Не я стреляю и не в меня стреляют, а меня закладывают в пушку. О.Б. Кушлина, "Неприкосновенный запас"
Кладбище. Сообщница. Ритуал. Три понятия, мелькнувшие для лихорадочно соображавшего кардинала. Побег - лучшее, на что они могли пойти по сравнению с этим. Можно было обойтись без арбалета. Но Жакомо понял его слова "Посмотрим, кем является прелестница для нашего монаха" неоднозначно. Впрочем, это же он сам его вскормил, он давал самые поразительные наводки для распознания заговоров. Наказывать за своеволие слугу не стоит: его предположение оправдало себя. На одного - да какого! - допрашиваемого больше. Только аккуратно. Роуз, преодолев себя, приговаривала что-то, пока мучительно осторожно тянула руки, чтобы подставить их для здорового плеча Леонардо. На тёмной парче, продырявленной стрелой, заметно пятен не было, и только падавшие на серую солому грузные капли говорили о том, что стрела прошла насквозь. Но когда через раз дышавший Доктор стремительно поднял голову на звук шагов спешившегося человека, реакция Роуз стала ещё более замедленной. В первую секунду даже обидчик не понимал, как подстреленная птица может обернуться раненым зверем, то есть удвоить силы и накинуться на уже беспечного наездника, - тем более проделать прыжок в пять шагов без единого стона, чуть ли не дыша, и так же беззвучно повалить его на спину. Во все глаза наблюдавшая за смутно видимой борьбой двух пыхтящих на земле, Роуз потеряла бдительность и дала схватить себя за руки. — Лишнего себе не позволяй. Иначе прольётся лишняя кровь, - хриплый, запыхавшийся шёпот; запястья, туго-туго скрученные плетью на спине. - Тебе, пожалуй что, кровь и по вкусу, мне же она пока без надобности. На выходку Доктора между тем тоже успели дать усмиряющий ответ. Внушительная фигура на одном колене резво, привычно затягивала узлы на руках, прижав другой ногой лопатку, из которой больше половины выступала стрела, упёршаяся древком в землю. Роуз зажмурила глаза. Лучше бы он кричал. — Камерленго, здесь перевязывать али со стрелой доставлять? - пробасил чужак. Задумчиво помолчали. — Перевяжи. — Дайте мне помочь! — Ни шагу, колдунья, - равнодушно произнёс Карло, но именно пустота гробового голоса дала понять, что он не сводит с неё глаз и пресечёт любое движение в сторону раненого. Послышался треск разрываемой ткани - сорочка, - а за ним хруст дерева - отломленное древко. Сподручный священника вытащил стрелу. Леонардо по-прежнему сохранял молчание, натужно дыша, с лицом бледнее луны. Унизительно - Роуз бы не выдержала. Доктор бы, наверно, тоже. Леонардо-Доктор был невыносимо горд. — Закончишь - жди меня в подземелье. Ключи у тебя? - непонятно только, почему ещё ни слова (обвинения ли, оскорбления...) не было обращено к самому поверженному. - Поскачу окольным путём. Слуга у священника славный, это видно. Малоразговорчивый. Исполнительный. Кнутобой - дала ему кличку про себя Роуз, принуждаемая как можно скорее брести к лошади. И тут смысл одного из слов ослепил её: — Не убивайте!.. Стойте! Это не... - она осеклась: правда о Леонардо не станет спасительной ниточкой. Но Карло уже развернул её к себе лицом и подзуживал: — Не?.. Мысленно попросив прощения у неизвестно кого, сглотнув, Роуз бросила прямо в чёрные колодцы глазниц: — Не он виновный. И наконец услышала сдавленный вопль друга.***
Конечно, они не думали лишать жизни Доктора. Пока. Карло - не из тех, кто облегчает расправы для своих идейных противников. Наоборот. Но и на него было управа, иначе не объяснить тот нелогичный крюк, который сделал по пути в темницу такой занятой человек, да ещё посреди ночи. Были ли его действия санкционированы вышестоящими? Роуз сомневалась, несмотря на то, что мысль об инквизиции пришла первой после рассказа Паолы. Краткие энциклопедические знания сообщали, что за несколько лет до смерти Леонардо да Винчи покинул Италию. Но о нападках на него, как на еретика, не слышала ни разу. Да и при жизни его знали по большей части как живописца, ну, талантливого изобретателя, на худой конец. Не успели оценить даже как инженера, что уж говорить об основоположничестве и индивидуализме. А значит... Значит, что либо Карло - провидец, унюхавший вольнодумные настроения, глубоко затаённые в "зеркальных" дневниках и за сжатыми устами, либо помешанный на единоличном и беспрекословном прочтении как его службы, так и всей Церкви. Что горше всего - эти два условия не противоречат друг другу. Так что девушка была уверена: каким бы ни был риск заточения двух невинных (если вообще была надежда когда-нибудь быть оправданными), Карло их не отпустит. Лично присмотрит, любовно. Они - воплощённое зло, которое обусловливает его святость. Но ко всему этому девушка пришла в тесном, с земляным полом, безоконном заключении сырой ночью. Коняга кардинала вытряс из неё не только все чувства и мысли, но даже, казалось, внутренности: тряпичной куклой болталась наперевес. Со скрещёнными за спиной руками это оказалось далеко не самым простым испытанием. И только забываясь нехорошей дрёмой, вспомнила, что рана, если её не прижечь или не обработать мазями, особенно рана сквозная, будет немилосердно кровоточить, и никакие повязки не помогут. Карло, безусловно, понимал это и сослужил Доктору медвежью услугу. На следующий день, беспросветный во всех смыслах, Роуз не было дозволено видеть его.