Рождественские истории

Генриетта Андерсон, лейтенант полиции пятидесяти трёх лет, вошла в свой дом, скинула осточертевшие за день сапоги на высоком каблуке, прошла на кухню и села за стол, положив ноги на соседний стул. На ней была выглаженная белая рубашка и чёрная узкая юбка до колена — одежда не просто непривычная, а чуждая для неё. Генриетта считала, что коп — неважно, какого пола — должен прежде всего выполнять свои обязанности, в которые входили погони за преступниками и исследование подозрительных мест, поэтому её гардероб состоял из джинсов, футболок и рубашек с принтами различной степени придурковатости. Белая рубашка, а уж тем более юбка доставались в редких случаях, и сегодня как раз был такой случай. Капитан Фаулер — непосредственный шеф Генриетты — заявил, что их ожидает официальный визит людей из ФБР, поэтому нужно показать себя в лучшем свете и заодно задержаться после работы, поскольку проверка могла затянуться. Андроидов же проверка не касалась, поэтому Конни улизнула домой и дожидалась напарницу там. Конни была Конни для очень узкого круга лиц: самой Генриетты, коллеги-андроида Рикарды и детектива Гвен Рид, хотя та предпочитала обращение «железка»; Конни была Констанцией для чуть более широкого круга лиц, в который входили остальные полицейские и некоторые андроиды; для всех остальных Конни была RK800, андроидом спецсерии, созданной компанией «Киберлайф» для поиска девиантов. Чего «Киберлайф» ожидала, так это того, что RK800 сама станет девиантом и примкнёт к бунтующим андроидам; они специально запрограммировали её такой, чтобы разрушить систему «оживших» андроидов изнутри. Чего они не ожидали, так это того, что Констанция откажется им подчиняться, а после всей суматохи переедет жить к напарнице и научится быть домохозяйкой. Две тысячи тридцать девятый близился к концу. Люди ставили ёлки, украшали дома и наряжались, а андроиды с упоением повторяли за ними. Ощущение уюта и тихой радости притаилось в каждом уголке, не обойдя дом злоупотребляющей алкоголем Генриетты. Впрочем, с появлением настырной Конни пить она стала меньше, дом перестал быть полутёмным и хаотичным, а сенбернар по кличке Сумо стал бодрее. Кухня была уставлена бутылками из-под вина, в их горлышки Конни воткнула свечи и зажгла. Пахло жареным мясом, Сумо тёрся о ноги андроида, тени от предметов плясали на стенах и изгибались, живя собственной жизнью. — Как всё прошло? — спросила Конни, не поворачивая головы. На ней было простое платье на лямках до колена, талию перехватывали завязки от фартука. Каштановые, чуть вьющиеся волосы она убрала в аккуратную косу. — Как обычно, — ответила Генриетта, распуская убранные в пучок густые седые волосы. Они каскадом обрушились на плечи и грудь, а женщина стала массировать себе голову, наслаждаясь тем, как приятно зудит кожа, к которой возвращалась чувствительность. — Этот придурок Перкинс опять ко мне клеился. — Он мне не нравится, — заявила Конни. — Мне тоже. Сумо! — позвала она. — Иди к мамочке. Сенбернар, поняв, что ему ничего не перепадёт, пришлёпал к Андерсон и встал рядом с ней. Женщина откинула назад волосы и стала чесать пса за ухом. — Кстати, ты не говорила, что повесила омелу, — заметила Конни, снимая сковороду с мясом с плиты. — Я не вешала. Они посмотрели друг на друга. — Но в гостиной висит омела. — И почему ты решила, что её повесила я? — Больше некому. Эту ночь я провела в департаменте, до меня её не было. Логично предположить, что ты повесила её сегодня утром. — Но я её, чёрт возьми, не вешала. Они прошли в гостиную. Конни включила свет и указала рукой на потолок. Над диваном висел пучок омелы с красным бантиком. — Кто-то проник в дом, — сказала RK800. — Чтобы повесить хренову омелу? Да и Сумо не впустил бы чужака. Конни посмотрела на пса. Тот спал на кухне, улёгшись на том же месте, где и стоял. Она была уверена, что старый сенбернар не окажет сопротивления никому, но решила промолчать. — Я проверю замки и проанализирую, нет ли следов органики. — Окей. Я тогда посмотрю, не свистнули ли чего. Осмотр не дал никаких результатов. Ничего не взламывали, не выламывали, не роняли, никто не наследил и ничего не украл. Разница между утренним и вечерним домом была всего лишь в одном пучке омелы. Женщина и андроид озадаченно посмотрели друг на друга. — Мне надо выпить, — Генриетта вздохнула и ушла на кухню. — Это не решит проблемы! Андерсон открыла холодильник, на несколько секунд осветившись мягким желтым сиянием, достала банку пива и с щелчком открыла её. — Конни, у нас завёлся призрак, вешающий омелу. Я понимаю, что пиво не решит проблему, но её вообще ничто не решит, — она развела руками, — так что зачем волноваться? Считай, что это рождественское чудо. Решив, что больше разговаривать не о чем, Генриетта наложила себе полную тарелку мяса и села за стол. Мясо и пиво из жестяной банки не очень сочетались с романтической атмосферой, создаваемой свечами, но Конни привыкла к вкусам напарницы и знала, что свечи ей нравятся. Сама же Констанция ушла на улицу исследовать следы вокруг дома и вскоре вернулась с торжествующей улыбкой. — Здесь кто-то был! — Она села за стол напротив Андерсон. — Четыре часа назад здесь припарковался байк, с него слез человек, дошёл до крыльца, разулся, чтобы не оставить следы в доме, затем, вероятно, открыл ключом дверь, поскольку следов взлома не обнаружено, прошёл без обуви по гостиной, повесил омелу и скрылся. Вероятность восемьдесят пять процентов. Генриетта хотела было сказать, что это полный бред, но уверенное "восемьдесят пять процентов" заставило задуматься. — Байк, говоришь? Байк есть у Рид, но она весь день проторчала за столом. — А у неё есть ключ от твоего дома? Андерсон затихла. Она напряжённо жевала и так же напряженно думала, пока, наконец, её лицо не просветлело. — Да. Мы… мы обменялись однажды копиями ключей. Одной работать проще, но никогда не знаешь, что может случиться, так что мы перестраховались. Они замолчали. Сумо сопел под стулом, металлическая вилка стучала о тарелку, свечи потрескивали. В окно стучалась ветка разросшегося на заднем дворе куста. — То есть, — медленно произнесла Конни, — кто-то похитил дубликат твоих ключей у детектива Рид, угнал её байк и повесил омелу? — Если бы ты была человеком, я бы погнала тебя сдавать тест на наркотики, настолько нелепо это звучит. — Действительно, звучит странно. Они снова замолчали. — А может, это Рик? — вдруг спросила Генриетта. Рикарда, по её мнению, было неудобным именем, и она сокращала его до Рик. — Нелогично, — тут же отмела идею Конни. — RK900 — усовершенствованная модель, все её действия логичны и обоснованны. — Ну тогда я не знаю. После ужина Генриетта обосновалась на диване с ещё одной бутылкой пива. Конни загрузила посуду в посудомоечную машину, убрала свечи и села рядом. Омела так заняла её, что она забыла снять фартук и если бы не напоминание Андерсон, осталась бы в нём на всю ночь. Конни сняла его, повесила на крючок на кухне и, возвращаясь к дивану, увидела лежавший на столе смартфон. — Я возьму? — она указала на чёрный экранчик. — Ага. Она нашла в телефонной книжке номер Гвен и напечатала сообщение: «Добрый вечер, это «железка». Мне нужна помощь RK900, покажи ей это сообщение, когда она освободится. Пожалуйста». Андроиды могли общаться друг с другом на расстоянии без устройств, просто передавая мысли по wi-fi, который к началу тридцатых годов покрывал весь Детройт, но Конни предпочитала старомодный способ. Внезапное проникновение в чужую голову отвлекало и вызывало секундный ступор, а ей не хотелось отвлекать Рикарду от дел, которые, судя по её рассказам, могли быть весьма интимными. Ей повезло: RK900 ответила через шесть минут. «Что случилось?» «Кто-то проник в наш дом и повесил омелу». «Это была я». Конни изумлённо уставилась в экран. «Зачем?!» «Поцелуи под омелой — рождественская традиция. Тебе и лейтенанту Андерсон давно пора перейти на новый этап отношений». — Что-то случилось? — от внимания Генриетты не укрылось волнение девиантки. — Нет, ничего, — она качнула головой. — Всё в порядке. Она ушла на кухню вытаскивать вымытую посуду из машины. Генриетта взяла свой смартфон и прочитала переписку. «Неплохо сработано, пластик», — напечатала она. «Рада, что Вам понравилось, лейтенант». Конни быстро вернулась и села на прежнее место. Генриетта всё так же безучастно смотрела телевизор, смартфон лежал на прежнем месте, а омела висела над диваном, заставляя андроида сбоить одним только присутствием. Как она там появилась? Почему над диваном? И главное: почему это беспокоит только её? Неужели внезапное появление растения для людей нормально? — Ко-о-о-он, — протянула слегка захмелевшая Генриетта. — Сядь-ка поближе. RK800 села рядом с ней. Женщина положила ноги на стеклянный журнальный столик, на котором уже стояла пустая банка с пивом, и закинула руку на плечи андроиду. Твердый пластик согревал её, а кончик каштановой косы приятно щекотал грудь. — Знаешь рождественское поверье про омелу? — спросила она. — Те, кто поцелуется под омелой на Рождество, будут вечно любить друг друга. Андерсон многозначительно подняла палец. Конни проследила направление и увидела в очередной раз осточертевшую омелу. — Омела есть, — продолжила она. — Двое, способных поцеловаться — есть. Рождество — ну почти, неделька осталась. Кстати, надо бы дом украсить, но это потом. — Ты хочешь поцеловать меня? Индикатор стабильности состояния — круглый светодиод в виске — из голубого стал жёлтым. Конни непроизвольно сжала подол платья, и Генриетта довольно отметила про себя, что у её андроида появляется всё больше чисто человеческих реакций. — Именно. Она потянулась к андроиду и нежно поцеловала, едва прикоснувшись к губам. Твёрдый сухой пластик ощущался непривычно, но желания продолжить от этого не убавилось. — Генриетта, я… — тихо пробормотала Конни, — я не умею целоваться. — Я научу, — невозмутимо ответила Андерсон. — Я научу тебя очень многому, о чём в «Киберлайф» даже не догадываются. Они рассмеялись. Генриетта притянула Конни к себе и начала урок, перейдя сразу к практике. Для девиантки открывалась новая сторона человеческой жизни, и открыла её висящая над диваном омела.