Когда Драко открыл глаза, Блейз стоял рядом, прислонившись к стене. Как и Драко, он был одет в черное: черные школьные брюки, слегка пыльные на коленях, и легкий джемпер с капюшоном.
Он курил сигарету, и на его лице появилось слегка удивленное выражение. Где-то вдалеке послышался шум капающей воды. Драко сосредоточился на этом ритме, постепенно выходя из оцепенения.
Он сглотнул и облизнул пересохшие губы.
— Привет.
Блейз глубоко затянулся сигаретой, казалось, серьезно изучая Драко, прежде чем ответить:
— Привет.
— Как долго я был без сознания?
— Три часа.
Сильная боль в левом плече отступила достаточно, чтобы Драко понял, что оставшийся дискомфорт в руках и ногах был вызван тем фактом, что он оказался прикованным цепями к стене.
Окна отсутствовали, а воздух был сырым и спертым. Он мог только догадываться, что сейчас находится в подземелье. Другие подробности только подтверждали этот факт.
Его запястья и лодыжки были закованы в кандалы. Быстрый взгляд направо показал систему шкивов*, которая, скорее всего, приводила в действие удерживающие устройства. К колесу и рычагу были прикреплены гири, которые, вероятно, определяли натяжение цепей.
В каком бы мучительном состоянии Драко сейчас ни пребывал, рычаг, похоже, находился на самом низком положении. Если бы Блейз толкнул его наверх, сообразил Драко, его конечности перестали бы принадлежать его телу.
Да. Это определенно было подземелье.
И если это не усугубляло ситуацию, то жгучая боль в правом бедре вместе с шестидюймовым куском зазубренного дерева, торчащим из его плоти, точно делали это. На лбу у него была глубокая рана. Липкая кровь стекала на глаз и щеку по левой стороне лица.
Лестница, со стоном вспомнил Драко.
— Я и не знал, что ты куришь.
— Ты многого обо мне не знаешь, — ответил Блейз.
— Значит, это ты тот самый вербовщик, который раздражает Министерство.
— Да. — Теперь Блейз определенно выглядел удивленным. Он бросил окурок и затушил его ногой.
Драко не мог не напрячься, когда Блейз подошел к рычагу. К счастью, самая ужасная пытка, по-видимому, еще не пришла в голову Блейзу, потому что он потянул рычаг в другую сторону.
Ноги Драко не были готовы к неожиданному использованию. Он сполз по стене, оказавшись на каменном полу. Возвращение крови к суставам было неприятным. Блейз подошел, присел рядом с ним на корточки и грубо вытащил кусок дерева из бедра Драко.
Жгучая боль на мгновение ослепила его, но он стиснул зубы и продолжал смотреть на Блейза.
Кап, кап, кап. Вода продолжала шуметь. Он снова сосредоточился на нем.
— Как я понимаю, Пэнси все-таки все рассказала? — небрежно сказал Блейз. — Глупая сука никогда не умела хранить секреты, даже под угрозой смерти.
— Только попробуй причинить ей боль, Забини, — поморщился Драко.
Блейз улыбнулся. В освещенном фонарем полумраке его белые зубы казались волчьим оскалом.
— Не думаю, что тебе стоит беспокоиться за Пэнси. Хотя я почти проникся твоими переживаниями, ведь мы такие хорошие друзья.
— Ты мне не друг, чертов ублюдок. Видимо, Волдеморт совсем отчаялся, раз интересуется такими, как ты.
— Ты так думаешь? — спросил Блейз, но это был не Блейз. Он был Поттером. И потом Гермионой. Сердце Драко, казалось, взорвалось от неожиданной эмоциональной атаки, вызванной ее появлением. Он не мог сдержать тихий звук, вырвавшийся у него.
— Ты… ты метаморф!
Блейз, который теперь снова был Блейзом, ухмыльнулся.
— Круто, да?
— Но почему? Зачем тебе все это?
Улыбка исчезла.
— Ты ведь умный парень, Драко. Вопрос «почему?» довольно спорный, тебе не кажется?
Драко презрительно усмехнулся. Он попытался изобразить безразличие, но знал, что выглядит излишне самоуверенным. Он отсутствовал три часа, а значит, Пэнси уже расспросили о его исчезновении.
Если какая-то спасательная операция уже началась, то ему придется потянуть время, прежде чем Блейз передаст его Волдеморту.
— Тогда все как обычно? Власть, богатство и женщины?
— Вообще-то мне стало скучно, — пожал плечами Блейз. Он поднялся на ноги и принялся расхаживать по комнате. — Мне осточертело мое положение. Ты хоть представляешь, как тяжело видеть человека, подобного Дамблдору, со всей его силой и мудростью… видеть, как он тратит их впустую? Я бы последовал за ним, но этот человек понятия не имеет, что нам нужно. Мы… мы — волшебники! Мы должны править. Нам нужна перспектива.
К конечностям Драко вернулось достаточно рефлексов, чтобы позволить ему немного пошевелиться. Как можно осторожнее он начал сворачивать за спиной провисшую цепь. Если ему удастся подтащить Блейза достаточно близко, чтобы он потерял сознание, у него будет волшебная палочка.
— И ты считаешь, что именно ты должен обеспечить этот план?
— Да. И я это сделаю, — кивнул Блейз. — В речах Волдеморта иногда встречается чертовски много здравого смысла. Уверен, что твой отец согласился бы с этим. В мире нет таких понятий, как хорошее или плохое, темное или светлое. Есть только жизнь и сила, которую мы выбираем. Думаю, волшебный мир страдает от чрезмерного изобилия категорий.
Драко не пришлось изображать недоверие.
— О, я бы и рад подписаться на вашу рассылку, но есть небольшая проблема с вашим «редактором». Волдеморту явно не хватает навыка в работе над долгосрочной перспективой.
Блейз ухмыльнулся. Ему всегда нравилось остроумие Драко.
— Я заметил. Но его время уже уходит, поверь. Молодое поколение Пожирателей Смерти уже не будет таким испуганным его образом. Его влияние уменьшается. Достаточно сказать, что в половине случаев нам сходят с рук небольшие шалости.
— Как ты его нашёл? Разместил объявление в «Пророке»? «Начинающий социопат ищет столь же нестабильного Темного Лорда в качестве дьявольского наставника»?
— Я его не искал. Это он нашел меня, точнее, его люди. Я стал задавать правильные вопросы на пятом курсе, проводил лето в местах, куда не пробраться без вооруженной охраны. В то время вербовка для меня была принятием желаемого за действительное. Пожиратели Смерти — вымирающий вид, они все становятся старше, толще, медлительнее… моя способность, конечно, помогла мне, — добавил Блейз, превращаясь в Северуса Снейпа.
— Я понятия не имел, что у нашего предателя-декана есть такие полезные связи. Полгода назад я встретил отвратительного человечка по имени Питер Петтигрю. Остальное, как говорится, уже история. Все прошло довольно весело, Драко, — добавил он, как будто тоже был удивлен этим фактом.
— Весело? — Драко усмехнулся. — Забини, ты сошел с ума, если думаешь, что сможешь справиться с Волдемортом.
— Но почему? Я его верный вербовщик, — сказал Блейз. — Это опасная задача, но не самоубийственная. Думаешь, я слишком молод? Поттеру столько же лет, сколько и нам, и весь остальной мир просит его сразиться с волшебником, который в пять раз сильнее его. Темный Лорд был всего на четыре года моложе нас с тобой, когда создал того прекрасного лесного проводника, который привел тебя сюда. Он был в нашем возрасте, когда открыл Тайную комнату. Возраст — ничто. Способности — вот, что имеет значение, Малфой. Вот что ценит Темный Лорд. — Он склонил голову набок и с жалостью посмотрел на Драко.
— Ты всегда был личностью и имел хорошие семейные связи, мой друг. Но у тебя никогда не было амбиций. Каким же убогим слизеринцем ты оказался.
— Если мне не хватает амбиций, то тебе — здравого смысла, — буркнул Драко. — Это ведь ты призвал темную метку рядом с Хогвартсом?
Блейз, похоже, не горел желанием обсуждать этот инцидент.
— Я ведь был там в тот день. Поттер решил собирать путаниц в одиночку, чертов спаситель. Позволь мне сказать тебе, Драко, что в мире нет ничего более печально предсказуемого, чем поступки героев. Их эго столь же велико, сколь и ничтожно их воображение.
— В этом я с тобой согласен, — пробормотал Драко.
— Это было просто: войти в лес и объявить всем, кто хочет слушать, что Волдеморт не забыл о них. — Лицо Блейза исказилось в неприглядной усмешке. Впервые Драко смог по-настоящему назвать его уродом.
— Но палочка оказалась зачарованной, а метка испорченной…
Смех Драко был столь же искренним, сколь и горьким.
— Старый добрый знак Малфоев! Приятно знать, что я испортил твой важный момент, даже того не подозревая. Мой отец, должно быть, хохотал в голос, когда узнал об этом.
Блейзу требовалась уважительная аудитория, а не смеющаяся над ним, а Драко уже достаточно долго намеренно дразнил его. Он шагнул вперед и схватил Драко за рубашку, приставив кончик палочки к его горлу.
Драко хмыкнул, забавляясь тем, что Блейзу потребовалось немало усилий, чтобы удерживать Драко на весу.
— Помни о своей клятве, — самодовольно прошептал Драко. — Я мог бы позволить артефакту Слизерина высосать из тебя жизнь. Я мог бы позволить твоему отцу стоять и смотреть, как ты умираешь.
Лицо Блейза было в нескольких дюймах от него. Он смотрел на Драко с отвращением.
— О, я помню.
«Сейчас», — подумал Драко. Он уже собирался ударить его цепями, когда Блейз отступил прочь. Черт!
С большой неохотой Драко опустил железо, которое собирался нацелить в голову Блейза.
— Это ведь ты отправил записку Доддерсу? Подставив тем самым меня, попросив его сделать пробежку с бладжером? Зачем? Какое он имеет отношение ко всему этому?
Блейз моргнул, словно эта тема не имела никакого отношения к Волдеморту.
— Доддерс был средством для достижения цели. Мне нужно было кое в чем убедиться.
— И в чем же? — рявкнул Драко. — Что парень не сможет пробежать и десяти ярдов? Может, ты хотел знать какого цвета его пижама?
— Терпение, мой друг. Скоро ты все поймешь.
— Хватит играть со мной, псих. Где моя кузина? Девушка-аврор и ее напарник, где они?
— Забудь о своей кузине! — сказал Блейз сквозь стиснутые зубы. — На мой взгляд, семейные узы сильно переоценены. Волдеморт сказал бы тебе то же самое.
Драко замер.
— О чем ты? — Теперь он говорил очень осторожно. Казалось, Блейз был на грани истерики. Что бы он ни собирался сказать, это огорчало и его самого.
— Я говорю о твоей
матери, Драко. Моя первая миссия была через неделю после того, как я принял метку. Мне приказали пойти к ней и просить ее присоединиться. Она слишком много знала, и для нее нашлось бы место в наших рядах. Министерству было глупо пренебрегать ею. Мой хозяин повел себя не так беспечно.
Драко покачал головой, словно отрицание могло облегчить ужас того, что он испытывал. Он взглянул на Блейза с чем-то, похожим на надежду.
Даже привыкнув к характерному безразличию Драко и его железному внешнему виду, можно было уловить в нем разительную перемену. Блейз, несмотря на всю свою неприязнь к нему, не мог остаться равнодушным к настоящим эмоциям на лице Драко.
— Что ты натворил, Блейз…
— ТО, ЧТО ДОЛЖЕН БЫЛ! — крикнул Блейз срывающимся голосом. — Думаешь, я этого хотел? Она ведь не предавала нас. Это был твой отец! Но она воспротивилась…
— Беллатриса Лестрейндж в курсе, что ты сделал с ее сестрой? — выплюнул Драко. Его голос дрожал, но он был бессилен остановить это.
Блейз не ответил, но его беспокойство сменилось жуткой уверенностью. Драко предположил, что он мысленно пытается оправдать убийство Нарциссы.
Это было хорошо. Сомнения — это хорошо.
— Она ведь не знает об этом? Отвечай!
— Беллатриса была той, кто отдал приказ уничтожить Нарциссу, если та откажется подчиниться, — спокойно ответил Блейз.
Это было совсем не то, что он хотел услышать.
Драко закрыл глаза. Он все еще спал. Должно быть, так оно и было. Возможно, он все еще был в гостинице с Гермионой, свернувшейся калачиком в его объятиях. Ему снился кошмар, но скоро он проснется. Он будет обнимать ее, а она будет его любить. Гермиона любила его. По-настоящему любила его, несмотря на то, кем он был и как ужасно обращался с ней.
Ему больше не нужно было притворяться, что она сошла с ума. Несмотря на молчаливое отрицание, он понял, что это было правдой, как только она призналась в этом. Не только потому, что у этой девушки было больше искренности и честности, чем у кого-либо из его знакомых, но и потому, что он сам
чувствовал правду.
Фида Миа преодолела огромную пропасть между ними. Это был проводник, который помогал ощущать каждое поразительное откровение о том, что она чувствовала к нему.
Но сейчас он ничего не чувствовал.
Недавнее таинственное беспокойство о Гермионе, казалось, усилилось.
Что он должен был скоро понять?
Во-первых, ему стоило бежать. Он просто обязан был это сделать.
Драко сосредоточился, обернув свой контроль вокруг себя, как плащ. Это было то, в чем он был хорош. Он старался говорить ровным и спокойным голосом, хотя внутри ему хотелось кричать до тех пор, пока не сядет голос.
— Забини.
Драко смотрел на друга, с которым играл в шахматы на втором курсе до самого рассвета, на юношу, чью жизнь он спас, когда ребяческая дерзость стала почти смертельной. Он уже не видел того застенчивого мальчика, который просил его хранить тайну в тот день, когда они вместе проснулись в лазарете.
То, что он видел сейчас, было чудовищем. Результатом многих неправильных вещей в их мире.
— Посмотри на меня, Блейз.
Блейз, который был, казалось, захвачен своими мрачными воспоминаниями, поднял глаза на Драко.
— Ты можешь покончить с этим, — Драко кивнул, не совсем умоляя, но вкладывая всю оставшуюся волю в свою речь. — Сколько еще людей должно умереть, прежде чем ты поймешь, что творишь?
Блейз сжал переносицу.
— На данный момент недостаточно много, чтобы заставить меня усомниться в себе. Я знаю, что ты делаешь, Малфой. Мы слишком похожи.
— Ты понятия не имеешь, что делаешь.
— Да, — тихо ответил Блейз. — Но что там обычно говорят про подобное глупые магглы? Нельзя сделать омлет, не разбив нескольких яиц?
Драко ошеломленно уставился на него.
—
Ты убил мою мать. — Он произносил каждое слово так, словно хотел вырезать их в памяти Блейза.
— Знаю, — печально сказал Блейз. — Прости, но тебе будет еще хуже, прежде чем станет лучше. Скажи мне, Драко, что дороже тебе больше всего на свете?
Драко открыл рот, чтобы произнести умную реплику, но то, что вышло, было звуком физической боли. Он согнулся пополам, схватившись за живот, словно его ударили.
В этот момент он все
понял. Ужас, какого он никогда не испытывал, казалось, превратил его кровь в лед в мгновение ока. Он был поглощен этим несколько секунд.
—
Где она? — прошипел Драко. Он был похож на раненого зверя в клетке. Его дыхание было прерывистым, когда он смотрел на Блейза с дикой нескрываемой яростью.
— Здесь. Со мной.
— Если ты отдашь ее Волдеморту, Забини, клянусь богом, я вырву твой хребет голыми руками…
Блейз ухмыльнулся. Он явно восстановил контроль над своими эмоциями перед лицом полной потери Драко его собственного.
— Ты и твоя армия?
Драко зарычал и рванулся вперед в цепях. Он замер всего в дюйме от Блейза. Казалось, тот заранее подрасчитал безопасное от Драко расстояние.
— ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ, СУМАСШЕДШИЙ УБЛЮДОК?
В ответ Блейз подошел к деревянному рычагу и медленно опустил его на середину. Послышался скрип какого-то механического приспособления, которым давно не пользовались.
В результате Драко сильно отбросило назад, ударив об стену. Его затылок пульсировал от боли, а в правом глазу все расплывалось. Он уставился на Блейза со смесью недоверия и ярости.
— А ты что-то предлагаешь, Малфой? — спокойно спросил Блейз.
— Все что угодно, — выдохнул Драко. — Тебе ведь понадобятся финансы для твоего плана? Они у меня есть. Тебе нужны имена, информация, секреты Министерства, данные для шантажа, я смогу достать их… — он знал, что его речь бессвязна, но не мог остановиться. — Хочешь завербовать меня? Я готов. Волдеморт ведь хочет получить меня в свои ряды? Пусть забирает. Отпусти
ее.
Блейз фыркнул.
— У нас уже есть ты.
Драко покачал головой.
— Но не полностью. Ты хочешь моего согласия и уступчивости, и я дам тебе это.
Блейз, казалось, обдумывал его последнее предложение. Драко почувствовал, как вспыхнула крошечная искорка надежды.
— Я дам тебе, все что скажешь — добавил он.
— В обмен на нее, я полагаю? Мерзкую грязнокровку, которую ты поклялся ненавидеть с того момента, как узнал ее происхождение?
— Да, — решительно прошептал Драко. Он не будет думать о Гермионе. Не сейчас. Он потеряет весь контроль, если сделает это. Она в безопасности. У Блейза был к ней свой интерес, теперь Драко это понимал. И это на данный момент должно сохранить ей жизнь.
— Все что угодно?
— Все, что я смогу тебе предложить, — повторил Драко срывающимся голосом.
— Отлично, — Блейз хлопнул в ладоши, выглядя чрезвычайно довольным, как будто он вдруг получил то, что давно хотел.
Он подошел к напряженному телу Драко, наклонился вперед и прошептал ему на ухо. Черные волосы смешивались с белыми.
— Я хочу быть тобой, — сказал он с таким неистовым благоговением, с каким ребенок бежит по лестнице к горе нераспечатанных подарков на Рождество. — Думаешь, сможешь дать мне это?
Драко отстранился и пристально посмотрел на него, понимая, что сделки с Блейзом не состоится. В этом не было больше смысла.
— Ты же знаешь, что ее присутствие здесь — твоя вина. Насладись этой мыслью, Малфой. Признаюсь, что питал к нашей очаровательной старосте мимолетное увлечение, но именно твой интерес к ней определил ее судьбу. О да, и я в курсе вашего маленького грязного приключения с Фида Миа.
С этими словами Блейз сунул руку в карман и вытащил маленькую деревянную коробочку.
Он открыл ее для Драко. Внутри на окровавленном куске ткани лежала пара глаз.
Один был зеленым, другой синим. Это были глаза Арне Хендрикса, которые, казалось, застыли в ужасе.
— А я-то думал, что вы, Малфои,
никогда не женитесь по любви…
Драко потерял рассудок.
Он вырывался, крутился и ревел. Три фута цепи дергались сквозь ржавые железные петли. Каждый раз, когда он делал выпад, то добирался до середины того места, где стоял Блейз, прежде чем цепи не могли двигаться дальше. Кандалы впивались в его запястья, кровь потекла по рукам и закапала с пальцев.
— Круцио, — произнес Блейз почти с сожалением.
***
Гермиона почувствовала, что освободилась.
Секунду назад она боролась с действием Империуса, и в следующий момент в голове у нее помутилось, а затем последовала мучительная вспышка боли, в которой она узнала Круциатус.
Она хорошо знала эту боль: та преследовала ее сны с пятого курса. Даже если она решит стереть свою память о перенесенных чарах, телесную память было не обмануть. Ее мышцы и нервы помнили, что вспышка длилась всего несколько секунд.
К своему первоначальному разочарованию, она обнаружила, что не смогла самостоятельно избавиться от Империуса Блейза, задаваясь вопросом, было ли это результатом отсутствия практики или тем продвинутым уровнем магии, которой владел Блейз.
Он уже использовал это заклинание раньше.
Сила его воздействия была ошеломляющей. Она видела, как боролся Гарри, знала, чего ему стоило сопротивляться проклятию. И как она ни старалась, все равно не смогла сделать то же самое.
И во время безумного побега из Хогвартса туда, где она сейчас находилась, в отсутствие свободной воли Гермиона делала лучшее, что могла. Внимательно слушала.
Одна из первых мыслей, пришедших ей в голову, когда Блейз взял ее в плен, была о том, что Гарри точно будет втянут в настоящую битву. Окончательно. От осознания этого ей захотелось заплакать.
Во-вторых, ей пришло в голову, что Блейз не следовал приказу Волдеморта. Какими бы ни были его планы, они явно не включали в себя ее похищение из Хогвартса под носом у Дамблдора.
Она знала это, потому что Блейз тайком провел ее в убежище Пожирателей Смерти. Он, очевидно, хорошо знал расположение этого места.
К ее изумлению, он спрятал ее в своей комнате, как какой-нибудь провинившийся ребенок, пытающийся удержать нового питомца подальше от внимания родителей.
Это служило либо очень хорошим предзнаменованием для нее, либо тем, что она была в еще большей опасности из-за ограниченной способности Блейза защитить ее от дальнейших событий.
Что-то определённо происходило. Он больше не пытался насильно к ней прикоснуться. Вероятно, небольшим утешением служило то, что Блейз считал себя выше обычного насильника или грабителя в рядах Волдеморта. Он не переставая твердил ей об этом.
Его эго было неописуемо. Он совершал вещи, от которых у нее по коже бегали мурашки. Все время, пока они бежали из Хогвартса, он рассуждал о будущем: о новом порядке, новой власти и их соответствующих местах в этом еще не сформировавшемся сообществе.
Она не будет ненавидеть его вечно, заверил он. После неизбежной кровавой революции логика его поступков ей понравится. И подобные таланты, как у них, найдут свое законное место.
Гермиона считала, что законное место Блейза в больнице Святого Мунго, но, конечно, не могла сказать ему об этом.
После того, как он втолкнул ее в свою комнату, расположенную на верхнем этаже здания, в дверь постучали. Блейз прислонил ее к стене рядом с дверью и превратился из запыхавшегося и раскрасневшегося в холодного и собранного, прежде чем открыть ее.
Голос с другой стороны принадлежал кому-то по имени Трэверс.
— Возникла небольшая проблема, — сказал этот человек. — Драко Малфой здесь. Мы схватили его.
Гермиона стояла совершенно неподвижно, и на ее лице не отразилось ни малейшего волнения. Внутри своего сознания она почувствовала себя брошенной с обрыва.
Гарри был прав. Страдать от любви было слишком рискованно во время войны.
Она почти улыбнулась, подумав, что Драко предпочел бы изменить эту фразу на «причинять боль от любви». Он не желал ее любви. Он обязательно сказал бы ей, что ему этого не нужно.
Но сейчас ему нужна была ее помощь.
Неужели он пришел за ней? Неужели в школе уже знают, что она пропала? Нет, невозможно. Все это произошло слишком быстро, чтобы слухи уже успели распространиться.
Блейз оставил ее стоять там, а сам пошел проверить свой второй приз. Его прощальный взгляд был на самом деле очень ласковым и абсолютно безумным, каким он и являлся. Гермионе хотелось вцепиться ему в лицо.
Она стояла у этой стены, казалось, уже несколько часов. Сердце бешено колотилось в груди. Она не могла ни кричать, ни плакать, ни пошевелить мускулом по собственной воле.
А затем последовало мысленное воздействие от Круциатуса, любезно предоставленное Драко и связью Фида Миа. Драко находился в здании, и ему причиняли боль. Одно непростительное перечеркнуло другое. Империус Блейза растворился как дым перед лицом возобновившейся связи Гермионы с Драко.
Теперь, когда действие проклятия прошло, Гермионе потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться и прийти в себя. Все, на что она, казалось, была способна какое-то время, — это сложить руки и расхаживать взад-вперед.
Она позволила себе лишь несколько секунд паники, а затем развернулась и начала обыскивать комнату Блейза в поисках оружия. Совсем не помогало, что тот вел себя совершенно спартанский образ жизни и содержал свою комнату в соответствующем виде.
Кровать, полупустой сундук с одеждой — вот и вся его утварь. И как тут найти что-то острое, когда оно тебе нужно?! Наконец она нашла на дне сундука новенькое перо и чуть не упала в обморок от облегчения.
Гермиона спрятала его за пояс юбки. Затем подошла к двери и проверила ручку. Неудивительно, что Блейз запер ее.
У нее не было времени пересмотреть свой план. Разве у нее был выбор? Драко пытали где-то неподалеку, и в ее силах было как-то помешать этому.
И все же одно дело — быть храброй перед лицом возможной смерти, и совсем другое — быть той, кто бросает вызов этой возможной смерти. Возможно, существовали вещи и похуже Блейза Забини, рыскающего по темным коридорам за пределами комнаты.
В конце концов, это не имело значения. Гермиона заколотила в дверь и начала кричать.
На этот раз пришел не Трэверс. Именно Петтигрю отпер дверь и распахнул ее, едва не упав в шоке, когда увидел ее. Он стоял с открытым ртом и выглядел еще более отвратительно, чем когда она видела его в последний раз.
—
Ты?! — воскликнул Петтигрю с таким удивлением, что Гермиона поняла: ее догадки подтвердились.
— Полагаю, у тебя проблема, Хвост, — сказала Гермиона.
Ему не потребовалось много времени, чтобы сложить два и два.
— Забини! Чертов мелкий придурок!
— Ты ведь не знал, что он спланировал это? — сказала она, пытаясь еще больше раззадорить его гнев на Блейза.
Петтигрю смотрел на нее, рассуждая об открывшихся обстоятельствах.
— Мой хозяин хотел получить мальчишку Малфоя. С другой стороны, ты ведь можешь стать дополнительным бонусом.
— Возможно, — согласилась Гермиона. — Но он забрал меня из Хогвартса, — сообщила она. — Прямиком от Дамблдора и Гарри Поттера. Как думаешь, к чему это приведет?
Петтигрю ничего не сказал в ответ, но она с удовлетворением отметила, что он выглядел немного обеспокоенным.
— Если твоему хозяину нужен Малфой живым, то я предлагаю тебе проверить Забини. Он убивает Драко прямо сейчас. Сходи к ним и убедись, если не веришь мне.
— Что происходит? — Рядом с Хвостом возник Треверс. Его палочка была направлена ей в грудь. На его лице застыло недоверчивое выражение, но пока она смотрела, оно сменилось усмешкой, когда он увидел ее школьную форму и растрепанные волосы. Гермиона не могла сказать, знал ли он, кто она такая, или нет.
— Какого черта она здесь делает?
— Следи за ней, — только и сказал Хвост сквозь стиснутые зубы. — Мне нужно проверить Малфоя.
— Давно пора. Он перестал кричать минут пять назад.
Услышав это, Гермиона побледнела, но тут в комнату вошел Трэверс и закрыл за собой дверь. Она решила, что на данный момент ей лучше сосредоточиться на своей собственной ситуации.
***
Блейз опустил палочку, и пытка внезапно прекратилась. Драко перестал дергаться и всем своим весом навалился на удерживающие его цепи. Его тело билось в агонии.
Не было какого-то определённого места на его теле, где он чувствовал боль. Это было в сто раз хуже, чем ощущение от травмированного плеча: агония была повсюду. Ему казалось, будто вся кожа слетела с него разом.
Мучения продолжались и продолжались. В какой-то момент он перестал желать смерти только потому, что это желание никогда не исполнялось. Если Блейз и забавлялся над ним, то Драко его не слышал.
Случайные мускулы все еще дергались от остаточного действия проклятия. Но он был молодым и здоровым парнем, поэтому к нему уже начинали постепенно возвращаться чувства и осознание того, что происходило.
Послышались голоса. В комнату вошел маленький человечек. Драко слышал, как они с Блейзом спорили. Ему следовало обратить внимание на то, о чем шел спор, но что-то абсолютно иное полностью завладело его вниманием.
— Гермиона… — прохрипел он.
Драко снова ее чувствовал. Ей было очень страшно, но сейчас она была в безопасности. Ее существование затопило его чувства, как сладкая амброзия, которая притупляла его боль.
Он наслаждался своим открытием, улыбался, а потом затрясся от беззвучного смеха.
Как это было типично. Потребовалась
пытка, чтобы заставить его наконец принять то, что он чувствовал.
Блейз и тот, что поменьше, остановились и уставились на него так, словно Круциатус превратил его мозги в кашу.
Он остался один.
Но он никогда не был один. Ни после окончания школы. Ни после действия Фида Миа.
Драко понятия не имел, как долго он там находился. Десять минут? Час? Два?
Его голова упала на грудь, но он остался неподвижным.
Он не был один.
Драко был наполовину в сознании и поэтому не сразу заметил, что кто-то вошел в комнату. Высокая темная фигура на периферии его зрения. Или, возможно, это были игры его сознания?
Возможно, его воображаемая мать приняла его совет близко к сердцу и переоделась в менее нелепый наряд, прежде чем нанести еще один туманный визит во сне.
А может, это Блейз, который вернулся, чтобы нанести еще больший урон. В голове Драко, возможно, все еще была неразбериха, но его тело протестовало против новой угрозы Круциатуса. Он зашевелился.
Сильные руки схватили его туловище и потянули вверх. От человека несло кожей. Рука в перчатке мягко откинула его голову назад.
Это не мама, решил он. Воображаемая или нет, она была изящным созданием и не смогла бы таскать его, будто он ничего не весил.
Он открыл глаза и, когда зрение немного прояснилось, с изумлением обнаружил, что смотрит в темно-серые глаза Люциуса Малфоя.
— Отец? — прохрипел он. Драко не смог бы удивиться сильнее, даже если бы сам Салазар Слизерин пришел, чтобы спасти его.
Люциус опустил капюшон своего плаща.
— Твой крестный передает привет и надеется, что ты проживешь достаточно долго, чтобы он лично смог убить тебя за твое безрассудство.
Драко не мог припомнить, чтобы его отец выглядел таким живым. Его длинные волосы были заплетены в тугую косу. Он был одет в легкую черную мантию и перчатки. В его глазах был гнев.
На это было приятно смотреть, потому что на этот раз Драко знал, что это чувство было направлено не на него.
Он мог лишь изумленно таращить глаза.
Люциус был собран и аккуратен. Он только что закончил изучать рану на лбу сына, прежде чем с гримасой двинулся к искалеченным запястьям Драко. Он достал палочку и быстро отрезал несколько полосок ткани от своего плаща.
— И чего ты хотел добиться, оторвав себе руки?
Голос Драко был тонким, как бумага, и таким же сухим.
— Ничего другого мне не оставалось со всеми этими пытками и прочим…
Люциус издал неопределенный звук, завязывая бинты.
— Как ты?..
— Вопросы лучше отложить на потом, — перебил его Люциус. Он сделал шаг назад. — Ты можешь встать, мальчик?
— Я… Да.
— Тогда сделай это.
После секундного колебания Драко тяжело прислонился спиной к каменной стене и собрался с духом. Люциус подошел к рычагу и потянул его на себя. Казалось, он делал это не впервые. Цепи, удерживающие Драко, внезапно ослабли и с грохотом упали на пол. Возможно, Драко переоценил свои возможности, потому что не успел он освободиться, как у него подкосились ноги. Отец рванулся вперед, чтобы поймать его.
— Девчонка заперта двумя этажами выше, — сообщил Люциус, снова прислонив сына к стене и снимая кандалы. — Воспользуйся, наконец, своими ногами, и онемение пройдет. — Он говорил как человек, хорошо разбирающийся в этом вопросе.
Драко на секунду задумался, было ли это потому, что отец знал, каково это — испытать Круциатус на себе, или потому что у него был большой опыт использования его на других.
— Вербовщик — это Блейз Забини. Кажется, он свихнулся. — Драко попытался скинуть агонию с плеч.
— Я уже знаю. Возьми это.
Драко взглянул на свою забинтованную руку и обнаружил там волшебную палочку. Это была не его палочка. И не отцовская, но все же волшебная палочка. Возможно, они выберутся отсюда живыми.
— Разве тебе она не понадобится? — Его отец оказался прав. Чем больше он использовал свои ноги, тем лучше они работали.
— Нет, — ответил Люциус. Они оба знали, что он лжет.
— Что ты собираешься делать? — спросил Драко.
— Пообщаться с твоей тетей.
Это было сказано так небрежно.
Мужчина, беседующий со своей невесткой — звучало совершенно нормально, только они оба были разыскиваемыми преступниками, и один из них приказал убить жену другого.
— Она убила маму, — выпалил Драко. — Забини выполнял приказ Беллатрисы. Он признался мне в этом.
Его отец не знал об этом факте. Что-то, похожее на печаль, промелькнуло на его суровом красивом лице. Но это чувство исчезло так же быстро, как и появилось.
Но было и сожаление. Сожаление не о том, что происходило с ними сейчас, а о всех тех поступках, которые Люциус натворил в жизни своего единственного ребенка.
Старший Малфой выглянул в дверной проем, чтобы убедиться, что там никого не было.
— В независимости от того, как все закончится, я не вернусь.
И что, черт возьми, это должно было значить? Драко снова почувствовал себя пятикурсником. Что было еще хуже, в глубине его глаз появилось отвратительное покалывание.
Если сейчас это произойдет, отец, вероятно, фыркнет от отвращения и уйдет.
— Слушай внимательно, — приказал Люциус. — Я полагаю, все сейчас заняты приготовлениями к прибытию Беллатрисы. Драко?
Он вспомнил слова матери:
«У нас мало времени, поэтому слушай меня очень внимательно».
Его сон! Теперь он вспомнил об нем. Что-то насчет того, что свет важен…
— С пленной женщиной-аврором будет сложнее, — говорил отец. — Я не смогу попасть в камеру, где ее держат. Она заперта магией, понадобится один из них, чтобы открыть камеру. Я устрою отвлекающий маневр, и тогда, я полагаю, они бросят девчонку в подземелье, чтобы она не мешалась. Будь наготове. Если вы не сможете освободить аврора, не стесняйтесь бежать без нее. Ищейки Министерства в скором времени будут здесь, и если дочь Андромеды Тонкс хоть в чем-то похожа на свою мать, то точно переживет нас всех. Возвращайся в Хогвартс. Там ты будешь в полной безопасности.
— Хогвартс, — неуверенно кивнул Драко.
—
Сын… — Голос Люциуса был настойчив.
Драко уставился на него.
Я продолжаю внимательно слушать, — хотел сказать он, но осекся, увидев напряженный взгляд Люциуса.
Последовала долгая пауза.
— Делай с поместьем, что пожелаешь. Оно твое. Я только прошу оставить нетронутым мой кабинет. Я… неравнодушен к этой комнате.
И с этими словами Люциус Малфой исчез. Вероятно, чтобы побеседовать с Беллатрисой Лестрейндж — единственным человеком на планете, который был еще более сумасшедшим, чем Блейз Забини.
«Теперь официально, — подумал Драко, пока бежал по коридору к лестнице на все еще дрожащих ногах. —
Мир только что сдвинулся со своей проклятой оси».
