Я искал и не плачу, хотя не найду никогда. Я вернусь к изначальному, влажному трепету мира и увижу, как то, что искал, обретет свою белую радость, когда улечу, исчезая в любви и песках. Федерико Гарсия Лорка
Сентябрь 1516 Свою вселенную Роуз узнала бы и вслепую. Чутьё, обточенное за годы странствий посредством временной пушки, обострилось так, что в считанные секунды почти сверхквалифицированная сотрудница Торчвуда понимала: дом опять ускользнул от неё за бесконечностью, помноженной на себя бесчисленное множество раз. И если бы не это засосавшее под ложечкой, задыхающееся не окатило её с головой, да ещё слух, различавший знакомый гул, она принялась бы рьяно будить себя, ибо сон давно перестал приносить покой. Силы Галлифреевы (привычка выражать чувства на манер Доктора придавала ей ещё одну слабую надежду в поисках), это была ТАРДИС – то, что подразумевалось под словом «дом», но в чём признаться было некогда. Или неловко. Потому что её Доктор ещё мог помнить ту Роуз. Гадать, насколько изменился он сам, она даже не пыталась. Долгожданный и затянувшийся момент наступил. Коридор, пять шагов до консольной. Видимость – нулевая почти. Роуз не могла припомнить, когда ещё ТАРДИС повсеместно гасила столь любимую хозяином карусельную иллюминацию. Возлюбил тьму? Не стало уютнее и от холодного, пыльного воздуха. Что угодно можно было предположить в заново оборудованной машине времени, только не затхлость и могильную тишину. Её призрачная фигура вступила в полумрак консольной. Казалось, ТАРДИС, нутром распознавшая свою бывшую постоялицу, только сейчас проснулась. Нет, не показалось. Роуз была одна. Не в силах вымолвить страшный вопрос (поздно?), она как-то неуклюже и полуприсев уткнулась в консоль. ТАРДИС согрела воздух и утешающе подмигнула парой датчиков под логтями девушки. Протащившиеся минуты, чтобы не чувствовать, Роуз обращается исключительно к аналитике. Последний Повелитель Времени был неразрывно, более, чем глубоко, связан с машиной времени. Почему тогда ещё есть реакция? Или это остаточные куски энергии, не навёрстанные временные сгустки? За прерывистым вздохом Роуз подняла голову и осела ещё больше: ТАРДИС запустила голограмму. Седая (опять не рыжая) макушка, брови, нахмуренные почти узнаваемо, отрешённый взгляд... Вместо надгробного памятника? Корабль пыхнул снопом искр откуда-то снизу. Нет, мало похоже на салютование в честь. Разве что... что она должна понять? – Что ты хочешь сказать, старушка? Голограмма стала ярче. – Он... живой? Изображение, как звезда, дрогнуло в мерцании. – Он сам покинул тебя? Голограмма снова мигнула. – Опасность? Сигнал SOS из прозрачного света ненастоящей (наконец-то) копии Доктора был ответом. – Ты... мы... можем?.. И, прежде чем Роуз договорила, консольная начала приобретать рабочий вид, несмело, осторожными шагами матери к постели больного ребёнка, последовательно пробуждая огни на потолке. Гул нарастал. Глубокий синий, с благородным серебряным отливом фон – готова поспорить, улыбается он теперь реже. Гораздо. Размеренность, глухо-безэмоциональная обстановка, книжный шкаф. Иллюзия порядка, хотя бы внешнего? Немного погодя одинокая женщина, найдя с кораблём общий, незабытый язык, и вновь почувствовав себя нужной, отправлялась в другой век, крепко сжимая рычаг, как спасательный трос. Опять никаких представлений о том, куда попадёт – координаты, определённые ТАРДИС, неразборчивы. Но в этот раз – слабая надежда: в неведомом "там" и "тогда" затерялся предел её ожиданий. Роуз молилась, что, вопреки всей Вселенной, они успеют.***
Она не распахивала в спешке дверь и не устремлялась из машины времени навстречу новым поворотам судьбы. Все черты авантюристки, дерзающей вслед за своим другом, равно как и молодость, остались за границами времени, выгорели, как старые фото, в ящичках памяти. За годы исчерпало себя и отчаяние, для костра которого постепенно закончился хворост. Она до сих пор ощущала, что действует по инерции, как раз и навсегда запрограммированный мотор. Не была Роуз уверена и в том, придёт ли конец её осиротелым годам. Но если осталось хоть что-то, ради чего необходимо было бросаться в чужестранное время, чужеродное пространство, – это был образ. Не того, что должно было сбыться, а того, что было, и было наверняка. Так что ей достаточно отголосков, чтобы посылать себя в очередную ссылку и даже на смерть, которая не пугает давным-давно. Голова, показавшаяся из пространств будки, напоминала собачью мордочку – охота-не охота, но напряжённые нервы и нюх интуиции остались единственными её спутниками, заменив надёжную ладонь прежнего поводыря. Роуз внимательно огляделась. Голые стены, много места, которое раньше явно занимало что-то вроде... балок или мольбертов (запах красок и забытый ломоть доски, обёрнутый в тряпку)... низкие деревянные окна, пропускающие тусклый свет зари. Безмолвие. Только на улице судачил хриплый женский голос. Роуз приблизилась к окну и поняла, что пришла пора вспоминать историю. Это была Земля (очень похоже); обзору открылись дома в несколько этажей с черепичными крышами и пронзающий небо один из крестов на соборе. Ни следа современной цивилизации. Каменная мостовая, пока пустующая и не предоставлявшая возможности взглянуть на жителей. Роуз притворила синюю дверь и неслышно вышла в проход-коридор, ведущий к ближайшей комнате. Продолжая рассуждать логически и полагаться на ТАРДИС, нежданная гостья постучала. Вместо ответа послышался шорох и вздох. В углу, на узкой постели, закутанный в ворох простыней, лежал старик. Не нужно быть врачом, чтобы сопоставить увиденное – лоб в испарине, мокрые завитки волос, мутный взгляд, иссохшие губы, – и оценить в беглом взгляде обстановку. Теперь, когда появилась определённая цель, стало легче. Почти на автомате захлопнула наглухо ставни и почти привычно справилась с тяжёлым кувшином. Выжатое прохладное полотенце, ожёгшее лоб, окончательно разбудило больного: – Я же просил... без доктора... – Доктор Доктору, как ни странно, нужен был всегда, - проворчала Роуз, осматривая комнату на предмет чего-нибудь потеплее, так как простынки уже тоже можно было выжимать. – Доктор Доктору... - и Роуз, выуживавшая из резного комода лоскутное одеяло, засунула поглубже мысль о том, что прежний Доктор отвечал на остроты немедля. - Но меня зовут... Застывшая над ним с распростёртым покрывалом, успела поймать беспомощный взгляд с мольбой – точно так же смотрит загнанный зверь, которому протянули в клетку желанное вражеское лакомство. Выдохнул: – Доктор... - взгляд стал твёрдым, словно человек вознамерился подняться, но едва продолжил шёпотом: – Доктора имя конфиденциально и скрыто, синьорина. Как вы... - он опешил, когда, сунув руки под одеяло, пришедшая принялась ловко и без смущений стаскивать с него простыни. На её губах играла усмешка горькой иронии. – А как ты знал, что я не замужем? - Роуз не хотела верить, что в этих глазах искренняя озадаченность. - Ведь знал же? Так и не решив, не хотел Доктор отвечать или просто не знал, что сказать, она накрыла ладонью его руку на пробу: – Под каким именем ты здесь ...обитаешь? Жест остался незамеченным, зато недоверчивость, хотя это была не она, уловили отлично. Старец смерил её обиженным взглядом и указал на противоположный угол. Гостья с нехорошим предчувствием развернула один из листов, беспорядочно разбросанных на грубо сколоченном столе. Изящно завитая чернильная роспись могла бы служить скорее орнаментом для дорогого опуса, чем письмом. Различив пару слов, Роуз убедилась в догадке, когда добралась до подписи. – Я - Леонардо да Винчи, - тоном, не приемлющим ни сомнений, ни возражений, отозвался больной на её немой вопрос. Спокойно. Это же прелестно, что он не разучился её поражать? Осторожно. Он ещё ни разу не назвал её по имени. Странно. Оба своих имени воспринимает как подлинные. Если только не играет с ней – зачем бы? С другой стороны, уж лучше из ума выживший любовник, чем не помнящий их истории гений. Владение итальянским? Версии: развлёк свой ум запоминанием земного языка под старость, хм, лет, или вырастил вторую ТАРДИС – кому-то не впервой практиковать клонирование. Но отчего-то ничто не казалось убедительным, логичным, когда она рассеяно скользила взглядом по скрытой под одеялом псевдо-исполинской фигуре. Доктор, даже при очевидных признаках хрупкости и нервозности, вызывающе и упрямо отказывался проявлять себя. Может, просто борода придала солидности?.. Роуз тяжело опустилась на стул рядом, видя, что и её исследуют с не меньшим пристрастием. Они вернулись к тому, чем кончали, – подводным течениям диалога. – Вы не из прислуги, - и, пусть он не ожидал подтверждения, она едва покачала головой. – Вы – из другого времени? Девушка вгляделась ещё пуще в сосредоточенно-знакомое лицо. – Да, Доктор. Я из будущего. Он не выказал никакого удивления. – Порой я тоже думаю, что живу не в своём времени... - но, когда Роуз уже разочарованно отвела глаза, выдал: – И... мы с вами встречались ... там? Пока несчастная недоумевала, что будет проще – рассмеяться или оскорбиться, сердце взбунтовалось: она невольно подалась вперёд и порывисто захватила старика в объятие, краткое и стесняющее обоих. Но ещё более внезапным стал его ответ, почти отеческий, - мягко-робкая рука на затылке. Роуз собралась с духом и отстранилась: – Я твой друг.