***
Ночь неумолимо приближается. Тэхён больше на Джану не огрызается, молча сидит на диване, только переодеваться отказывается и к себе подходить никому не позволяет. Джану, понимая, что ему сегодня омегу не подготовить, с унылым видом покидает квартиру и оставляет Тэхёна один на один с его демонами. Омега натягивает на притянутые к груди колени свитер и, уставившись в окно, наблюдает за готовящимся ко сну городом. Тэхён о прошлой ночи не думает, гонит от себя любое напоминание о ней, потому что стыдно. Собственные стоны эхом в ушах стоят, он будто себя со стороны видит, как в его руках плавился, как раскрывался, как сам его не останавливаться молил. Лучше не думать об этом, потому что помимо отвращения к себе и стыда, низ живота сладкая истома наполняет, каждый участок кожи, где альфа касался, по-новому вспыхивает. В полночь за ним приходят. Он, натянув рукава свитера и спрятав в них зажатые от нервов кулачки, покорно следует за альфой и, только услышав за собой хлопок закрывшейся двери, понимает, что на месте. В гостиной пусто. Он двигается в сторону спальни и, не найдя там тоже никого, решает, что Хосок ещё не пришёл. Тэхён заходит в ванную, открывает воду и, взобравшись на тумбочку рядом с раковиной, притягивает колени к груди. Он его в спальне ждать не будет. Он вообще его не ждёт. Так проходит минут пятнадцать, потом Тэхён слышит хлопок двери, выключает воду, вслушивается в приближающиеся шаги и чувствует запах хвои, которая лёгкие наполняет. Он сильнее рукава натягивает, колени обнимает, «я не выйду» тому, кто за дверью, бурчит. Хосок проходит к креслу, скидывает на него стянутый с себя пиджак, расстёгивает рубашку. Весь этот день насмарку. Альфа двенадцать часов потратил впустую, не сделал ничего полезного, потому что вся голова забита только одним, отсиживающимся в ванной человеком. Хосок первый раз в жизни не хотел утром уходить на работу, он хотел полежать с ним ещё, прижимать к себе, посмотреть на него сонного, позавтракать вместе. Его эти желания пугают настолько, что он полдня разрывался между желаниями поставить эту долбанную метку и навсегда вычеркнуть этого омегу из жизни или вернуться и поставить его перед фактом, что больше не отпустит. Голова словно налита свинцом, Хосок устал от борьбы с собой, проклинал тот вечер, на чём свет стоит, своё любопытство, что пошёл по улице и увидел паренька, но сюда летел на всей скорости. Одна мысль, что стоит повернуть ручку дверцы и он увидит его, заставляет альфу чувствовать лёгкую эйфорию, наполняющую всё нутро. Он откидывает на пиджак рубашку и вновь идёт к двери. — Выходи. — Не хочу. — Я сломаю дверь. — Она не заперта. Хосок стоит на пороге, прислонившись о косяк, и смотрит на огневолосую бестию, восседающую на тумбочке. Тэхён бросает короткий взгляд на обнажённый торс, на волка на груди и отворачивается. — Я хочу заново договориться, — бурчит омега и отползает к краю тумбочки по мере того, как альфа приближается. — Поздно, мы уже поставили подписи на кровати за стеной, — он останавливается напротив, кладёт руки на колени омеги и давит на них, заставляя того свесить ноги вниз. Хосок медленно, придерживая за колени, разводит его ноги, становится между ними, и поддерживая парня под ягодицами, вжимает в себя. Тэхён не знает, куда деть свои руки, с фальшивым интересом поглядывает на потолок и неосознанно открывает альфе доступ к шее, чем тот сразу же пользуется. — Тебе было хорошо вчера, — оттягивает зубами мочку его уха Хосок. — Мне было хорошо. Ты хочешь метку, я хочу тебя. Пойдем в кровать. — Сколько? — пытается за плечи оттолкнуть его Тэхён, но поняв, что сил не хватает, сдаётся. — Сколько ночей? — Я не знаю, — смотрит ему в глаза Хосок. — Может, это последняя, а может, последней будет сотая. — Тебе нравится надо мной издеваться? Ты поэтому это делаешь? — Мне нравишься ты. Хосок подхватывает парня под ягодицами и, заставляя того обвить ногами свой торс, идёт в спальню. — Зря ты не разрешил Джану поухаживать за тобой, — Хосок стягивает с омеги свитер и целует каждую отметину, которую вчера оставил в пылу страсти. — Тебе опять будет больно. — Мне не было больно ночью, — приподнимает ягодицы Тэхён, пока Хосок стаскивает с него джинсы. — Мне было больно утром, когда ты меня обманул. Хосок нависает над ним и, нагнувшись к губам, легонько их касается. — Я сейчас слишком сильно на тебе зациклен, чтобы играть в героя. Прости, — грубо раскрывает языком его губы и мокро целует. Тэхён вновь в его руках забывается, Хосок своими губами и ласками все причины и сомнения стирает, он омегу в костре похоти живьём сжигает, а тот, из пепла восстав, сам его повторить молит. Альфа повторяет. Раз за разом он его на чёрном шёлке раскладывает, одним целым с ним становится, его стонами упивается, его плотью не насыщается. Он делает больно так сильно, что Тэхён эту боль в себе с трудом умещает, когда уже она изнутри его разорвёт и наружу выйдет, думает. Боль эта не физическая, она хуже. Хосок его касается, и у Тэхёна сердце дрожит, он его целует — и в омеге по одной струны его души лопаются. Это ненормально, это неправильно, это пугающе притягательно. Хосок протягивает ладонь, Тэхён, не задумываясь, в неё свою руку вкладывает, с ужасом осознаёт, что попроси альфа его сердце, он не знает, как бы поступил. Хосоку не лучше, день без Тэхёна для него ночью окупается. Он без ума от него: от каждого его движения, слова, мимики. Он наизусть все его родинки, шрамы выучил. Он его часами спящего рассматривает, трепещущими ресницами любуется, в такие моменты как же хорошо, что на помощь в ту ночь пошёл, думает. Ни один омега этой вселенной не вызывал в Хосоке такую бурю чувств и эмоций. И сейчас, после очередного выматывающего соития, он кладёт руки на его бёдра, вжимает в себя, так и не покидая его тело, и пока голова обессиленного омеги покоится на его плечах, обнимает, отпускать не хочет. Тэхён просыпается до рассвета, выбирается из объятий, боясь разбудить, и подбегает голым к зеркалу. Он вертится перед ним, но её снова нет. Омега с грустью смотрит на своё усеянное следами его пальцев и синяками тело, подносит ладонь к губам, к которым даже прикасаться больно. Альфа из-под ресниц следит за ним, стоит парню обернуться и обратно взобраться на постель, он прикрывает веки. Тэхён вновь засыпает, а когда он просыпается, то видит вышедшего из душа Хосока. Альфа сушит полотенцем волосы, а Тэхён тянется к отброшенным на пол джинсам. — Можно я буду гулять по зданию? — несмело начинает омега. Хосок не отвечает. Закончив сушить волосы, отбрасывает полотенце на пол и идёт в гардеробную. Тэхён, полностью одевшись, так и сидит на кровати. — Можно, — возвращается волк и ищет мобильный. — За пределы выходить нельзя. — Как мне узнать, что с Юнги? — С ним всё хорошо. Он в Ликане. — То есть? — спрыгивает с постели омега и подбегает к нему. — Он теперь здесь живёт. Нет, ты не можешь его увидеть. Пока. — Но… — расстроено смотрит на него Тэхён и, отвернувшись, идёт к кровати. — Скотина, — про себя шепчет. — Что ты сказал? — Что ты скотина, — оборачивается к нему омега, но стоит альфе двинуться в его сторону, как теряет всю смелость. — Что, ударишь меня? — Поцелую. Притягивает к себе и жестко целует, нарочно больно делает, зубами губы покусывает, оттягивает, будто цель — душу из него высосать. — Ещё раз позволишь себе так ко мне обращаться и одним поцелуем не отделаешься, — он опускает руку ниже и грубо сжимает ягодицы парня. — Так отшлёпаю, что сидеть не сможешь. Я ясно выражаюсь? Омега, прикусив язык, чтобы вновь не сорваться, легонько кивает. Хосок прекрасно на дне его глаз пляшущих чертят видит, усмехается. Этот парень своему отцу не подчинился — Хосоку подавно. Только альфа в глубине души этого и не хочет. Тэхён своей несгибаемостью и силой притянул, всё остальное пришло уже потом. Пусть таким и остаётся, а отшлёпать его даже без какой-либо вины можно — Хосоку причины не нужны. Альфа отпускает его, надевает пиджак, а Тэхён нарезает круги по спальне, не зная, стоит ли ещё рот открывать. — Есть новости из Хюмана? — всё-таки решается. — Нет. Никаких. — Меня никто не спрашивал? — Нет, — отвечает альфа и поворачивается к парню. — Ты хотел бы? — Я думал, что хоть семья спросит, но потом вспомнил, что её у меня нет, — прикусывает губу омега. — Ты можешь мне рассказать, как вы сделали так, что у вас тут равенство, что вы так развиваетесь и идёте вперёд. Я хочу, чтобы и Хюман был таким, но там… — Потом расскажу, сейчас у меня нет времени, — обрывает его альфа. — Но одно могу сказать и сейчас — желание. Было бы желание, то ваше общество поменялось бы, а то, что оно не меняется, выгодно кому-то. Надо узнать кому и начать с них. До ночи. Хосок уходит, оставив растерянного омегу в спальне.***
Юнги сильно нервничает, пока ждёт, куда его распределят, достаёт омегу, который заполняет его бумаги, всё просит дать ему что-то, связанное с физическим трудом, и всем мешает. Поняв, что из-за его знаний, точнее, их отсутствия, распределение займёт ещё какое-то время, он выходит на улицу и, присев на скамейке перед центром, наблюдает за торопящимися по делам оборотнями. К омеге подсаживается альфа средних лет, с которым он уже сталкивался в центре, и спрашивает про успехи. Юнги жалуется, что ему ничего толком подобрать не могут, а сам он без образования, когда видит припарковавшийся у обочины синий мазерати. Из автомобиля выходит одетый в серую, с закатанными до локтя рукавами рубашку и узкие чёрные брюки Чонгук и, сняв солнцезащитные очки, идёт к нему. Юнги готов от стыда под землю провалиться, потому что все вокруг словно замерли и следят за альфой, даже мужчина рядом с ним зачарованно смотрит на чёрного волка, но стоит тому подойти, как, поклонившись, удаляется. Чонгук провожает его недобрым взглядом. — Кроху папа не предупреждал не разговаривать с незнакомцами? — проходит к скамейке и опускается рядом с омегой альфа. — Он нормальный мужчина. — Мысли у него были отнюдь не нормальными, — смотрит на парня Чонгук. — Ну что, выбрали тебе работу? — Это сложно, — тяжело вздыхает Юнги. — Я только школу заканчивал, и то с трудом. Чтобы прокормить себя, я убивал, ну или меня Тэхён подкармливал. Я ничего не умею, а они всё никак не могут найти мне работу с физическим трудом. — Какой ещё физический труд, — усмехается Чонгук. — Ты же кроха, тебе только в пледике сидеть и горячий шоколад попивать. — Есть такая работа? — насупившись, смотрит на него омега. — Работай на меня, и будет. — Ой, хватит, — встаёт на ноги омега. — Ты достал уже. — Ещё ножкой топни, — удобнее располагается на скамейке Чонгук. — Серьёзно, мне нужен помощник, будешь кофе варить, на звонки отвечать, почту просматривать, своим видом меня радовать. Что, не справишься? — До свидания, — поворачивается омега, но альфа хватает его за руку и, усадив обратно на скамейку, просит подождать. Чонгук идёт к автомобилю и возвращается с небольшой коробочкой. — Это мобильный, мой номер туда вбит, если вдруг тебе что-то понадобится, то звони мне, — говорит он, передавая растерянному парню коробку. — Опять подачки, — хмурится Юнги. — Перестань. Нам нужно быть на связи. Я за тебя отвечаю. Юнги берёт коробочку и идёт в сторону центра. Чонгук жадно рассматривает затянутые в джинсы ножки, попку и слышит у себя в голове «не ослепни». «Не могу, слишком аппетитно», — мысленно отвечает.***
Юнги на время распределяют в супермаркет уборщиком. Зарплату за первую неделю он, благодаря ходатайствам центра, получает сразу же и первым делом бежит купить себе сменную одежду. Работа несложная, и омега даже доволен. Чонгук со встречи рядом с центром больше не появлялся, зато хотя бы один раз в день пишет, но Юнги не всегда отвечает, потому что, что отвечать на смс по типу «моя кроха всем крохам кроха», «волком завою, если не укушу» — омега не знает. Вытерев разлитое после нашествия малышей молоко с пола, Юнги убирает швабру в кладовку и, потягиваясь, идёт попить воды, когда случайно ударяется о рассматривающего полку с винами альфу. Омега извиняется и поспешно удаляется, чувствуя на себе неприятный взгляд болотного цвета глаз. Через полчаса после этого инцидента Юнги стоит на тротуаре на улице и вдыхает ночной морозный воздух. Он сам себя мысленно поздравляет, что только найдя работу, сразу же её потерял. Тот тип всё-таки не зря омеге не понравился — когда Юнги вернулся убирать осколки от банки и разлитый по полу томатный соус, который уронил этот же альфа, то помимо «извини» получил и шлепок по заднице. Омега укусил парня в плечо и, поругавшись с не желающим его слушать менеджером, остался без работы. Юнги зол на себя, на свою вспыльчивость, но теперь уже ничего не исправить. Он в расстроенных чувствах идёт по тротуару и думает, что был бы Тэхён рядом, то пошутил бы, поддержал бы его, да хоть обнял бы, а то вокруг один холод — и не только в воздухе, а в каждом прохожем. Он идёт по оживлённой улице, но чувствует себя одиноким, никому не нужным и, наталкиваясь на холодные, полные безразличия взгляды, сильнее в куртку кутается. Желание идти в пустую и всё ещё словно чужую квартиру нет. Юнги проверяет телефон, от Чонгука сегодня ничего не было, а звонить ему самому и просить о встрече с другом он больше не будет. Чёрный волк только говорит, что поможет, но с Тэхёном ему не помогает. Омега ловит такси и просит отвезти его к W Tower. Юнги даже войти в здание не позволяют. Охранник просит документы и спрашивает, к кому пришёл омега. Услышав имя чёрного волка, он собирается идти уточнять, ждёт ли его Чонгук, но Юнги честно говорит, что ни о чём с альфой не договаривался. — Сожалею, но вам внутрь в таком случае не пройти, — говорит омеге мужчина и просит не загораживать основной вход. — Я сейчас ему позвоню, — говорит охраннику Юнги и тянется за телефоном, как видит, как в открытую смеётся над ним мужчина. — Ты мне не веришь? — Верю, как же, — усмехается альфа, демонстративно разглядывая мелкого, легко одетого паренька. Через секунду он меняется в лице и придерживает дверь для красивого, разодетого омеги, который входит в здание. — Ему, значит, можно, а мне нельзя? — фырчит Юнги, уткнувшись в телефон, но набрать не успевает, потому что перед лестницами паркуется знакомый мазерати, и через минуту к нему идёт Чонгук. — Что ты здесь делаешь? — удивлённо смотрит на него Чонгук. — Съел? — зло спрашивает охранника Юнги. — Извиняться за то, что смеялся, будешь? — Что здесь происходит? — не понимая, смотрит на мужчину и на омегу Чонгук. — Ничего, — успокаивается Юнги, заметив, как напуган охранник. — Я приехал к Тэхёну. — Плохая идея, — хмурится Чонгук. — Хосок его не выпускает, и потом, я же сказал, что как только получится, то привезу тебя к нему. Пойдем, я отвезу тебя домой, тебе же рано на работу, отдохнуть надо, — тянется за его рукой альфа, но Юнги отступает. — Пока его не увижу, никуда не пойду, и торопиться мне некуда, так уж вышло, что я безработный, — нервно усмехается омега. — Ты же только неделю работаешь, как ты умудрился? — Почему сразу я? — злится Юнги. — Так получилось. — Ладно, не злись, я поговорю с менеджером, и тебя возьмут обратно, что бы ты там не натворил, — вновь тянется за его рукой альфа, но Юнги убирает её за спину. — Ты ведь не знаешь, что произошло, но делаешь виноватым меня… — Я этого не говорил, — перебивает его Чонгук и поворачивается к суматохе на лестнице, созданной телохранителями брата. Хосок выходит из роллса и, кивнув своему помощнику, идёт к парням. — Вот и прекрасно, что я и его застал, пусть вернёт мне друга! — храбрится омега, поглядывая на идущего к ним старшего Чона. — Не стоит, — просит его Чонгук, но Юнги уже вышел вперёд и, остановившись напротив серого волка, смотрит ему прямо в глаза. Вся смелость и пыл, как мыльный пузырь, сдуваются, стоит Хосоку на его взгляд ответить. От этого альфы темнота сочится, и Юнги физически, как она на грудную клетку давит, чувствует, но он сделал шаг, надо закончить. — Я хочу видеть Тэхёна, — вроде, говорит твёрдо, но так только Юнги кажется. На самом деле голос предательски дрожит, Хосок зрительный контакт не прерывает, нарочно будто омегу пытает, в мраморные плиты под ногами вбивает. — Ты красный волк, — спокойно начинает альфа. — Я уважаю твоих предков, и это единственная причина, почему я сейчас не вырву твоё сердце. На колени. — Хосок, — пытается вмешаться Чонгук, но брат останавливает его острым, как клинок, взглядом, не позволяет с места двинуться. — Он невоспитанный, и раз уж ты его не воспитал, я воспитаю, — отвечает Хосок и повторяет приказ. — Да я лучше умру, — шипит Юнги и в следующую секунду, схватившись за голову обеими руками, падает на колени. — Умрёшь, если не подчинишься, — цокает языком альфа. — Хосок, прекрати, — сжимает ладони в кулаки Чонгук. — Не вмешивайся, — цедит сквозь зубы альфа и продолжает рвать Юнги голову изнутри. Омегу швыряет из одного обличья в другое прямо на мраморном полу. Он мечется в агонии, не в силах совладать со своим телом, не способным контролировать внешность, и когда первый скулёж вырывается из его губ, Чонгук подходит к брату вплотную, впивается в его глаза и угрожающе рычит, обнажая клыки. Хосок прерывает связь. — Ты сделал больно моему омеге, — с паузой после каждого слова выговаривает чёрный. — Не остановился, хотя я просил. — Завтра под утро на нашем месте отомстишь за него. А пока займись его воспитанием. — Я тебе голову оторву. — Ты можешь, — усмехается Хосок и подходит к так и лежащему на полу, не в силах встать после воздействия омеге. — Ты увидишь своего друга тогда, когда я решу, но в следующий раз, я надеюсь, ты будешь с уважением обращаться к главе стаи, к которой отныне принадлежишь и ты сам. Юнги даже ответить на это ничего не в состоянии, он слышал о том, что волки первой лиги, в частности вожаки, могут причинять боль, воздействуя на мозг, но на себе впервые такое испытал. Омеге казалось, что в его голове снаряды взрывались и осколки каждого из глаз наружу лезли. Он приподнимается на локтях, провожает взглядом скрывшегося в здании Хосока и, отвернувшись от протянутой к нему руки Чонгука, встаёт и идёт к дороге. — Я тебя отвезу, ты не в состоянии… — Обойдусь, — перебивает его омега. — Всё, чего я хочу, это чтобы ты оставил меня в покое. Просто исчезни, дай мне побыть одному. — Я хочу помочь. — Нахуй мне твоя помощь не далась! Хотел помочь - никогда бы меня не нагонял, не заставлял бы показывать истинное обличье перед людьми, и мне бы не пришлось жить здесь. Я хочу в лес, в свою хижину. Я хочу свой дом! — выплёвывает ему слова в лицо Юнги и, развернувшись, вытягивает руку, пытаясь поймать такси. Чонгук так и остаётся на тротуаре.***
После душа Юнги наконец-то отпускает, и даже голова перестаёт болеть. Он ложится в постель в одиннадцать, но заснуть получается только к двум часам ночи. В шесть утра омегу будит настойчивый стук в дверь. Юнги уже по запаху понимает, кто это, и, кое-как натянув спортивные штаны и футболку, берёт из кухни сковородку с твёрдым намерением в этот раз точно пролить кровь чёрного волка и идёт к двери. Юнги, подняв сковороду над головой, открывает дверь, но, увидев Чонгука, сразу же роняет её на пол. Альфа в испачканной в грязи изодранной футболке, на лице запёкшаяся и засохшая кровь, прямо посередине груди проходит открытый шрам, и не знай Юнги, что он волк и всё до конца дня заживёт, то разрыдался бы от одного взгляда на него. Чонгук улыбается, даже изодранную когтями руку к омеге тянет и волосы лохматит. — Я не дал тебе спать, но я должен тебе кое-что показать, — воодушевлённо говорит он. — Пойдём со мной. — Ты психопат, — ошарашенно смотрит на него Юнги. — Кто тебя так? На тебя напали? — обеспокоенно спрашивает. — Нет, мы с Хосоком на утренней пробежке были, — улыбается Чонгук. — Вы всегда так бегаете? — с подозрением смотрит на него омега. — Ему больше досталось, — подмигивает Чонгук. — Давай, побежали. Эй, а сковорода тебе зачем? — только сейчас он видит оружие в ногах Юнги. — Да так, яичницу хотел пожарить. Через полчаса мазерати Чонгука паркуется на окраине города, и перед Юнги открывается потрясающий вид на лес. — В Ликане тоже есть лес. Правда это заповедник и сюда просто так не пускают, но хорошо быть братом главного оборотня, — говорит зачарованному видом омеге Чонгук. — Ты спокойно можешь бегать здесь, выпускать пар, гулять, только обещай никого не кушать, все животные тут под охраной. Вчера тебе было плохо, думаю, утренняя пробежка тебе не помешает. — Я могу тут бегать? — не веря своему счастью, смотрит на него Юнги. — Можешь, — улыбается Чонгук. — Хочешь наперегонки? — Ты же ранен. — Уже заживает всё, — отмахивается альфа. — Тогда наперегонки, но сперва я сделаю это, — Юнги подходит к нему и, встав на цыпочки, обнимает его. Чонгук от такого проявления благодарности теряется, он даже обнять омегу в ответ не успевает, как тот, превратившись, уносится в лес, за ним, распугивая своим рыком всю живность вокруг, срывается огромный чёрный волк.***
«Только один раз ты меня поймал, так что признавайся, что я шустренький», — кладёт мордочку на лапу чёрного волка вымотанный получасовой погоней красный волк. Чонгук как нагнал его на полянке, так и прижал к земле, не отпускает. На самом деле он бы нагнал его ещё когда они только начали бег, но чёрный волк нарочно свою скорость контролировал, дал омеге почувствовать себя сильнее. Юнги будто домой вернулся, и Чонгуку лучше не знать, что он чувствует себя так не только из-за леса, а из-за него рядом, ведь альфа пахнет, как его дом. «Я не шутил насчёт должности, поработаешь у меня помощником, так и мне легче будет. Беспокоиться за тебя не буду. Я говорил с твоим менеджером, он сказал, что ты нагрубил покупателю, но я не поверил». «Правильно сделал, он меня по заднице шлёпнул, я его укусил». «Надо было ему эту руку откусить, — злится Чонгук. — Будешь у меня работать, без вариантов». Чёрный сильнее прижимает красного и продолжает лизать его шерстку на спине. «Ты меня домогаешься», — недовольно бурчит омега и ёрзает на траве. «Мой волк с ума сходит от того, какой ты кроха». «Перестань меня лапать!» — рычит красный. «Я в детстве точно упал в чан терпения, иначе я понятия не имею, каким образом я всё ещё держусь и не разложил тебя прямо здесь на траве». «Не начинай, иначе выберусь и не буду тебя согревать». «Кто кого согревает», — смеётся Чонгук и получает легонький укус в лапу.***
— Ты же умный мальчик, ты должен понимать, как сильно меня унизили, — заводит за ухо омеги прядку волос Сон. — Я опозорен. Никто со мной здороваться не хочет. Твой брат должен принести мне публичные извинения, а потом пусть катится к чертям. Он давно мне неинтересен, — становится ближе альфа к прислонившемуся к дереву Тэхану и водит носом по его щеке. — Мне отныне интересен только ты. — И ты выберешь меня на «линии»? — с надеждой смотрит на него парень. — Конечно выберу, — касается губами его скул Сон. — Мы подождём годик, а потом ты станешь моим. Пока мне надо реабилитироваться перед альфами Хюмана, доказать им, что я не из тех, кто позволит о себя ноги вытирать. Твой братец оказался хитрецом, он сговорился с волками, нашёл себе защитников, — с отвращением говорит Сон. — Я бы дал ему семью, дом, но он предпочёл быть шлюхой оборотня. Он думает, что его красота вечна и что волк всегда будет прикрывать его спину. Ошибается. Красота сегодня есть — завтра её нет, а люди для оборотней всего лишь кратковременное увлечение. — Когда он приползёт сюда выставленным из Ликана оборотнями, то отец его не примет. Он очень на него зол и говорит, что у него такого сына нет, — рассказывает Тэхан. — А я ведь предупреждал Тэхёна, просил вести себя хорошо, как и все омеги в Хюмане, но он всегда был себе на уме. — Зато ты у меня большой умница, — притягивает его к себе Сон и поглаживает спину. — Тэхён должен ответить за свои ошибки, чтобы другие с него пример не брали. «Должен очень дорого ответить», — думает альфа.***
Тэхён просыпается среди ночи и с удивлением обнаруживает постель пустой. Омега натягивает на себя футболку и идёт в гостиную — Хосока нет, хотя они точно заснули пару часов назад вместе. Он возвращается в спальню и только сейчас слышит шум из ванной. Поняв, что альфа там, он взбирается на кровать и замечает капли крови на полу у двери. Тэхён вновь сползает с кровати и, подойдя к двери ванной, пару минут думает, но всё-таки легонько стучится. — Тут кровь, я подумал, тебе нужна… — Дверь открыта. Омега толкает дверь и, войдя в комнату, в ужасе смотрит на альфу. Хосок сидит на бортике ванной в одних спортивных штанах и обрабатывает рану на груди. На его животе так же глубокие полосы от когтей, он весь заляпан кровью, под ногами на белоснежном кафеле красные разводы. Тэхён даже следы укуса на боку мужчины видит. Крови столько, что омегу мутит. — Только сознание не теряй, — усмехается Хосок и тянется за ватой. — Если вид крови не переносишь, иди в постель, я скоро приду. — Кто это сделал? — растерянно спрашивает Тэхён, и взяв себя в руки, подходит к мужчине и отбирает у него упаковку ваты. — Чонгук. — Твой брат? — удивлённо смотрит на него омега. — Я заслужил. Мы привыкли с Чонгуком решать недомолвки кулаками, точнее, когтями. Да и у нас всё быстро заживает. — Вы странные братья, — проводит по ране, утирая высохшую кровь, омега. — У тебя вся спина исполосована, — в ужасе рассматривает его Тэхён. — Что ты такого страшного сделал, что вы подрались? — Я сделал больно его омеге, он сделал больно мне. Всё честно. — У него есть омега? — Я сам в шоке, — улыбается Хосок, наблюдая за пальцами Тэхёна, под которыми все раны заживают, больше не болят. — Я бы поступил так же. — Попробовать цивилизованно решить не вариант? — дует на ранку Тэхён, а Хосок, нагнувшись, легонько целует его в надутые губки. Тэхён, смутившись, опрокидывает на ватку полбутылки перекиси и прикладывает к ране, заставляя альфу морщиться. — Цивилизованно у нас, когда дело омег касается, не получается. Поступи кто-то так с моим, я бы его убил. Поступи так Чонгук, то точно бы кровь пустил. Так и живём. — Кто тронет омегу вожака? Самоубийца? — усмехается Тэхён. — Чонгук может, хотя до сих пор не трогал, вроде, — задумывается Хосок, поздно поняв, что сказал лишнее. Тэхён внешне вида не подаёт, но альфа видит одну тонкую морщинку, легшую меж его бровей, пока он разворачивает бинт. — А то, что ты спишь со мной, в ваших отношениях явление нормальное? — поднимает на него глаза омега. — У меня нет серьёзных отношений ни с кем. Отдай бутылочку, — отнимает у него раствор Хосок и, притянув к себе, сажает на колени. — К утру на мне не останется ран, только сейчас я испачкаю простыни, но мне плевать, я соскучился по тебе, — зарывается лицом в его шею. Заснуть сразу не получается. Они долго лежат в обнимку, Тэхён расспрашивает про Ликан, просит помочь Хюману поменять систему управления, перестать игнорировать поселение людей и разрешать им творить такой беспредел. Хосок обещает об этом подумать, рассказывает омеге, как развивался и становился на ноги Ликан, и даже говорит о том, что, возможно, созовёт собрание, на которое пригласит людей. Утром альфа уходит с рассветом, а Тэхён стоит посередине перепачканной после вчерашней ночи ванной и смотрит на своё отражение в зеркале. Метки снова нет.