Сай… Даниэль…       − Нет, Саймон, − резко вставляет агент, − пожалуйста.       − Саймон, эта работа – то, чего я ждал всю жизнь. Она не может всё разрушить, потому что до неё ничего и не было.       Блондин раскрывает рот, чтобы возразить, но вовремя одёргивает сам себя.       − Извини. Мы действительно нуждались в тебе. И на это есть ещё причина.       Маркус подвигается к столу, тоже складывает руки в замок, голос предательски скачет.       − И какая же?       − Ты знаешь Лео Манфреда.