***
Как забавна история. Касанея, стала первой, кто почти излечился от корпруса, и получила в награду бессмертие и невосприимчивость к другим болезням. Но вот прошло двести лет, и о её существовании помнят лишь двое. Один, что прожил достаточно долго, чтобы знать её лично, и второй, знающий о ней лишь из историй первого. И я нахожу это печальным. Сколько ещё таких историй происходило, о которых стирались всякие упоминания, и о которых сейчас, уже никто не помнит, потому что кто-то старательно всё подчистил? Вот поэтому каждый стремится оставить после себя хоть что-то. Просто чтобы его помнили. И потому так важен для нас, данмеров, культ предков. Впрочем, ты тут не за философскими монологами старого волшебника, так ведь? Вернувшись живой и почти здоровой от Дивайта Фира, я тут же, почти буквально, запер Касанею в своей башне, с целью провести исследования и как следует изучить этот феномен. Оставь свои двойственные улыбки для обмена сплетнями в таверне в Вороньей Скале. Ты проклятие двемеров, обрушившееся на мою голову! Так или иначе, Касанея была здорова, и больше ничто не мешало ей исполнить волю этого дурацкого пророчества. Мы возобновили действие моего плана. И всё шло гладко, как нож в желе нетча. Постепенно мы приближались к нашей мести. Ты даже не представляешь, как Касанея загорелась этой возможностью — наконец поквитаться с Архимагистром Готреном. Но я не мог отправить её к нему с пустыми руками. И потому в свободное время, я лично тренировал её для поединка. И хотя Готрен был жалким червяком, которого мог сразить даже квама-воин, я посчитал нужным, обставить его свержение со всем блеском. Заодно уверив остальных Советников в могуществе Касанеи, чтобы исключить даже малейшую мысль о смещении её с должности Архимагистра. Но это пришлось отложить. По причинам глубоко мною непонятым, она ушла, получив от странного гонца какое-то письмо. Она ушла, не попрощавшись. И я не знал, куда и по какой причине. Как и не знал, вернётся ли она когда-нибудь вновь. Спустя три месяца, Вварденфелл прочувствовал на себе самое сильное землетрясение за всю историю его существования, таким оно считалось вплоть до недавнего извержения Красной Горы. Но и тогда все решили, что гора вот-вот разверзнется и опрокинет кипящую лаву прямо на жителей острова. Я мог лишь догадываться о том, что произошло в тот день. Она не возвращалась. Ни явилась через месяц, ни через два. А остров был в смятении. Шестой Дом пал. Все « Спящие», заполонившие пещеры и леса, очнулись. Трибунал ослаб, но всё ещё пытался держать власть. Защитные барьеры, разделявшие остров и Красную Гору — пали. Сердце Лорхана исчезло из этого мира. Всё закончилось. Но она не возвращалась. Правда, я был едва ли не единственным, кто верил, что она жива, просто, возможно была ранена, или заблудилась в хитросплетении пещер Красной Горы. И вот, в момент, когда даже моя вера начинала слабеть, она вернулась. Задор в её глазах был смешан с чёрными тенями под ними. Она словно состарилась на несколько сотен лет за эти месяцы, что я её не видел. Но не растеряла раздражающей активности. Прямо с порога, не успев поздороваться, она сообщила о намерении надрать задницу Готрану. И это прямая цитата. Настолько она была самоотверженной и невыносимой, но чертовски целеустремлённой. Готран погиб под аккомпанемент вычурных заклятий Касанеи. Никто из Великих Советников не стал оспаривать её право на титул Архимагистра. И первым своим указом, она закончила войну между Великими Домами. Разумеется, не навсегда, и конфликты эти будут живы до тех пор, пока жив хоть один член каждого Дома. И всё же дышать стало легче. У нас появилось больше времени и ресурсов для исследований. Я наладил производство мази от болезни суставов, но оно не снискало славы у людей, ввиду дороговизны составных ингредиентов. Лёгкость ушла в день, когда Архимагистр Касанея, совершенно неожиданно отдала свой титул этому бродяге Силасу Штрец. А сама ушла, никому не сообщив куда. Она уходила и раньше. Могла отсутствовать и не вести дела по полгода. Мы к этому привыкли. И должны были заподозрить что-то, когда Архимагистр неожиданно изменился. Хотя, признаться, тогда мы не обратили на это внимания в виду того, что этот пост мало кому был нужен, и все Архимагистры, кроме парочки исключений, желали поскорее избавиться от своего поста. Мы решили, что Касанея не стала исключением. Слишком юная, чтобы тратить свои силы и годы в башне Главы Дома, её сердце всегда принадлежало приключениям. Расстроен ли я? Отнюдь. У меня было слишком много работы, чтобы думать о том, что этой сумасшедшей могло взбрести в голову, и какой злокрыс укусил её за задницу.***
Арара взмолилась Трибуналу и Предтечам, когда в верхних покоях вновь прогремел взрыв, сотрясший Тель-Нага. Голос едва успела поймать древнюю вазу, что от вибрации едва не упала на пол и не разбилась. Но Лорд Нелот ещё спустит с прислуги три шкуры, когда узнает, что те не уберегли экспонаты в его личном музее. Впрочем, узнать он это может, только при условии, что спуститься куда-то со своего этажа. Чего Мастер Волшебник не делал уже несколько недель. Новый взрыв, и Арара не выдерживает. И даже опасность напороться на Великого Советника, что был сегодня не в духе, не сильно её тревожила. Ведь она знала причину гнева, которую Мастер будет отрицать даже под угрозой смерти. Сегодня ровно двадцать лет как Касанея молча покинула Тель-Мора и свой пост Главы Дома Телванни. И даже произошедший после её ухода Кризис Обливиона был ничем, по сравнению со слепой яростью Волшебника Нелота в этот день. Он снова стал замкнутым, старался ни с кем не общаться, а если и общался — то так, словно перед ним говорящая блоха. Всё вернулось на круги своя, как было, до того как Касанея из Балморы ворвалась в их жизни. Прелестные пять лет относительного спокойствия забывались. А вспышки Великого Советника становились всё жестче. — Мастер Нелот, — сразу начинает она, едва поднявшись в покои волшебника. — Я тебя не вызывал, так что пошла вон отсюда! — Но Мастер… — Я сказал — ВОН! Я занят важными исследованиями. Неужели так трудно оставить старого волшебника в покое?! Или ты вновь вздумала мне указывать, что делать, а что нет?! Я как-нибудь сам разберусь, без яйцеголовых советничков. Я неясно выразился? Пошла вон отсюда. Арара кинула быстрый взгляд на разгромленную лабораторию. Над заляпанном столом в воздухе висело простое зеркальце, но отражало оно не действительность, а небо, затянутое тучами. Возможно в этом была причина столь острого настроения Мастера? — Возможно, я смогу Вам помочь? — осторожно произнесла она, и тут же получила в свою сторону острый взгляд и насмешку. — Ты? А что, это даже будет забавно. Давай, расскажи мне, посвяти меня в свои женские штучки. С какой стати оставлять кому-то, кто терпеть не может музыку, музыкальную шкатулку? И при этом прятать её так, что я нашёл её лишь спустя чёртовых десять лет? Лишнее напоминание об оскорблении, которое она нанесла этому дому. Несносная, раздражающая, ни на что не способная… Ты ещё здесь? — мастер вновь кинул в сторону Голоса острый взгляд, полный ненависти, злобы и затаённой обиды. — Я не ясно выразился, послав тебя?! А знаешь что. Всё, мне надоело, что мои исследования постоянно прерывают. Что каждый считает своим долгом заглянуть и подсмотреть за мной и моей работой и считает, что может без последствий озвучивать своё тупое мнение. Ты уволена, Арара. Чтоб ноги твоей не было в этом доме. — Мастер! — испуганно произнесла Голос Великого Советника. И едва увернулась от полетевшей в её сторону пробирки с чем-то шепучим. Еле успела произнести заклинание, чтобы впопыхах не свалиться в вертикальный тоннель. Над головой пролетел ещё какой-то предмет. Тяжелее пробирки. Оно звонко встретилось со стеной, упало на пол, разливая по воздуху брякающие ноты. Нелот злобно посмотрел на сломанную шкатулку. Подошёл, в желании уничтожить и это напоминание о невозможной женщине, что оставила после себя лишь боль и разрушение. Среди осколков был виден лист пергамента. Он замер, неверяще уставившись на пол. Этого не могло быть. Не может… Это всё шутка. Злая шутка прислуги. Не могла же она… Занемевшими пальцами он поднял листок, исписанный её подчерком. Захотелось сжечь пергамент. Что бы ему дало, если бы он его прочитал? И что было бы, если бы он нашёл послание раньше, спустя всего пару недель, как она покинула Вварденфелл? » Здравствуй, добрый друг» Он не мог заставить себя читать дальше. Не мог, и в то же время желание узнать, что она могла ему написать, пересилило животный и взявшийся из ниоткуда страх. « Не знаю, заметишь ли ты мой уход сразу. В последнее время, у нас было не так много времени для разговоров по душам. Порой я даже скучаю по нашим сеансам связи через зеркало, когда ты сидел в своём удобном кресле, а я была вынуждена ночевать в спальнике на холодной земле. Кажется, что с тех пор прошла целая вечность, а порой всплывает ощущение, что это было лишь вчера. Наверняка, читая это сейчас, ты ругаешь меня за мои разглогольствования. И правильно делаешь. Но, если честно, я устала от сухости. Всё же не думаю, что быть Архимагистром — это моё. В самом начале это было хорошей шуткой и элегантным мщением. Теперь же это всё больше гнетёт меня. Ты будешь прав, если решишь, что во мне вновь проснулся авантюризм, как ты любишь повторять, не свойственная этому Дому жажда приключений. И будешь прав, как впрочем, и всегда. Я чувствую, что в этот раз не отделаюсь формальной поездкой. В этот раз мне нужно нечто большее. Я возненавидела свою башню в первый же месяц жизни там. И потом мне пришлось провести в этом месте не один год. Больше я терпеть не могу. Прости мне мою бесхребетность, я не отличалась терпением, и так и не научилась хотя бы подражать тебе в твоей выдержке и спокойствии. Во мне бурлит жизнь. И при этом не отпускает ощущение, что я мертва. С тех самых пор, как я уничтожила Сердце Лорхана, эти чувства не покидают меня и медленно сводят с ума. Я знаю, как ты не любишь музыку. Надеюсь, ты скоро разбил шкатулку из-за её писка. Думаю, раз ты читаешь это, то уже это сделал. Как глупо. Но тебе будет приятно узнать, что я сделала её своими руками. А ты стоишь на осколках моего труда. Да, надеюсь, хоть это тебя порадует. Я пишу тебе, чтобы сказать… Я отправляюсь в Тамриэль. Имперский Колизей привлекал меня ещё с картинок томика « Путеводителя по Империи». Думаю попробовать свои силы в гладиаторских боях. Хочу проверить, правда ли корпрус сделал меня бессмертной, ведь в имперском городе всегда много всякой заразы. Можешь пожелать мне удачи, пусть даже ты в неё не веришь. P.S. Когда я в последний раз была на Солстхейме, то нашла замечательный уединённый пляж. Прохладно конечно, но как считаешь, я смогу построить там свой собственный дом так, чтобы он не рухнул мне на голову? P.P.S. Сохрани, по возможности, это письмо, и написанное в нём в тайне от других. Я хочу отдохнуть от их назойливого присутствия и вмешательства в мою жизнь. Буду ждать тебя в гости, в своём ново-построенном доме лет через пять. Как думаешь, имперская еда вкусная?С уважением, извинениями, и нежной Искренней любовью, твоя Касанея»
Письмо вспыхнуло в руке данмера. Сгорело, наполняя помещение запахом гари и дыма. Исчезло серым пеплом на данмерских ладонях. А вместе с ним и злость, оставив на память о себе лишь горечь на кончике языка и губах. Взгляд наткнулся на осколки шкатулки. Возможно, её ещё возможно восстановить. Он не желал быть тем, чьи действия может предсказать письмо. Он починит несчастную шкатулку, чтобы потом, при личной встрече доказать Касанее, что она в нём ошибалась. Но месяцы шли. С ними шли годы. И чем больше лет проходило, тем больше отговорок от поездки находил Мастер Нелот. Исследования позволили ему оставаться более здоровым, чем он был в середине третьей эры, и даже подарили ему долголетие. Но потом произошло то, из-за чего откладывать поездку перестало иметь смысл. В 5 году 4 Эры произошло второе извержение Красной Горы, позже названное Красным Годом. Извержение началось из-за падения луны Баар Дау, и тем самым остров Вварденфелл превратился в безжизненную пустошь, а Морровинд достаточно сильно потрясло. Луна упала в связи с ослаблением силы, которой Вивек удерживал Баар Дау, из-за ухода самого Вивека из Морровинда и разрушения Инжениума Вварденфелл превратился в пепелище. И Садрит-Мора оказался потерян навсегда. Нелот перебрался в свою резиденцию в Морровинде, чтобы уладить кое-какие дела. А после получил официальную причину уехать на Солстхейм. После Красного Года там обнаружились реликты, названные порождением Пепла. И он отправился, точно зная, где вырастит новый город, ведь второе зачарованное зеркало все эти годы показывало местность, где Касанея планировала отстроить свой новый дом. Нелот предвкушал, как опустит деревянное строение данмерки, как вновь пройдётся по её способностям и внешнему виду. Но прибыв и с трудом отыскав место — нашёл лишь пепелище и разруху. Дом сгорел, обвалился. Внутри не было никого. Ни живого, ни мёртвого. Он еле нашёл близнеца Зачарованного зеркала. Оно лежало на песке, едва задеваемое волнами солёного моря. Спустя несколько лет, ему удалось вырастить первую грибную башню, что стала основой будущего Тель-Митрина, построенного на том месте, где Нереварин устроила своё последнее уединённое прибежище.