The Dragon's Bride (Невеста дракона)

      Арне сидел за кухонным столом, пробуя остывший тыквенный пирог и листая «Ежедневный Пророк».       Ему нравилось начинать с конца газеты, с новостей о квиддиче, за которыми следовала статья о финансах и светская хроника. Чтение военных сводок действовало на него угнетающе. В последнее время явно ощущалась нехватка хороших новостей, но он полагал, что хорошие новости — это не всегда те новости, которые люди хотели бы прочесть.       В конце концов он нахмурился, заметив заголовок на первой странице. Речь шла о расследовании загадочной смерти некой Нарциссы Блэк-Малфой, жены осужденного бывшего Пожирателя Смерти, Люциуса Малфоя.       Фамилии, что она носила, были столь же древними, сколько и печально известными. В статье было довольно много общей информации о семействах Блэк и Малфой. Автор утверждал, что женщина покончила с собой, и до сих пор ее смерть держалась в секрете от общественности. Также упоминалась версия о вероятности ее убийства, по которой велось полномасштабное расследование.       В конце статьи было указано, что у Нарциссы остался ее единственный сын, Драко.       Драко.       Глаза Арне слегка расширились, когда он понял, кто именно сидел в его гостиной. Судьба, казалось, была неравнодушна к нему, выделяя тому довольно интересный год.       Внезапно раздался звонок колокольчика. Арне не ждал гостей или клиентов, поэтому решил, что это Нана, решившая отнести пирог своему милому пожилому соседу, с которым они подружились. Арне считал, что этот человек влюблён в его прабабушку, но она настаивала, что их чувства были исключительно дружескими.       Он поставил пустую тарелку в раковину, по привычке похлопал рукой по карману пиджака, проверяя, на месте ли палочка, и пошел открывать дверь.       На пороге стояла не его прабабушка, а утренний гость, Драко.       На нем была черная кепка, которую Арне заметил во время их первой встречи возле «Булыжника».       — Вы вернулись, — сказал Арне, немного сбитый с толку.       Молодой человек кивнул. Его серебристые глаза загадочно мерцали.       — Мне кое-что нужно. Это срочно.       Арне пристально посмотрел на него.       — Обычно я никого не принимаю так поздно, но, пожалуй, могу сделать исключение. Однако на этот раз мне придется настоять на оплате.       Это должно успокоить бабушку. Бизнес есть бизнес.       — Я всегда плачу по заслугам, — ответил Драко. Теперь на его лице появилась ухмылка.       Арне на мгновение заколебался, сам не зная почему. Возможно, он слишком проникся ситуацией этой молодой пары. Ему всегда удавалось сохранять профессиональную дистанцию, в соответствии с советами Наны.       Отмахнувшись от ощущения тревоги, он двинулся, чтобы впустить Драко. Как только дверь захлопнулась, Арне понял, что совершил ужасную ошибку.       Тот, кого он впустил в свой дом, не был под действием Фида Миа. Это была их семейная способность — чувствовать эффект или отсутствие этого древнего заклинания. Там, где ранее бушевал ураган сложной магии, щедро сдобренном любовью и похотью, сейчас было пусто.       На юноше не было заклинания. Потому что тот на самом деле не был Драко.       Осознание этого ударило Арне слишком поздно. Незнакомец уже произнес заклинание. Арне упал на землю, парализованный. Он смотрел, как юноша неторопливо подошел к входной двери и открыл ее. Вошли еще двое мужчин. Один из них был маленький, лысеющий и пугливый. Он бросил на Арне короткий взгляд, полный беспокойства.       Его спутник резко контрастировал с ним: высокий и спокойный. Они оба были одеты в обволакивающее черное.       Напавший на Арне сел на корточки рядом с ним.       — Как я уже сказал, мне нужна кое-какая информация.       Информация, которую они запросили, конечно, была о той молодой паре, которая приходила ранее. В частности, они спрашивали о Драко. Это были не совсем уместные сведения, но, судя по выражению лица незнакомца, он и так уже все знал.       — Спасибо, — сказал юноша, если он действительно им был. То, что он был среди них главным, было понятно без слов. Двое других следовали за ним по пятам.       На мгновение Арне показалось, что они просто уйдут. Он затаил дыхание.       — Треверс, будь так любезен, захвати сувенир от мистера Хендрикса для наших молодожёнов.       Высокий мужчина шагнул вперед. Он не выглядел скорым на расправу, но и не был похож на человека, который давал шанс.       — Что именно? — спросил он юношу. Его голос был таким же серьезным, как и его намерения.       Юноша, казалось, задумался над вопросом. Он оглядел тесный коридор, не найдя в нем ничего интересного. И тут он посмотрел в необычные глаза Арне. Затем снова ухмыльнулся.       — Что-то, что они навсегда запомнят.       Что бы они ни задумали, Арне надеялся, что они сделают это быстро, прежде чем Нана вернется домой. Женщина была в безопасности, пока ее тут не было.       Люди часто говорили, что жизнь человека проносится перед ним в момент его смерти. Это была полная чушь. Если человеку не посчастливилось умереть спокойно и медленно, сохранив все свои умственные способности, у него просто не было времени для краткого обзора своей жизни.       Учитывая, что волшебники могли рассчитывать прожить далеко за столетие, это также означало довольно длинное резюме произошедших событий.       Когда Треверс приблизился к нему, Арне, помимо явного ужаса, почувствовал еще и сожаление.       Это был вопиющий позор для любого Хендрикса — умереть, так и не испытав истинной Фида Миа.       Когда вечером Нана Хендрикс вернулась домой, она обнаружила открытую дверь дома и своего мёртвого правнука, лежащего коридоре. Рядом с ним валялся мешочек с деньгами, а над крышей таунхауса пылала темная метка. ***       Кровать была чертовски узкой.       Когда Драко проснулся лежащим на Грейнджер, то проворчал, что чертова кровать была слишком маленькой, и уже собирался уснуть, но тут же понял, что мог раздавить ее.       Его лицо запуталось в ее волосах.       Он применил все свои качества ловца, попытавшись быстро и ловко перевернуться на бок. Тогда-то он и понял, что устал настолько, что не смог бы совершить простого сальто в воздухе, даже если бы от этого зависела его жизнь, что иногда и случалось.       Мерлин, но девушка спала как убитая. Ее темные ресницы были совершенно неподвижны, дыхание — глубоким и ровным, а на лице присутствовал естественный румянец. Глядя на нее, Драко чувствовал странное спокойствие. Оно начиналось где-то в районе живота, расширялось в груди, а затем, казалось, просачивалось в остальные части его тела через кровь.       Это чувство согревало его. Он осознал, что чувствует себя в безопасности, как бы смешно это ни звучало. Он никогда не был в безопасности. Он не был в безопасности с момента своего рождения.       Драко угрюмо заметил, что теперь разделяет с Поттером одну и ту же нежелательную ответственность.       Теперь он отвечал не только за собственное выживание, но и за жизнь девушки. Хрупкой магглорожденной девушки. Безусловно, талантливой и умной, но не той, у кого хватило ума держаться подальше от опасностей, или той, кто не была хороша в полетах на метле, той, кто даже была недостаточно высокой, чтобы дотянуться до его плеча.       Она правда была особенной, но у Гермионы Грейнджер не было влияния, которое он мог бы использовать в своих интересах. Она не могла защитить его от цепких рук министерства или расчетливого интереса Волдеморта и его сторонников. Теперь Гермиона лишь стала еще большей мишенью. И это была его вина. Эта мысль была подобна ледяному ветру, уносящему все вышеупомянутое тепло. По своей природе он всегда был эгоистом. Драко никогда не стыдился этого и всегда признавал в себе это качество.       Поэтому ему было особенно сложно осознать тот факт, что теперь появился кто-то еще, за кем ему придется присматривать. Чьи-то новые интересы, отличные от его собственных.       Единица, возможно, и была очень одиноким числом, но, по крайней мере, ее всегда было легко ввести в любое уравнение.       Теперь их интересы совпадали. Глупая девчонка убедилась в этом, когда сказала ему, что любит его.       Он мог бы уйти. И это стало бы самым бескорыстным, благородным и мудрым поступком. Для всех заинтересованных сторон.       Это было так… по-поттеровски, не так ли?       Тут ей не повезло, ведь он не был таким человеком.       Все, что теперь оставалось — это сделать его окружение как можно более безопасным по отношению к Грейнджер. Планы Министерства, поиски шпиона Волдеморта. Возможно, если они постараются, мир оставит их в покое достаточно надолго, чтобы он смог разобраться, что с ним происходит.       Это было, скорее, принятие желаемого за действительное. Он знал это. Все будет нелегко.       Драко прикрыл глаза, жалея, что не спит так же крепко, как она.       — Прочь, гнетущие мысли, — прошептал он.       Надеюсь, ты счастлива. Теперь он разговаривал сам с собой. Грейнджер официально свела его с ума.       Его голос взволновал ее. Она начала извиваться под ним, мягко целуя его плечо. Ей даже удалось дотянуться до его уха.       — Гермиона, — простонал он слабым голосом.       Однако другие его части не были такими же слабыми.       Он скатился с нее без особой грации, компенсируя это довольно серьёзным намерением. Ловко маневрируя, он оказался там, где и должен был быть — внутри нее. Она на мгновение перестала дышать.       Он знал, что ее татуировка мерцает, словно сказочные огоньки. Это свечение началось недавно и постепенно увеличивалось, но он решил, что она встревожится, услышав об этом. Он вспомнил, как ей нравилось слишком остро реагировать.       Поэтому он прошептал успокаивающие слова, которые, как ему казалось, она хотела бы услышать, и велел держать глаза закрытыми. Тем лучше смотреть на нее, не ожидая ответного взгляда.       Тусклая лампа отбрасывала золотистый свет, который выглядел соблазнительно на ее коже. Их тела были горячими и липкими, учитывая, что единственное окно в комнате не открывалось. Их обоих покрывали капельки пота.       Он прижался губами к ее плечу и почувствовал вкус соли на коже. Простыня сползла вниз. Ее грудь вызывала привыкание, решил он. Он знал, что существовала веская причина, по которой он лелеял свои похотливые мысли во время завтрака.       Драко не отпускал ее грудь, продолжая скользить внутри нее.       На этот раз он не опозорился.       Гермиона подняла голову и, прищурившись, оглядела комнату. Было темно. Лампа не горела. Где-то в коридоре смеялась женщина. Она хотела встать с кровати, чтобы узнать, который час, но Драко перекинул ногу через нее, говоря, что им нужно поспать.       Его голос звучал так, словно он проглотил чашку гравия.       Однако его приказ противоречил его поведению. На данный момент он был полностью занят тем, что не переставал гладить ее задницу.       В комнате было невероятно жарко. Он накрыл их лёгкой простыней, но даже это казалось невыносимым.       — Чем тут пахнет? — спросила она, сморщив нос. Они прекрасно подходили, прижимаясь друг к другу, но это уже не было новостью.       — Одеяло, — сказал он, уткнувшись ей в шею. — Ты подожгла его, помнишь?       — О, — ответила она. Оно им все равно не понадобилось. Вокруг было слишком тепло. Она поерзала задницей, пытаясь найти более удобное положение. — Полагаю, мне придется заплатить за него, — сказала она, зевая.       Драко легонько шлепнул ее.       — Я дал трактирщику денег, их хватит на сотню новых одеял.       Да, он был богат. Она узнала об этом еще на первом году обучения. Гермиона повернулась к нему, чтобы улыбнуться.       Его глаза были закрыты. Ей же не хотелось спать.       — Драко.       У него не было хороших манер.       — Что опять?       — У тебя есть второе имя?       Он не открывал глаз, но она видела, как он слегка нахмурился, не веря своим глазам.       — Ты решила спросить об этом сейчас?       — Мое имя Джин, — сообщила она. В ней бурлило какое-то глупое счастье. Ее нельзя было заставить замолчать.       — Оно тебе не идет, — коротко ответил он.       — Знаешь, я видела школьный журнал. Твоё имя выглядело так, словно ради твоих инициалов использовали половину алфавита.       Какое-то время он притворялся, что спит, но затем спросил:        — Зачем ты искала меня в журнале?       Она пожала плечами.       — Я питаю слабость к правильному оформлению документов.       Он фыркнул в ответ.       — В это я могу поверить.       Тишина.       — Так ты расскажешь мне или нет?       Он приоткрыл один глаз.       — Ты дашь мне поспать, если я отвечу?       Она ответила утвердительно. Затем он торопливо повторил свое имя целиком. Чтобы доказать ей, что устал, предположила она.       Гермиона с минуту обдумывала все пять имен между «Драко» и «Малфой».       — Как насчет «Меррибонза»? Может, тебе стоит добавить…       Он засунул свой язык ей в рот, чтобы она заткнулась.       — Грейнджер?       — Хм?       — Я считаю своим долгом сообщить, что у тебя самая совершенная в мире задница.       Тишина.       Затем:        — Что ты имеешь в виду под «своим долгом»?       — Я считаю себя экспертом в подобных вопросах.       — Но почему? Сколько еще задниц…       — Тсс… — сказал он, жалея, что вообще это начал. — Спи. Так, когда у тебя день рождения?       Она положила подбородок ему на грудь и ответила:  — Девятнадцатого сентября. Я на девять месяцев старше тебя. — Бог знает, почему она говорила об этом так самодовольно.       Гермиона не думала, что он понимает, насколько нежной была его улыбка.       — Это не считается.       — А что же тогда считается? — спросила она.       В ответ он лишь ухмыльнулся и погладил ее по щеке.       — Полагаю, ты имеешь в виду опыт в области, скажем, оценок задниц? — сухо спросила она.       — Хватит уже ворчать из-за этого.       Она зевнула и положила голову ему на грудь.       — Я никогда не ворчу.       Он коснулся ее, чтобы разбудить. Прошло совсем немного времени, но она явно задремала. Его грудь служила прекрасной подушкой, а звук бьющегося сердца был до смешного успокаивающим.       Однако Гермиона перестала ощущать спокойствие, увидев, как он нахмурился, когда она открыла глаза.       — Грейнджер, кто был у тебя первым? — он задал этот вопрос с некоторой настойчивостью.       — Что? — спросила она. Джинни часто говорила ей, что по утрам ей требуется добрых десять минут, чтобы привести свои мозги в порядок.       Драко выглядел слегка встревоженным.       — Я никогда не считал, что ты нравишься в этом смысле Поттеру. Так что он исключен из списка. Я так понимаю, что это Уизли, между вами двоими ведь была эта вещь в прошлом году.       Он произнёс слово «вещь» так, словно это была венерическая болезнь.       Внезапно он пришел в ужас.       — Или это был Крам? Скажи мне, что это был не Крам.       Она чувствовала себя крайне неловко из-за этого разговора.       — Я бы предпочла не обсуждать эту тему прямо сейчас. Я ужасно устала. — Она зевнула для пущего эффекта.       Сталь вернулась в его взгляд. С тех пор, как они соединились с кроватью, у него был перерыв. Он сел, довольно грубо оттолкнув ее от своей груди, а затем наконец набрался наглости, чтобы посмотреть на нее.       — Я задал вопрос.       Она тоже села.       — Я слышала.       — И ты мне на него ответишь.       — Прекрасно, раз уж ты так любезно просишь. Моим первым был ты.       Он уставился на нее так, словно она только что сказала, что он был давно потерянным братом Уизли.       — Нет.       Гермиона начала сердиться на него. Что, черт возьми, он имел в виду под этим «нет»?       Издав звук отвращения, она попыталась взять простыню с собой, когда вылезла из постели, но он продолжал сидеть на ней, не понимая намека от ее яростного рывка.       К черту. Она нашла свою майку и нижнее белье рядом с кроватью и поспешно надела их.       Он все еще притворялся сумасшедшим.       — Ты хочешь сказать, что в тот вечер на вечеринке… это был твой первый раз?       — Ну технически это было шесть или семь раз, если тебя так интересуют цифры, — язвительно ответила она.       Он заставлял ее чувствовать, что ее неопытность была поводом для смущения.       Где же юбка и лифчик? Ей хотелось заглянуть под кровать, но она чувствовала, что он схватит ее, как только представится такая возможность.       — Раздевайся и возвращайся ко мне, — приказал он, как и следовало ожидать. А потом, к ее легкому недоверию, добавил: — Прости, если моя реакция расстроила тебя, я просто удивился, вот и все.       Гермиона все еще злилась. Он оскорбительно топтался на ее щекотливой теме. Она не станет потакать ему.       — Отвали, Малфой.       Услышав это, он поднял бровь и с драматическим вздохом встал с кровати.       Ее сердце бешено колотилось.       Боже милостивый, он был грозен, когда хотел. Она пискнула, больше от предвкушения, чем от чего-либо еще. В ней чувствовался легкий страх, который, казалось, приятно дополнял ее предвкушение. Она также чувствовала его возбуждение, оно ощущалось даже ярче, чем ее собственное.       Он заставил ее стоять неподвижно, как манекен в магазине, пока полностью не раздел ее, а затем мягко толкнул обратно в сторону кровати.       От вида его эрекции, направленной в потолок, у нее пересохло во рту. Но она все еще сердилась на него.       — Почему тебя это вообще волнует? Разве не принято мужчине радоваться, что его партнерша — не деревенская метла?       Услышав последнее замечание, он расплылся в улыбке.       — Ты сосала член так, словно делала это уже много раз. Я сделал предположение, которое, судя по всему, оказалось неверным, — признался он.        Честно говоря, было огромным облегчением узнать, что ему не придется быть одержимым ее прошлыми любовниками. Однако теперь он обнаружил, что хочет знать, практиковалась ли она на Уизли. Или на ком-то еще, если уж на то пошло. Но он любил свою голову и не хотел терять ее, точно зная, что за подобный вопрос он мог ее лишиться.       — Ты действительно умеешь быть тактичным, — сообщила она ему, густо покраснев.       Казалось, его позабавило, что, обращаясь к нему, она упорно смотрела себе под ноги.       — Я сосала твой член, словно делала это годами, — смущенно поправила она. Ее лицо было настолько горячим, что на нем можно было приготовить яичницу.       Они вернулись к кровати, но еще не легли на нее. Он гладил ее руки и спину.       — Скажи мне ещё что-нибудь, — спросил он небрежно, словно спрашивал о времени. Он развернул ее спиной, коленом раздвинул ей ноги, а затем осторожно наклонил над кроватью. Она прикусила губу, когда он медленно вошел в нее.       — Я был нежен? — спросил он, полностью погрузив в нее свой член так, что между их телами не осталось свободного места.       Ей потребовалось несколько секунд, чтобы обрести дар речи.       — Нет. Но если бы я хотела нежности, то не пошла бы с тобой в тот вечер.       Драко простонал сквозь стиснутые зубы. Его руки сильнее сжали ее бедра.       — Прекрасный ответ.       Он расхаживал по комнате совершенно голый, засовывая в сумку кепку с рекламой Нутрисойла и оставшиеся деньги. Лампа снова горела. Взяв двумя пальцами обгоревшее одеяло, Драко слегка сморщил нос и швырнул его в угол.       Дело было в том, что делал он все это полностью обнаженный. Очевидно, этот человек не имел ни малейшего понятия о застенчивости.       Гермиона так ему и сказала.       Он улыбнулся ей в ответ. Она никогда не привыкнет к его репертуару улыбок. Эта улыбка была настоящей и искренней.       — Немного поздновато краснеть, не правда ли?       Она натянула простыню на голову.       — Я всегда буду краснеть.       — И мне всегда будет нравиться это, — ответил он, натягивая брюки. — Одевайся. У нас осталось не так много времени, чтобы вернуться в Хогвартс, прежде чем мы официально неприлично опоздаем.       Это немного вывело ее из оцепенения. Гермиона перебросила волосы через плечо в манере, которую он находил совершенно прекрасной.       — Правда? Сколько сейчас времени?       — Четыре утра, — Драко сунул палочку в задний карман.       — И это значит, что нам придется разбудить замок, чтобы вернуться, — пожаловалась она.       Еще это означало, что возвращаться им придется порознь. Эта мысль угнетала ее.       Он исчез в ванной комнате.       — Не обязательно, — сказал он, когда вышел.       Он намочил волосы и зачесал их назад. Она с тоской подумала, что так он выглядит ещё красивее.       — Я проведу нас внутрь.       Он порылся в сумке, чтобы достать крошечное полотенце для лица, которое шло вместе с номером. Оно было пропитано тёплой водой.       — Я подумал, что ты захочешь освежиться, — сказал он, внезапно почувствовав себя неловко.       Они оказались на новой территории. Особенно Драко. Она не могла избавиться от ощущения, что бросилась в водоворот судьбы, в то время как он лишь осторожно опустил в него палец ноги.       Теплое полотенце выглядело прекрасно, но ей нужна была горячая ванна, чтобы успокоиться физически и морально.       — Ты сможешь принять ванну, когда вернешься в Хогвартс, — добавил он немного запоздало. Он как раз надевал ботинки.       — Перестань читать мои мысли, — пробормотала Гермиона. Она осторожно завернулась в простыню и встала, морщась от боли.       Он поймал ее за край простыни, когда она была уже на полпути к ванной комнате.       Вся игривость исчезла с его лица.       — Ты же знаешь, что у нас все еще есть проблема, верно? Это ничего не меняет.       Забавно, но она считала, что то, что между ними произошло, изменило все.       Но он был Малфоем, и ему нравилось, не торопясь, приходить к тем выводам, к которым уже пришла она.        — Знаю, — только и сказала Гермиона.       Должно быть, в ее голосе прозвучала горечь, потому что он обнял ее за талию и нежно поцеловал в ответ. Выражение его лица говорило, что он сделал это вопреки здравому смыслу. Драко выглядел более сосредоточенным, когда снова опустил ее на землю.       «Люди не влюбляются за две недели», — напомнил ей Разум, когда она стояла одна в крошечной ванной комнате.       На этот раз она не испытывала стыда, глядя на свое отражение в зеркале.       — Но я это сделала, — сказала она себе и начала умываться.       Разговор с собой был просто очередным событием в том жизненном вихре вещей, что с ней происходил.       Было бы чудесно, если бы ей ответили взаимностью, но Гермиона решила, что ему нужно еще немного времени.       У них был всего один день.