Лето в аду

      Маркусу идут кепки. Маркусу вообще много что идёт, Саймон отметил это ещё в первую их встречу. И вообще, он бы прекрасно понял сержанта Манфреда, если бы обнаружилось, что тот пошёл в полицию только ради того, чтобы красоваться в униформе. И всё то время, пока его коп потрошил комод в поисках подходящего камуфляжа, Саймон, развалившись на кровати и полусидя втыкая в экран, украдкой наблюдал за его сборами. Старался молчать и вообще не отсвечивать, чтобы ненароком не выдать свою заинтересованность в процессе.       Вообще-то вещей было не так уж много. В основном, ширпотреб, купленный на скорую руку по распродаже. Саймон не мог знать, кому в следующий раз понадобятся вещи в его тайном укрытии, поэтому постарался обхватить все размеры. То, что было Маркусу впритык, блондин отмечал про себя как недопустимое, ибо соблазнительное, а то, что свисало на размер больше – неприемлемое, поскольку будоражащее воображение.       Иногда Маркус спрашивал его мнение, и тогда, сделав вид, что очень занят для подобного, Саймон нехотя отрывался от ноутбука и быстро скользил по фигуре мужчины. Отделывался дежурными фразами и снова утыкался в монитор, поскольку, как уже успел убедиться, этому человеку шло практически всё. Или Саймону так казалось.       Кепка для конспирации пришлась очень кстати. Серая джинса с имитацией состаренности (хотя, наверное, она и была настоящим старьём) обтягивала и широкий козырёк, пряча слишком заметную гетерохромию. Саймон хмурился каждый раз, думая о том, как Манфреда легко по ней вычислить. Нужно будет непременно снова потренироваться надевать линзы, пусть даже сквозь ругань, упрёки и детские жалобы на «мне вообще-то больно». Пока они сошлись на тёмных солнцезащитных очках, но это была временная мера.       Когда Маркус всё-таки ушёл в магазин, напичканный всеми мыслимыми и немыслимыми наставлениями о том, как вести себя более незаметно и по какой дороге идти, Саймон смог наконец-то вздохнуть спокойно. Он всё так же лежит на кровати, в комнате, освещённой лишь самыми настойчивыми лучами солнца, проникшими сюда в дыры между деревянных досок на окнах, и думает о том, как сильно изменилась его жизнь после получения очередного задания. Мог ли он знать, что Аманда пошлёт его в этот ужасный город, улицы которого выглядят декорациями какой-то инфернальной трагикомедии, написанной на коленке и впопыхах рассеянным первокурсником? И зачем он одобрил кандидатуру Маркуса, хотя прекрасно понимал, к чему с вероятностью в восемьдесят процентов приведёт их тесное сотрудничество?       Кое-что Саймон так и не смог себе объяснить. Например, почему, лёжа в этой треклятой больнице, он улыбался как ребёнок, когда получал сообщения от Маркуса. Не сразу, конечно, сначала всё было в порядке, сначала он был всё тем же агентом, непоколебимо и точно выполняющим приказы и не позволяющим посторонним мыслям нарушать привычный график работы. Затем начал замечать, что ждёт прихода полицейского, каждого сообщения ни о чём, неловких бесед о книгах и жизни. Когда он осознал, к чему всё идёт, стало страшно. Это был такой же страх, как страх темноты, как боязнь собак в детстве, как испуг от первого выстрела, как первая рана, казавшаяся смертельной, но на деле оставившая лишь небольшой шрам на плече. Саймон всегда мог совладать со страхом, но в этот раз его холодная голова и хвалёная способность мыслить рационально дали сбой. Это можно сравнить с красной стеной ошибок в навороченных девайсах, с синим экраном смерти в железе постарше. В какой-то момент Саймон понял, что каким бы ценным в этом деле ни был Маркус, для него коп стал представлять опасность. В системе ценностей произошёл сбой, всё перепуталось и переменилось. И это могло серьёзно повлиять на ход операции.       Гэвин подозревает уже давно, и Саймон отлично знает об этом. Рид говорит всё в лоб, за это блондин проникся к нему уважением, но та же деталь вызывает и опасения. Не каждому человеку будет приятно услышать то, о чём он ни за что не захотел бы признаться сам себе. Тем более от кого-то настолько беспардонного и резкого, как Гэвин Рид. Игра в бесстрастность напрягала и изматывала, детектив же акулой плавал кругами в подкрашенной алым воде, почуяв запах металла. Саймон зажимал кровоточащую рану сильнее и всё крепче приклеивал маску, рискуя больше не снять её никогда.       И всё же скрывать это оказалось сложнее, чем что-либо другое. На вскользь упомянутое имя тело отзывалось невольным поворотом головы, после каждой сальной шуточки брови сами рвались к переносице. Гэвин нащупывал уязвимые места человека, с которым ему приходилось работать, методично и долго, и вот, наконец, хоть где-то Саймон дал слабину. Он может использовать эту информацию, чтобы держать агента на привязи, потому что господа Риды приставлены к блондину не столь как коллеги, сколько в качестве надсмотрщиков.       В замке неловко скрипит ключ, и дверь отворяется под натиском вторгшегося. Внутренности стягивает узлом, и хочется броситься ко входу, виляя несуществующим хвостом.       Вместо этого Саймон быстрее выстукивает ритм на клавиатуре и рассеянно кидает:       − Ты быстро.       − Всё купил по списку и сразу назад, − Маркус шуршит пакетом от коридора до кухни, открывает холодильник. − Ты так меня напугал возможной слежкой, что выходить на улицу теперь как-то совсем не радужно.       − Купил кофе?       − Да, капитан, − Манфред уже разгрузил пакет и теперь привычно опирается о косяк в арке.       − Дай понюхать.       Мужчина прищуривается и недоверчиво глядит на блондина.       − Пожалуйста.       Маркус исчезает на кухне и через пару секунд выносит аккуратный крафтовый пакетик.       − На развес, как ты просил.       Саймон протягивает руку, потрясая ею в нетерпении. Манфред не спешит отдавать, вместо этого он раскрывает пакет и подносит к лицу агента.       − Нюхай.       − Вообще-то, я… − Саймон вовремя ловит взгляд смеющихся глаз напротив, − ладно.       Наклоняется к бумажному жерлу, вдыхает поглубже аромат молотых кофейных зёрен.       − Спасибо. Честно говоря, я не любитель кофе, но пахнет он изумительно.       − Ещё одна в копилку твоих странностей, − ухмыляется Маркус, и снова пропадает на кухне, − но так даже интереснее.       − Маркус, Риды тут прислали сообщение по твоему завтрашнему делу, − Саймон старается придать голосу бесстрастность. – Вечером ты должен будешь встретиться с Ле… твою мать!       Маркус с разбегу прыгает на пружинистую кровать, подбирается ближе к блондину. Тот мгновенно захлопывает ноутбук.       − Чего это мы такие нервные?       − За инфу в ноуте я отвечаю головой, и у тебя нет такого уровня доступа, который позволил бы мне показать её, − Саймон замечает, как чужие руки оплетают его таз. Маркус копошится прямо под боком, заставляя чувствовать такое, чего блондин никогда не ощущал. По телу разливается тепло и ленивая нега, а ещё липкий, горячий страх, перерастающий в панику.       − Мне всё равно плевать, что там у тебя, − Маркус прижимается сильнее, щекочет щетиной оголившуюся поясницу.       Саймон со вздохом открывает ноутбук, переходит в другой профиль и погружается в чтение. Старается дышать пореже.       − На улице просто адская жара. Но если прогноз сбудется хотя бы в этот раз, скоро начнутся дожди, − Маркус опаляет дыханием, чуть прикусывает нежную кожу.       Блондин пытается сосредоточиться на чтении, с треском проваливается и переводит тему:       − Нам надо потренироваться с линзами.       Агент фыркает, заслышав недовольное мычание. На меньшее он и не рассчитывал. Совсем не сразу Саймон позволяет себе опустить ладонь на стриженную под машинку макушку. Проводит пальцами в сторону уха, большим неловко поглаживает мочку. Страх снова налажать идёт по пятам, заставляя несколько раз обдумывать всё, что он хочет проделать с Маркусом. Пока хватает неловких движений руками и глупых объятий. На большее он сейчас не способен.       − Маркус, твои глаза надо спрятать, − снова заводит он.       − Но Лео ведь знает, что у меня гетерохромия, так в чём смысл?       − В том, чтобы другие не узнали, не будь глупцом.       − А если он им скажет?       − Не скажет, если не спросят. Всё равно хоть какая-то подстраховка.       − Саймон.       − М? – ладонь на макушке замирает, и Маркус поворачивает голову туда-сюда, намекая на возобновление действия.       − Где твои родители?       Блондин снова принимается поглаживать загривок, пробегается пальцами по яремной вене, щекочет заходившее адамово яблоко.       − Если бы я был христианином, то даже тогда б не смог с уверенностью сказать, что они в раю. Ну, знаешь, при жизни мои родители не были ангелами.       − Мои соболезнования.       − Не надо. Не хочу об этом, быстрее, давай сменим тему, − Саймон небольно сжимает плечо мужчины. − Я настаиваю на линзах.       − Прямо сейчас?       − Можем сначала пообедать.       Позже они будут стоять в ванной, и Маркус с ужасом во взгляде проследит, как Саймон извлекает из маленькой коробочки зелёную линзу. Потом они поймут, что цвета всё равно отличаются, и Манфреду придётся вставить в глаза обе пластинки, предварительно полчаса отбрыкиваясь и чуть не доведя себя до обморока, а Саймона до истерического припадка. Когда же обе линзы будут надеты, Маркус недоверчиво взглянет на своё отражение и увидит там идентичного незнакомца.       − Так странно… Будто одновременно я и не я.       − Ты привыкнешь, − Саймон складывает руки на груди и тоже оценивающе глядит на метиса в зеркале.       − А ты часто меняешь внешность? – брюнет открывает кран, умывается холодной водой. Та стекает по локтям, каплями скользит по голому торсу.       Саймон отводит взгляд.       − Случается по долгу службы. Однажды мне пришлось два года подряд мазаться автозагаром и носить рыжие кудри.       − Я бы посмотрел на это, − мякоть полотенца приятно трётся о кожу. – Наверняка тебе очень идёт.       Саймон фыркает, закатывая глаза. Показывает зубы в улыбке.       − Мне было двадцать четыре. Уверен, ты не хотел бы смотреть на это.       − Секс, наркотики, рок-н-ролл, а?       − Почти. Только ещё изматывающие тренировки, учёба и экзамены каждый месяц. Ну и задания иногда прилетали, − Саймон ловит пристальный взгляд теперь уже полностью зелёных глаз в зеркале.       − А сейчас что?       − А сейчас тренировок немного меньше, экзамены раз в четыре месяца, вместо рока джаз. И вот ещё ты.       − И вот ещё я. И куча тараканов в голове.       − Не без этого, − улыбается мужчина, следя за каждым движением Маркуса, который всё ещё пытается привыкнуть к инородным телам в глазах. – Закономерное следствие издержек работы.       − Психотерапевт?       − Входит в страховку.       − Что ж, передавай ему, что справляется не со всем, − Маркус оборачивается и глядит в упор. Ладони сжимают край раковины. Ожившая греческая статуя, как бы банально ни прозвучало.       − Честно говоря, мы никогда с ним не обсуждали мои интимные отношения, − Саймон ёжится от этого взгляда, холодная волна тревоги пробегает по позвоночнику. – Я не знал, что у меня с этим проблемы.       − Мы можем попробовать снова. Я скажу, если что-то пойдёт не так.       Блондин не удерживает усмешку:       − Хочешь подсидеть моего психотерапевта?       − Никогда не упущу возможность подзаработать, − Маркус разводит руками. – Ну так что?       − Давай после твоего визита к Лео, − Саймон ни за что не признается, как сильно боится облажаться. – Такой себе своеобразный стимул.       − Замётано, только ты не забудь, − подмигивает Маркус и направляется к выходу из ванной. Проходя мимо блондина, он слегка хлопает его по плечу. – Всё будет хорошо, не переживай.       − Я и не… − он не успевает ответить, ошарашенный этой прозорливостью.       Саймон ложится спать позже, когда Маркус уже дрыхнет в кровати. Он специально продумал это, чтобы не было ни малейшего шанса на близость. Аккуратно поддевает одеяло, проскальзывает в его жаркую утробу. Хоть кондиционер и работает практически постоянно, жар с улицы всё же проникает в дом, оседая на деревянном столе и в складках постельного белья. Саймон замечает, что брюнет не укрывается, но сам он любит заворачиваться в одеяльный кокон и зарыться в подушки. А ещё Маркус, привыкший к огромной кровати в своей квартире, частенько раскидывает конечности, занимая всё пространство. Блондин укладывается на самом краю, боясь разбудить морскую звезду, и всматривается в темноту комнаты. Она размывает профиль мужчины напротив, бережно накрывает голый торс и разведённые ноги, целует сплетения вен на руках. Саймон тяжело вздыхает и плотно закрывает глаза.       Маркус просыпается ближе к обеду. Всё та же комната, чуть слышно жужжит кондиционер на стене. Из кухни доносится звук клацания клавиатуры.       «Это день сурка или петля времени?»       Маркус поднимается и тихо крадётся на кухню.       − Мои любимые очки. Ты, типа, ранняя пташка, да?       − И тебе доброе утро, − Саймон поднимает взгляд. – Я, типа, жаворонок.       − Так какой у нас распорядок на этот день, капитан?       − Может, для начала ты умоешься, и мы позавтракаем?       Маркус картинно привстаёт на носки, смотрит на плиту:       − О, как мило, ты снова приготовил нам завтрак. Прям как я люблю, целое ничего.       Саймон смеётся, закатывает глаза.       − Я забыл. Прости. Признаться честно, я ненавижу готовить.       − Или всё-таки не умеешь? – Маркус прищуривается. – Помнится, вчера ты убеждал меня именно в этом.       Блондин пожимает плечом, словно прогоняет назойливую муху. Маркус уходит в ванную.       Они едят молча, хлопья с молоком и хлеб, намазанный толстым слоем арахисовой пасты. Саймон запивает всё чаем, а Маркус – кофе. Каждый думает о сегодняшнем задании в одиночку.       Первым заговаривает Манфред:       − Так, значит, я встречусь с братом вечером, да?       − Да, он уже в городе, но пока выловить его будет трудно. Здесь есть один бар, куда твой братец частенько захаживает, тебе придётся пойти туда и ненароком столкнуться с Лео. Я спрячу жучок в твоей одежде на всякий случай.       − Окей, командуй, ты же здесь босс.       Вечером Маркус снова надевает линзы. В этот раз у него получилось намного лучше, почти без истерик и жалоб на «у меня в глазу бревно». Саймон остался почти доволен. Они вместе подобрали одежду – тёмно-синие джинсы, серую майку с лого какой-то группы из девяностых и полуспортивную кофту на молнии. Кепка и солнцезащитные очки, свисающие с ворота футболки, были последним штрихом.       − Солнце скоро сядет, − недовольно замечает Маркус.       − Сделаем вид, что ты зашёл случайно, прогуливаясь поблизости.       В левом ухе Манфреда обосновался микронаушник, а на кофту блондин прицепил маленький металлический значок – искусно сделанного серебристого орла.       − Я открою доступ Ридам только когда ты будешь на месте, − Саймон в последний раз оглядывает мужчину с головы до ног, вычисляя, чем ещё можно дополнить его образ. – Возьми складной нож на всякий случай.       Блондин отходит к комоду и долго копошится в его недрах. Наконец-то возвращается, держа в руках стальную бабочку. Маркус кивает, прячет оружие за пояс.       − Я дал бы тебе пушку, но это привлечёт внимание… − Саймон прикусывает губу, обнимает себя руками.       − Мне кажется, ты слишком переживаешь.       − Тебе кажется. Я прекрасно знаю, как опасен Детройт после захода солнца.       − Я тоже. Слушай, я вообще-то, коп, − Маркус подмигивает блондину и открывает входную дверь.       Идти недалеко – один квартал на север, поворот, ещё полчаса по прямой. Главная опасность Детройта – уличная преступность, достигающая в некоторых кварталах критической отметки. Маркус знает об этом и пытается идти как можно быстрее, как можно тише, прислушиваясь к шорохам и одновременно не привлекая внимание. В это время городской транспорт уже не ходит, а вызывать такси, зная, что никто не должен отслеживать твой маршрут, идея, мягко говоря, рисковая.       Манфред с другого конца улицы замечает яркий свет вывески питейного заведения. Кажется, электричество всего квартала, погружённого в мертвую темноту, ушло на освещение одной таблички. Маркус вздрагивает, неожиданно услыхав голос в наушнике.       − Ты молодец, я подключаю Ридов.       Ободрённый и немного смущённый тем, что теперь за его действиями будут следить сразу три человека, мужчина толкает дверь бара и попадает в задымлённое полутёмное помещение, наполненное электронной музыкой и какофонией голосов. Он оглядывается, ища глазами Лео.       − Пройди к столу напротив выхода. Оттуда лучший вид, − участливо советует наушник голосом Гэвина и потом, уже не для Маркуса, оправдывается: − Что? У меня есть опыт.       Маркус садится, куда ему и сказали, снова изучает людей в баре. Практически все – мужчины. Женщины не ходят в такие места одни, максимум со своим кавалером. Но какой кавалер поведёт даму в такой гадюшник – вот хороший вопрос.       К Манфреду подлетает официант. Мужчина с ходу заказывает безалкогольное пиво и кивает долговязому парню с каштановыми волосами, небрежно собранными в хвост. Если верить бейджу, его зовут Фрэнк.       − Маркус, у входа, − журчит в динамике голос Саймона.       Сержант поднимает взгляд. Вместе со взглядом в изумлении поднимаются и брови. Он видит Лео, того Лео, что рыдал на похоронах отца. Лео-мальчишку, украдкой курившего на заднем дворе. Лео, кидавшего в него камни и обзывавшего ублюдком, когда не видит Карл.       Маркус встаёт, машет рукой, привлекая внимание мужчины. Тот замечает мгновенно, замерев в проходе и вылупив покрасневшие глаза. Его толкают в спину вновь прибывшие, и Лео приходится сделать несколько неуверенных шагов навстречу брату.       − Бинго, − рычит Гэвин.       − Осторожнее с ним, − напоминает Саймон.       − Лео, сколько зим, вот это встреча! − Маркус пытается казаться непосредственным, но каждое слово даётся с трудом. Всё это время он гнал от себя мысли о брате как мог, но реальность, как обычно, оказалась нелепее и прозаичней воображения.       − Маркус… ты что ли? – Лео растерянно хлопает глазами, медленно, шаг за шагом, приближаясь к столику. – Никогда не видел тебя здесь раньше.       − Действуй как договаривались, − ободряет Саймон.       Манфред еле удерживается от того, чтобы не кивнуть.       − Да вот, решил попробовать что-то новое, − Маркус разыгрывает восторг. Встаёт навстречу брату. – Кажется, я не прогадал.       Они обнимаются, и копа обдаёт запахом табака и чего-то химозного. Он всматривается в глаза мужчины, в розовые белки, пожелтевшие зубы, сеть морщин на лице.       − Боже, Маркус, какая встреча, − повторяет Лео как заколдованный, − мы не виделись с того дня…       − Да, брат, − полицейский делает ударение на последнем слове. – С того самого дня.       − Ваше пиво, − подлетает официант, стучит бокалом о стол.       − И мне принеси, Фрэнк, −Лео даже не глядит на парня. – Как обычно.       Официант кивает и исчезает так же внезапно, как и появился.       − Поверить не могу, что мы ни разу не пересеклись, живя в одном и том же проклятом городишке! Как ты?       − Какой-то он шибко радостный, − замечает Гэвин.       − Всё нормально, работаю в полиции.       − Батин супермен, ничего не меняется, а?       − Ты очень изменился, Лео, − признаёт коп.       − Постарел, так? Вот тебе мой совет, парень, никогда не мешай коноплю с кислотой.       − Я запомню, – Манфред-младший пытается перевести тему. − Как сам?       Лео проводит пятернёй по засаленным волосам, шмыгает носом:       − Да так, знаешь, то там, то сям, кручусь потихоньку. Работаю на одного бизнесмена, что-то вроде доверенного лица в Детройте.       Маркус изображает удивление, требующее пояснений. И Лео продолжает:       − Работёнка не из лёгких, но платят прилично. Так что, в общем, на жизнь хватает.       − Дави на жалость, − ледяным тоном сообщает Ричард.       − А вот у меня в последнее время с деньгами напряг, − Маркус потягивает пиво, придавая голосу непринуждённость.       − Чего так? Неужели государственным сотрудникам недоплачивают?       − Ходит слух, что грядёт волна сокращений. Признаться честно, не то чтобы я был образцовым копом. В общем, я в группе претендентов на вылет.       − Бля, чувак, это полное дерьмо.       Маркус вздыхает, цепляет глазами Фрэнка с бокалом тёмного пива. Через несколько секунд парень уже ставит его на стол возле Лео. Тот кивает ему как старому приятелю.       − Да, так что сейчас я пока присматриваюсь к другим вариантам. Может, возьмут охранником на арену «Детройта».       Лео кивает и погружается в свои мысли. Потом поднимает голову, заговорщицки подмигивает:       − А как на личном? Слышал, девчонки тащатся с униформы.       Маркус поджимает губы, чтобы не рассмеяться.       «Девчонки тащатся. Девчонки тащатся».       − Никого постоянного, − выдавливает он.       − Такая же срань, Марк, − Лео осекается, назвав брата именем из прошлого. – Я-то думал, что просто рожей не вышел, но если и у тебя с этим проблемы, то, значит, не в ней дело.       Маркус пожимает плечами, мол, кто их знает, этих девчонок, что им там нужно.       Из бара они вывалились через два часа и шесть кружек пива на двоих (две последующие у Маркуса были уже не безалкогольными). Гэвин в наушнике завидовал пьянке, а Саймон просил быть аккуратнее. Ричард хранил нейтралитет и почти не появлялся в эфире.       Лео теперь болтал без умолку, но в основном о всякой ерунде: о рисовании, проклятом Детройте и о том, как любит «этот сраный городишко». В конце концов, он пригласил Маркуса в гости завтра вечером и чирканул адрес прямо ему на ладони.       − Это моя хата, райончик так себе, но сам знаешь, здесь везде такие райончики.       Маркус кивнул и похлопал Лео по плечу:       − Я обязательно приду, брат.       − Я обязательно блевану, Манфреды, − поправил Гэвин. – Заканчивайте сеанс братской любви, нам пора сворачиваться.       − Слушай, я чё тебя всё спросить хочу, − Лео разглядывает Маркуса в свете вывески, которая даёт больше света, чем все лампы внутри бара. – У тебя разве не была гетерохромия?       − Зрение подводит, вот и решился на смену имиджа.       − А чего не обычные линзухи?       − Достало, что все сразу начинают тыкать пальцем, когда замечают разный цвет глаз.       − Охуеть, но тебе идёт.       − Спасибо, − улыбается Маркус.       − Умница, − говорит наушник голосом Саймона. – Риды, до связи. Маркус, попрощаешься и уничтожь жучок.       Они пожимают руки и расходятся каждый в свою сторону. Маркус ныряет в переулок между домами, проходит ряд зловонных мусорных баков и сворачивает на освещённую фонарями улицу.       Шёпотом спрашивает:       − Как я?       − Оскар не дам, но так вполне сносно.       − Мы ни разу не заговорили об отце.       − Это ваша боль, Маркус, не жди, что Лео станет изливать тебе душу после стольких лет, − выдержав паузу, Саймон добавляет. − Иди быстрее домой.       Маркус ускоряет шаг. Впереди, прямо на своём пути, видит три тёмных силуэта. Силуэты тоже замечают его и оживляются. Один из них отделяется и идёт навстречу. Подходит вплотную.       − Деньги, мобила, порошок?       − Ничего нет, я иду с пробежки.       − Ну надо же, а рубашка сухая и совсем не пахнет, − условный главарь, темнокожий и жилистый, с дредами и в нелепой шапке, сплёвывает Маркусу под ноги. – Мне повторить вопрос?       − У меня правда ничего нет, − сержант поднимает руки.       − Тогда мы тебя обыщем, сучоныш. Пока будем возить по асфальту.       Кулак проносится в нескольких сантиметрах от лица Маркуса. Он успевает уклониться и перехватить, заламывает руку, больно кидая на землю и пиная по рёбрам. Второй нападающий заходит сзади, бьёт Манфреда коленом по почкам. Удар выбивает воздух, роняет очки, но больше злит, поэтому мужчина оборачивается и разбивает головой его нос.       − Маркус, я сейчас приду, − голос в наушнике выдаёт волнение Саймона.       − Не надо, − шепчет Манфред, жалея, что не снял жучок раньше. – Остался один.       У последнего оказался ствол. Маркус упустил этот момент и опомнился только когда увидел наставленное на его грудь дуло пистолета. Он поднимает руки и замирает. Первый парень уже поднялся с земли. Уйдёт пару секунд, пока он сообразит, что к чему.       «Надо действовать быстро».       Маркус с силой бьёт коленом по рукам с пушкой, захватывает оружие и ударяет в живот локтём. Стреляет в оправившего главаря в шапке, попадает в ногу.       − Маркус, уходи оттуда, пока кто-нибудь ещё не заглянул.       Мужчина снова почти кивает, достаёт магазин из пистолета, отбрасывает в темноту переулка. Бежит.       − Не забудь про жучок, − Саймон очень старается казаться спокойным.       Отбежав на приличное расстояние, Манфред снимает брошку, с силой наступает на неё. Сломать пополам оказывается проще, чем он думал. До дома остаётся совсем немного, но мужчина ловит себя на мысли, что без знакомого голоса в наушнике стало необычайно пусто.       Когда Маркус взлетает по лестнице и стучится в дверь, та внезапно быстро открывается.       − Боже, − лицо Саймона в свете луны кажется необычайно бледным.       − Это так мило, что ты переживаешь, − Манфред проходит коридор, тускло освещённый лампой – всё, что они могут позволить, чтобы не слишком выдавать своё присутствие – и закрывает за собой дверь на замок.       Саймон оплетает руками его шею, ищет губами губы. Отрывается от поцелуя, суетливый, встревоженный.       − Они тебя не ранили?       − Всё в порядке, честно. Только кепку потерял, простишь?       Маркус тянется обратно, твёрдо уверенный, что прощён, крепко обнимает талию блондина. Мнёт губы, проводит языком по нёбу, выжимает горячий вздох. Руки невзначай падают на ягодицы, пах трётся о пах.       Саймон резко отстраняется, смотрит удивлённо и как-то напугано. Оба замирают, не зная, что делать дальше и стоит ли делать вообще.