The Dragon's Bride (Невеста дракона)

      Откинувшись на спинку кресла, Гарри осторожно пил горячий чай с молоком. Он старался не обращать внимания на то, что его голова вот-вот взорвется.       — Сахар? — с едва сдерживаемым раздражением спросил Снейп. На самом деле он мечтал сказать: «Почему, черт возьми, ты все еще здесь?»       — Нет, спасибо, — пробормотал Гарри. После трехчасового урока окклюменции со Снейпом было больно даже разговаривать. Не говоря уже о том, чтобы пить чай.       Он поставил чашку на стопку книг, которые выглядели старше самого Дамблдора, и задумался о предстоящих выходных.       К несчастью, думать тоже было больно.       Но Гарри не собирался рассказывать об этом Снейпу, предоставляя ему дополнительную возможность для оскорблений.       Это была их последняя встреча в этом году, и Снейп, казалось, был полон решимости разобрать его голову по кусочкам, параллельно заставляя Гарри писать конспекты, как того просил Дамблдор. Вклад Снейпа на их совместных занятиях также заключался в злобных ухмылках и раздражающих цоканьях каждый раз, когда Гарри терял концентрацию и ошибался.       Ошибок, и к их всеобщему удивлению, с каждым разом становилось все меньше, да и те были незначительными. Сегодня Гарри был хорош, и они оба это понимали.       Не то чтобы Снейп собирался его похвалить. Как считал Гарри, тот факт, что профессор не оскорбляет его до смерти на каждом уроке, уже был достаточной демонстрацией лояльности. После трехлетних совместных тренировок они пришли к своеобразному согласию.       Гарри воздерживался от того, чтобы не называть его «жалким старым мерзавцем» или использовать в предложениях слова «летучая мышь» или «подземелья», в то время как Снейп упорно избегал упоминаний Джеймса Поттера. На данный момент счет был 18:3. Безусловное лидерство по части оскорблений принадлежало Снейпу. Подумав об этом, Гарри улыбнулся, несмотря на всю нелепость существования этого соревнования.       — В следующий раз я советую вам принять зелье от головной боли, прежде чем мы начнем. И надеюсь, что в этот раз вы меня послушаете, — рявкнул Снейп. Он что-то шумно делал за своим столом. Возможно, дышал.       Голова Гарри не могла вынести даже этого. Его мозг напоминал выжатую губку для мытья посуды.       — Я не люблю принимать болеутоляющие зелья. Они мешают моей концентрации, — поделился Гарри. Точнее сказать, его речь сейчас больше напоминала стон.       Снейп отложил перо.       — Поттер, даже блоха, спрыгнувшая со спины собаки в Калькуттском переулке, заставляет вас терять контроль. Тем не менее ваши способности на сегодня стали значительно лучше, чем во время нашего урока на прошлой неделе.       «Нет, только не снова», — подумал Гарри. Профессор никак не собирался отпускать эту тему. Непослушание Гарри по отношению к Люпину в ту роковую среду вызывала много пересудов в школе, но только Снейп и Гермиона не оставляли попыток придираться к нему снова и снова.       Кроме того, счёт оскорблений уже был 19:3. Вперёд, Снейп.       — Эта история с Люпином вас не касается, профессор. И я буду вам очень признателен, если вы перестанете все время упоминать об этом. — Ну вот. После такого ответа никто не сможет обвинить Гарри Поттера в отсутствии манер.       — Подумайте еще раз, — начал Снейп. Гарри почувствовал, что сейчас начнется долгий монолог.       — Это очень даже мое дело, как вашего учителя по окклюменции, учитывая то, как подобные «вещи» влияют на вашу концентрацию. Мне совершенно наплевать на вашу личную жизнь, но вы должны найти какой-то способ остановить голову от водопада ваших несчастных мыслей в метафизическую пустоту каждый раз, когда вы с кем-то ссоритесь. Любой легилимент со способностями чуть выше средних мог бы воспользоваться ими в момент вашей слабости!       К сожалению, Старая Летучая Мышь была права. В этом и заключалась извечная проблема, не так ли? Тот факт, что когда-то Волдеморт смог внедрить свое отвратительное змеиное присутствие в незащищенное сознание Гарри, вынуждал его быть вспыльчивым и тревожно оглядываться вокруг.       Это было ментальное насилие в чистом виде, и Гарри собирался уничтожить подонка за это.       Он также собирался убить его из-за других шестидесяти трех причин. Это было хорошо — отслеживать и запоминать подобные вещи. По мнению Гарри, это делало вендетту куда более интересной.       Снейп, по-видимому, закончил перечеркивать работы по зельеварению у второкурсников. Он встал из-за стола и принялся возиться с пузырьками и баночками в своем личном шкафу.        Было удивительно то, как Снейп мог заставить человека чувствовать, что тот для него не имеет никакого видимого значения, и в то же время давать понять, что ему тут не рады.       Будучи упрямым подростком, Гарри попытался прочесть пожелтевшие надписи на этикетках, но его зрение было ужасным, а голова слишком раскалывалась, чтобы сконцентрироваться на буквах.       Ходили слухи, что профессор зельеварения продавал приворотные зелья на черном рынке, чтобы не бедствовать. По правде говоря, как он мог позволить себе такую качественную одежду всех оттенков черного?       Хорошие мантии стоят дорого, как любил небрежно указывать Рону Драко Малфой всякий раз, когда у несносного мерзавца была такая возможность.       Мысль о том, что Северус Снейп дотошно трудится над любовным зельем, заставляла хохотать Гарри во весь голос.       — Уладьте свой конфликт с Люпином или наденьте свинцовый шлем в следующий раз, когда вы поссоритесь.       Гарри приподнял бровь, надеясь, что Снейп не читает его мысли прямо сейчас.       — Эээ… А шлем точно поможет?       — Этой шевелюре уже ничего не поможет, — ответил он так сухо, что его голос, казалось, заскрипел.       Налив в стакан все, что до этого момента смешивал, Снейп без лишних церемоний протянул его Гарри. Содержимое выглядело так, как будто туда выжали мокрую тряпку.       — Пей. Это для твоей головы.       Гарри выпил мутную серую жидкость, стараясь выглядеть спокойным.       — Что это? — спросил он, не в силах скрыть подозрение в голосе.       Снейп закатил глаза.       — Если бы я попытался убить тебя, тупоголовый болван, я бы сделал это не так очевидно.       Гарри кивнул и мысленно увеличил счет оскорблений на 20:3.       — Гермиона бы ответила также.       Упоминание о Гермионе, казалось, заставило Снейпа нахмуриться еще больше, будто бы она была для него надоедливой проблемой, о которой Снейп и не вспомнил бы, пока Гарри ее не упомянул.       Гарри мог бы попытаться разузнать его об этом, если бы в дверь не постучали. Неожиданным посетителем оказался Люпин, чья голова с добродушной улыбкой виднелась в створке двери.       — Добрый вечер, Северус. Не мог бы ты уделить мне пару минут перед сном? — Тут он заметил сидящего на стуле Гарри. — Здравствуй, Гарри! Занятие прошло успешно?       — Да, — натянуто улыбнулся Гарри. Он не мог понять, за что до сих пор сердится на Люпина, хотя, возможно, это было связано с тем, что профессора было не так-то просто вывести из себя.       Хотя, почему именно Гарри требовалось разозлить Люпина, оставалось только догадываться.       — Хорошо. Вон отсюда, Поттер, — устало произнес Снейп.       Гарри уже начал ощущать действие зелья, которое дал ему Снейп. Боль в голове начала стихать, и он чувствовал приятную сонливость. И голод. Возможно, следовало перед сном заскочить на кухню.       — Ну и когда же я узнаю, прошел ли я тест? — спросил Гарри.       Он очень хотел, чтобы Снейп представил подробный положительный отчет о его окклюменционных способностях.       Снейп взглянул на Гарри сверху вниз, опустив при этом свой длинный крючковатый нос. — Когда я посчитаю нужным рассказать об этом. Спокойной ночи, Поттер.       — Спокойной ночи! — крикнул в ответ Гарри. Выходя, он наступил на ногу Люпину, но был слишком сонным, чтобы это заметить.       Люпин подождал, пока за ним закроется дверь, затем, подождав еще немного, вышел из комнаты и оглядел темный пустынный коридор.       Он слегка втянул носом воздух.       Снейп присел на край стола, сложив на груди руки.       — Могу я спросить, что ты делаешь?       — У Гарри есть отцовский плащ-невидимка. Ты знал об этом? — загадочно спросил Люпин. — И мне не стыдно признаться тебе в этом, ведь мальчик уже почти закончил учебу.       — Да. Я узнал о нем с некоторым опозданием от директора после того, как я поддержал какую-то ерунду об аннуляции наказания по истечению срока давности преступления. Конечно, у меня были свои догадки, почему мне нравится стрелять случайными заклинаниями в пустоту всякий раз, когда я чувствую, что не один.       И это могло показаться шуткой, если бы это произнес не Снейп. Карие глаза Люпина весело прищурились, когда он сел в кресло, ранее занятое Гарри.       — Ты действительно так думаешь?       Снейп пристально взглянул на него.       — Твоя «пара минут» истекла, Люпин.       — Неужели тебе не надоедает все время быть таким чертовски неприятным?       — Ни капельки, — спокойно отозвался Снейп. — Я уверен, ты согласишься, что вечная приветливость раздражает не меньше.        Люпина не задели его слова. Как и Гарри, он привык к едким высказываниям Снейпа.       — Возможно, один или два глотка коньяка, который ты хранишь в недрах своего стола, помогли бы снять твоё раздражение?       С мрачным видом Снейп достал коньяк и разлил его из полупустого графина в два хрустальных бокала. Он протянул стакан Люпину почти в той же манере, что и Гарри.       Люпин медленно вздохнул.       — Я здесь по поводу Драко Малфоя и Гермионы Грейнджер, — он подался вперед, окинув Снейпа почти хищным взглядом. — И у меня такое чувство, что ты прекрасно осведомлен деталями данной ситуации.       Снейп поджал губы. Теперь и Люпин был курсе. Плюс Люциус, Борджин и татуировщик — число осведомленных лиц выросло до семи.       — Это Фида Миа. Они произнесли его в ночь празднования окончания седьмого курса.       — Черт побери! — воскликнул Люпин, выплеснув содержимое стакана. — Из всех существующих глупостей…       — Есть шанс его обратить, — сказал Снейп.       — Разве? Фида Миа славится своей необратимостью.       — Есть разные способы. Один неприятнее другого. В те выходные они ездили к Люциусу.       Люпин резко вскинул голову.       — Ты, верно, шутишь? Гермиона добровольно отправилась навестить Люциуса Малфоя в его поместье?       Снейп проигнорировал вопрос, так как посчитал его риторическим.       — Теперь этот дом принадлежит Драко в большей степени, нежели Люциусу. Он посоветовал им обратиться к Борджину.       — К Борджину! Великий Мерлин! Становится все лучше и лучше! — Люпин вздохнул, снова опускаясь в кресло.       Несколько минут оба мужчины в тишине мрачно пили коньяк.       — Надеюсь, ты присматриваешь за ними.       — Да.       — А старик знает об этом?       — На данный момент у меня нет оснований полагать, что он в курсе. Люпин постучал пальцем по краю бокала.       — Я думаю, вполне логично считать, что он ничего не знает. В последнее время он довольно часто отсутствует.       — Это еще мягко сказано, — фыркнул Снейп. — Фоукс просто изнывает от тоски.       — Это последнее, что сейчас нужно Гермионе, — констатировал Люпин.       — Уверяю, что и для моего заблудшего крестника это новое развитие событий не является идеальным. Особенно, учитывая безумную идею Артура Уизли сделать из мальчишки шпиона, — хмыкнул Снейп.       Люпин покачал седеющей головой.       — Честно говоря, не знаю, что нашло на Артура в последнее время.       Снейп ухмыльнулся.       — Позволь мне просветить тебя. Это называется властью.       — Да, но мы говорим об Артуре Уизли. Я склонен думать, что эта стратегия обусловлена скорее плохими советниками, нежели плохим министром.       — Это одно и то же. Этот паразит Кун будет не последним его плохим решением за время службы.       Последовала еще минута молчания, в процессе которой оба мужчины размышляли о невзгодах политической системы Министерства Магии.       На этот раз молчание нарушил Снейп.       — Люпин, как ты узнал?       — О наших неподходящих голубках? — Люпин закатил глаза. Это был странный жест с его стороны, но Снейп знал Люпина слишком долго.       — Помимо того, что эти двое строили друг другу глазки в течение всего года?       — Да, помимо этого.       — Я почувствовал исходящий от них запах магии, Северус, — признался Люпин. — Звучит несколько грубо, но это правда. Представь себе, я был с дюжиной других студентов в теплице в жаркий день, и их противостояние, закреплённое древней магией, буквально вибрировало в воздухе.       Противостояние, вероятно, было не совсем подходящим словом.       Люпин фыркнул, представляя возникшую перед ним картину. Он задумчиво отпил еще глоток из своего бокала. Его глаза выражали смирение и тоску.       — Гермиона и Драко, — Люпин покачал головой, словно пытаясь вытряхнуть это откровение в реальность. — Не могу отрицать, что они составляют интересную пару. Спорную, но определенно интересную.       — Они составляют чрезвычайно опасную пару, — поправил его Снейп.       — Опасную для кого?       Снейп подумал, что это был очень глупый вопрос для такого умного человека.       — Для них самих. Для тех, кто их окружает, кто заинтересован в их судьбах. Для Поттера, который полагается на эту всезнайку больше, чем ему самому хотелось бы признать. Для Того-Кого-Нельзя-Называть или любого другого, кто заинтересован в возможностях, которые откроются после такого маловероятного союза между старой кровью и молодой элитой.       — Но Гермиона магглорожденная, — сказал Люпин. — Он не одобрит подобного союза.       — Любой отпрыск от этого союза будет лишь наполовину таким, — уточнил Снейп.— Как и сам Волдеморт. И если он поймёт, что контролирует Драко недостаточно, то мисс Грейнджер станет тем идеальным инструментом для манипуляций в отношении моего крестника.       — Мне придется добавить обреченную любовь к сотне других причин, по которым я бы хотел скрутить эту чешуйчатую шею, — совсем не по-люпиновски сказал Люпин. Если бы Гарри это услышал, то вытаращил бы свои глаза.       Люпин допил остатки коньяка и протянул бокал Снейпу.       — Спасибо за стаканчик перед сном.       — Никто больше не ведет счет, — несколько отстраненно ответил Снейп.       Люпин улыбнулся, закрывая дверь.       — О, ты будешь очень удивлён.