***
— Я здесь впервые, — прошептала Гермиона Драко. Она стояла перед огромным книжным шкафом. Названия рукописей были достаточно необычными, чтобы заставить ее пальцы чесаться от желания прикоснуться. — Я чертовски на это надеюсь, учитывая, что это личные апартаменты профессора Снейпа, — пробормотал Драко. Гермиона взглянула на него через плечо. Драко сидел в кресле у камина, закинув ногу на ногу и барабаня пальцами по кожаному подлокотнику. Он чувствовал себя как дома. Гермиона легко могла представить себе, как он слушал бесконечные нравоучения Снейпа, сидя там, где он был сейчас и откуда смотрел на нее своим «что ты опять собираешься сказать» взглядом. Было странно находиться в Слизерине, не говоря уже о том, чтобы быть в самом его сердце. Школьные старосты или капитаны команд, конечно, были допущены куда угодно, но у нее никогда не было необходимости посещать гостиную Слизерина или ее пределы, потому что Блейз, естественно, выполнял большую часть обязанностей на своем факультете. Гарри, конечно, не раз бывал в кабинете Снейпа на уроках окклюменции, но никогда не вдавался в подробности описания территории факультета, разве что жаловался на уроки. Жилое пространство Снейпа было скудно, но приятно обставлено. В комнате было три двери. Одна вела в гостиную Слизерина через кабинет Снейпа. Соседние двери скрывали спальню и личную лабораторию Снейпа. Все это выглядело очень аскетично и по-мужски. У двух каменных стен расположились книжные шкафы из красного дерева, перегруженные бессчетным количеством книг. Другая мебель также была из красного дерева, за исключением старинного стола из розового дерева на когтистых лапах с перламутровой столешницей, которая была относительно не завалена книгами. Стол совсем не подходил к остальной мебели, но его расположение и хорошее состояние свидетельствовали о том, с каким уважением к нему относился владелец. Она села в зеленое дамасское кресло напротив Драко и зевнула. Нетрудно было догадаться, как мало им удалось поспать за последнюю неделю. — Так откуда Снейп знает о нашей проблеме с Фида Миа? Драко пожал плечами, определенно раздраженный этим фактом. — Откуда он знает большинство вещей? Просто знает. Но я выясню это. Гермиона заметила, что у него был слегка встревоженный вид. Он уткнулся лбом в ладонь. Конечно, он всегда выглядел бледным, но в данный момент его кожа приобрела сероватый оттенок. Учитывая, что ей за короткое время довелось увидеть все оттенки его кожи, она думала, что может определять разницу с некоторой авторитетностью. — Малфой, ты хорошо себя чувствуешь? Он ущипнул себя за переносицу. — Моя голова меня убивает, — признался он и затем сумел выдавить похотливое выражение из-под своих пальцев. — Не считая того, что меня немного измотали ночью. Гермиона не одобряла его ухмылок при таких серьезных обстоятельствах. Только Малфой мог сохранять свою фирменную грубость во всей этой ситуации с похищенными аврорами, темными метками и прочим хаосом, что их окружал. — Хватит. Твой крестный может войти в любую секунду. — Ах да, выражение твоего лица, когда тебя застукают со мной, будет бесценным. — Он казался задумчивым. — Хотя, возможно, половина школы уже начинает подозревать. — Стоило догадаться о твоём распутном желании быть прилюдно застуканным, — сказала она довольно чопорно. Он рассмеялся, откинувшись на спинку стула, и с нежностью посмотрел на нее. Возможно, из-за того он слишком устал, что пытался казаться отрешённым, но сейчас его взгляд был по-настоящему теплым. — Не придавай слишком много значения своему остроумию… Послышались приближающиеся шаги. Гермиона посмотрела на дверь. — Кто-то идет. — Намеренно громко, чтобы дать нам возможность остановиться, — добавил он, покачивая бровями. Дверь открылась без малейшего скрипа, что было практически невозможно в Хогвартсе, и Снейп вошел в комнату. Он едва взглянул на них, прежде чем произнести: — Садитесь. Они уже сидели. — Мы как раз этим и заняты, — съязвил Драко. — Ваши шутки — признак дурновкусия, мистер Малфой. — Как жаль. — Профессор, что-нибудь известно о Нимфадоре Тонкс или о другом пропавшем авроре? — спросила Гермиона. Она чувствовала себя ужасно из-за того, что не поинтересовалась этим раньше. — Даже если бы это было так, Мисс Грейнджер, я не думаю, что вы имели бы право на такую информацию, — последовал холодный ответ. Гермиона тут же ощетинилась. Что за чушь! Она была таким же членом Ордена, как и он! Но Драко не был. Снейп держал этот факт в голове, даже если Гермиона про него забыла. Девушка вдруг осознала, что у нее есть немало секретов от Драко (который в тот момент странно смотрел на нее). Она потерла нос и снова обратила свое внимание на Снейпа. — Но известная вам информация не оптимистична, верно? — спросил Драко у главы своего факультета. Тут Гермиона вспомнила, что они говорили о его кузине, и чувство тревоги усилилось. Снейп был заметно вежливее в своем ответе крестнику. — Директор лично выражает своё несогласие с тем фактом, что двое сотрудников Министерства могли просто бесследно исчезнуть на территории школы. Он помогает Аластору Грюму в расследовании. — Дамблдор не знает о нас? — спросила Гермиона. Осознание того, что Дамблдор был в курсе их ситуации, казалось таким же страшным, как если бы о них знали Гарри или Рон. — Нет, — подтвердил Снейп. Он посмотрел на Драко. — Твой отец связался со мной после того, как вы с мисс Грейнджер вернулись из Малфой-Мэнора, — объяснил он. Драко был удивлен. — Вы поддерживаете с ним связь через камин? Я и не подозревал, что он может позволить себе подобную роскошь. — Для него, конечно, это роскошь. В отличие от меня, — ответил Снейп. Гермионе показалось, что в его голосе прозвучала насмешка, но, скорее всего, ей показалось. — Кто еще в курсе? — спросил Драко, нахмурившись. Это было следующим вопросом Гермионы. Снейп ответил без колебаний: — Профессор Люпин. Как вы знаете, его чувства значительно острее, чем у обычного человека. Он смог обнаружить действие заклинания на вас во время урока в прошлую среду. Мысль о том, что Люпин буквально «почувствовал» Фида Миа на них, вызывала тревогу. — А кто-нибудь еще сможет понять это подобным образом? — Сомневаюсь, мисс Грейнджер. — Это было глупой ошибкой, сэр, — сказала Гермиона. — Поверьте, при обычных обстоятельствах… Рука Снейпа взметнулась в воздух. — Я не требую и не желаю слушать ваши объяснения. Я не поэтому пригласил вас двоих сюда. Ваше систематическое пренебрежение правилами свидетельствует о том, что вы оба считаете себя достаточно взрослыми, чтобы быть убитыми. Мерлин свидетель, вы оба идиоты. Меня беспокоит только то, что ваше пренебрежение школьными часами и недавняя поездка в Лондон так некстати совпала с убийством. Драко выругался. Снейп пропустил это мимо ушей. — Темная метка в Лютном переулке. Вы хотите сказать, что на этот раз кто-то действительно был убит? — Да, мистер Малфой, — сказал Снейп, являясь воплощением бесконечного терпения, — мне не сложно повторить это, только если вы не разучились понимать значение этого слова. — Кто это был? — Личность жертвы пока не установлена. Была ли ваша встреча с экспертом плодотворной? — Смена темы была быстрой и довольно резкой. Снейпу можно было не дожидаться ответа. Хмурый взгляд Драко и ярко выраженный румянец Гермионы были достаточным объяснением. — Вижу, все действительно непросто. — Снейп вздохнул. Он скрестил руки на груди и снова вздохнул. — Есть… есть еще кое-что, что я должен тебе сказать. Они ждали. Драко потерял дар речи. Он никогда не видел, чтобы его крестный тянул с ответом. Он повернулся, чтобы взглянуть на Гермиону, и заметил, что она тоже смотрит на Снейпа так, словно тот только что заявил о своей любви к розовому цвету. — Драко, — начал Снейп. — Речь пойдёт о твоей матери. Что-то тяжелое и холодное материализовалось, а затем опустилось в желудок Драко. — Что с ней? — Об этом писали на первой полосе вчерашнего «Ежедневного Пророка», но, полагаю, у тебя не было возможности прочесть газету? — Нет, конечно же, нет. Сэр? — добавил Драко, когда Снейп не продолжил. — Драко, мне действительно очень жаль, что я должен говорить тебе это. Даже больше, чем могу это выразить. — Говорить мне что? — спросил Драко. — Твоя мать мертва. — Заявление было сделано бесстрастным, деловым тоном. — Она умерла около трех месяцев назад. Первоначальной версией было самоубийство, до сих пор ведётся расследование. Обстоятельства этого дела засекречены. Термин «засекречены» был явным преуменьшением. Гермиона поднесла руку ко рту. Потрясение было настолько огромным, что от внезапного стеснения в груди у нее перехватило дыхание. Она испытала похожее чувство, когда Драко потерял сознание от ударов бладжеров. Но тогда была странная, холодная пустота — признак того, что с ним случилось что-то плохое. Теперь же она подхватила поток темных эмоций, исходящих от него. Она не могла отличить боль от гнева или шока. На несколько мгновений ее зрение превратилось в тёмное, клубящееся месиво. Это было почти физически больно. Драко не двигался и не говорил. Он просто продолжал смотреть на ковер у камина. Ей хотелось подойти к нему и взять его за руку, но она чувствовала, что ее буквально придавило к стулу силой чувств. Снейп нахмурился. — Драко, ты слышал, что я сказал? — Да. Что бы вы хотели, чтобы я ответил? Она ушла, не сказав ни слова на прощание, а теперь ушла навсегда. Не вижу разницы. — Разница есть. — Как она умерла? — прошептала Гермиона. Снейп перевел свой напряженный, черный взгляд на нее. — Передозировка опиума, однако… — Вы уже сказали отцу? — перебил его Драко. Снейп действительно выглядел огорченным, говоря это. — Драко, твой отец знает. Он в курсе уже несколько месяцев, но так и не смог тебе сообщить. Гермиона была вне себя от отвращения. — Люциус Малфой решил перейти на новый уровень подлости? Драко поднял голову. Нечто, похожее на надежду, промелькнуло на его лице. — Но деньги, которые каждый месяц поступали на мой счет в Гринготтсе… Они ведь приходили от имени ма… Нарциссы. Как такое возможно? Снейп на мгновение заколебался. — Эти деньги были от меня. Я тоже был к этому причастен. Мы планировали сообщить тебе в подходящее время. — И этим подходящим временем стал момент, когда новость о ее убийстве появилась в «Ежедневном Пророке»! — усмехнулась Гермиона. Как будто она говорила устами Драко. Мерлин свидетель, теперь она ясно ощущала его гнев. Это чувство почти полностью уничтожало ее собственные эмоции. Драко вскочил на ноги, хотя и немного неуверенно. — Вы были заодно? — он сплюнул. — Вы оба знали, что моей матери все это время не было в живых, и не говорили мне об этом! — Его голос сорвался. — Я писал ей письма в течение трех месяцев, и все это время полагал, что она просто не хочет отвечать. — Я беру на себя всю ответственность за содеянное, — это было все, что Снейп мог или, возможно, сказал бы в ответ на обвинение, брошенное ему в лицо. — С моей стороны было ошибкой не рассказать об этом раньше. Однако сейчас тебе крайне необходимо выслушать меня. Ты в опасности. Вы оба. Вы должны быть чрезвычайно осторожны. Следствие установило, что Нарцисса не совершила самоубийства, как мы считали. Она была убита, Драко, из-за причин, о которых я могу только догадываться. Но я склонен полагать, что Пожиратели Смерти хотят преподать урок вашей семье. Мы думали, что действуем в твоих интересах, когда принимали решение не говорить об этом. — Убита? — хрипло прошептал Драко, его глаза сузились до щелочек. — Мою мать убили? — Выражение шока сменилось болезненным ужасом, затем превратилось в холодную маску. Он покачал головой и громко сглотнул. — Я… сожалею, профессор, — произнёс Драко ледяным голосом, — но почему-то не думаю, что школа, Министерство или мой отец когда-либо принимали мои интересы близко к сердцу. Будьте уверены, я потребую ответов, но не от вас. А теперь, если позволите, я пойду спать. Он сделал шаг, спотыкаясь, и протянул руку Гермионе. В его глазах читалась неприкрытая мольба о помощи, прежде чем он окончательно потеряет сознание. Гермиона оказалась рядом в одно мгновение. Снейп глубоко нахмурился. Он встал. — Мисс Грейнджер, полагаю, вам понадобится моя помощь. От всей этой несправедливости Гермионе захотелось кого-нибудь ударить. Все неприятные вещи, которые она когда-либо думала о Снейпе за эти годы, сгустились в один леденящий душу взгляд. Она обняла Драко за талию, и они вместе направились к двери. — Спасибо, профессор, но я думаю, что справлюсь. Она захлопнула дверь прямо у него перед носом. Снейп стоял, глядя на закрытую дверь в течение долгих минут. Он рассеянно посмотрел на свою руку и вздохнул, увидев, что она дрожит. Он сжал пальцы в кулак. Дрожь прекратилась. В конце концов, он был ничем не лучше Люциуса. Было так много возможностей, так много моментов, чтобы усадить Драко и рассказать ему все, но он не сделал этого. Из всех многочисленных обязанностей, которые лежали на нем, всегда была одна, которой он искренне наслаждался. Драко. Смотреть на то, как юноша взрослеет, было одновременно больно и приятно. Снейп был плохим выбором для крестного отца. Он представлял собой постаревшего, закаленного в бою и ожесточенного бывшего Пожирателя Смерти, также бывшего шпиона с огромным списком врагов. Впрочем, и сам Люциус не был похож на образцового родителя. Жаль, дети не могли решать, в каких семьях им стоило родиться. Все, что им оставалось — это выжить в подобных обстоятельствах. Как бы он ни заботился о крестнике, когда пришло время наконец доказать это, Снейп потерпел сокрушительную неудачу. Дважды он подводил Драко. Впервые, когда просто стоял, пока Министерство поручало мальчику нелепое задание шпионить. И затем, когда он не смог своевременно рассказать о смерти Нарциссы. Ему мешали старые чувства к Люциусу. Ему нужно было, чтобы девушка находилась рядом, чтобы помочь Драко. И Грейнджер сделала это с хладнокровием, которому он бы аплодировал, если бы обстоятельства не были столь трагичны. Снейп вспомнил, что сказал Драко в кабинете Дамблдора в день первого упоминания темной метки. Юноша был прав. Министерство не награждало героев. Оно использовало их. Это был мир, который не задумывался перед тем, как взвалить бремя своей свободы на плечи одиннадцатилетнего мальчика. Так произошло знакомство Гарри Поттера с волшебным миром. Драко был мудр в своем лицемерии. Вокруг было слишком много оттенков серого. Молодой Снейп тоже знал это, но вместо того, чтобы повернуться спиной к ожиданиям, как в конце концов сделал Драко, Снейп сделал все наоборот. Он выбрал чью-то сторону. И эта старая ошибка отражалась на всем, что он делал сегодня. Он поступит правильно по отношению к крестнику. Ему придется это сделать хотя бы для того, чтобы хоть как-то уравновесить мир. Ему предстоял долгий разговор с Альбусом и Артуром Уизли. Они могли бы играть в вершителей судеб с Гарри Поттером, но он не позволит делать то же самое с его крестником.***
Как оказалось, Снейп был прав. Драко чувствовал себя неважно, и Гермионе действительно потребовалась помощь. Драко внезапно остановился, привалившись к стене. Его дыхание стало прерывистым и неглубоким. Он поднял руку и прижал ладонь ко лбу, на котором выступили капельки пота. Боясь, что он сейчас потеряет сознание от нехватки кислорода, Гермиона обняла его и попросила медленно дышать. Он ничего не сказал с тех пор, как они вышли из кабинета Снейпа. Несколько минут Драко прижимал ее к себе, зарывшись лицом в ее волосы. В конце концов, его дыхание замедлилось, чтобы соответствовать ее. — Все будет хорошо, — сказала она, почти стиснув зубы, чтобы не дрожал подбородок. — С тобой все будет хорошо. — Вряд ли имело значение, кем была Нарцисса для остального мира. Она была матерью Драко и наверняка любила его. Гермиона терпела призрачные раны от горя Драко. Она обнаружила, что вторичное горе не теряет своей остроты. — Все, к чему я прикасаюсь, превращается в пыль, — прошептал он ей в волосы. Агония в его голосе была душераздирающей. — Все, что имеет хоть какой-то смысл. Эта жизнь потрачена впустую. Моя семья проклята. Она энергично замотала головой и отстранилась, чтобы посмотреть на него. — Это неправда, Драко. Выражение его лица было мрачным, усталым и побежденным. Это пугало ее. Он осторожно заправил локон ей за ухо и посмотрел на нее с серьезным выражением лица. Гермиона была уверена, что он потряс бы ее за плечи, если бы у него хватило сил. — Гермиона, я больше не играю. Ты не можешь находиться рядом со мной. То, что между нами происходит… Снейп был прав, это опасно. Тебе интересен тот разговор в кабинете Дамблдора? Министерство хочет, чтобы я доносил на других слизеринцев. Они хотят, чтобы я занимался этим все лето, и кто знает, как долго после этого. Шпион Министерства! Так вот о чем они его просили, и, без сомнения, они размахивали над его головой огромным топором, замаскированным под морковку. — Они не могут просить тебя об этом! Особенно сейчас! — Они требуют большего от Поттера, — только и сказал он. Выражение его лица не изменилось. — Идет вербовка в ряды Пожирателей, и, если я не ошибаюсь, кто-то пытается получить мое внимание. — Он переплел свои пальцы с ее. От его взгляда ей захотелось разрыдаться. — Я не смогу постоянно присматривать за тобой, особенно летом. Ты ведь останешься у Уизела, правда? Пожалуйста. Там ты будешь в безопасности. — Я не собираюсь это слушать, — горячо возразила она. — То, что они заставляют тебя делать, незаконно! Тебя нельзя заставить согласиться. Возможно, в их руках жизнь твоего отца, но не твоя. — Я подписал соглашение. Оно законно и обязательно к выполнению. — Он еще сильнее навалился на стену и закрыл глаза. — Грейнджер, я… я действительно думаю, что мне стоит прилечь. Моя голова меня беспокоит. — В его голосе звучала такая искренность, что Гермиона мгновенно встревожилась. Малфой был не из тех, кто признаётся в том, что плохо себя чувствует. Как она могла забыть, что всего два дня назад он лежал в постели, восстанавливаясь от сотрясения мозга? — Где твоя комната? — прошептала она. Казалось постыдным, что она не знает, где он спит. Это была крошечная личная деталь, которую она должна была знать. Он не ответил. Он облизнул губы и выглядел так, словно его вот-вот стошнит. Она коснулась его бледной щеки. — Драко? — Она здесь, — ответил мягкий голос. — Я покажу. Это была Пэнси. Она стояла в темноте, одетая в белую атласную пижаму и стеганые домашние тапочки, и держала зажженную палочку. — Значит, Снейп рассказал ему? — сказала она и кивнула, прежде чем Гермиона успела ответить. — Мы с Гойлом узнали об этом вчера вечером из газеты. Гермиона была даже рада ее видеть. Общежитие Слизерина являлось чужой территорией, и она чувствовала себя не очень комфортно в его темных коридорах. — Он плохо себя чувствует, — сказала она, проводя тыльной стороной ладони по носу. — Я думаю, нам следует позвать мадам Помфри. Если Драко сейчас потеряет сознание, они не смогут поднять его без Левиосы. Гермиона знала, что ему не понравится, если она обратится к Снейпу за помощью. Пэнси покачала головой. В ее глазах стояли слезы. — Я помогу. Нам не нужна сиделка. — Она шагнула вперед, взяла его за руку и медленно оторвала от стены. Он вел себя так, словно его ударили мешком с кирпичами. Гермиона была настолько обеспокоена, что уже собиралась бежать за мадам Помфри, когда Драко заговорил: — Пэнс, — пробормотал он. — Моя мама умерла. — Искренние эмоции и фамильярность в его голосе заставили Гермиону почувствовать укол ревности, но она быстро подавила его, ужаснувшись своим эгоистичным мыслям. — Я знаю, дорогой. — Это пиздец, Пэнси. — Я знаю. А теперь давай попробуем отвести тебя в постель. Ситуация выглядела бы очень неловкой, если бы не была такой печальной. Он позволил им обхватить себя руками за плечи. Помогло то, что обе девушки были одного роста. Его комната находилась в конце коридора, по крайней мере, так казалось. Гермиона знала, что Пэнси могла легко найти дорогу в темноте, и была благодарна, что девушка держала свою палочку зажженной для нее. Дверь в комнату Драко была заперта, и Пэнси потребовалась комбинация Алохоморы, паролей и старомодного подергивания дверной ручки, чтобы наконец открыть ее. — Он помешан на безопасности, — сказала она, поймав взгляд Гермионы. Когда они вошли, свечи на стенах ожили. Комната была точно такой же, как у Гермионы, только чуть поменьше. Потолок был ниже. Его кровать находилась напротив двери. Сундук с вещами стоял у стены слева, рядом со столом. Комната была абсолютно чистой, что само по себе было сюрпризом. На столе лежал новый набор для метел, а на медных крючках на стене висело целое состояние в виде квиддичного снаряжения. Они сделали несколько шагов к кровати, и Драко сразу же рухнул на нее. Он прикрыл глаза рукой, перекатился на бок и больше не пошевелил ни единым мускулом. Свет, вероятно, беспокоил его. Гермиона задула свечи и наклонилась, чтобы снять с него ботинки. Пэнси позволила ей сделать это, но остановила, когда она подошла к его сундуку, чтобы найти ночную рубашку. — Оставь, — сказала слизеринка. — Он либо падает в постель в том, что на нем надето, либо вообще ничего не надевает. Гермиона не знала, что на это ответить, поэтому промолчала. Она заприметила стул и направилась к нему, но на пути у нее оказалась Пэнси. — Ты не можешь оставаться здесь, Грейнджер. Мы так не поступаем. Мы никогда так не поступаем. Говоря «мы», Гермиона решила, что Пэнси имеет в виду слизеринцев. — Нет, я не могу, — отрезала она. Пэнси покачала головой, но в ее взгляде не было ничего, кроме серьезности. — Я не шучу. Есть вещи, с которыми не стоит спорить. Это не обсуждается. Он рассердится, если кто-нибудь из нас останется здесь на ночь. Гермиона громко шмыгнула носом. Вокруг нее было слишком много упрямых слизеринцев, но часть ее знала, что Пэнси была права, а не просто мстила. Там был какой-то глупый тайный свод слизеринских правил. Не плакать на людях, не общаться близко с пуффендуйцами и тому подобное. — Я делаю это не для того, чтобы насолить тебе. Это то, что предпочел бы он. Я проведаю его перед завтраком. После этого он весь твой. Чувствуя онемение, Гермиона убрала волосы со лба Драко, не заботясь о том, что Пэнси наблюдает. Хорошо, что он спал, хотя бы потому, что Гермиона не знала, как еще ему помочь. Она чувствовала себя бесполезной. — Я найду тебя утром, — сказала она ему. В конце ее голос сорвался. — Обещаю. Сразу после очень долгого разговора с Гарри. И после того, как она что-нибудь придумает. — Пойдем, я провожу тебя, — тихо сказала Пэнси. Гермиона с трудом оторвала взгляд от своего спящего мужа и последовала за Пэнси. Впереди была лишь темнота. Дверь за ними со щелчком захлопнулась. — Нам с тобой стоит перестать вот так сталкиваться друг с другом, Грейнджер, — сухо заметила Пэнси. Это было настолько остроумно, насколько это было возможно, учитывая ситуацию. Они быстро прошли по коридору и снова оказались в гостиной Слизерина. Пэнси толкнула дверь, и Гермиона на мгновение уставилась в темноту общего коридора. В горле у нее постоянно нарастало напряжение (результат постоянного сдерживания слез). Пэнси, напротив, выглядела очень собранной. — Как давно ты к нему не безразлична? — спросила Гермиона. — С десяти лет, — ответила Пэнси без всякого смущения. — Не смотри на меня так скептически, Грейнджер. Я точно знаю, что он представляет собой большую часть времени. И я также думаю, что ты знаешь, что он не всегда является тем, на кого можно жаловаться. Нам было бы хорошо вместе. Гермиона была почти готова с этим согласиться. Пэнси вздохнула. Это было очень изящно. — Нарцисса была той еще сукой и действительно облажалась в вопросах материнства, но эта была ее жизнь. — Она потрогала медную ручку двери в общую комнату. — Знаешь, он получил от нее свое милосердие. И эти скулы, конечно. — Спасибо, Пэнси, — сказала Гермиона. Ей просто нужно было это сказать. Девушка пожала плечами. — Не смотри так грустно. Сейчас в школе нас осталось немного, и завтра все уедут отсюда навсегда. Не думаю, что может стать еще хуже. Пэнси вернулась в свою комнату. Она находилась в середине коридора, ближе всего к гостиной. Она действительно будет скучать по этому. Расположение комнаты, акустика подземелья означали, что она часто (невольно, конечно) подслушивала разговоры в общей гостиной. Она положила руку на ручку, чтобы повернуть ее, и вздрогнула, когда дверь распахнулась изнутри. — Значит, он вернулся? Ты ему сказала? Что сказала Грейнджер? — нетерпеливо спросил Гойл. На месте, где он сидел и ждал ее, на краю матраса была довольно большая вмятина. Они сидели там всю ночь, учитывая, что Драко должен был вернуться в Хогвартс к одиннадцати часам предыдущего вечера. Пэнси нахмурилась, молча протиснувшись мимо него, пока дверь не закрылась. — Говори тише! Да, они вернулись. Оказывается, нам уже не нужно сообщать ему эту новость. Профессор Снейп сделал все сам. Гойл переступил с правой ноги на левую. — Как он? — Мог быть и лучше, — вздохнула Пэнси. — Сейчас ему нездоровится, что вполне ожидаемо, учитывая новости. — Она скинула домашние тапочки и села на кровать. Между двумя кремовыми подушками с парчовыми оборками лежала потрепанная игрушка в виде желтого слона. Она схватила слона и прижала к себе. Последовала очень многозначительная пауза. — Учитывая, что все сделано, ты должна попытаться немного поспать. Уже рассвело. Она не сразу ответила, продолжая теребить пальцами уши слона. — Ты видел Блейза? — спросила она Гойла, не поднимая глаз. — Нет. — А не слишком ли самонадеянно ждать, что он свернул не туда, упал со скалы и сдох? — Ее голос был ровным. — Пэнси. —Ты идиот, если думаешь, что он просто позволит тебе сбежать через несколько лет. Однажды Пожиратель Смерти — всегда Пожиратель Смерти, Гойл. Гойл покачал головой. — Я не собираюсь следовать тем же путем, что и мой отец. Доверься мне. Я найду способ сбежать, а потом позабочусь о тебе и твоей семье. Тебе не придется ни о чем беспокоиться. Просто дождись меня. Это все, о чем я прошу. Она долго смотрела на него, показывая свое глубокое разочарование. — За всю чертову историю Пожирателей Смерти ты будешь единственным, кто присоединиться к ним из-за желания прожить потом обеспеченную старость. Это было неправдой. Множество людей присоединились по столь же сомнительным причинам. Слава, богатство, слава… любовь к пыткам. На самом деле он присоединился к ним, потому что обанкротившийся отец Пэнси запретил ему делать ей предложение, если только тот не накопит небольшое состояние за короткий промежуток времени. Гойлы никогда не были до неприличия богаты, и те деньги, что у них были, были изъяты тем же путем, что и состояние Малфоев. Блейз, который, по его собственному признанию, уже был вполне обеспечен, нарисовал ему весьма прибыльную картину будущего. Злые, одержимые манией величия властители требовали капитала для финансирования своей деятельности. В конце концов, Темный Лорд все еще нуждался в крыше над головой, и если слухи были правдой, вкусы Волдеморта были готически экстравагантными. Было довольно много нелегальных предприятий, тайно управляемых сторонниками Волдеморта. Торговля запрещенными веществами и запрещенными артефактами. Блейз также упомянул, что недавно была создана лаборатория зельеварения с целью изготовления нелегальных наркотиков для продажи на маггловском рынке. В то время как более старшие Пожиратели Смерти, казалось, были озабочены вендеттой и преследованием конечной цели Волдеморта, новое поколение последователей, таких как Блейз, рассматривало движение как нечто большее, чем просто средство для продвижения идей Волдеморта о чистоте крови. Мышцы всегда были необходимы, чтобы поддерживать подобные операции. Гойл, возможно, и не был самой яркой искрой, но он знал, как быть устрашающим и быть запасным игроком, защищающим основного. Он делал это всю свою жизнь. Нужно было зарабатывать деньги, завоевывать власть и влияние. Гойл не был столь честолюбив. Он просто хотел получить фору. С его фамилией, уже безнадежно испорченной, и унылым академическим послужным списком, возможности карьерного роста были ограничены. — Драко поступил бы так же, если бы все сложилось иначе. — Он решил, что должен указать на это Пэнси, которая была неофициальным президентом фан-клуба Драко Малфоя. Пэнси фыркнула. — Возможно, но ты не Драко. Ты будешь сам по себе, если присоединишься. Его не будет там, чтобы присматривать за тобой. — Он не нужен мне там! — сказал он слишком громко, потому как ее голубые глаза расширились. Гойлу захотелось что-нибудь ударить. Он хотел покончить с этим беспорядком правильно. Все, что он хотел перед тем, как покинуть Хогвартс, — это наладить отношения с Драко, сказать несколько слов сочувствия о Нарциссе, а затем попрощаться с Пэнси. Он подумывал написать письмо Миллисент, но Пэнси отговорила его. На всякий случай. Это было даже к лучшему, потому что Гойл не умел писать письма. По-видимому, он был дерьмовым во многих вещах. С тяжелым сердцем он сделал шаг к двери, остановился и повернулся к Пэнси. — Я ухожу, — многозначительно сказал он. Ее руки крепко сжимали слона. — Отлично. Вперед. Гойл издал какой-то звук. Если у мужской фрустрации и был шум, то это явно был он. — Мы, вероятно, не сможем видеться в течение года или около того. — Ясно. Как тебе будет угодно. Она была такой идиоткой. Он понятия не имел, почему так сильно ее любил. — Ради Мерлина, Пэнси! Ты собираешься попрощаться со мной или нет? Пэнси бросила плюшевого слона на кровать и встала, задрав короткий нос. — До свидания, Грегори. Я надеюсь, что смерть, которую ты наверняка встретишь в следующем месяце или около того, будет быстрой и относительно безболезненной. Он недоверчиво уставился на нее. — Относительно? Она отмахнулась от него. — Я оставила все попытки переубедить тебя. Ты просто идиот. Иди и стань Пожирателем Смерти. Я, вероятно, уже забуду о тебе спустя неделю. Это была маленькая комната. Один его шаг привел к ней. Еще шаг — и она оказалась в его объятиях. Затем он продолжил целовать ее так, словно умирал от желания сделать это в течение трех лет. Сначала она сопротивлялась и шлепнула его по правому бицепсу, но на его стороне был элемент неожиданности. Кроме того, в тот момент ему было нечего терять. Это придало ему той храбрости, которой до сих пор не хватало в его ухаживаниях за Пэнси. Через минуту-другую он вернул ее на кровать, запыхавшуюся и розовощекую. Она снова рассеянно потянулась к слону. — Ты это запомнишь, — хрипло пробормотал он, а затем вышел за дверь и исчез из ее жизни. Пэнси провела следующие два часа, рыдая в своего слона. Гойл подарил его на ее двенадцатый день рождения.