— Что значит только одна комната и одна кровать?
Гермиона легонько потянула Малфоя за рукав футболки, давая ему понять, что тот ведет себя неподобающе громко. Он оттолкнул ее руку. Несколько уходящих посетителей с интересом наблюдали за ними. Хорошенькая ведьма с желтым зонтиком последовала за ними в заведение и теперь смотрела на Малфоя так, словно тот был той самой парой туфель, которые она не могла себе позволить, но все равно хотела бы примерить.
— Слушайте, — сказал Малфой, тыча пальцем в потертый прилавок. — Я заранее посылал сову, чтобы сделать заказ…
Трактирщик из «Булыжника» был, по-видимому, тем человеком, что совмещал в себе веселье и равнодушие в равных пропорциях.
— Именно так, Мистер Меррибонз. Мы получили ваше письмо и платеж сегодня утром. Дело в том, сынок, что все места были полностью заняты еще две недели назад. Это же съезд производителей котлов, понимаете? Все комнаты в городе уже давно заняты. Боюсь, единственное место, которое у нас есть, это…
Малфой злобно прищурился, чтобы тот
не осмелился произнести это вслух.
— Одноместное, — закончил трактирщик с самодовольной улыбкой. Наглость Малфоя явно забавляла его.
— Просто возьми его, ладно? — подтолкнула его Гермиона. — Забудь уже о двух комнатах.
Она пожалела о своих словах, как только они слетели с ее губ. Малфой перенес всю силу своего гнева на нее. Это было похоже на то, словно ее накрывает волна арктического ветра. Она сделала шаг назад, чтобы оттаять.
Драко явно не наслаждался побочными эффектами инкогнито, а именно тем фактом, что люди не съеживались, не бросали лепестки роз к его ногам и не подталкивали вперёд своих юных незамужних дочерей для «мистера Джорджа Меррибонза», как они обычно делали для «мистера Драко Малфоя».
— Я добавлю еще целый день пребывания в номере за половину того, что она берет, — сказала ведьма с зонтиком, наклонив голову в сторону Гермионы.
Гермиона пристально посмотрела на девушку, гадая, в какой момент она незаметно подошла к Малфою и прижалась своей выпирающей грудью к его бицепсу. Малфой тем временем смотрел на нее сверху вниз, как на котенка, для которого ты слишком занят, чтобы погладить, но, возможно, вернешься сделать это чуть позже.
— Так уж вышло, что я его жена, — едко сказала Гермиона ведьме. Она почувствовала, как бровь Малфоя поднимается вверх при этом заявлении.
Черт с ним. Они ведь должны играть роль супружеской пары, не так ли?
Ведьма ухмыльнулась ей:
— Ну конечно. Тогда я его
мама.
— Салли, ты что-то хотела? — устало спросил трактирщик. — Я тут пытаюсь вести бизнес.
— Как и я, — ответила Салли-потаскушка, но отошла в сторону, не выглядя обиженной. Оказавшись у выхода, она обернулась и послала Малфою воздушный поцелуй.
Гермиона подавила желание перехватить поцелуй и швырнуть его обратно в лицо девушки.
— Я мог бы предоставить вам несколько расширительных чар по минимальной цене, если вас это устроит? — говорил трактирщик. Он явно предчувствовал потенциально выгодную сделку.
— Было бы прекрасно, спасибо, — поспешно сказала Гермиона, прерывая угрозы Малфоя. Мерзавец все еще провожал взглядом Салли и ее покачивающиеся бедра.
Трактирщик откашлялся, довольный тем, что достиг согласия.
— Я верну вам деньги за двухместный номер и выпишу новый счет. — Он сунул руку под прилавок, но Драко остановил его. Лишние записи об их пребывании тут им были явно не нужны.
Гермиона забарабанила пальцами по стойке. На самом деле ей очень хотелось посмотреть, как выглядит счет из борделя.
— Оставьте деньги, — Малфой дополнительно передал ему небольшую стопку галеонов. — Рассчитываю на ваше благоразумие.
Очевидно, это была не какая-то новая или удивительная просьба, потому что трактирщик просто кивнул и аккуратно сложил деньги.
— Осторожность — это наш девиз, молодой человек. А теперь можете наслаждаться пребыванием в нашем прекрасном заведении.
Удовлетворенный тем, что его планы не пошли наперекосяк, Малфой со вздохом удовольствия снял кепку с рекламой удобрения и провел рукой по волосам. Это был весьма обычный «мальчишеский» поступок, и Гермиона была поражена тем фактом, что ей нравилось видеть его таким, каков он есть. Он был таким не так уж часто.
На самом деле, чем больше времени она проводила в его обществе, тем больше он ей нравился. Хотя перед этим действительно нужно было снять все его многочисленные слои высокомерия и расстройства личности…
Конечно, эти качества все ещё были частью его, но не отражали его суть. Вся эта чепуха со шпионскими играми явно пошла ему на пользу. У него был очень привлекательный оттенок щек, а глаза — за неимением лучшего слова — сверкали.
— Уверен, мне понравится Лютный переулок, — сообщил он, одарив ее похотливой улыбкой.
Гермиона в этом не сомневалась. Это было место в
его вкусе.
В последний раз, когда они делили комнату вместе, то были пьяны в стельку, смеялись, радовались тому, что только что сделали татуировки, и совершенно сошли с ума от вызванной магией похоти. На этот раз они были трезвы телом и душой. Темное облако ответственности нависло над ними, и хотя Гермиона не должна была этого знать, но Драко беспокоился не только о своем наследстве.
Обязанности шпиона давили на него тяжелым грузом.
Их комната была за третьей узкой красной дверью вдоль изогнутого коридора на четвертом этаже. Им выдали ключ и полотенце размером с ладонь Гермионы. Крошечное полотенце, к их общему веселью, было украшено монограммой. Гермиона молча взяла его на память, чтобы посмеяться над ним в лучшие времена.
— Мы недавно отремонтировали туалет, но лучше не оставаться там надолго, чтобы он снова не рухнул! —хихикнул уборщик, который по совместительству являлся швейцаром, поваром и охранником.
— Прелестно, — сказал Малфой, моргнув ровно два раза. Он двинулся вверх по лестнице, стараясь не задеть ни перил, ни стен, ни работающих дам, ходивших взад и вперед по заведению.
Затем последовал неловкий момент, когда они добрались до своей комнаты и остановились на пороге. Малфой возился с ремнем своего рюкзака и подтолкнул Гермиону к двери, когда та открылась.
— Леди вперед.
Конечно, ее нельзя было винить за то, что она подумала о нем самое худшее, прежде чем решила, что он, возможно, просто пытался быть вежливым. Вежливого и обходительного Драко Малфоя можно было сравнить с танцующим в бальном зале Гарри Поттером.
Если бы вы стали свидетелем подобного, то непременно захотели запечатлеть это на фото.
Гермиона с большим подозрением заглянула в комнату. Все оказалось не настолько плохим, как она ожидала. Номер был размером примерно с ее комнату в Хогвартсе. Кровать была крошечной, с потертым покрывалом, которое было заштопано до такой степени, что, скорее, представляло из себя аккуратно сшитые лоскутки, нежели цельное одеяло. Но половицы были начисто отмыты, и от них исходил приятный лимонный запах, похожий на запах полироли для мебели. Рядом с крошечной кроватью стоял небольшой комод с керамическим кувшином и подставкой. Там же было и окно, но оно было заколочено так, что сквозь него с трудом пробивались редкие лучи послеполуденного солнца. Потолки были слегка вогнутыми, но это было вполне ожидаемо, раз уж на них использовались чары расширения.
Может быть, кто-то решил устроить несчастный случай? Может быть, чары расширения были неисправны? Может быть, в полу есть межпространственный портал, который поглотит ее и выплюнет в Темзу?
Гермиона хитро посмотрела на Драко:
— Ты первый.
Он нахмурился, глядя на нее, и закинул рюкзак повыше на плечо.
— Входи уже, Грейнджер.
— Нет, ты! — рявкнула она с нарастающей истерикой.
Он открыл рот, бросил на нее полный отвращения взгляд и без всякого предупреждения взял на руки. Гермиона едва успела вскрикнуть, как ее бесцеремонно внесли в комнату и бросили на кровать. Он навис над ней, выглядя крайне оскорбленным.
— Ну что, жива? Все еще в целости и сохранности? Конечности на месте?
Покраснев, она смущенно посмотрела на него.
— Прости! Я просто от природы… э-э… немного осторожна.
— Если бы я действительно хотел причинить тебе вред, то… — он замолчал.
Гермиона вздохнула. Кровать была действительно очень удобной.
— Знаю, знаю. То точно бы это сделал.
Он больше не смотрел на
нее. Его взгляд был устремлён на ее ногу. Точнее, на ее чертову татуировку с драконом.
Ее юбка задралась вверх. Внезапно почувствовав себя ужасно неловко, Гермиона покраснела и расправила юбку, но он бросил рюкзак и поймал ее за руку.
— Нет, дай мне посмотреть. — Его голос был невероятно нежным. Это было не требование, а просьба. Он коснулся ее ноги чуть ниже колена. — Она изменилась.
Он снял с нее сандалию, и та со стуком упала на пол. Удар показался Гермионе почти приглушённым. Без сомнения, потому что кровь неслась мимо ее ушей на предельной скорости, делая все остальные звуки неслышными. Ее босая нога была прижата к его груди, и она чувствовала ровный стук его сердца. Его большой и указательный пальцы слегка сжали ее лодыжку, прежде чем он медленно двинул руку вверх по ее гладкой икре.
Он сделал паузу, чтобы слегка обхватить ее колено. А затем, не торопясь, Драко отодвинул ее юбку в сторону, так что тонкая голубая полоска нижнего белья стала видна на бедре. В остальном же он, казалось, старался сохранить ее скромность.
— Послушай, — начал он, слегка напомнив пошатывающейся Гермионе Дэвида Аттенборо в его самом восторженном настроении, — татуировка уже не просто серебряная, дракон
сверкает, словно у тебя алмазная пыль на коже, — сказал он хриплым голосом. Он провел кончиком пальца по хвосту. — Это не похоже на то, как он был нарисован изначально. Он словно врезался полностью в твою кожу. Даже
ощущается более выпуклым. Более впечатляющим.
Она вздрогнула, когда его палец провел по хвосту, вверх по бедренной кости и обратно. А затем его теплая ладонь скользнула выше по ее бедру, делая круговое движение, пока не достигла внутренней части бедра, где заканчивался хвост дракона. Те части ее тела, которые в последнее время были отключены от той части мозга, которая отвечала за здравый смысл, оживились. Бессознательно она выгнулась навстречу его прикосновениям.
Если он продолжит, ее здравый смысл испарится окончательно, и пути назад уже не будет. И все же она хотела этого.
Она хотела быть захваченной тем самым временным вихрем, который заставлял ее забывать обо всем, кроме ожидания того, когда он прикоснется к ней в следующий раз.
Гермиона гадала, чувствует ли он то же самое по отношению к ней. Это вызывало боль внутри нее. Чувство было схоже с тем, как если бы два притягивающихся магнита, обращённых друг к другу, старались держать на расстоянии. Это все становилось слишком утомительным.
Он почти оседлал ее, склонившись над крошечной кроватью. Это казалось угрожающим и ненадежным положением, но Гермиона провела весь предыдущий вечер в объятиях нежного и неосторожного Драко, и в ней почти не осталось страха.
Конечно, кое-что осталось, но оно уже не было подавляющим отвлечением внимания.
Его пальцы исследовательски надавили на ее мягкую бледную плоть, а затем отпустили, оставив очень слабый красный отпечаток.
— Твоя кожа похожа на лепестки роз, — выдохнул он. От непритворного почтения в его голосе у нее по спине пробежали мурашки. — На ней слишком легко оставить след.
Она посмотрела на него снизу вверх; его прекрасные глаза были опущены, и он был так близко к ней, что ей казалось, она может сосчитать каждую серебристую ресницу. Его челка щекотала ей нос.
— Возможно, нам и правда стоило снять два номера, — сказала она.
Внезапно Драко тряхнул головой, как будто это могло рассеять туман, окутавший их обоих. Он откашлялся, встал с кровати и подошел к окну. Он сделал вид, что рассматривает через дощатые рейки людей внизу.
Выражение его лица было непроницаемым. Они оба молчали мучительно долгую минуту.
— Не так я планировал провести последние несколько недель своего последнего года. — В его голосе звучала меланхолия, и Гермиона знала, что это было больше, чем просто беспокойство от эффектов Фида Миа.
Его слова перемещали в воздухе возможности между ними.
— Мне очень жаль, — сказала она. Она действительно так думала. Гермиона сожалела о своей слабости в тот вечер на вечеринке, о своих неверных суждениях, о том, что не отыскала тот момент, когда могла предотвратить катастрофу. Сожалела, что была далеко от Гарри и остальных, когда они нуждались в ней.
Она могла только
сожалеть.
Ее плечи поникли. К своему ужасу, девушка почувствовала, как на глаза наворачиваются горячие слезы.
Малфой как-то странно посмотрел на нее.
— Иди сюда, — тихо произнёс он.
Она двинулась к нему, слегка дрожа и держа в руках только одну туфлю. Если то, что она думала, происходило между ними на самом деле, то они выбрали ужасное время.
Это было так странно: чувствовать себя в безопасности, стоя в теплых объятиях человека, который когда-то был ее врагом. Возможно, все враги могли бы стать друзьями или любовниками, если бы им давали хотя бы полшанса. Возможно, ничто и никогда не было написано на камне, независимо от того, насколько сильно вы были в этом уверены.
Как всегда, от него невероятно пахло. Мылом. Чистой кожей. Драко.
Синяк на его лбу почти полностью зажил. Гермиона ничего не могла с собой поделать и даже не пыталась. Она провела по нему пальцем.
— Все еще не друзья? — спросила она его.
Он тяжело вздохнул. На улице стоял прекрасный солнечный день. Кроме того, им предстояло убить еще несколько часов до запланированной встречи с экспертом по Фида Миа.
***
Отрывок из записок Гермионы о Фида Миа (из шестой главы).
«1762 год. Датский специалист по чарам и известный полигамист Ларс Хендрикс, не получив официальное разрешение министерства на брак со своими пятью любовницами, разработал свой собственный брачный ритуал. Фида Миа была взята в качестве основы созданного им заклинания. Примечательно, что позже Ларс был привлечен к ответственности и оштрафован местными властями за попытку дать взятку.
1800 год. Фида Миа, брачное заклинание, разработанное семьей Хендрикс (насчитывающей около тридцати шести членов), продавалось как модная брачная альтернатива «традиционным» обетам волшебников. И менее чем через сто лет это заклинание было объявлено незаконным в Великобритании, но все еще практиковалось в некоторых частях Восточной Европы».
***
Молодой человек снял пиджак, карманные часы и запонки, бросив последние два предмета на кофейный столик. Закатав рукава, он скинул туфли и расстегнул две первые пуговицы своей тонкой белой рубашки. В углу комнаты стоял потертый диван, и он рухнул на него с задумчивым видом.
В комнату, занося поднос с лимонадом, вошла пожилая седовласая женщина, сгорбленная, но отнюдь не хрупкая.
Обычно они отмечали удачную аферу более крепким напитком, но здоровье его прабабушки было уже не таким, как раньше. Так что теперь это был лимонад, а иногда и хороший глинтвейн в прохладное время года.
— Ноги со стола, молодой человек, — сказала пожилая леди, ставя поднос на стол. — Возможно, я всего лишь снимаю эту квартиру, но мне она нравится.
— В гостиной пахнет дохлой кошкой.
Она налила ему стакан.
— Ну так что? Как поживают новоиспечённые голубки?
Он взял бокал и посмотрел на нее с беспокойством своими разноцветными глазами. Они были такими же, как у неё: зеленый и голубой — любопытная черта, которая определяла их как выходцев из одной очень интересной семьи. Только вот ее глаза заметно потускнели от старости.
— Они ещё
дети, Нана.
— Брось! Парень повидал больше, чем ты. В их возрасте у меня уже было трое детей, и я управляла семейным бизнесом. — Женщина стояла, положив руку на широкое бедро, и поправляла монокль.
— Я думаю, тебе следовало подобрать другую пару. У нас могут возникнуть неприятности. Ты знала, что отец парня — Пожиратель Смерти? А девушка так некстати оказалась лучшей подругой Гарри Поттера.
Нана Хендрикс пренебрежительно махнула рукой.
— Да, тот гнусный тип, Борджин, упоминал об этом. Я, конечно, сделала вид, что понятия не имею, кто такие Пожиратели Смерти.
Молодой человек изумленно уставился на нее.
— Ты же не всерьез…
— Когда речь заходит о семейных делах, я всегда серьёзна, мой мальчик.
— А в следующий раз ты скажешь, что понятия не имеешь, кто такой Волдеморт.…
Пожилая женщина кивнула.
— Ах, а
это имя мне знакомо. Сорок лет назад у меня была небольшая стычка с ним в Копенгагене. Он испортил мой забор.
— Ты такая выдумщица, Нана.
Она посмотрела на своего правнука глазами-бусинками.
— Ты еще недостаточно долго работаешь со мной, чтобы понять, когда я вру.
Он издал разочарованный звук.
— Возвращаясь к нашему делу, я думаю, мы по уши в неприятностях.
— Чепуха! — она похлопала его по колену. — У нас раньше никогда не возникало неприятностей, а я занимаюсь этим целое столетие. У
тебя получается гораздо лучше вести дела, чем у твоего дорогого прадеда. У того было слишком честное лицо.
Ее правнук бросил на нее скептический взгляд.
— Правила игры всегда одни и те же, — продолжала она с фамильной гордостью. — Я, таинственная старая карга, провожу брачный ритуал на выбранной паре. — Она хлопнула в ладоши. — Утром они просыпаются и паникуют, когда чары начинают действовать. Мечутся туда-сюда в поисках исцеления. Затем происходит чудо, и в городе объявляется эксперт как раз по этому вопросу! Затем в игру вступаешь
ты со своевременным, редким и очень дорогим лекарством. Повторяю, соблюдай чистоту в этой комнате.
Он скрестил руки на груди.
— Вот только лекарства от
истинной Фида Миа не существует.
Старуха нахмурилась, глядя на него.
— Я в курсе, милый, мой собственный дедушка изобрел заклинание.
— Я хочу сказать, что для
этой пары не существует лекарства.
Старая леди очень быстро соображала, несмотря на свой почтенный возраст. Ее монокль выпал и повис на цепочке.
— Повтори-ка?
— Заклинание сработало! На этот раз по-настоящему!
Она тяжело опустилась рядом с ним на диван и приложила морщинистую руку к горлу.
— Я уже больше восьмидесяти лет безуспешно подбираю пары «Фида Миа». — Она посмотрела на него, нахмурившись. — Ты уверен?
— Конечно, я уверен! Просто стоять рядом с ними было все равно, что пробираться сквозь мед.
Она ахнула, выглядя удивленной.
— О да! Именно так это и ощущается. Во всяком случае, для нас. Мы чувствуем его по-другому, наследие Хендриксов!
— Ты должна была подобрать плохую пару, Нана. Вся суть была в этом. Пара сопротивляется, заклинание выходит ненастоящим, а мы пожинаем плоды, когда снимаем остаточный эффект. Мы ничего не сможем сделать, если оно
подействовало.
— Я никогда не говорила, что они выглядели подходящей парой! — запротестовала она.
Молодой человек встал.
— Мы должны исчезнуть. Лондон был слишком добр к нам. Мне бы не хотелось больше никогда здесь работать.
Она покачала головой.
— О нет! Я хочу увидеть это своими глазами. Назови меня сентиментальной старухой, но каждый свершившийся союз особенный. Уникальный. Если ты утверждаешь, что заклинание действительно подействовало, я бы хотела взглянуть.
— Мы не можем предложить им лекарство, понимаешь? Жаль, ведь парень богат. Мы могли бы взять в три раза больше обычной цены, и он все равно бы заплатил.
Старуха пожала плечами.
— Может и так, но мы все еще можем взять плату за
консультацию, мой мальчик.
А ведь и правда, они могли, не так ли? Ее правнук улыбнулся ей. Работа в семейном бизнесе оказалась лучше, чем он ожидал.
Хендриксы всегда были очень прагматичной семьей.
