***
— Потому что ты мой начальник, — изо всех сил давит плечом на дверь, пытаясь не позволить Чонгуку пройти в квартиру Юнги. — И что? Мы же не в офисе сейчас, и мне плевать, кто что скажет, — не прилагая усилий, толкает дверь и, оказавшись в коридоре квартиры омеги, подхватывает его под ягодицами и, приподняв, прижимает к себе Чонгук. — Ты — моя кроха, и пусть весь мир это знает. — Чонгук! — пытается спрыгнуть Юнги, но альфа сильнее его прижимает. — Они начинают уже шептаться, я ведь резко и из ниоткуда появился, ты меня лапаешь постоянно и заставляешь у тебя по полчаса торчать. Представь, что они думают? — Я хочу осуществить всё то, о чём они думают. Так хотя бы обидно не будет, — смеётся он и получает кулаками по плечам. — Юнги! — на пороге стоит ошарашенный Тэхён, за которым возвышается вожак стаи. Юнги с новыми усилиями молотит по плечам Чонгука, и тот его, наконец-то, отпускает. — Тэхён, — подбегает к нему омега и обнимает. — Так быстро? — спрашивает брата Чонгук. Хосок кивает и, обойдя омег, останавливается рядом с ним. — Так, секунду, что ты делал на нём? — хмурится Тэхён, поглядывая на Чонгука. — В том-то и дело, что ничего, просто сидел, но когда-то и мне повезёт, я умею ждать… — Чонгуку не даёт договорить Хосок и утаскивает его из квартиры. Братья решают оставить омег наедине на пару часов, а сами уезжают выпить. Юнги рассказывает Тэхёну обо всём, что с ним случилось с момента, как он покинул Хюман, и внимательно выслушивает друга, пару раз, не сдержавшись, угрожая, что точно откусит вожаку что-нибудь. Тэхён узнает, что Хосок причинил боль Юнги, и обещает, что обязательно ему отомстит. Омеги уже допивают третий чайник чая, когда вернувшийся Хосок просит Тэхёна на выход. Омега крепко обнимает Юнги, обещает вернуться и идёт к стоящему на пороге альфе. Чонгук после ухода брата и Тэхёна снова не даёт Юнги закрыть дверь, рассказывает легенду про то, что лишился жилья и ему негде спать, но омега, захлопнув её перед его носом, напоминает с той стороны об утреннем совещании. Юнги провожает Чонгука, сидя на подоконнике и повиливая хвостиком. Альфа, открыв дверцу автомобиля, поглядывает на него, клацает зубами и посылает мысленное «я тебя сожру», получив взамен моментальное: «подавишься».***
Тэхён смотрит на огни ночного города, проносящиеся за окном автомобиля, и чувствует резко навалившуюся усталость. Это был прекрасный вечер, Тэхён сохранит в памяти каждую его секунду, ведь так хорошо ему никогда не было. Оказывается, может быть ещё лучше, потому что Хосок двигается к нему, обнимает его за плечи и прижимает его голову к своему плечу. Тэхёну тепло, уютно, безопасно. Его обнимает самый сильный волк Ликана, и думать о четырёх оставшихся ночах, о том аде, что творится в Хюман, о будущем, которое пока неизвестно и пугает — не хочется. Хочется так и просидеть с ним в обнимку всю ночь, желательно вечность. Хосок раздевает его медленно, каждый обнажённый участок кожи своими губами накрывает. Он любит его долго, нежно, мучительно, заставляет омегу срывать голос, выгибаться до хруста костей, но всё равно просить ещё. Пока они отдыхают в промежутках, Тэхён резко приподнимается на локтях и, вцепившись зубами в его плечо, больно кусает. — За что? — трёт место укуса удивленный альфа. — За Юнги. — Больше не повторится. — Иначе я тебе плоть оторву. — Пока дай мне твоей насладиться, — Хосок вдавливает его в простыни и вновь разводит ноги.***
— И я могу с ним, когда хочу, видеться? — пытается спрыгнуть со стола, на который его усадил Чонгук, Юнги, но безуспешно. — Думаю, можешь, — поочерёдно чмокает его щёки альфа, потом нос и вновь возвращается к щекам. — Чон Чонгук! Заебал! — машет руками омега. — Не кричи, — шепчет альфа. — Ты же сам сказал, что в офисе шепчутся, а ты палишься, — якобы с испугом поглядывает на дверь Чон. — Поставь меня на пол! — требует Юнги. — Но, кроха, ты так хорошо сидишь, одного роста со мной, мне нагибаться, чтобы твои губки целовать, не надо, — ноет Чонгук. — Ты сейчас мой рост оскорбил? — соединяет брови на переносице Юнги. — Нет, ни в коем случае, просто так удобно, ведь я хочу с тобой целоваться, — оправдывается альфа. — Больше ничего не хочешь? Чёрт, зачем я спросил, — закатывает глаза Юнги, поняв, что вопрос задавать не стоило, потому что ответ себя долго ждать не заставит. — Хочу, — дьявольски улыбается Чонгук. — Например, с ног до головы тебя вылизать, каждый сантиметр твоей кожи на вкус попробовать, твои хрипы и стоны послушать, хочу почувствовать твои роскошные ноги, мои бёдра сжимающие, хочу щиколотки твои целовать, хочу в тебя глубоко и до упора, но тебя мои желания пугают, поэтому пока хочу только поцелуй, — мажет губами по его губам, языком по ним проводит. — Очень хочу, — низким голосом говорит, Юнги, как завороженный, его с приоткрытым ртом слушает и сам неосознанно отвечает. Чонгук целует глубоко и мокро, отстраняется и вновь поглощает, жуёт его губы, сосёт язык, сильнее в себя вжимает. Юнги смелеет, руками его шею обвивает, в волосы на затылке пальцами зарывается, его руки на своей заднице, через ткань брюк обжигающие, чувствует, но оторваться не может. Юнги словно в дурмане, сам о него трётся, за губами тянется. Он на миг только веки поднимает и взглядом в кровавое озеро упирается. Чонгук вывел волка на передний план, отдал место человека зверю, а Юнги отдал ему себя, поцелуем подписался.***
Тэхён с восторгом рассказывает Чимину о вчерашнем дне, играет с волчатами и смеётся, слыша телефонный разговор омеги с мужем. Чимин жалуется омеге, что Намджун приедет тридцать первого, а он так и не придумал, в чём будет встречать мужа. Тэхён предлагает красивый костюм, который видел пару минут назад, листая модный журнал, на что Чимин усмехается и заявляет: — Детка, своего альфу если и встречать в одежде, то только в той, что от Бантан Сикретс. Ты неправильно меня понял, а ещё ты не знаешь Намджуна, одежда с ним — пустая трата денег, он всё равно всё сорвет. Мы три недели не видимся, а значит дети нас не будут видеть сутки точно. — Какой ужас, — бурчит Тэхён и поворачивается к идущему в их сторону и явно чем-то озабоченному охраннику. Тот что-то тихо говорит Чимину, и тот моментально мрачнеет. — Что случилось? — обеспокоенно спрашивает Тэхён, стоит мужчине покинуть квартиру. — Конфликт с вампирами. Ликан границы закрыл до выяснения обстоятельств. Мои оба на границе, и я переживаю, — Чимин подносит мобильный к уху. — Конечно, не ответит. — Что может грозить двум самым сильным волкам Ликана? — пытается улыбнуться Тэхён и спрашивает скорее для своего спокойствия, убеждает себя, что серого волка никому в бою не победить. — Вампиры нам в силе не уступают, и если там реально кровопролитие, то я переживаю, — опускается Чимин на диван и, пару секунд подумав, звонит Намджуну. Чимин уходит к детям, а Тэхён, просидев так до полуночи, зовёт охранника и просит проводить его к Хосоку. Сам. Мужчина отказывается, но после короткого диалога по телефону с Чимином разрешает. Тэхён ныряет под одеяло в постели, в которой спит все последние ночи, и, уставившись в потолок, ждёт Хосока. Тревога наполняет нутро, не позволяет сомкнуть глаз и давит на грудь стальными обручами. Тэхен вслушивается в каждый звук, всё смотрит на дверь, но, так и не дождавшись альфы, часам к пяти утра отключается. Он вновь видит кошмар, только в этот раз серый волк лежит раненным посередине поля, и его окружили вампиры, в руках у них копья. Тэхён стоит в стороне, привязанный к столбу, кричит, умоляет не подходить к нему, предлагает свою кровь и душу, но его не слушают, и первое копье насквозь пронзает рёбра волка, заставляя омегу задыхаться от своих слёз. Он просыпается с криком и мигом оказывается заключенным в сильные и родные объятия. — Ты… ты здесь, — поворачивает к нему зарёванное лицо парень. — Ты вернулся, — виснет на его шее и мочит слезами чужую рубашку. Хосок пришёл полчаса как, сидел на постели, копался в почте и поглядывал на спящего омегу. — Тихо-тихо, тебе опять кошмары снились, — целует его в макушку Хосок и охает от удара кулаком в живот. — За что? — За то, что напугал, — Тэхён снова бьёт. — За то, что не предупреждаешь, не считаешь нужным, что тебе плевать, может, я здесь умираю от переживаний, — кричит на него в истерике и продолжает молотить кулаками. Хосок ловит его руки, валит на постель и крепко сжимает в объятиях. — Прости, я не думал, что тебе это так важно, — говорит и скулы целует. — Важно, — бурчит Тэхён и, уткнувшись лицом в его грудь, расслабляется.***
Обедает Тэхён с Юнги в центре. Хосок выделяет омеге и телохранителя, и шофёра и просит вернуться до того, как стемнеет. Тэхён прикалывается над Юнги, который рассказывает про первый поцелуй и заливается краской, учит его быть смелее и в следующий раз поцеловать самому и резко поворачивается к двери, туда же, куда повернулись и все посетители кофейни. К парням ленивой походкой, поправляя меховой воротник полушубка, идёт Чимин. Он приковывает к себе все взгляды, даже Юнги вилку в сторону откладывает, с восхищением на красивого омегу смотрит, а потом удивление скрыть не в силах, заметив, что он остановился у их столика. — Обедаешь, значит, с красным волком, новую компанию нашёл, и про меня можно забыть? — хмыкает Чимин и ждёт, пока официант подставляет к столику третье кресло. — Юнги, это Чимин, брат Чонгука и Хосока, — представляет парня Тэхён. — Очень приятно, — пожимает протянутую руку Юнги и возвращается к салату. — У вас это семейное, видать, быть такими… — запинается. — Ахуенными? — выгибает бровь Чимин. — Нет. В нашей семье только я такой, задатки вижу у Феликса. Но не обо мне. Значит, ты тот, из-за кого потерял голову мой брат? — А он её потерял? — удивлённо смотрит на него Юнги. — Во всяком случае, раньше мы с Феликсом были самыми красивыми омегами для Чонгука, теперь он говорит, их у него трое. Думаю, мой брат в тебя влюблён, — хлопает ресницами Чимин и просит у официанта карамельный мокачино. — Я просто работаю у него, — тушуется Юнги. — И не думаю, что там вообще речь о влюблённости. — Я думал, что Намджун приезжал три раза в неделю в Ликан и доставал моих братьев с договором, потому что правда был недоволен какими-то его пунктами, оказалось, он приезжал увидеть меня. Я тоже страшно тормозил, и так продолжалось, пока Чонгук, не ворвавшись ко мне одним весенним вечером, не заорал, цитирую, «иди уже с ним на свидание, сделай хоть что-нибудь, потому что или мы начнём войну с Вервольфом, или я этот ёбаный документ в сто пятисотый раз переделывать не буду», — хохочет Чимин. — Ну, а я что? Я пошёл, точнее, сбежал, так как Хосок был против. Что не сделаешь ради будущего своего города, — вздыхает. — Шучу, я Намджуна как увидел, так и пропал. — А как вы сошлись тогда? Если брат был против, — не понимает Юнги. — Очень просто, — хихикает Чимин. — Я залез в багажник бентли Намджуна и укатил в Вервольф. Правда, тогда чуть война не началась. Ну хоть бы и началась! Чем я хуже тех, из-за кого они начинались. — Тебя не забрали? — Попробовали, но знаешь, — улыбается Юнги Чимин. — Хотя ты-то точно знаешь, у Монстра забрать его омегу нереально, скорее преисподняя на землю поднимется, чем Намджун своё отпустит. Так что мои братья продолжают беситься и рычать, а я рожаю Намджуну детей, ношу его имя, выбитое на лопатках, и его метку на своей заднице. Дальше хоть потоп. — Ты правда поразительный, — смеётся Тэхён. — Так что, красный волк, не упусти своего альфу, слушай своё сердце, всё остальное неважно, — хлопает Юнги по плечу Чимин и приступает к кофе. — И не давай ему сразу, пусть помучается. Представляю, как Чонгуку без секса тяжко, на другого-то уже и не встанет, — Юнги, смутившись, опускает взгляд. — В любом случае, вам с Чонгуком куда легче отношения строить, чем если бы это были человек и волк, — косится в сторону Тэхёна омега. — Чтобы с человеком брак заключить, нужно от статуса вожака отказаться. — Я передумал получать образование ветеринара, — меняет тему Тэхён, не желая слушать про то, о чём он сам и так подозревал. — Я хочу попробовать в юриспруденцию. Я знаю, придётся много заниматься, учить, но я готов. Я хочу стать правозащитником, потому что там, откуда я, нарушаются права человека. — Похвально, — усмехается Чимин. — Я думаю, если ты этого и правда очень хочешь, ты сможешь. — Я люблю животных, очень люблю, но сперва я хочу помочь людям.***
— Хочешь, поедем погулять? — спрашивает Хосок, стягивая с себя пиджак. Тэхён стоит у окна его квартиры и задумчиво смотрит на город. — Кто-то испортил тебе настроение? — Я не хочу гулять и настроение нормальное, — не поворачивается к нему омега, боясь, что его глаза выдадут ложь. Настроения нет, и причин ему быть на горизонте не видно. Тэхён всё это время отчаянно душил в себе зарождающиеся к вожаку чувства, но вчера ночью окончательно сдался. Вот уже которые сутки, где бы и с кем не был омега, он думает только о Хосоке. Сперва было легко всё валить на простое влечение, на то, что Хосок просто первый альфа для него во всех смыслах, вот и тянет так сильно, но теперь отрицать бесполезно — он в него влюблён. Самое ужасное, что Хосока он разгадать не может, не понимает, есть ли у того что-то к нему. Хосок очень тепло к нему относится, ухаживает, рядом, когда страшно, но можно ли расценивать это как любовь — омега не знает. Тэхён думал, что самое страшное — это начать с нуля, остаться за пределами W Tower и вступить в новую жизнь, теперь же самым страшным для него кажется уход от него. Омега понимает, что уйдёт, что просить о любви не будет, но не хочет. Мысли о том, что через две ночи всё закончится, что Хосок исполнит своё обещание, обмотали сердце колючими проволоками, не дают вздохнуть. Хосок задаёт вопрос о настроении, но Тэхёну нечего ответить, ведь сказать, что «кажется, я в тебя влюбился» у него смелости не хватит, потому что Хосок может ответить — «я нет». Чем услышать такое, лучше молчать, продолжать пытаться давить в себе эту любовь и, когда придёт время, уйти. Его любовь неправильная, и даже если она взаимная — она слишком дорого стоит. Кто такой Тэхён, чтобы Хосока статуса лишать? Никто. У Тэхёна новые цели и мечты, он сконцентрируется на них, забьёт каждую секунду своего времени и перестанет о нём думать. Хосок подходит со спины, кладёт ладони на его талию, целует в плечи прямо поверх свитера. Каждый поцелуй — Тэхен в крошку осыпается. Лучше бы был грубым, злым, мучил бы его, причинял физическую боль, чем целовал так, что на каждом участке кожи цветы расцветали и никак не желающие сдохнуть бабочки в животе все шире крылья расправляли. Любить Хосока больно. Осознавать, что этот альфа ему принадлежать не будет — смертельно. Он в его руках, как в крепости, его грудь за спиной, как лучшая подушка, его сердце — не его. Тэхён с трудом от непрошеных слёз отмаргивается, разворачивается, обнимает его и кладёт голову на грудь. — Ты тоскуешь по дому? — хрипло спрашивает альфа. — Я тоскую. «Потому что ты мог бы быть моим домом, но у меня средств на тебя не хватит», — не озвучивает. Они занимаются любовью долго и сладко. Тэхён необычайно ненасытен, он берёт, но взамен отдаёт в два раза больше, он целует его, как в последний раз, обнимает, будто прощается, волк в Хосоке подбирается, всё в омегу вслушивается, но одну пустоту в ответ получает. Хосок лежит на нём головой на животе, они оба мокрые от пота, выдохшиеся, они молчат, его рука в его волосах, тело в объятиях, его сердце полностью принадлежит ему, но Тэхён не знает, не верит. Хосок приподнимается, целует его в подбородок, «ты плачешь что ли?» спрашивает. — Нет, это я отхожу, — снова врёт и, фальшиво улыбнувшись, за шею к себе притягивает. — Не лезь мне в голову, не прощу. Хосок слушается, а волк запрета пугается, что омега от него скрыть хочет, не понимает и наружу вырывается. Тэхён даже не дёргается, он присаживается на кровати, поглаживает огромную голову зверя на своих коленях, «я тебя очень люблю» мысленно признаётся.***
— Я не хочу его отпускать, — Хосок следит за тем, как Чонгук доливает ему вина. Они ужинают сегодня вдвоём в любимом стейкхаусе, решают провести время вместе, заодно и о делах поговорить. — Только не это! — восклицает Чонгук. — Я проиграл Чимину квартиру в Бетельгейзе. — Вы на меня спорили? — хмурится старший. — А то, — усмехается Чонгук. — Правда, Чимин оказался проницательнее. Что делать будешь? — Хочу попросить его остаться, но как это сделать, я не знаю. — Как есть. Я вот собираюсь своей крохе в любви признаться, — заявляет Чонгук. — Просто приду и скажу, что люблю его. Потом перекину через плечо и привезу в свой дом. — Ты путаешь вселенные. — Разве? — Сперва он должен ответить — «я тоже». — Я надеюсь, что он так и ответит, иначе всё равно заберу в свой дом. Недаром я полностью дизайн поменял и обновил особняк, который мне от отца достался. — Чонгук! — Если откажет — разобьёт мне сердце. — Никогда не думал, что так сложно будет признаться человеку в чувствах, — массирует переносицу Хосок. — Ты понимаешь, что вожак стаи и человек — сомнительная пара, — хмурится Чонгук. — Понимаю. — Ты можешь потерять статус. — Знаю. Я последние дни об этом думаю, а вчера я понял, что плевать. Я считаю, что Ким Тэхён стоит моего статуса вожака, — твёрдо говорит альфа. — Я в шоке, — присвистывает Чонгук. — Мой непробиваемый брат, гроза всех оборотней этой части света влюбился. — Ты хотя бы молчи. — Так со мной это куда реальнее, чем с тобой. — Я весь день жду вечера, чтобы его увидеть. Я хочу постоянно быть с ним рядом, хочу знать, что он в порядке, я хочу спать на его коленях, — сам на себя злится Хосок. — Это такая хуйня, когда какой-то человек становится смыслом всего. Я ведь сопротивлялся, я до последнего не признавал своих чувств. Мой волк бесновался, мозг мне жрал, я с ним связь отключал, а сейчас я понимаю, что я просто не могу без него. Я влюбился в Ким Тэхёна окончательно и бесповоротно. — Я бы выругался, но не буду, — поднимает бокал Чон. — Это меняет всё. Ты переписываешь всю историю оборотней, брат. — Я, как трусливый мальчишка, молчу, боюсь, что он мне откажет. — Я тоже боюсь, но это между нами, — подмигивает Чонгук. — Если что, я вообще ничего в этой жизни не боюсь, тем более разных крох и кнопочек со смешными носиками, — кривит рот Чонгук и подскакивает на ноги. — Прости, но я чувствую острую необходимость прямо сейчас чмокнуть этот носик и позлить его хозяина. — Чон Чонгук, я тут, вообще-то, делюсь, вернись! — кричит ему в спину Хосок, но младшего уже и след простыл.***
— Он не пришёл? — высунув голову из-за двери, спрашивает охранника Тэхён, и тот отрицательно качает головой. Омега продолжает нервно ходить по гостиной, поглядывая на часы. Сегодня последняя ночь по их уговору, а Хосок, кажется, на неё явиться не соизволит. Тэхён решил, что сегодня он ему намекнёт о своих чувствах. Открыто признаться омега не осмелится, но выразить симпатию сможет, а Хосок, если это всё же взаимно, продолжит. Тэхён думает, что его это ожидание убьёт, он даже на минуту сидячее положение занять не в состоянии, он выходит из квартиры и предупреждает охранника, что идет к Хосоку. Тот пытается остановить омегу, но Тэхён ссылается на Чимина и идёт прямо к лифту. Дверь квартиры Хосока приоткрыта, Тэхён легонько толкает её и через гостиную идёт в сторону спальни. Омега замирает за приоткрытой дверью, услышав голоса Хосока и Чимина, и уже собирается развернуться и убежать обратно, как слышит своё имя. — Так Тэхён же тоже оттуда! Это его земля и его народ! — зло говорит Хосок. — Что я ему скажу, прости, но вы, люди, такие тупые, что с вами метод пряника не работает и мы переходим к кнуту? — Скажи всё, как есть! — настаивает Чимин. — Его отец и есть ядро всего мракобесия, которое творится в Хюман. Я сомневаюсь, что Тэхен этого и так не знает, и да, я знаю, что он против этой системы и сам является жертвой, но одно дело: просто знать и возмущаться, а другое — приступить к действиям, зная, что в этом замешана твоя семья и пойти против них. Не думаю, что у Тэхёна хватит на это смелости, — продолжает альфа. — А я думаю, он очень серьёзно настроен, он даже о юридическом образовании думает, — отвечает Чимин. — Ты его недооцениваешь. — Тэхён умный парень, но он всего лишь человек, он слаб. Не сравнивай его с собой. Людям никогда не встать с нами на одну линию. В этом, кстати, и была всегда основная причина того, почему люди оборотням не пара, из-за силы воли, точнее, её отсутствия… Тэхен дальше слушать сил не находит, он разворачивается и быстрыми шагами идёт на выход. — Иначе они бы вместо того, чтобы развиваться, не скатились бы в первобытнообщинный строй, не превратились бы в марионетку одного человека, ничем не отличаясь от стада баранов. Другое дело, что я готов Тэхёну помочь и быть рядом в этой борьбе, если он решится её начать, потому что его силе вожак любой стаи позавидует. — Думаю, он готов её начать, и твоя помощь ему очень нужна. Ладно, я не буду сокращать вашу последнюю ночь, как любовников, ведь с завтрашнего дня вы, я надеюсь, будете уже парой. Чимин уходит, а Хосок высылает за Тэхёном охрану. Тэхён стоит перед зеркалом в спальне и смотрит на своё отражение. «Слабый, значит, никогда не быть тебе ровней, значит? Ты бы хоть пару дней в том аду, в котором я вырос, продержался бы, почувствовал бы всё то, что почувствовал я, и дошёл бы до этого дня, тогда бы и поговорили. Я не слабый, я глупый. Потому что будь я умным, не полюбил бы такую бесчувственную скотину, как ты. У меня есть сила воли, и я тебе это докажу», — думает омега и, услышав стук в дверь, идёт в гостиную. Он следует за охранником в квартиру Хосока, по пути думая о том, что, возможно, это даже хорошо, что он случайно услышал слова Хосока. Уходить теперь будет легче. Пусть треск собственного сердца до сих пор в ушах отдаёт, но лучше так, чем выдержать то, что Хосок мог бы это ему в лицо сказать. Тэхён бы не выдержал. Тэхён проходит в гостиную и останавливается у дивана. Хосок сразу идёт к нему. — Я соскучился по тигрёнку, — целует его в лоб альфа и цепляет пальцами подбородок. — Ага, — Тэхён через голову снимает с себя свитер и проходит в спальню, на ходу расстёгивая джинсы. Хосок пару секунд растерянно смотрит ему вслед и идёт за ним. Омега стоит у картины на стене абсолютно голый и любуется пейзажем. Хосок любуется его идеальным телом и начинает расстегивать рубашку. — Ты, кажется, сильнее меня соскучился, — усмехается альфа и целует его в шею, прямо по линии роста волос. — Я просто хочу, чтобы это всё закончилось, — спокойным тоном отвечает парень. — Сегодня последняя ночь. — Тэхён, — поворачивает его лицом к себе Хосок. — Что-то случилось? Ты какой-то другой. — Я такой же, как обычно. Это последняя ночь, и я получу свою метку. На этом странная связь высших, — кривит рот омега, — и низших, то есть людей, прекратится. — Я этого не хочу, — твёрдо говорит альфа. — Ты уже выбирал на «линии омег», теперь выбираю я, — как бы не было тяжело не уводит взгляда от чёрных глаз Тэхён. — Докажи слабому человеку, что волки развиты, а люди нет, дай мне выбор, — омега проводит пальцами по голове волка, выбитой на груди альфы и, приблизившись, оставляет поцелуй между глаз зверя. — Мне нравится твой зверь, — ещё один поцелуй, и пальчики к животу спускаются, уже на ремне его брюк. — Намного больше, чем ты, — треснуто улыбается. — Пусть он поставит мне метку, и я получу свободу. Волк в Хосоке беснуется, но альфа его не выпускает. Он нарушает правила, в голову омеги лезет, но там на повторе фраза из двух слов «хочу метку» вертится. Хосок тянет Тэхёна на себя и впивается в его губы жестким поцелуем, вновь и вновь в голову прорывается, но снова ответов не находит. Волк больше наружу не рвётся, поскуливая, в угол забивается, «не отпускай его» молит. — Ты можешь остаться, тебе не нужно уходить, — прерывисто говорит, лбом в лоб упирается. — Ты можешь… — Я не хочу, — поднимает на него глаза Тэхён. Хосок внешне — цельный гранит, в голосе сталь, взгляд пробирающий. Хосок внутри — оголённые провода, искрятся, коротят, ещё немного отвергнутого альфу в огне боли спалят. — Чего же ты хочешь? — Всё, что я хочу — это свобода, — уверенно говорит омега. — Я построю себе и дом, и образование получу, и работу найду, и, знаешь, мне не придётся никому в рот смотреть, никому быть должным, жить с грузом, чувствовать себя второсортным или думать, что кто-то делает для меня что-то из-за снисходительности. — Я правда тебя не понимаю. — Не надо меня понимать, — встаёт на цыпочки Тэхён и, обвив его шею руками, целует. — Не порть нашу последнюю ночь, поцелуй меня. Хосок его целует — Тэхён уже знает, что лучше не будет. Он обнимает — Тэхён уверен, его больше никто никогда так не согреет. Они двигаются в унисон, держатся друг за друга, как за спасение, даже не догадываются, что им друг для друга и являются. У Тэхёна под ногтями его кожа, у Хосока в крови омега сам. Они единое целое в этой постели и не только телами, а душами, которые над кроватью в прощальном танце сплелись. Хосок ни на секунду не отпускает, в то, что Тэхён останется, искренне верит. Не может омега так горячо обнимать, так глубоко в душу смотреть, одними поцелуями все раны залечивать и не чувствовать ничего. Пусть Тэхён говорит, что хочет уйти, что только метку и ждёт, но глаза ведь не врут, а в них Хосок всегда необъятную нежность видит. Этой ночью Тэхён почти и не смотрит, но Хосок через его прикосновения это чувствует. Эта любовь взаимна, и утром омега ему это докажет. Хосок жизнь только рядом с ним чувствует, только его улыбкой и питается. Тэхён не уйдет, не выключит свет, который сам же для альфы зажег, не оставит его одного. Он крепче его к сердцу прижимает, сотню «люблю» мысленно в выемку меж ключиц, в горло, в губы шепчет, «не отпущу» себе, ему, волку говорит. Не отпускает, в обьятиях удерживает, не то чтобы прощаться, даже думать об этом себе запрещает. Тэхён поглаживает его плечи, где ладонями не успел, губами касается, запоминает, в памяти откладывает, даже если альфу и забыть надо, даже если себе больнее делает. У Тэхёна в голове отныне спасительная комнатка, куда он в самые тяжелые дни убегать будет. Там Хосока запах, голос, прикосновения, там Тэхён успокоение и свой без этого альфы навеки потерянный дом находить будет. Последняя ночь за мгновение пролетает, их воля, она бы никогда не заканчивалась — Тэхён впервые в жизни пробившиеся через окно лучи зимнего солнца проклинает. Он стоит обнажённым перед зеркалом, рассматривает метку и чуть не плачет. Не будь Хосок в спальне — расплакался бы. Тэхён так сильно мечтал о метке, так отчаянно её ждал, а получив, чувствует одну только пустоту — никаких больше поводов быть рядом с Хосоком. — Ты хотел выбор, я тебе его дал, — закончив одеваться, опускается на изножье кровати Хосок. — Я не имею права насильно тебя удерживать, но я бы очень хотел, чтобы вечером, когда я вернусь, ты был здесь. Альфа выходит за дверь, Тэхён провожает его долгим взглядом, «люди оборотням не пара» про себя шепчет и одевается. Сердце хочет остаться, разум на выход гонит. Он подходит к постели, поднимает выброшенное на неё Хосоком полотенце и к носу подносит. Простояв так пару минут, он идёт к столику в углу, достаёт из ящичка лист бумаги с гербом Чонов и, сев на пуфик, пишет письмо: «Я бы и не уходил, я бы только с тобой рядом все рассветы и все закаты встречал. Я тебе и сердце, и тело, и душу, только скажи одно — «я люблю тебя». Я уже сомневаюсь, что ты не сказал бы, потому что этой ночью ты меня будто прикосновениями остаться молил. Но твоя жертва слишком велика — это статус. Моя жертва слишком болезненна — это статус. Ты или будешь вожаком, а я твоим любовником, или ты не будешь вожаком, а я всю жизнь буду носить груз того, что ты отказался от статуса из-за меня. Прости меня, но я слишком люблю тебя, чтобы позволить тебе пойти на такую жертву, и слишком уважаю себя, чтобы стать тем, к кому ты будешь бегать от своего законного омеги. Я хочу лишенных грязи отношений. Ты будешь смеяться, но я хочу, как у Чимина, хочу звонить тебе, рассказывать, что творят твои дети, выбирать бельё, планировать наше будущее, обсуждать новые идеи. Не хочу вздрагивать на стук двери, прятаться, не хочу быть тем, к кому только под покровом ночи ходят. Я хочу тебя всего и себе, но даже если ты готов — я не приму. Ты — вожак стаи. Я — человек, у которого впереди война с целой системой. Наша история длиною в десять ночей заканчивается здесь. Я выйду из этой квартиры физически, но моя душа и сердце так и останутся здесь, на этой постели, в твоих объятиях. Я люблю тебя, Чон Хосок, жаль, что одной любви здесь недостаточно». Тэхён дописывает письмо, перечитывает и, скомкав, швыряет в урну. Он последний раз, оттянув ворот свитера, с ненавистью осматривает метку и выходит прочь — из его квартиры, из его здания, из его мира.