***
Как бы Юнги постоянно ни грызся с Чонгуком и в штыки все его идеи не воспринимал — работать у него ему нравится. Офис Чонов занимает весь пятнадцатый этаж W Tower. Тяжело омеге было только в первый день, пока его знакомили с рабочим местом и обязанностями. Юнги сразу понял, что Чонгук дал ему работу только чтобы помочь, а не потому что и правда нуждался в секретаре. Секретарь Чонгука — Сиен, тридцатилетний омега, который блестяще справляется со своей работой. Юнги выделили стол напротив Сиена, и всё, чем он занимался весь первый день — это два раза носил Чонгуку кофе и отвечал на звонки, большую часть которых потом переводил на Сиена. В тот же день после рабочего дня омега поехал в торговый центр, чтобы менять гардероб, который абсолютно не подходит дресс-коду компании. По утрам Юнги около часа проводит, бегая в заповеднике, а потом, вернувшись домой, приняв душ и переодевшись, отправляется в офис. Он решает, что какое-то время поработает на Чонгука, а пока будет искать, куда подать свои документы и начать учиться. Юнги хочет отучиться и найти себе интересную работу, а не жить всю жизнь на подачки благосклонного к нему волка. Чонгук в офисе совсем другой, к нему все относятся уважительно, обращаются только на «вы», и сам альфа слишком серьёзный, но всё это заканчивается в момент, когда за Юнги закрывается дверь, и он идёт с серебристым подносом с кофе к нему. Стоит им остаться наедине, как возвращается обычный, более привычный и, пусть омега сам себе не признаётся, более симпатичный ему Чонгук. — Чего ты такой угрюмый? — откладывает в сторону планшет альфа и смотрит на ставящего на стол чашку кофе омегу. — Хоть разок улыбнись, когда заходишь. У меня день, когда ты не улыбаешься, ужасно проходит. — А я тут не для того, чтобы твои дни чудесно проходили, — фыркает Юнги и идёт к двери. — Постой, — окликает его Чонгук. — У меня для тебя задание, иди, объясню, — он тянется к кипе бумаг на столе и достаёт оттуда два файла. Юнги, обрадовавшись, что наконец-то ему дадут нормальную работу и не придётся полдня читать фанфики про знаменитостей. Он откладывает поднос на столик у дивана и подходит к столу. — Стол обойди и ко мне подойди, я тебе тут покажу, что надо сделать, — просит альфа. Юнги подходит к его креслу и пытается заглянуть в бумаги в руках Чонгука. — Мне нужно, чтобы ты набрал у себя текст, который здесь, но опустив при этом следующие части, — объясняет Чонгук. — Вот этот абзац, — тычет пальцем в бумагу, — вообще не пиши. Юнги нагибается к бумаге, а Чонгук медленно её в сторону уводит, заставляя омегу всё ближе к нему нагнуться и, подавшись вперёд, касается губами его щеки. Юнги в шоке поворачивается к альфе, и тот успевает оставить такой же короткий поцелуй на его губах. — Какого чёрта! — отпрыгивает от него разъярённый омега. — Чтобы я ещё раз подошёл к тебе! — Я правда должен был тебе показать работу, но не удержался, — с трудом сдерживает улыбку Чонгук. — Ты тоже меня пойми — считай, ты сутками не ел, а перед тобой твоё самое любимое блюдо поставили, но разрешают только смотреть. Кушать ведь хочется? А мне с тобой до одури целоваться хочется. — Ещё раз ты ко мне прикоснёшься… — Два снизу и второй сверху пропусти, остальное набери и вышли мне на почту, — перебивает его Чонгук и поднимается на ноги. Юнги подходит обратно к столу и, следя за движениями альфы, хватает файл и быстрыми шагами идёт к двери. — Ты не можешь вечно бежать, — слышит в спину омега и замирает от дежавю, ледяной водой его накрывшего. Юнги кажется, будто и кабинет, и эта должность, и слова Чонгука — уже с ним такое было. Он отмахивается от странных мыслей, поворачивает ручку двери и выходит прочь.***
Утром следующего дня Чонгук уезжает в соседний город на переговоры, весь день Юнги бесцельно слоняется по офису, нарочно опять торчит в холле, надеясь увидеть Тэхёна, а вечером, вместо того, чтобы идти домой, решает прогуляться по центру. После недолгой прогулки он заходит поужинать и, сделав заказ, с улыбкой смотрит в экран телефона, где высвечивается чонгуковское «кроха, я в городе, и я дико соскучился». «Я нет», — набирает омега и тянется к корзинке с хлебом. «Жаль». Юнги заканчивает ужин и, расплатившись, выходит на улицу. Почти десять вечера, ветра нет, идёт слабый снег, и парень решает прогуляться до дома пешком. Он медленно двигается по улицам, засматривается на украшенные гирляндами витрины, потуже наматывает шарф, оставляя видными только глаза, и не замечает двигающийся всё это время за ним мини фургон. Омега уже заворачивает на свою улицу, когда его хватают поперёк и, надев на голову мешок, тащат в фургон. Юнги моментально обращается, но в него выстреливают из электрошокового ружья, и волчонок, издав скулёж, притихает. Чонгук опускается на диван в любимом клубе и, попросив себе виски, подмигивает открыто с ним заигрывающему омеге за соседним столиком. «Хоть бы один долбаный раз сказал «я тоже», будто это так сложно», — злится альфа, возвращаясь мыслями к Юнги. Он после приезда хотел к нему зайти, даже холодное «я нет» его бы не остановило, но Чонгук завернул к клубу, решив, что пора бы перестать вести себя, как пёс, вечно бегающий за омегой. Чонгук, вроде, в открытую показывает ему, как он ему интересен, но Юнги продолжает выставлять колючки и ближе не подпускает. Чонгук впервые в жизни настолько заинтересован в омеге, что готов на цыпочках вокруг него ходить, лишь бы тот ему улыбался, лишь бы хоть шаг навстречу сделал. Чонгук постоянно думает о Юнги, неважно, где и чем он занят, и его задевает холод со стороны омеги. Он так обрадовался ноткам беспокойства в голосе Юнги в утро драки с Хосоком, что даже думал спровоцировать вожака ещё разок, лишь бы увидеть беспокоящегося о нём парня. А сейчас омега вновь между ними стену выставляет, тянущиеся к нему руки обрубает. Чонгук пропустит пару бокалов, отдохнёт с дороги и поедет спать. Завтра утром Мин Юнги будет весь день торчать в его кабинете и выполнять сотню поручений — Чонгук отомстит. Он вливает в себя первый бокал любимого виски, мысленно посылает омеге у бара «не заинтересован» и, откинувшись на спинку дивана, прикрывает веки. Зверь, который тоже вымотался с дороги, до этого о себе знать не давал, но вдруг, резко встрепенувшись, утробно рычит. Чонгук открывает глаза и вслушивается в себя, что-то явно происходит, волк внутри беснуется, то агрессивно рычит, то скулит. Альфа тянется к телефону и набирает брата. — Ты где? — Домой приехал, в чём дело? — отвечает Хосок. — Чимина видел? — Да, только что с мелкими возился. — Хорошо. Чонгук сбрасывает звонок и сразу набирает Юнги. Альфа подрывается с места уже через три гудка. Раз уж дома всё в порядке, то, возможно, что-то с его омегой, а то, что Мин Юнги — его омега, Чонгук ни на секунду не сомневается. Он отмахивается от бегущей за ним охраны и, сев за руль мазерати, срывается в сторону дома омеги. Юнги приходит в себя через пару минут в человеческом обличии, но ничего не видит — на голове всё так же мешок. Омега понимает, что лежит на полу фургона, который без остановки движется. Его руки завязаны за спиной, в бок упирается дуло ружья, предупреждая превращение. — Кто вы? Чего вы от меня хотите? — кричит в темноту напуганный парень. — Можешь кричать сколько хочешь, тебя никто не услышит, — слышит он низкий голос. — Ты принесёшь нам отличную прибыль, красный волчонок. — Кто вы такие? — пытается выпутаться Юнги, но бесполезно. — Мы охотники за интересными экземплярами, вроде тебя, — хохочет мужчина. — Мы находим вас, а потом продаём толстосумам для их личной коллекции. Уверен, за тебя будет тот ещё аукцион, мало того, что ты красный, ты ещё и омега, сколько же альф захотят выложить за тебя денежек, и не только оборотни, ведь такие, как ты, интересуют и остальных тварей. Тебе будет весело. — Вам конец, — даже для себя смешно звучит Юнги. — Я омега чёрного волка, он вас на куски порвёт. — Малыш, у тебя ментальные проблемы, ты веришь в то, чего нет, — продолжает смеяться альфа. — Был бы ты омегой чёрного, мы бы почувствовали метку, так что кончай орать и лежи тихо, нам долго ехать. — Чонгук, — срывается на крик Юнги и получает носком ботинка в бок. — Чонгук! — продолжает кричать и звать омега. Пусть тот и не слышит, пусть это глупость, но Юнги будет называть про себя его имя и держаться за него. Он набирает в лёгкие побольше воздуха и снова кричит. Впервые в жизни он, столкнувшись с опасностью и со страхом, надеется на кого-то ещё, кроме себя. — Не заткнёшься и продолжишь пищать, вырублю и… — угрожает один из альф и, не договорив, летит к лобовому стеклу от резкого торможения автомобиля. — Какого хуя? — орёт на шофёра разъярённый мужчина, разбивший нос, и замечает стоящего перед фургоном огромного чёрного волка. — Чонгук, — облегчённо выдыхает Юнги, почувствовав своего волка и радость наполняет каждую клетку его организма. Чонгук нашёл его по запаху. Обнаружив квартиру омеги пустой, он вышел на улицу и уловил его запах. Юнги был здесь, но до дома не дошёл. Время для альфы остановилось, когда на углу улицы он нашёл его шапку. Испугавшись, что случилось самое страшное, что Юнги ему больше не увидеть, Чонгук полностью закрыл своего человека внутри и, обратившись, позволил зверю искать своего омегу. Всё это время, что он нёсся за фургоном, его сердце бешено колотилось, переживая за омегу. Он шёл на его голос, проигрывал в голове это истошное «Чонгук», от которого волк всё больше и больше сходил с ума. Чонгук сразу понял, кто похитил Юнги, и сто раз поругал себя за так и не выставленную ему охрану. Чон самонадеянно думал быть рядом двадцать четыре часа в сутки, но не учёл, что омеге это может и не понравиться. Юнги слышит крики, возню, рык и скулёж полный боли, но из-за мешка по-прежнему ничего не видит. Всё заканчивается резко — наступает тишина. Омега чувствует его сразу же. Чонгук опускается на колени рядом с ним, стаскивает с него мешок, и развязывает руки. Юнги сразу бросается на его плечи и, крепко прижавшись, содрогается от рыданий. Чонгук прижимает его к сердцу, несмотря на минуту назад утолённую жажду мести, вновь вскипает, всех, кто посмеет его волчонка плакать заставить, мысленно живьём в огне сжигает. — Я так испугался, я очень сильно испугался. Они сказали, что продадут меня, — всхлипывает Юнги. — Всё хорошо, — целует его в макушку альфа. — Больше никто мою кроху не тронет. Обещаю. — Я тебя звал, — утыкается лицом в его грудь, понемногу успокаиваясь после сильного эмоционального потрясения, омега. — Они смеялись надо мной, но я верил, что ты придёшь. — И я услышал, я пришёл. Я всегда буду приходить, ты только зови, — поглаживает его по спине и, не переставая, целует волосы. — Куда они делись? — отрывает лицо от его груди омега, но Чонгук вновь вжимает его в себя и сильно обнимает. — Ими займётся особая служба, — лжёт альфа, блокируя омеге возможность глянуть через лобовое стекло наружу. — Это были торговцы живым товаром. Эти оборотни воруют редкие виды, без разницы — людей, оборотней или других тварей — потом продают на чёрном рынке. Кто-то покупает для личной коллекции, кто-то ставит опыты, скрещивает различные виды, одним словом — тебе лучше про это не знать. Мы, вроде, ужесточили контроль на границах, но оказалось, внутри Ликана ещё остались их представители. Чонгук помогает омеге приподняться и, крепко прижимая его к себе, спускается с ним с фургона и идёт в сторону дороги, оставив за спиной забрызганный кровью снег. Через десять минут к брошенному фургону подъезжают люди альфы и, собрав в мешки разорванные на куски части тех, кто когда-то сами были оборотнями, покидают место происшествия. До дома Юнги парни доезжают на такси, омега ни на секунду не отстраняется от Чонгука, да и тот не отпускает. Уже дома, сидя на диване, служащим Юнги и кроватью, и попивая горячий чай, омега чувствует, что страх почти прошел. Чонгук сидит рядом и докладывает Хосоку о произошедшем по мобильному, опуская при этом момент с убийством. — Ты можешь сегодня остаться? — несмело просит и буравит взглядом свои колени Юнги. — Я и не собирался уходить, — притягивает его к себе Чонгук и, расположив в руках, сам ложится на спину, а омегу укладывает на себя. — Ты будешь спать, а я буду охранять сон моей крохи. — Ты неисправим, но мне это нравится, — слабо улыбается Юнги и млеет в его руках. — Я завтра поговорю с Хосоком, и ты увидишься с Тэхёном, — мягко говорит альфа, которому внезапно настолько сильно хочется увидеть в его глазах искры счастья, что он готов, если понадобится, разнести кабинет брата. — Правда? — не верит Юнги и, приподнявшись на локтях, всматривается в его глаза. Чонгук кивает. Омега, приблизившись, хочет чмокнуть его в щеку, а альфа ловит его губы, но поцелуй не углубляет. Чонгук знает, что не остановится, что настолько сильно хочет его и буквально им бредит, что от поцелуя все тормоза слетят, а время не самое удачное, учитывая, какой шок перенес парень. Юнги вновь кладет голову на его грудь и слушает размеренное биение волчьего сердца. Юнги кажется, это была лучшая ночь в его жизни, и её ни одна другая не переплюнет. Чонгук рассказывал ему смешные истории из своего детства, про драки с Хосоком, про то, как их доводил Чимин. Потом Чонгук рассказал Юнги о стае, объяснял иерархию, основные обычаи. Омега, который всю жизнь прожил вдали от своих сородичей, с интересом слушал альфу и даже заваливал его вопросами. Юнги уснул на его груди под утро, а проснувшись в его объятиях — альфу будить не стал. Он, приподнявшись на локтях, пару минут любовался спящим мужчиной, а потом, осмелев, приблизился и оставил на его губах невесомый поцелуй. Юнги уже плевать, природа ли это сделала, истинность ли или это он просто в него влюбился, но рядом с Чонгуком ему так хорошо, как ни с кем не будет. Чонгук — его дом. Он крепче к нему прижимается и, вновь положив голову на его грудь, прикрывает веки. Притворяющийся спящим Чонгук довольно улыбается.***
Тэхён не видит Чимина весь день и понимает, что соскучился по неумолкающему омеге. Он спрашивает у вошедшего к нему Джану, где его господин, но тот только качает головой. Ночью за ним приходят, и омега покорно следует в квартиру альфы, надеясь в этот раз точно поговорить с Хосоком и во всём разобраться. Квартира пустая. Тэхён слоняется по ней, а потом, включив на плазме на стене первый же фильм, засыпает. Тэхён видит, как Сону, держа его за волосы, волочит к выступу, на который в детстве часто бегал омега, чтобы посмотреть на текущую внизу каменистую реку. За Сону идёт отец омеги, размахивая в воздухе электробритвой и грозясь побрить его налысо. Тэхён кричит, просит отпустить, ему больно, будто Сону живьём с него скальп снимает, но альфа не слушается, подтащив к самому краю, заставляет его смотреть вниз. На забрызганных кровью камнях внизу с неестественно вывернутыми конечностями серый волк лежит, вокруг него стервятники кружатся. Тэхён не верит, «серый волк самый сильный» в бреду повторяет и плачет, отчаянием давится. Ему кажется, он сейчас своими же слезами задохнется, и отцу с Сону ничего и делать не придётся. Хосок задержался на встрече допоздна, а после неё ещё с давним знакомым встретился, пару бокалов коньяка с ним выпил. Хосок всё рвался домой, к омеге, но в то же время сам себя дрессировал, запрещал при первой же возможности сломя голову к нему нестись. Он проходит в спальню и понимает, что омега уснул. Хосок осторожно вынимает пульт из его рук, выключает плазму и, накрыв омегу покрывалом, идёт в душ. Когда альфа возвращается в спальню, то он видит, как Тэхён мечется по постели и хнычет во сне. Хосок взбирается на кровать, обнимает его, целует покрытый испариной лоб, сразу понимает, что ему кошмар снится. — Это всего лишь сон, тигрёнок, просыпайся, — крепче к себе прижимает, губами по виску водит. У Хосока в руках сама нежность и хрупкость, он легонько костяшками пальцев по красивому лицу водит, любуется. Хосок его обнимает и будто весь мир в руках держит. Он без понятия, что и как делает этот омега, но он его обожает. Тэхён распахивает веки, стеклянным взглядом на альфу смотрит, а потом, сам его обняв, вновь отключается. Он так сильно его во сне сжимает, что Хосок хочет думать, что в его сне он не тот, кто напугал, а тот, за кого омега испугался. Он подтаскивает его к себе и, крепко прижимая, засыпает. Альфа уходит на рассвете, омегу не беспокоит.***
Тэхён вчерашнюю ночь проебал. Проснувшись, он обнаружил пустую постель и от злости на себя ещё и на пришедшего за ним альфу поорал, правда, потом извинился. Тэхён не помнит, что ему снилось, но это точно было что-то плохое, потому что он проснулся абсолютно разбитым. Он решил не зацикливаться на том, почему Хосок, вернувшись домой, его не разбудил, почему не взял то, из-за чего его тут и держит, и вновь посвятил весь день монологам с самим с собой, где он пытается отстоять перед альфой свою точку зрения. Вечером, когда за ним приходят, он, мысленно подбадривая себя, идёт за альфой и с удивлением обнаруживает, что они не поднимаются на последний этаж к Хосоку, а идут к Чимину. Тэхён, который эти два дня не вылезает из скинни джинсов и растянутого свитера, топчется на пороге гостиной, смотрит на суетящуюся вокруг большого прямоугольного стола прислугу и стоящего у них над головой разодетого Чимина, и не знает куда деваться. — Привет, — к парню подходит Крис и, покраснев, протягивает ему ручку. Тэхён улыбается малышу и, придерживая его за ладошку, послушно идёт за ведущим его к столу Кристофером. — О, ты уже пришёл, — наконец-то замечает омегу Чимин. — Я думал, меня Хосок вызвал, — смотрит на заставленный стол Тэхён. — Я решил устроить ужин, наконец-то собрать братьев вместе, ну, а ты как-никак гость в этом доме, тоже будешь присутствовать, — поправляет салфетки Чимин и осматривает стол. — Не думаю, что твоему брату будет приятно видеть меня за столом, — кривит рот Тэхён. — Не думаю, что меня интересует его мнение насчёт того, кого мне звать на ужин, — хмыкает Чимин и просит прислугу заканчивать. Тэхён идёт к дивану и начинает рассматривать альбом Криса, который тот, сидя рядом, ему показывает. — А вот это ты, — тычет пальчиком в нарисованного человечка с красными волосами Крис. — Я плохо рисую, но я старался, — виновато добавляет. — Наоборот, — сажает его себе на колени Тэхён. — Ты отлично рисуешь, и человечек очень на меня похож. — Я так голоден, что съел бы барана, — в комнату заходит на ходу стягивающий с себя пиджак Чонгук и, бросив удивлённый взгляд на тискающего на диване малыша Тэхёна, идёт к брату. Чонгук целует Чимина в щёку, по одному поднимает крышки блюд и, получив по руке, идёт к креслу. — Где мой самый любимый омега на свете? — притворяется, что не заметил стоящего за стулом Феликса, Чонгук. — Где мой маленький принц? — Здесь! — выкрикивает заливающийся смехом Феликс и бежит к дяде. — А ты, я смотрю, даже здороваться со мной не собираешься, волчонок, — тиская Феликса, обращается к Крису Чонгук. — Что, так быстро вырос? Крис нехотя сползает с колен Тэхёна и идёт к Чонгуку. — Ты сказал отцу о том, что возьмёшь меня в горы? — заглядывает в его глаза Крис. — Я думал, у вас всё решает мой братец, — хохочет Чонгук. — Для детей всё решает их отец, так что придержи язык, — шипит на него Чимин, переставляя подсвечники. — Ну поговори, пожалуйста, — ноет Крис. — Прости, но с этим тебе надо к старшему дяде обращаться, у меня с твоим отцом никогда диалог не получается, и всё заканчивается очень плохо. — Для тебя большей частью, — смеётся Чимин и поворачивается к двери, в которую входит Хосок. Тэхён радуется, что Крис возвращается к нему на колени, и можно изображать занятость им и не смотреть на альфу. Хосок подходит к брату, легонько целует его и поднимает на руки подбежавшего Феликса. Тэхён поглаживает волосы Кристофера, перелистывает альбом и чувствует на себе взгляд, от которого нагретая гостиная вдруг превращается в ледяную. — Прошу к столу, — хлопает в ладони Чимин. Хосок садится во главе, по обе стороны от него присаживаются братья. Феликса уводит няня в детскую, а Крис взбирается на стул рядом с Тэхёном. — Я думал, ужин будет семейным, — всё-таки не сдерживается Хосок. — Я думал, меня ведут в твою проклятую спальню, — цедит сквозь зубы Тэхён. — Тут ребёнок, — мрачнеет Чонгук. — Я и сел на этот стул только потому, что Чимин позвал, — продолжает Тэхён. — Но спасибо, я и так есть не хотел, теперь ещё долго не поем, — омега выдвигает стул и встаёт на ноги. — Сядь, — не повышая тона, приказывает Хосок. У Тэхёна от его голоса кожу стягивает, но подчиняться заебало. — Ты уходишь? — расстроенно смотрит на застывшего на месте Тэхёна Крис. — Да, — глотает свою злость и обиду парень и ерошит волосы ребёнка. — Я просто кушать не хочу и пойду посплю. Мы поиграем с тобой завтра, — целует ребёнка в макушку. — Тэхён, сядь, — повторяет Хосок, но омега, выйдя из-за стола, идёт к двери. — Ну ты и свинья, — тянется за вином Чимин. — Не нужно было приглашать на семейный ужин человека, — вскипает Хосок, который только из-за ребёнка держит себя в руках. Хосок знает, что виноват, что не надо было бросаться обидными словами, но с той секунды, что он зашёл в комнату, омега даже взглядом его не удостоил. Хосоком управляла злость, которая решила, что если внимание Тэхёна можно привлечь только колкими словами, то так тому и быть. Теперь альфа искренне сожалеет о сказанном и расстроен, что парень покинул ужин. Кристофер, поняв, что Тэхён не вернётся, уходит в спальню к Феликсу и няне. — Можете драться сколько влезет, но я слишком голоден, чтобы вас разнимать, — просит прислугу начать обслуживание Чонгук и тянется за фоккачей. — Ты ужасно с ним поступаешь, и при этом я знаю, что тебе он нравится, — как бы невзначай говорит Чимин. — Не неси чепуху! — огрызается Хосок. — Этот человечишка мне интересен только для одного. Не пытайся разглядеть в моих с ним отношениях того, чего нет. — Так поставь эту долбанную метку и отпусти его, иначе я Чонгука попрошу это сделать, — откладывает вилку омега и пристально смотрит на брата. — Я не могу, у меня омега ревнивый, — набитым ртом встревает Чонгук. — Ты не посмеешь, — грозно говорит брату Хосок. — Иначе я выполню свою угрозу, и всё-таки вызову твоего мужа на бой, пусть и прошло столько лет и пусть у вас от брака, которого я не хотел, уже двое детей. — И проиграешь! — хмыкает Чимин. — Намджун тебе не по зубам. — Зато нам двоим по зубам, — подмигивает Чонгук. — Не угрожай нам Монстром, видели, знаем, проходили! — Поэтому и имейте уважение. И вообще речь не о нём. Отпусти Тэхёна, раз уж дело только в сексе, — вновь поворачивается к Хосоку Чимин. — Трёх ночей хватит, у тебя гарем из омег, и там точно девственников нет, они уж получше себя проявят. Отпусти парня, дай ему свободу. — Нет, — откинув салфетку, поднимается на ноги альфа. — Аппетит пропал. Хосок выходит прочь, Чонгук нарезает мясо и доливает себе и брату вина.***
Выйдя из квартиры, Тэхён идёт к лифту, думая, что вдруг повезёт и ему удастся свалить из этого ненавистного здания, плевать, что даже куртки на нём нет, не говоря уже о метке. Тэхён его видеть не хочет, потому что заполнившая его в квартире Чимина обида горечью на язык ложится, заставляет горло першить. Он удивляется тому, что коридор пустой, и, зайдя в лифт, нажимает первый этаж. Омега рано обрадовался, потому что внизу его встречает охрана Хосока и сопровождает до двери в квартиру, где тот проводит свои дни. Тэхён валится на диван с мыслями, что было бы неплохо серому волку подавиться едой, и так и лежит ближайшие полчаса до того, как за ним снова приходят. Тэхён просит его подождать, а сам, забежав в спальню, запирает дверь изнутри и кое-как, с огромным трудом прислоняет к ней комод с бельем. Сегодня он с Хосоком спать не будет. Да как у альфы вообще наглости хватило? Если Хосок считает, что, унизив его, потом как ни в чём не бывало ляжет с ним в постель, то глубоко ошибается. Тэхён видеть его не хочет, не то чтобы спать с ним. Охрана с той стороны двери продолжает звать омегу, но тот, проорав, что выходить не собирается, взбирается на постель. Охрана докладывает Джану, что господин ждёт омегу, а тот не выходит, и пока тот, отменив свидание, на всех скоростях несётся к W Tower, на пороге квартиры оказывается сам Хосок. Напуганные парни докладывают вожаку, что омега заперся, а тот, кивком отослав всех из квартиры, закрывает дверь. Тэхён его чувствует сразу же, и дело вовсе не в резкой тишине по ту сторону двери. Он будто его через дверь видит, острый, как бритва, взгляд на себе чувствует. — Что за детские игры? — останавливается по ту сторону двери альфа. — Выходи. — Я выйду на моих условиях, — придав голосу смелость, отвечает Тэхён. — Кто ты такой, чтобы ставить мне условия? — омега неосознанно вздрагивает, мысленно, что между ними ещё и комод, радуется. — Я человек! Тот, кого ты спас, а потом заковал. Я требую, чтобы сегодня ты поставил мне метку! — Не тебе это решать. Открой дверь. — Не открою, и более того, если мы этот вопрос не решим, я под тебя добровольно больше не лягу. — Я извиняюсь, что нагрубил на ужине, — скребётся, — но ты испытываешь моё терпение. — Дело не в ужине, я даже забыл про то, какой ты высокомерный урод, дело в моей метке — эта ночь будет последней, иначе я ни дверь не открою, не… — Тэхён вскрикивает от грохота и, вжавшись к изголовью, прижимает к себе подушку. По комнате разлетаются щепки, комод бьётся о стену сбоку и разваливается надвое, а на пороге спальни стоит огромный серый волк. — Хо… — пищит омега и тянется за второй подушкой, будто они его от волка спасут. — Ты пугаешь меня, пожалуйста… — дрожащим голосом просит. Волк запрыгивает на кровать, она моментально сравнивается с полом. Тэхён кричит, швыряет об его морду подушку, вторую и, путаясь в покрывале, срывается к двери. Он и двух шагов сделать не успевает, как валится животом на пушистый ковёр, придавленным зверем. «От меня не убежать», — высвечивается в голове омеги. — Пожалуйста, стань человеком, — умоляет уткнувшийся лицом в свои руки омега. — Я тебя боюсь. Хосок чувствует его страх, то, как он дрожит под ним, но возвращать человеческое обличье не спешит. Он водит носом по его волосам, по шее, по всей длине позвоночника. Омега напряжён, вытянут в струнку, он даже дышать не смеет, не то, чтобы обернуться и на зверя вблизи посмотреть. — Пожалуйста, — хнычет и не сопротивляется, когда волк лапой аккуратно поворачивает его на спину. «Посмотри на меня». Тэхён медленно убирает руки от лица, но глаза не сразу открывает, духом собирается. «Ты обнимал меня в этом же обличье у реки, чего сейчас испугался?» — Сейчас ты злой, поэтому, — бурчит, сильнее жмурится. «Я бы всё равно тебе больно не сделал. Десять ночей». — Это слишком много! — протестует омега и, открыв глаза, в волчью морду всматривается. Он боится до дрожи, но понимает, что если бы Хосок хотел, то давно бы его сердце выгрыз. «Укушу». — Так укуси, и я уйду, — окончательно смелеет омега и улыбается. «Десять ночей, и ты уйдёшь». — Я уже поверил тебе один раз, — хмурится Тэхён. «В этот раз обещаю». Волк нагибается ближе, носом в его горло зарывается, омега голову назад откидывает, волк по его горлу шершавым языком проводит. Тэхён под ним выгибается, зверь, поняв, что это зеленый свет, языком к ключицам спускается, а омега, зарывшись пальцами в его шерсть, притягивает его ещё ближе. Ночь проходит без сна, Хосок словно ещё и за предыдущую насыщается. Они разносят и так пострадавшую спальню омеги и вырубаются без сил прямо на ковре. Утром Тэхён просыпается абсолютно голым и в объятиях волка. После безумного секса длиной в несколько часов омега попросил Хосока ещё раз превратиться и играл с волком, пока не заснул. Поэтому он сейчас лежит под огромным зверем, поглаживает его шерсть и нисколечко его не боится. Зверь Хосока омегу обожает, во всяком случае Тэхён так решил, а ещё решил, что отныне договариваться и общаться будет больше с ним, раз уж Чон Хосок в своём человеческом обличии только и делает, что обижает и задевает. Сегодня Тэхён к зеркалу не бежит, метку не высматривает, он просто знает, что осталось четыре ночи.