Глава 28.
Время идет слишком медленно. Если в школе Бен ничего не успевал и мечтал, чтобы в сутках было 48 часов, то теперь час казался вечностью. Парень курсирует между домой и больницей, как зомби. Только вместо мозгов, он требует кофе. Иногда скупо отвечает на SMS Кейси, Майка и, очень-очень редко, Кеннета. Обычно художник пишет «все хорошо» или «все еще дышу», в зависимости от того, насколько паршивым было настроение. Июнь закончился. Первый месяц жизни без «сердца» Бен праздновал в юридической фирме, стараясь как можно скорее оформить усыновление. Собственно, юрист был на его стороне, и задерживаться с решением не хотел. Когда закончилось слушание, мистер Митчел сказал: «По долгу службы я достаточно детей оставил без родителей. Пришло время сделать что-то хорошее». О мэре ничего не было слышно. Он, видимо, решил выполнить обещание, данное сыну, и больше не появлялся на горизонте семьи Хадсонов. Тина с малышом выписываются из больницы через пять дней. Девушка бы сбежала раньше, но Бен убедил ее хоть немного побыть хорошей мамой. Она согласилась без особых препирательств. В конце концов, Тина заботилась о здоровье Хантера не меньше новоиспеченного отца. А может где-то и больше. В день их приезда домой родители устроили мини-вечеринку. Бен еще на улице понимает, что в доме слишком тихо. Он вытаскивает спящего Хантера из люльки. Малыш, кажется, не замечает, что его куда-то несут. Тина открывает дверь, и пространство вокруг взрывается от яркого света, пестрых колпаков, хлопушек и радостных криков. — Он только заснул. Бен жалобно стонет, начиная снова укачивать кричащего Хантера. Впрочем, ребенок успокаивается довольно быстро. Тина полдня не давала ему заснуть, пытаясь решить, какие ползунки подходят больше: желтые и салатовые. Малыш был так же недоволен этим, как и его отец. Бен морщится. Он не привык называть себя отцом, даже когда все медсестры в больнице обращались к нему именно так. Какой из него отец? Он сам еще совсем ребенок. Гостей немного, что очень радует. Хадсон здоровается с Кейси и ее парнем. Бен обнимает родителей. Принимает поздравления от кого-то из подруг матери. Ему очень хочется увидеть ухмыляющегося Майка, опирающегося локтем о косяк. Он бы мастерски заполнил собой все пространство, и Бен бы перестал так нервничать. Нет, он все еще продолжал нервно реагировать на завязывающуюся между ними дружбу, но Майка с его абсолютным спокойствием здесь точно не хватало. В кромешном кошмаре последних дней не хватает кого-то, настолько уверенного в себе, как Шеппард. Кейси улыбается. Медленно подходит ближе, но не пытается обнять. Кеннет остается стоять у стены, о чем-то беседуя с Тиной. Бен и забыл, что у них общее прошлое. Он смотрит в счастливые глаза своей лучшей подруги, и на миг ему хочется сбежать от этого счастья. Мартин чувствует смену настроения, настороженно вглядывается в лицо, ища подтверждения тревожащим ее мыслям. — Я в порядке, Кейс. Просто устал. Девушка успокаивается. Возвращает на лицо улыбку и наклоняется над разглядывающим ее малышом. Она осторожно касается его розовой щечки. Бен узнает в ее движениях себя. Это смешит. Он не верит, что выглядел также до странности трогательно и глупо. Кейси хоть не ревет, когда малыш хватает ее за палец, но на руки взять отказывается. — Хантер? — звучит вопросительно. — Хантер Алан, — Бен запинается, — Хадсон-Андерсен. — Ты серьезно? — Он всегда будет его отцом. Я был бы идиотом, если б стал это отрицать. — Ты будешь идиотом, когда кто-нибудь спросит, почему у твоего сына двойная фамилия, а у тебя нет. Ты поступаешь в угоду своим чувствам, не думая о том, как будет лучше для сына. Бен раздраженно трет лицо. Он всегда так делает, когда старается держать эмоции под контролем. Хадсон выжат, как лимон. Он устал. Он хочет подняться к себе, уложить ребенка в кроватку и самому, наконец, лечь. Но девушка перед ним скрещивает руки на груди и не сводит с него серьезного взгляда. Намечающийся разговор не принесет ничего хорошего. — Кейси, пожалуйста, не надо. Просто… не надо. — Ты все еще любишь его? — Я всегда буду любить его. Кейси открывает рот, чтобы высказать свое веское, и, несомненно, едкое мнение по этому поводу, но ее прерывает звонок в дверь. Бен бредет открывать. У него затекли руки, но почему-то сама мысль о том, чтобы оставить Хантера, пугает его до дрожи. На пороге стоит мальчик в курьерской форме. У него в руках большая, но, видимо, легкая, коробка. — Бенедикт Хадсон, у меня для вас срочная посылка. Распишитесь. Бен не успевает раскрыть рта, как ему под нос суют планшет с бумагами. Он расписывается на бланке. Забирает посылку. Благодарит парнишку и уже собирается закрыть дверь, когда его вдруг осеняет. — От кого она? Здесь нет обратного адреса. — Менеджеры нам не докладывают. Кто-то позвонил и попросил доставить, — курьер кивает на посылку, — Расплатился по карте через интернет, а потом еще и неплохие чаевые мне оставил. За срочность. Кто-то бы это ни был, он постарался, чтобы никто не узнал его имени. Бен еще раз благодарит доставщика и закрывает дверь. Он знает имя отправителя. Боже, он определенно точно его знает. Бен перехватывает малыша одной рукой, а второй прижимает коробку к лицу. Ему чудится мягкий, ненавязчивый запах морского прилива. Миссис Хадсон оказывается рядом неожиданно. Ее прикосновение заставляет Бена вздрогнуть. Женщина забирает сладко спящего Хантера, скользит взглядом по коробке. — Открой ее в комнате. Я займусь гостями. Джули целует сына в висок, устраивает на руках ворочающийся сверток и возвращается к гостям. Бен поднимается к себе, оборачивается на верхней ступеньке, оглядывает гостиную. Если не считать друзей родителей, то сейчас в этом доме собралось так много любящих его людей, даже Кеннет. Столько любящих людей не могут заменить одного любимого, и это осознание снова отдается грустью в сердце. Стоит двери закрыться за ним, он тяжело оседает на пол. — Было бы проще, если бы ты просто ушел. Не прощаясь, — шепотом говорит Бен в пустоту. Коробка действительно не тяжелая. Бен бережно распаковывает ее. Внутри лежит конверт. В нем записка, написанная незнакомым почерком. Видимо, Вик диктовал текст по телефону. И фотография. На ней Андерсен, собственной персоной. Парень заметно раздался в плечах. Скулы стали менее острыми, а линия челюсти более жесткой. Гордо вскинув подбородок Вик улыбается фотографу. Бен сразу отмечает, что военная форма бывшему капитану к лицу. О том, как это фото оказалось здесь, он подумает позже. Сейчас он должен узнать, что Вик хотел ему сказать.«Хантер — твой сын. Он должен носить фамилию человека, который будет его растить. И это будешь ты, Бен. Это должен быть ты. Подумай об этом. Меня не будет рядом с ним, но ты будешь. Прими правильное решение. p.s. Мне позвонила Тина. Ты ее беспокоишь».
Бен откладывает записку. Разворачивает слой упаковочной бумаги и не может сдержать улыбки. Вик прислал точную копию своей школьной баскетбольной куртки только на пару десятков размеров меньше. Маленькая курточка выглядит нелепой. Он оставляет ее в коробке. Возможно, ему стоит вернуться вниз. В конце концов, эти люди пришли сюда ради него. Когда он спускается, оказывается, что друзья родителей уже ушли, они сами разбираются с горой немытой посуды, малыш спит в люльке, и Тины нигде нет. Остались только Кеннет и Кейси в гостиной. — Так куда вы все-таки поступили? — спрашивает Бен, присоединяясь к парочке на диване. — Чикагский университет. Право, — отвечает Кеннет. — Американская академия искусств. Живопись. Ой. Что? Я забыла тебе рассказать? Кейси взвизгивает, когда Бен крепко обнимает ее. Он так боялся остаться в одиночестве в чужом городе, а теперь этого не произойдет. Кеннет снисходительно смотрит на них и ничего не говорит. Если б Бен не был геем, он, скорее всего, начистил бы ему физиономию. А поскольку все есть так, как есть, Кеннет спокоен. Почти. Он спокоен ровно до того момента, пока его самого не обнимают. Бен считает, что если он счастлив, то необходимо поделиться своим счастьем со всеми окружающими. Парень с опаской отстраняется. Он слишком эмоционален, и когда-нибудь это обернется для него бедой. Опять. Однако Кеннет не собирается его бить. Бен окончательно смелеет и спрашивает: — Ты говоришь с ним? — Иногда он пишет мне. Но практически никогда не отвечает. — Он… — Постоянно. Это первое, чем он интересуется, когда выходит на связь. Бен старается не думать о плохом. Вик не говорил с ним неделями, но продолжает бессовестно вторгаться в его жизнь. И Бен думает, что действительно было бы проще, если б Виктор просто исчез. Забыл о нем и больше никак не давал о себе знать. Никогда. Пока не вернется. А уже тогда он разрешает Андерсену ворваться в свою жизнь и запрещает когда-либо снова покидать его. — Если бы он был не в порядке, ты бы сказал мне? — Но ведь ты ничем не сможешь ему помочь. — Олсен, просто кивни. — Это чертова гейская драма портит жизнь всем, чувак. Мне жаль, что это случилось с вами, но ты должен отпустить. Научиться жить без него. Иначе ты возненавидишь его, себя и вашего сына. Просто поверь мне. Я желаю тебе добра и ему тоже, но Вик не вернется сюда. Его отец прихлопнет тебя как муху. Да и навредить Хантеру рука не дрогнет. Он это знает. Он бережет всех вас. — Это не ответ. — Не ответ, — пожимает плечами Кеннет, — Я бы сказал тебе. Не сомневайся. — Если б я знал, что ты можешь быть таким чутким не-мудаком, не стал бы ломать тебе нос, — усмехается Бен. — Трижды, сукин ты сын. Олсен толкает его локтем в бок. Видимо, они все-таки станут друзьями. Гости собираются уходить. Кеннет жмет протянутую руку, приподнимает уголки губ. Кейси обнимает Бена, желает удачи. Она случайно проболталась, что они будут жить в Чикаго вместе с Кеннетом. Бен и не подозревал, что у них все настолько серьезно. Ему очень стыдно, что из-за своего горя он пропустил столько счастья своей лучшей подруги.***
Быт семьи Хадсонов абсолютно меняется. Ребенок вносит свои жесткие коррективы в привычную жизнь. Все подстраивается под него: режим сна, время прогулок, даже чтобы пойти приготовить обед, возникают трудности в виде непрекращающегося плача. Хантер совершенно отказывается оставаться в комнате один. А еще бесконечная стирка и приборка, смена подгузников. Тина помогает по мере возможностей, но ее силы все еще не полностью восстановились. Аллергия у ребенка на шерсть Мейсона становится последней каплей. Хантеру исполняется три недели. Он все больше становится похожим на своего отца, особенно несносным характером. Бывает, Бен смотрит ему в глаза и видит Виктора. Тогда его сердце снова начинает биться чаще, он улыбается, обнимает малыша, и дышать становится чуточку легче. Тина утверждает, что Бен совсем безнадежен, и ребенок по-прежнему похож на картофелину, пусть не такую красную, но все равно картофелину. Девушка признает, что глаза Хантера действительно похожи по цвету, хотя и более светлые, чем у Вика. Она утверждает, что они удивительно выразительные «как у всех детей в его возрасте». Хадсон только закатывает глаза. Когда оформление документов подошло к концу, юристы посоветовали Бену дать ребенку свою фамилию. Точнее, они настояли на этом, чтобы впоследствии у ребенка не было проблем с детским садом и школой. Под общим давлением он сдается. В конце концов, Хантер Алан Хадсон звучит очень даже неплохо. Бен не спит уже третью ночь. Он пьет сотую кружку черного кофе за вечер и снова идет к колыбели. Тина сидит на его кровати, подпирает кулаком подбородок, напевает какую-то песенку, не переставая покачивать кричащего малыша. Как же они оба устали. Бен ведет пальцами по шее, проверяет, нет ли крови. От такого шума ни одни барабанные перепонки долго не выдержат. Он усмехается собственным мыслям. — Он вообще замолкает? — спрашивает Бен, привлекая к себе внимание. — Только когда ест. Или спит. Бен отдает девушке кружку с какао. Садится рядом, забирая эстафету с покачиваниями. Хантер как по волшебству замолкает. У Бена покраснели руки, даже волдыри появились в некоторых местах. Ему больно двигать пальцами. Он искренне не понимает, как люди жили до изобретения стиральной машины. Та сломалась всего два дня назад, а его руки уже успели стереться в кровь, отстирывая детские пеленки, ползунки и распашонки. Тина сонно зевает, смотрит на руки парня. — Если бы твои родители не были такими хиппи, нам бы приходилось стирать в два раза меньше, — устало говорит девушка. — Они не хиппи. Просто считают, что памперсы вредят здоровью. От них появляется сыпь, — оправдывается Бен. — Памперсы облегчают жизнь. Их придумал великий человек, а не Сатана. Видимо Хантер решил, что они достаточно отдохнули от его криков, поэтому снова начинает плакать. Бен качает колыбель и думает, как жить дальше. Тина уедет в начале августа в Нью-Йорк. Он станет отцом-одиночкой во всех смыслах этого слова. Возможно, Бен впервые задумался обо всех минусах отцовства в 18 лет. — Не знаю, как смогу оставить его, — шепчет Тина, — Он такой маленький. Беззащитная картофелина. — Я позабочусь о нем. — Ты себя в зеркало видел? О тебе бы кто позаботился. И, заметь, я не возлагаю особых надежд на Шеппарда, в отличие от Кейс. Бен продолжает покачивать колыбель. Наверное, стоит рассказать Тине о подарке Виктора. Но, скорее всего, это причинит ей боль. Она и так безумно похудела, остались только глаза да грудь. Он не хочет волновать ее еще больше. Бен переводит взгляд на фотографию, стоящую на тумбочке у подушки. Хантер успокаивается. Тина облегченно вздыхает. Откидывается на кровать. Даже в минуту долгожданного покоя она не чувствует ничего, кроме беспокойства. И не только за своего сына, но и за лучшего друга, к которому Вселенная так несправедлива. — Больно? — спрашивает она. — Я совру, если скажу «нет». Тина с минуту смотрит ему в глаза, а потом хлопает по покрывалу рядом с собой. Бен оставляет колыбель, ложась на кровать. Позволяет себя обнять. Нет. Он не слабый. Он пережил слишком много, чтобы сдаться сейчас. Он обещал Виктору быть сильным, и он будет. Бен подумал бы об этом еще немного, но Хантер верещит, сбивая с мысли. Тина отпускает Бена, жестом указывая на дверь. Чудесно, его опять выгоняют из собственной комнаты. За эти дни они уже привыкли к этому. Когда Тина засыпала в его комнате, он шел к ней и оставался там до утра. Поэтому Бен выходит, закрыв за собой дверь, и спускается вниз. — Сынок. На диване сидит мистер Хадсон. У него в руках какие-то документы. Бен замечает в коридоре большую коробку, рядом с которой крутится мама. Она явно в восторге от того, что внутри. Пританцовывает у коробки, размахивает руками. Его губы вытягиваются в удивленное «о». Отец протягивает Бену какие-то бумаги. — Стиральная машина? Серьезно?! Черт! Пап, это же классно. — Лучше посмотри, от кого она. Серьезный тон отца заставляет насторожиться. Бен пробегает взглядом по документам. Среди прочего он находит квитанцию об оплате. Имя плательщика: Майкл Элизабет Шеппард. Окей. Бен как-то вскользь упомянул о поломке машины в переписке, и Майк решил прислать ему новую. Замечательно! Но прямо сейчас он слишком устал, чтобы задумываться над этим. Слишком устал и слишком благодарен. — Там есть записка. Мы не читали. Среди бумажек действительно лежит обычный тетрадный листок. Бен не уверен, что хочет знать причину столь щедрого подарка. Он все еще не смирился с тем, что принимает помощь от этого человека. Гордость кричала, что надо послать Майка и свалить в общежитие. С младенцем. Ага. Прекрасная идея, Бен. Что может быть лучше для ребенка, чем бегающий по коридору голый мужик с гениталиями во взбитых сливках и полная антисанитария в общей ванной.«На первом курсе тебе придется рисовать столько, что руки будут неметь от усталости. Побереги их, ладно? У тебя действительно есть талант к портретам.
— Майкл».
Бен не может сдержать улыбки. Забота Майка, хоть и достаточно навязчивая, греет душу. Сейчас этот парень делает то, что обещал, когда предлагал Бену руку и сердце. Он заботится о нем и кладет к ногам весь мир. Черт бы побрал его израненное сердце, которое с такой готовностью откликалось на любое проявление заботы в адрес своего хозяина. Нет, ни о какой симпатии речь не идет. Только о благодарности. Лишь о ней. — Думаю, я должен кое-что рассказать вам о поездке в Чикаго. Мама оставляет новинку в покое и подходит к ним. По ее лицу Бен бы сказал, что она уже все поняла. С ней такое часто случается: социальному работнику положено быть проницательным сверх всякой меры. — Майкл предложит мне жить у него во второй спальне. Я согласился. В комнате повисает тишина. Алан переводит взгляд с жены на сына и обратно. Он сжимает и разжимает кулаки, борясь с гневом внутри себя. Мужчина даже мысленно не позволяет себе принять идею мальчишки. Джули берет ситуацию в свои руки. Мягко накрывается ладонь мужа своей, улыбается и, поворачиваясь к Бену, спрашивает: — Он знает о твоем сыне? — Да. Он обещал поставить кроватку, заклеить углы и убрать все острое в квартире. — Бен, скажи мне, ты шутишь? — с надеждой произносит Алан, — Этот парень бросил тебя умирать, а теперь присылает дорогие подарки. Ты хоть понимаешь, чего он добивается всем этим? — Он хочет позаботиться обо мне. Хочет загладить вину. Он сделал мне предложение, пап. Майк не похищал меня из школы, я сам поехал с ним. Что плохого в том, что я согласился принять его помощь? Только помощь, пап. У каждой спальни есть свой замок. Бен видит, как расширяются глаза его отца. Мама контролирует эмоции лучше. Конечно, она уже знала о произошедшем. Вот только все считали Майкла маньяком, похищающим людей со школьных стоянок. Бен не соврал: он сам сел в его машину. Снова. Им просто нужно было поговорить. Но кроме Виктора, Бен никому не говорил о предложении Шеппарда. — Что ты ему ответил? — интересуется Джули. — Я сказал, что ненавижу его. И тогда это было правдой. Но сейчас я хочу принять эту заботу. Понимаете? Я не могу быть один. Не теперь, когда у меня есть Хантер. — Ты не один! Вскочив с дивана, мистер Хадсон взмахивает руками в приступе гнева. Он все еще помнит кровь сына на этих руках. Она впечаталась в его память. Эту картину будто выжгли у него под веками. Джули жестом просит мужа сесть на место. — Бенни, этот парень точно не причинит тебе вреда? — Точно, мам. Он ненавидит себя за то, что сделал тогда. Он хочет искупить вину. — Ты ему доверяешь? — уже мягче спрашивает Алан. Отец остается серьезным. Он все так же хмурит брови, и скрещенные на груди руки выглядят напряженно. Алан неотрывно смотрит на сына. Бен хочет сжаться в комочек под этим взглядом или хотя бы убежать. Но он расправляет плечи и кивает. — Вик ему доверяет. И Кейси тоже. У меня нет причин сомневаться. Бен знает, что выглядит неимоверно глупо пытаясь оправдать Майкла перед родителями. Он сам не простил его, странно требовать этого от них. И тем немее, он не лжет. Виктор доверился Шеппарду, попросил его о помощи и в самый ответственный момент тот не подвел. Значит, теперь очередь Бена довериться Майку.Спасибо. — Б. Береги свои волшебные руки. — М.