День пролетел быстро, как птица, а ощущения у меня такие, будто с события, повергнувшего нас всех в шок, прошло ну очень мало времени. Я сижу у костра на стороже, скоро меня должна будет подменить Джойс. Она до сих пор не может утихомирить свой гнев после поступка Тоби: бурчит под нос ругательства, проговаривает его фразы перед изгнанием… Что касается Шелли, то она снова лежит под домом. Иногда оттуда доносятся громкие слова, но их невозможно разобрать. Меня очень пугает собственная спокойная реакция на её поведение, которое будто стало обычным делом для нас. Остальные внутри дома, они уже спят. Погибших уже объявили, нас осталось всего шестнадцать человек.
Костёр согревает меня, но его тепла мне не хватает. Я не могу перестать прокручивать в голове всё, что сегодня произошло, и постоянно дрожу из-за этого. Джойс и Алисе хватило сил, чтобы осмотреть тела наших погибших союзников и потом отнести их подальше от лагеря. Укусы маленькие, но глубокие, и их много.
Меня всё мучит вопрос: что заставило Тоби наброситься на них? Я не исключаю вариант, что кто-то мог пораниться, но он не стал бы подносить рану к лицу Дарси и прислонять к нему, позволяя вдохнуть запах. Бред какой-то… Парень сам мне говорил, что надо держаться подальше от всего, что может сподвигнуть его на ужасный поступок. Повторяю второй вопрос внутри себя несколько раз: зачем он говорил те фразы, когда мы его нашли? Всё также прихожу к одному выводу — это была попытка оправдаться. Когда Джойс начала прогонять его, он убегал быстро и бодро. Мы предполагали, что у него нет серьёзных ран.
Упираюсь подбородком в поджатые колени и хватаю себя за голову. Всё очень запутано.
— Ку-ку.
Вздрогнув, оборачиваюсь на голос. Эдди.
— Что случилось? — спрашиваю я, готовясь подняться.
— Да вот, воздухом подышать вышел, — он садится рядом со мной и, позволив мелькнуть улыбке на своём лице, устремляет взгляд на языки пламени.
Мне становится немного легче, ибо теперь я хоть с кем-то могу порассуждать над поступком Тоби. Несомненно, Эдди и остальные чувствуют то же, что и я — замешательство.
— Шелли не вылезала?
— Нет, но она что-то выкрикивает иногда.
— Да, я слышал, — тише говорит он, будто не хочет потревожить беднягу.
Костёр вдруг становится не таким ярким. Я тянусь за ветками, но парень опережает меня и подбрасывает в него пару штук.
— Мне кажется, — печально произносит он, — что она реально сходит с ума.
Я чувствую, что внутри меня должно что-то ёкнуть от такой ужасной новости, но этого не происходит. Моё тело вздрагивает, но это лишь из-за холода. Я будто знала о том, что сказал Эдди, но не хотела признавать это. Пожалуй, так и есть.
— Я так не хочу терять её, — вполголоса говорю я, глядя на испаряющиеся в воздухе искры. — Шелли стала мне очень близка, но за какое короткое время! Мы с ней не были до этого ни лучшими подругами, — я перевожу взгляд на парня, — ни давними знакомыми.
Он вздыхает и поднимает глаза на меня:
— На самом деле, я ещё с самого начала предчувствовал, что мы все станем больше, чем друзьями. Мы так болезненно переживаем потери кого-то из нас.
— Согласна, — я снова смотрю на костёр и, сомкнув ноги вместе, вздыхаю: — Морис был первым, кто погиб на моих глазах.
— Морис… С ним я хорошо был знаком.
— Он погиб прямо передо мной, — глаза щипают подступающие слёзы. Я снова будто переношусь на несколько дней назад, — я видела, как его лицо исказилось, когда в него попала пуля.
Эдди улавливает дрожь в моём голосе и, пододвинувшись, приобнимает меня. Я не отстраняюсь.
— Тогда кусты зашуршали бы в любом случае, а нас всех могли заметить и убить. Я не отрицаю, что исход мог быть положительным, но… Боже!
Он касается второй рукой моего пояса и притягивает к себе. Я прикладываю голову к его груди и продолжаю плакать, пока он поглаживает меня. Я изливаю все эмоции, что накопились во мне из-за всех убийств моих новых друзей:
— Он не успел скрыться, но т-те парни… Они подумали, что от них пытался спрятаться только он! И они ушли оттуда, не заметив нас! Но как там могли оказаться кусты, под которыми нам с Шелли удалось спрятаться?! — Я едва не схожу с позиции шёпота.
— Тейлор, его смерть не была напрасной. Он рисковал ведь до этого?
Я вспоминаю, как он убил змею и спас меня, как смело дрался с нами.
— Д-да.
— Ну вот. И тут дело не в героизме.
Проведя тыльной стороной ладонью под носом, проговариваю:
— А Тэмми? Она не была мне более, чем обычной подругой, если её можно так назвать, но её добрый и позитивный характер так поразил меня! Сколько ещё будет продолжаться эта Бойня? Сколько ещё дней нам надо проторчать здесь, чтобы это всё закончилось?!
— Тише, тише, — он крепче прижимает меня к себе.
— Я слушала почти всю ночь, как Тэмми задыхалась и стонала перед смертью. Это так страшно!
— Почти всё, что происходит сейчас с нами, страшно.
Ещё некоторое время мы молча сидим в обнимку, а потом он издаёт смешок:
— Ладно. Мы ведь не хотели доводить себя до слёз, не так ли?
— Угу, — улыбнувшись, отвечаю я и отстраняюсь от него.
Мы молчим и смотрим на костёр, в глубину леса и на ночное небо. Я ощущаю себя комфортно рядом с Эдди. Но, уверена, даже если бы здесь был кто-то другой, уюта этого было бы не меньше. Я больше не хочу терять кого-то.
Ловлю себя на мысли, что Бойня — это не только борьба за выживание, но и ценный урок для всех нас: различные обстоятельства учат тебя ценить то, что ты имеешь, и сближают тебя даже с теми людьми, с которыми ты никогда не был близок. Сейчас я понимаю смысл этих слов, как никогда.
— Тейлор? — его зов возвращает меня в реальность, но я по-прежнему продолжаю смотреть на пламя.
— М?
Он молчит, пока я в замешательстве не поднимаю на него глаза.
— А кого ты хочешь увидеть первым, когда вернёшься?
Он сказал это так, будто нам ничто не угрожает. На мгновение создаётся ощущение, что мы на отдыхе, где-то далеко-далеко от Чикаго, и скоро должны будем вернуться в родной город.
— Родителей, — я даже улыбаюсь и потом снова отвожу взгляд к костру, — они будут на седьмом небе от счастья.
— Не только родители, — усмехается он. — Я представляю, как нас задушат объятиями остальные!
— Да уж, куда без них!
— Да… Наконец-то я буду в безопасности с той, рядом с которой я по-настоящему счастлив.
Моё лицо расплывается в улыбке, а затем я закусываю губу, представив, как Люси прыгает от счастья и душит Тину объятиями.
— Она будет счастлива.
Эдди тихо вздыхает и прикладывает ладонь к моему локтю, причём очень мягко. Готовясь увидеть его ошарашенную мордашку, я поднимаю на него глаза, но вижу не совсем то, что ожидала. У него спокойное выражение лица, улыбка не слишком широкая, но заметно искренняя, а сам парень будто мне в душу глядит. Я раскрываю рот и хочу ему что-то сказать, но голос пропадает. Несколько мгновений прикидываю, о чём он думает, но потом всё понимаю. Я отказываюсь верить в происходящее, а потом с внезапным всплеском страха всё осознаю. Мной овладевает странное чувство, в котором смешаны смущение и тревога.
— О боже, — вырывается у меня.
Парень чувствует, что мне не стало лучше от его действий, и произносит:
— Погоди.
У меня отвисает челюсть, ибо он сказал это с таким лёгким волнением, будто ничего не происходит. Не понимаю: как он может такое говорить, когда мы знакомы только около двух недель? Да, нас сблизила Бойня, но… Мы ведь даже не особо общались друг с другом. Мы не разговаривали на какие-то глубокие темы, за исключением сегодняшнего вечера, не оставались наедине надолго.
— Э-Эдвард, стоять! — произношу я, встаю и отхожу от него.
— Да постой, — парень аккуратно берёт меня за запястья и останавливает. Я немею и подчиняюсь ему, пребывая в состоянии шока, — я знаю, это очень н-неожиданно…
В голову приходят всякие бредовые мысли. Может, он ударился головой? не отошёл от шока после обнаружения мёртвых союзников? захотел острых ощущений?
— Я сначала не предполагал, — тон становится более волнительным. Я ощущаю, как его ладони немного вспотели. У меня резко начинает кружиться голова, и я изо всех сил стараюсь не рухнуть на колени перед ним, — что привяжусь к тебе так сильно. Т-ты не подумай, ты не единственный мой близкий друг, но… нас правда многое объединяет! Ты мне очень нравишься.
Свет от костра освещает половину его лица, а глаза блестят с какой-то надеждой. Он похож на ребёнка, который надеется услышать что-то приятное. А я себя чувствую совсем по-другому. Он — как ребёнок, которому понравилась маленькая девочка, поделившаяся с ним конфеткой.
— Мы едва знакомы, — я в панике.
— Да, но я со многими мало знаком. Я ни в коем случае не хочу торопить события, но… давай хотя бы начнём общаться почаще, как с остальными.
— Какие события? Эдди, что происходит?
Что-то тянет меня вниз, пытается заставить упасть на холодную землю, задрожать, спрятаться от всех и всего. Я прикладываю ладони к голове и медленно кружусь на месте, пытаясь всё обдумать. В голове не укладывается.
— Пойми меня правильно, Тейлор. Нас всех сблизила эта чёртова Бойня, я чувствую себя комфортно в окружении, что есть сейчас. А с тобой нас ещё объединяют наши преступления!
— И только из-за этого ты ко мне
вот так относишься?!
— Не кричи, пожалуйста! — шёпотом просит он, затем, бросив взгляд на дом, снова устремляет его ко мне: — Мы же с тобой наверняка чувствовали одно и то же, когда поняли, что сделали: нас что-то отделяло от остальных.
Морально мне всё хуже. Дискомфорт, стыд, ужас… Не выдерживая всего, я хватаю парня за плечи и трясу его:
— Очнись же! — делаю глубокий вдох и, благо он молчит в эти секунды, продолжаю: — То, что мы оказались в «Young criminal» по одинаковому преступлению, ничего не значит. Это раз.
Его лицо теряет широту улыбки, но я не отступаю и проговариваю второй аргумент:
— Во-вторых, мы все сейчас нуждаемся в хотя бы небольшом моральном комфорте, а его обеспечить можно только друг другу. Это не может что-то… Боже!
Я отпускаю его и, отвернувшись, хватаюсь за голову. Мою спину будто прожигает его отчаянный взгляд, полный тоски и какой-то надежды. Для меня его признание — внезапный удар, я никогда не задумывалась о том, что кто-то из нас будет чувствовать к кому-то совсем не дружеские отношения. Я бы смогла понять, если бы после нашего знакомства прошло достаточно времени; мы бы общались почаще и, возможно, я бы заинтересовалась им в романтическом плане. Но… «с которой я по-настоящему счастлив»?! Как так?
— Ты меня совсем не знаешь, — на глазах снова выступают слёзы. Должно быть, из-за нахлынувшей гаммы эмоций, — ты не можешь говорить, что счастлив со мной. Я говорила с тобой мало, мы друг другу много не рассказывали о себе… Я даже почти никак не помогала тебе! Эдди, ты не можешь произносить такие слова всерьёз.
Я разворачиваюсь к нему. Он растерян. Встретившись со мной взглядом, он опускает его и сглатывает:
— Может, я просто сильно привязываюсь к людям.
— Тогда почему ты не привязался к Люси?
Парень резко поднимает на меня глаза. Сообразив, что, возможно, я сказала это не вовремя, закусываю губу. Поздно. Я делаю шаг назад, будто хочу убежать от него, но назад пути нет. Придётся ему всё рассказать.
— При чём здесь Люси?
Его вопрос только подталкивает меня к объяснению. Я глубоко вздыхаю.
— Перед нашим отправлением она стояла рядом с Тиной и плакала. Она хотела тебе признаться, что ты ей не безразличен, но не сделала этого.
Одних этих слов достаточно, чтобы у парня появился такой вид, будто я ему сильно нахамила. Довольно неприятное послевкусие после сказанного, что странно. Реакция союзника пугает меня: он прикладывает ладонь к виску, вздыхает и начинает медленно расхаживать по кругу. Я не знаю, куда себя деть, и просто стою на месте и наблюдаю.
— Эдди…
Он мотает головой и закрывает руками лицо, а после произносит:
— Ну почему так?..
Я делаю шаг к нему, пребывая в смешанных чувствах. Страх и жалость борются внутри меня, не давая ни подойти к парню, ни уйти в дом.
— Я… я не чувствую того же к ней! Люси — моя подруга, я не вижу её своей девушкой.
— Но ты же так много времени с ней проводил, до того как мы оказались здесь. Разве тебе не было хорошо, когда она была рядом?
— Было, но она мне друг, не больше!
— Как такое могло произойти, что я тебе понравилась, если мы знаем друг друга только две недели?
— Чего ты добиваешься, Тейлор? — вдруг спокойным тоном спрашивает он, убирая руки от лица и поднимая глаза на меня. Только после этого понимаю, что мы нашими криками могли разбудить остальных. Я оглядываюсь, никого не нахожу у дома и снова сосредотачиваю внимание на Эдди. — Ты пытаешься меня влюбить в Люси прямо сейчас?
— Я не пытаюсь тебя влюбить ни в кого. Мне просто интересно: что такого во мне ты увидел?
— Повторюсь: я слишком быстро привязываюсь к людям.
— Но…
— И к Люси я тоже был привязан, и к Тине, но ни с одной из них меня не объединяло похожее прошлое, и потому я считаю, что они не способны понять меня до конца. Обе никогда меня не интересовали в романтическом плане.
— Эдди…
— Да, может, с Люси я мог поговорить по душам почаще, но отношение к ней оставалось таким же.
Я делаю шаг к нему и в замешательстве произношу:
— Ты говоришь, что они не могут понять тебя и в то же время ты можешь поговорить с ними по душам. Как я должна это понять?
— Я с ними сблизился из-за своих взглядов на жизнь.
Я снова хватаюсь за голову, теряясь в догадках. Всё, что он говорит, напоминает вихрь разума, который будто подбрасывает ему в голову какие-то аргументы.
— Эдди, я не понимаю тебя! Взгляды, разное прошлое, привязанность… Что ты ещё скажешь?
Парень хочет что-то сказать, но молчит. Он делает несколько шагов назад и, развернувшись ко мне боком, разводит руками и печальным голосом отвечает:
— Ничего. Спокойной ночи.
Уходит к костру и садится рядом с ним.
Я стою в смятении. Подойти и успокоить хочется, но чувствую, что это вряд ли что-то даст и мне, и ему. Молча поглядев на него ещё несколько секунд, я медленно разворачиваюсь и ухожу в домик. Почти без слов бужу Джойс. Она потягивается и недовольно спрашивает:
— Что, уже?
— Да, — шепчу я, — давай-давай, поднимайся.
Она лениво встаёт и выходит наружу. Я ложусь, отворачиваюсь к стенке и начинаю тихо плакать. Мне… обидно? Но за что? За то, что Эдди резко прервал наш разговор? признался в симпатии? обидел? Почему я чувствую себя виноватой в этом неудачном диалоге? Ощущения такие, будто я самая настоящая мразь.
Обняв себя и медленно унимая эмоции, я засыпаю.
***
Я открываю глаза и вижу ползущую ко мне Алису. Она трогает меня за плечо и пытается окончательно разбудить:
— Тейлор, просыпайся. — Я мычу, пытаясь ухватиться за уходящий сон. — Подъём.
Громко вздохнув, потягиваюсь.
— Все, кроме Шелли, уже у костра.
— Она не выходила? — с надеждой спрашиваю я.
— Нет. Но без нас троих они могут всё съесть тоже, не оставив нам ни крошки, — и улыбается.
Ещё раз потянувшись, я встаю. Вместе с Алисой выхожу наружу, вдыхаю утренний воздух и тут же понимаю, что стало ещё холоднее. Оборачиваюсь к щели, что ведёт под дом, но не нахожу Шелли. Сердце разрывается всё больше с каждым днём.
— Доброе утро, спящие красавицы.
— Доброе, Джойс, — выдыхает Алиса.
Мы вдвоём присаживаемся возле неё и Эдди. Парень даже глаз не поднял, а только принялся усерднее жевать. Я не заостряю на этом внимание и сразу задаю вопрос:
— Что сегодня будем делать?
Джойс сглатывает и отвечает:
— Искать других. Помогать им.
— А что с Тоби делать? — Эдди подаёт голос.
Несколько секунд среди нас сохраняется молчание, и я использую тишину, дабы обдумать вопрос. В то же время стараюсь не думать о вчерашнем разговоре. Тоби убил пятерых наших человек, не справившись с собственной зависимостью, но он по-прежнему является нашим союзником.
Объявляют погибших за ночь. Один парень.
— Враг, — объясняет Джойс, — пятнадцать человек осталось.
— Скоро финал, — произносит Алиса, — Бойня всё напряжённее.
— Не спорю. Но у нас нет времени на рассуждения. Сразу после завтрака отправляемся.
Я оборачиваюсь в сторону дома и высматриваю Шелли. Её не видно.
— А как же она? — я киваю в сторону нездоровой союзницы. — Мы возьмём её с собой?
Повисает молчание. Если оставить девушку здесь, её смогут найти, да и ей самой страшно будет; если пойдёт с нами, нам понадобятся дополнительные усилия, чтобы защитить её в случае тяжёлой драки.
— Я сомневаюсь, что мы вернёмся сюда, — парирует Джойс, доедая, — поэтому… да. Она пойдёт с нами.
— Это будет наш последний путь на Бойне? — спрашивает у неё Эдди.
— Наверное.
Последний? Но ведь десять человек — не три.
— А чего ты раскомандовалась? — возмущается Алиса, усаживаясь поудобнее и продолжая буравить взглядом девушку.
Она не успевает ей ответить, ибо я подключаюсь:
— Джойс, территория огромная. Участники могут быть где угодно, мы вряд ли сможем найти их за один день. Отдыхать придётся в любом случае.
— Действительно. Сколько нас и сколько их?
— Семь на восемь. Их всего на одного больше, так что мы не остановимся.
— Семь? Значит, — протягивает Эдди, — кроме нас и Тоби жив ещё кто-то?
— Да, общество математиков. Не знаю, как вы, а я знакома с ним. И сегодня мы намерены найти не только его.
Я выдыхаю. Джойс постепенно начинает меня раздражать.
После завтрака мы приступаем к старту сборов и моральной подготовки. Перед отправлением я подбегаю к щели под домом и шепчу:
— Шелли?
Слышится шорох, затем показывается её лицо. На мгновение кажется, что оно местами перекошено: настолько оно всё напряжено, что видно каждый мускул, да ещё и дрожит, как осиновый лист. Чего уж там, она вся дрожит.
— Вылезай, солнце, — стараюсь улыбнуться как можно лучезарнее, — скоро всё будет хорошо.
— А-ы?
Странный звук. Даже жуткий, я бы сказала.
— Мы идём убивать оставшихся врагов. Нельзя тебя тут одну оставлять.
Её глаза внимательно рассматривают меня, будто я впервые заговорила с ней. Я протягиваю ей руку, на что она реагирует испугом: немного отползает назад.
— Шелли, — ласково продолжаю я, — иди сюда. Мы скоро будем в школе.
— В школе? — нежным голосом переспрашивает она.
— Да, именно там! Иди сюда, не бойся.
Она несмело подползает поближе ко мне и касается моей руки. Я растягиваю улыбку так, что лицо начинает болеть, и медленно вытаскиваю подругу из-под дома. Боже, она вся в грязи, холодная, с потрёпанными волосами и безумными глазами.
— Мы скоро победим, — слова даются тяжело, — победим и будем жить долго и счастливо.
Она кивает и на ходу кое-как прижимается ко мне, пряча во второй руке свой нож. Мы останавливаемся у двери, где стоят все, кроме Алисы, возящейся внутри с арбалетом.
— Она может идти? — спрашивает Эдди, сделав шаг в нашу сторону.
— Да.
Мы встречаемся взглядами. Не успеваю отвести свой, как к нам выходит союзница:
— Готово. Можем отправляться.
***
— Холодает с каждым днём! Скоро вообще в ледышек превратимся!
Алиса иногда комментирует реплики Джойс, но в этот раз она промолчала. Девушка специально громко говорит, чтобы привлечь внимание остальных участников. Я знаю это. Обе идут впереди нас, и если Вон хоть иногда оборачивается к нам, то вторая делает вид, будто нас нет. Не терпится в бой. Вояка чёртова.
— Тейлор, — тихо зовёт меня Эдди, идущий рядом со мной. Я поворачиваюсь к нему и вопросительно смотрю, — я хотел поговорить по поводу вчерашнего.
Ох, боже. У меня нет настроения говорить об этом, меня беспокоит совершенно другое, но всё же настраиваюсь на короткий диалог.
— Я слушаю.
— Знаешь, ты… Ты вчера была права.
Я уже догадываюсь, о чём он, но, дабы убедиться, спрашиваю:
— Насчёт чего?
— Ну, что это всё располагающая атмосфера. Я действительно вчера чувствовал более тесную связь с вами, чем во все остальные дни на Бойне.
Я ощущаю, что мне больше не слишком тяжело помогать Шелли передвигаться.
— А ещё признание это… Извини, что смутил, что доставил такой дискомфорт. Мне стоило следить за языком.
— Не переживай. Я рада, что ты понял, почему ты сказал это вчера.
Он улыбается:
— Значит, друзья?
Я показываю зубы:
— Друзья.
— Стоять!
Чёрт, ну почему все разговоры прерываются именно так?
Джойс срывается с места и улетает в правую сторону. Там какой-то участник, и, судя по реакции союзницы, он — наш враг.
— Кто-нибудь с ножом, сюда!
— Держи её! — я быстро, но осторожно передаю руки Шелли Эдди и бегу за девушкой.
Враг кое-как отбивается от неё, размахивая лопатой. Ей тяжело, парень слишком хорошо справляется со своим большим оружием.
— Я тебя убью! — орёт он, заряжая куском железа ей по рёбрам.
В меня будто бьёт молния: мне знаком этот голос. Где-то в начале Бойни я слышала его, где-то в начале… Те секунды были страшными, напряжёнными, печальными. Со мной были Шелли и Морис.
Морис! Да! Их было двое, когда он погиб! Этот парень точно там был!
С воинственным воем и яростью внутри я подбегаю к нему и замахиваюсь ножом. Нет, я не собираюсь его убивать; я хочу его помучить, попытать, заставить испытать нереальные страдания. Ты заслуживаешь мучительной смерти.
Парень замечает меня и отскакивает, но я всё равно царапаю его по руке кончиком ножа. Но я не рассчитывала на то, что его действия слишком быстрые, а потому расплачиваюсь за свой промах: он изо всех сил бьёт меня железной частью своего оружия по бедру. Я падаю рядом с кричащей от боли и держащейся за рёбра Джойс, а затем пытаюсь встать. Парень медленно подходит к нам, наслаждаясь триумфом. Он будет твоим последним, сволочь. Вашим последним.
— Где второй? — в ярости спрашиваю я у него, поднимаясь уже с колен.
— Какие мы злые, — насмехается он.
Я буквально вспыхиваю.
Вдруг его бок поражает стрела. Я перевожу взгляд в сторону и вижу Алису. Она выстрелила в него.
— Держи его, — кричу я ей, — не убивай!
— Не убивай? — с негодованием спрашивает Джойс, опираясь о землю в попытках подняться.
— Из него надо выпытать информацию, а убить медленно и мучительно.
Алиса пинает его в другой бок и резко выдёргивает стрелу. Эдди и Шелли подбегают к нам.
— Эдди, не дай ему сбежать, — говорит подруга, — Шелли, стой рядом со мной.
Союзник заряжает ему кулаком по лицу и крепко прижимает его запястья к земле, собрав их вместе над головой. Тот пытается вырваться, но безуспешно. Мы с Джойс подползаем к нему. Внутри меня ликует садист.
— Ты расскажешь мне всё, — рычу я, приставляя нож к его плечу и готовясь пронзить его туда в любой момент, — если хочешь быстрой смерти.
Боевая союзница бьёт его между ног и придавливает их своими, встав в не очень удобную позу.
— О-хо-хо. Зак был прав насчёт того, что ты чокнутая.
— Он виделся с ним! — делает вывод Эдди.
Я сглатываю и задаю первый вопрос, будучи ничуть не задетой его высказыванием в мой адрес:
— Где твой напарник?
— В пизде.
Я протыкаю его плечо и слушаю последующий крик. Кричи, сволота.
— Где. Твой. Напарник? — громче повторяю я.
Откашлявшись, он отвечает:
— Убит.
— Кто его убил? — спрашивает Джойс.
— Ваш каннибал.
Он морщится от боли. Кровь, стекая с его плеча, уже начала образовывать лужу.
— Когда?
— Вчера ночью.
Он откашливается.
— Почему ты сбежал?
— Ваш идиот забрал автомат. А-а, не так больно!
Джойс приподнимает колено от его паха.
— А теперь слушай меня, — говорю я, настраиваясь задать главный вопрос, — я знаю, что вы что-то задумали, по-крайней мере, Зак и Скотт — точно. Ты в курсе их планов?
Он молчит.
— Да или нет? — кричу я.
— Д-да, — отвечает он, — Зак нам всем рассказал об этом после провала. А ты откуда знаешь?
— Здесь мы задаём вопросы, — рычит Эдди.
— А теперь рассказывай всё честно и понятно: зачем он это задумал?
Он выдыхает, но молчит слишком долго. Я не хочу тратить время на то, чтобы давать ему передышку, а потому пронзаю его в левое плечо снова. Его крик ещё более оглушающий.
— Говори.
— Ладно! Уф, — он приступает: — В общем, Зак знал, что он, как и любой учащийся в подобных школах, может попасть на Бойню, но не хотел долго возиться с этим. Так что по пути сюда он придумал план, с помощью которого мог бы закончить всё это буквально за дни.
— В чём заключался этот план? — спрашивает Джойс, угрожающе потирая нож о его ногу.
Враг вздрагивает.
— Зачем он пытался перерезать ограждение? — я подливаю масла в огонь, ставя нож вертикально кончиком к нему.
— С ним были Скотт и Чарли. Чарли хорошо шарил в технике, и Зак решил направить его умения нам на пользу. Тогда организаторы не догадывались, что они залезали в главные компьютеры, с помощью которых осуществляется слежка за участниками и их жизненными силами, и потому несколько раз отключали питание на ограждении.
— Давай уже к главному, — с нетерпением произносит Эдди.
— Чарли должен был перерезать участок ограждения и направить провода до ближайшего открытого места. Ток бы распространился и убил бы всех стоящих на земле. Сами они планировали залезть куда-нибудь повыше и просто ждать.
— Но тогда бы погибли даже их союзники, — говорю я.
— Они были готовы принять эту жертву.
Мы молча сидим несколько секунд. Вот почему Зак тогда сказал мне, что они не трусы, чтобы сбегать.
— Вы такие же противные, как и ваш каннибал.
Мы будто просыпаемся.
— Ты видел нас вчера? — набрасывается на него Джойс.
— Н-нет! — он явно жалеет о сказанном.
— Ему никто не говорил, что у Тоби есть эта… странность, — выговариваю я, глядя в глаза союзнице, — он не мог знать об этом! Никто не мог знать об этом, не увидев этого!
— Не ври! — верещит Джойс на врага. — Не ври, паскуда! Откуда ты знаешь, что он каннибал?! Вы пытали кого-то из наших?!
— Нет!
— Тогда откуда?! — я в нереальной ярости. — Ты видел его? Признавайся!
— Пустите меня! — он сопротивляется.
Я стискиваю зубы и вонзаю нож ему в грудь. Быстро не вытаскиваю, а медленно прокручиваю, пока кровь не окрашивает почти всё его туловище. Отомстила.
— Тут что-то не так, — говорит Алиса, подойдя к нам вместе с Шелли, — он что-то скрывал от нас.
— Зачем ты его убила? — чеканит Джойс.
Я молчу. Я всё поняла.
— Джойс, — продолжает Вон, — ты пойми: он отказался что-то рассказывать нам о получении информации насчёт одержимости Тоби. Разве это уже не должно настораживать?
— Те его эмоции, — тихо произношу я, — не были актёрской игрой. Шелли, — я поднимаю глаза на неё и повторяю, — это не было актёрской игрой. Он, — снова опускаю глаза на мёртвого врага, — он… не выглядел одержимым: не трясся, не имел безумные глаза… Почему мы вчера не обратили на это внимание? Я теперь даже сомневаюсь, что он сам сделал то всё с Ханной, Марком и остальными.
— Почему? — недоумевает Джойс.
— А вдруг здесь замешаны они? — указываю на тело поверженного парня.
— Но там были же человеческие укусы, — говорит Эдди, — да, Джойс?
— Укусы человеческие, — повторяю я, — но… вдруг мы чего-то не знаем о наших врагах?
Никто не произносит ни слова несколько секунд. В полной тишине я задаю вопрос:
— Вдруг среди них тоже есть каннибал?
Ещё одно молчание, но на этот раз оно больше. Я чувствую, что каждый из нас обдумывает эту ситуацию. Возможно, Тоби — не предатель; его просто подставили. В этой тишине мне кажется, что что-то будто радостно кричит, ликует: наконец-то, мы догадались.
Я поднимаюсь с колен. Алиса кладёт руку мне на плечо и, когда Джойс и Эдди проделывают то же, что и я, решительно всем говорит:
— Надо найти Тоби.
