***
Николас Винтер не был троллем. Драко исподтишка наблюдал за этим мужчиной, уговаривая себя, что ему лучше смириться с фактом его существования. Но он, по крайней мере,был бухгалтером. Конечно, Драко искал повод придраться к нему по самым ничтожным причинам, какие только можно себе представить. Из того, что он смог предположить от тех, кто его знал, Винтер, которому на вид было лет тридцать пять, был хорошо образован, хорошо воспитан, хорошо одет, дружелюбен и не имел никаких сумасшедших, склонных к убийству родственников. И действительно, что за жалкое оправдание для волшебника, если в его генеалогическом древе не скрывалась хотя бы одна семейная странность? Ник Винтер тоже оказался магглорожденным. Еще одна вещь, которая была у них с Грейнджер общей. Хотя его лицо вызывало раздражение… Поправка, у него было доброе лицо. Он выглядел как человек, который не знал жестокости, чтобы когда-либо быть в состоянии причинить ее. Он был не так высок, как Драко. Хоть что-то. Все это ничуть не уменьшило свирепого настроения Драко в тот вечер. У Пэнси хватило наглости пригласить этого мерзавца. Она приложила все усилия, чтобы объяснить Драко, что Гермиона не примет свое собственное приглашение, если только оно не будет на гребаной руке Ника Винтера. Драко проделал хорошую работу, скрываясь в фойе, пока избегать собственной вечеринки перестало быть возможным. Поэтому он нашел несколько уединенное место рядом с отвратительной ледяной скульптурой дракона, которую Панси привезла по этому случаю из Румынии. Пэнси заметила Драко и поспешила к нему, чтобы поговорить. Он услышал «Не могу поверить, что ты опоздал» и «Откуда у тебя эти ужасные туфли?», прежде чем отключился. На это было трудно обратить внимание. Его мысли были заняты Винтером и Грейнджер. Вместе. На его чертовой вечеринке! Поттер разговаривал с мужчиной. Затем Винтер ушёл, оставив Гермиону наедине с собой. Она, вероятно, заметит его достаточно скоро. Он почувствовал, как участилось его сердцебиение. «Совершенство» — это то, что подсказывал разум. Она была им, насколько он мог судить. После стольких лет его воображение нарисовало несколько причудливых образов Гермионы Грейнджер. Реальность более чем превзошла его ожидания. Тихое очарование Гермионы взывало к нему, как и раньше. Темно-красное платье, в которое она была одета, превратило ее кожу в чистый крем. Приглушённое свечение зала только украшало ее. Ее короткие волосы умоляли, чтобы к ним прикоснулись. Ее стрижка выглядела как раз такой, чтобы он мог протянуть руку и коснуться ее шеи. Гермиона все еще была такой маленькой, даже хрупкой, но он знал, что под этой нежной внешностью скрывалась сталь. Он прочувствовал это на себе. Боже, он чувствовал, что скоро произойдёт неминуемое. Панси ушла, слава Мерлину. Лучше всего уйти, решил он. Если вы заботитесь о ком-то достаточно сильно, то сделаете все возможное, чтобы обеспечить счастье этого человека. И в состоянии избежать столкновения. Даже можете выйти из бального зала, прячась в тени балкона собственного бального зала, и ударить несчастную, ни в чем не повинную колонну. Лучше, чем ударить несчастного, ни в чем не повинного маглорожденного волшебника. О том, чтобы избивать Винтера, конечно, не могло быть и речи. Гермиона и так не собиралась его прощать. Пэнси также указала на тот факт, что Винтер был не первым мужчиной, который снискал расположение Гермионы после исчезновения Драко. Если бы он вырубил Винтера, справедливость диктовала ему пойти и найти каждого, с кем Гермиона сидела за столиком ресторана за последние пять лет, и выбить им зубы. — Она женщина, Драко. У нас есть потребности, — сказала ему Панси ранее в тот же день. Черт возьми, у него тоже были потребности. Более простые, как, например, те случаи, когда он много дней подряд не мог найти чистой питьевой воды. Или в тот раз, когда у него была двенадцатидюймовая рана в боку и ему пришлось делать иголку с ниткой из кусочка кости и конских сухожилий. Не то чтобы он не рассматривал возможность привязанности Гермионы. Он был бы идиотом, если бы не сделал этого. Скорее, он убедил себя, что она увидит свет разума, нет, неоспоримую, вопиющую правоту — да, это было так — и пойдет туда, где ей место. Гермиона принадлежала ему. Черт возьми. Теперь ему действительно хотелось ударить Винтера по лицу. Объект его привязанности выбрал именно этот момент, чтобы покинуть бальный зал тем же самым выходом, из которого он выскользнул несколько мгновений назад, и выйти на балкон. Слишком рано. Он все еще пытался взять под контроль свою ревность и ярость. Не стоит ее пугать. Драко держался в тени. Это многое говорило о том, что, вероятно, именно здесь он чувствовал себя в большей безопасности. Гермиона потирала плечи, глядя на залитый лунным светом сад во внутреннем дворе. Все было черным и серебристым. Луна была молочно-белой и огромной, хотя и не такой большой, как часто бывает на Востоке. Она бросила злобный взгляд на луну, ее теплое дыхание было туманным облаком в холодном воздухе. — На что ты смотришь? — пробормотала она немного обвиняюще. Драко улыбнулся в темноте. Он ничего не мог с собой поделать. — На то же самое, что и ты. Мне нравятся твои короткие волосы, тебе идёт. Гермиона вздрогнула и обернулась. Паника в ее глазах ужалила его. Но она почти мгновенно перешла от испуга к ярости. Да, это была его Гермиона, существо бесконечной логики, окутанное слоями чувств. — Ты, — сказала она, умудрившись произнести это простое местоимение как ругательство. — Что ты здесь делаешь? — Я теперь здесь живу, помнишь? Ему показалось, что ее лицо слегка покраснело. — Да, но, я думала, что была одна, — фыркнула она. — Мне знакомо это чувство, — тихо сказал он. Она уже уходила. Ее длинное платье красиво развевалось вокруг ног. — Мне нечего тебе сказать. Драко остался на месте, хотя это потребовало значительных усилий. Он предпочитал, чтобы все шло по его плану, а если нет, то, как правило, применял силу. — Тогда ничего не говори, позволь мне сказать. Это остановило ее. Крепко сжав кулаки по бокам, она сделала вдох, который придал ей сил. Корсет, который она носила, уже делал довольно приятные вещи с ее грудью, но глубокое дыхание, безусловно, помогало. Она медленно обернулась. — С другой стороны, я думаю, что действительно хочу это услышать. Объясни мне, почему я должна просто забыть о прошлом. Это то, чего ты добиваешься, не так ли? А потом я встречу тебя с распростертыми объятиями? Я думаю, это то, на что ты надеялся. Гарри так и сказал. Драко решил, что в любом случае для начала будет достаточно правды. — Ты принадлежишь мне. Она дважды моргнула, очень быстро. Он видел, что ее правая рука тоже начала дергаться. — После пяти лет… Думая, что ты мертв, или умираешь, или хуже, и не имея возможности связаться с тобой после тех жалких трех открыток, которые ты мне прислал. После всех мучений, которые ты мне причинил, это все, что ты можешь мне сказать? Это? — Той ночью в Косом переулке… Я же говорил тебе, что пути назад нет. Фида Миа что-то затеяла, но мы, черт возьми, подняли это на совершенно новый уровень, а потом, блядь, это проигнорировали. Грейнджер. Я не собираюсь присоединяться к тебе и притворяться, что то, что у нас было, это какая-то глупая интрижка. Ты чувствовала то же, что и я. Дай мне это время. Пожалуйста. — Очевидно, ты не чувствовал этого так сильно, как я, — ответила Гермиона тихим ясным голосом. Она ткнула пальцем себе в сердце. — Это мое сердце было разбито! Я не уходила, это сделал ты. Не смей говорить со мной о времени! Он кивнул. — Знаю. Я займусь этим через минуту. Прямо сейчас, пожалуйста, подумай, что ты не можешь реально злиться на меня вечно. Теперь, когда я вернулся, мы не сможем вечно оставаться порознь. Ты же знаешь, что это нас убьёт. Это уже нас разъедает. Она фыркнула. — Черт возьми, я тоже так думала. А потом вполне реально пережила тебя, Малфой! Я продолжала жить своей жизнью. И я не виновата, что ты этого не сделал! Он бесшумно шагнул к ней. — Я не сомневаюсь, что ты действительно двигалась дальше. Твоя стойкость поразительна. Это одна из многих вещей, которые я люблю в тебе, Грейнджер. Но ты лжешь себе, если думаешь, что забыла меня. Гермиона не могла поверить в то, что слышала. Неужели у него действительно хватило наглости так думать? Если его легкое, непринужденное признание в любви почти уничтожило ее, то его массивное, ничем не сдерживаемое эго почти сделало свое дело. Гермиона поняла, что ей грозит серьезная опасность разлететься на куски прямо у него на глазах. Она снова презирала его за это. Этого не должно было произойти. Ей потребовалось так много времени, чтобы закалить свое сердце. Она отвернулась от него, пытаясь восстановить самообладание. Он, очевидно, принял это за безразличие. — Хорошо, — сказал он, и ей было странно приятно услышать дрожь в его голосе. — Позволь мне представить тебе сценарий. Поставь себя на мое место пять лет назад. Представь, что ты влюблена в меня. Гермиона открыла рот, чтобы возразить, но он остановил ее. — Подожди, просто выслушай меня. Ты неожиданно влюбляешься. То, на что ты даже не считаешь себя способной. Ты презираешь мир и всех людей в нем и никому не доверяешь, меньше всего своей собственной семье, которая, как ты думаешь, предала и бросила тебя. Но эта новая любовь, это… — Драко сделал паузу, подыскивая слово, — это замечательно. Это вихрь, страстный, хрупкий, совершенно нелогичный, настолько несвоевременный, насколько это возможно, но это правда. Затем что-то происходит, и это происходит из-за тебя, прямым или косвенным образом. Происходит нечто ужасное, и кто-то умирает. Кошмар наяву. — Только я не умерла. Ты спас меня, помнишь? — шепотом напомнила она ему. Глаза Драко были жгучими бесцветными кристаллами в лунном свете. — С трудом, Грейнджер. Я едва спас тебя. Ты утонула в моих объятиях. Я почувствовал, как из тебя уходит жизнь. Ты понятия не имеешь, что это со мной сделало. Ты умерла из-за меня. — Но ты обещал, что не уйдешь, не сказав мне! Она поняла, что кричит. Боль и страх изливались из нее, а вместе с ними пришло почти пьянящее облегчение, которого она не ожидала. Она была не в состоянии остановить это. Она не хотела останавливать это. Боже, когда именно он подошел к ней так близко? Они стояли на расстоянии едва ли одного вздоха друг от друга. Его хмурое, напряженное лицо нависло над ней. Домашняя стрижка Джинни немного отросла. Его челка была достаточно длинной, чтобы лезть в глаза. Хотя волосы на затылке все еще были короткими и растрепанными. На его левой скуле был тонкий белый шрам. И еще один вдоль челюсти с той же стороны. В ее голове промелькнуло по меньшей мере с дюжину новых подробностей о нем, маленьких откровений, которые поразили ее. — Ты знала, что это было обещание, которое я не мог сдержать, когда ты попросила меня, — прошипел он. Какая-то маленькая часть ее мозга также отмечала тот факт, что Драко Малфой, вероятно, был в десять раз страшнее, чем раньше. Но гнев часто делал тебя храбрее, даже если это была глупая храбрость. — О, так теперь твое пятилетнее отсутствие — это моя вина, не так ли? — Я сделал то, что должен был сделать, чтобы вернуться к тебе. Я не мог тогда остаться. Это просто не сработало бы. — Ты этого не знаешь! — сказала она ему, позволяя полной силе боли вернуться в ее голос. — Мы могли бы быть счастливы. Он решительно покачал головой. Волосы упали ему на глаза, и он нетерпеливо откинул их назад пальцами. — Нет, не могли бы. Я не смог бы быть с тобой таким, как могу сейчас. Честно говоря, она могла бы просто смотреть на него. Она могла сидеть там и наслаждаться его видом, живым и здоровым. Это подводило итог глубине ее чувств к нему. Облегчение от осознания того, что он пережил все, через что ему пришлось пройти, было довольно запоздалым. Это было все равно что получить удар в живот. О нет. Теперь она действительно собиралась заплакать. В этот момент ее правая рука, как и во многих других случаях в прошлом, решила взбунтоваться. Она протянула руку и приложила ладонь к его щеке. Он вздрогнул, как будто она заклеймила его. Его дыхание стало прерывистым. Очевидно, удовлетворенная тем, что обнаружила, ее рука снова вернулась к боку. С другой стороны, ее рот все еще был в союзе с ее мозгом. Зрелость придала ее тону более резкий оттенок. — Так вот что ты хотел мне сказать? Это все? Мы закончили, Драко? Его глаза заблестели. После того, что показалось вечностью, он отвернулся и вытер глаза тыльной стороной ладони. — Да, я думаю, закончили. Пять лет назад она отдала бы правую руку, чтобы он посмотрел на нее с такими грубыми, неосторожными эмоциями, как сейчас, но время ожесточило ее. Она чувствовала триумф и небольшую долю справедливости в осознании того, что, вероятно, в данный момент на планете не было другого человека, который мог бы причинить Драко Малфою такую боль, как она причиняла ему сейчас. И это правильно. В этом знании была сила. Это помогло облегчить ее собственную боль. Больше сказать было нечего. Сейчас Ник, должно быть, уже гадает, где она. Гермиона повернулась и пошла обратно в бальный зал к вечеринке с улыбающимися людьми. Расстояние между ними увеличивалось с каждым ее шагом. Она знала, что он остался на месте, наблюдая, как она уходит. Он не пошел за ней. Никаких сердитых шагов позади. Он не схватил ее за руку, чтобы развернуть и насмехаться над ней, называя ее грязной гнилой лгуньей. Он не поцеловал ее для того, чтобы манипулировать, наказать и запугать ее. Он делал в точности так, как она и попросила. Он оставил ее в покое. И каков был результат ее вспышки гнева? За последние восемь недель она сотни раз представляла себе их неизбежную встречу. Забавно, она думала, что после этого сможет немного успокоиться. Но боль просто продолжала жечь ее изнутри. Она протянула руку к французским дверям, чтобы войти в бальный зал, когда это произошло. Раздался свист вытесненного воздуха, а затем невидимая сила толкнула ее назад, каблуки туфель на ее ногах заскребли по полу. Кто-то наложил мощное заклинание барьера изнутри бального зала, запечатывая его. Когда заклинание соединилось с французскими дверями, его сила выбила стекло. В воздухе пронесся статический заряд. Она упала на землю, инстинктивно прикрыв голову руками, когда на нее обрушился стеклянный дождь. В ушах у нее звенело. Она попыталась встать, но потом поняла, что кто-то частично прикрывает ее. Ей не нужно было смотреть, чтобы понять, что это Драко. Его руки были у нее над головой. Гермиона схватилась за свою палочку. Дождь из стекла закончился, но теперь пыль поднималась вверх. Она начала кашлять. Ничего нельзя было разглядеть. Ее колени немного болели. — С тобой все в порядке? — спросил ее Драко. Ее уши все еще восстанавливались, потому что его голос звучал приглушенно. — Да, — выдохнула она. — Что случилось? — На нас напали, — ответил он, а затем быстро поднял ее на ноги. Вся вражда между ними была быстро отброшена в сторону. Почему всегда требуется смерть, опасность и трагедия, чтобы свести их вместе, осторожно посетовала Гермиона. Все еще пригибаясь к земле, они вместе бежали по ступенькам балкона, миновали розовые кусты и направились к лесистой местности в задней части поместья. Свет свечей в бальном зале был погашен. Позади них не было ничего, кроме темноты и криков.Глава 54.
30 мая 2022 г. в 09:11
Пэнси Паркинсон определенно знала толк в организации вечеринок.
Гермиона приняла изящный хрустальный бокал, который ей предложил Ник. Она рассеянно сделала глоток и на мгновение была застигнута врасплох легким розовым оттенком шампанского. Оно было восхитительным, как и все остальное, конечно. Панси была не из тех, кто делает что-то наполовину.
Розовое шампанское было единственным заметным цветным пятном в декоре. Остальная часть интерьера была выполнена в светлых тонах цвета слоновой кости. Потолок был полностью покрыт полосами шелка, задрапированными таким образом, чтобы свет от огней создавал танцующие тени на потолке.
Словно ты смотришь на облака из-под воды. К сожалению, для Гермионы подобные воспоминания не были приятными.
Ткань была обёрнута вокруг каждой из четырех главных колонн, образуя искусную композицию вокруг основания каждой колонны. Гермиона стояла перед одной из таких колонн, воображая себя Джеком в Стране Великанов. Она чувствовала себя маленькой и незначительной, хоть и знала, что это не имело никакого отношения к ее росту. Подобная нервозность никак не помогала ей собираться.
Официанты в ливреях перемещались по залу с шампанским и закусками настолько деликатно, что было сложно заметить их присутствие рядом, пока действительно не появлялось желание выпить или перекусить. И даже несмотря на наличие официантов, в обоих концах прямоугольной комнаты находились два длинных стола, уставленных едой. В дальнем углу примостился угрюмый дуэт гоблинов, играющих на лютне и скрипке. Все потому, что они не совсем благосклонно относились к просьбам гостей.
Через час после начала вечеринки бальный зал был заполнен еще не до конца. По прикидке Гермионы, здесь уже находились около двухсот человек.
Контингент был весьма разнообразен. Бывшие слизеринцы. Их было много. Немалая часть Гриффиндора присутствовала благодаря Гарри. Пуффендуй и Когтевран также мелькали среди гостей. Преподаватели Хогвартса за вычетом Дамблдора и несколько министерских руководителей, включая босса Ника. Рон не пришёл, согласившись провести выходные в Норе со своей матерью. Молли Уизли страдала синдромом «опустевшего гнезда» с тех пор, как Джинни переехала в дом на Гриммо.
Теперь Гермиона сожалела, что не приняла приглашение Ника на ужин перед вечеринкой. У нее катастрофически не хватало времени. Она быстро переоделась на работе, посетовав, что пришлось воспользоваться чарами. По крайней мере, на глубоком кроваво-красном цвете платья были не так заметны помятости. Ей действительно следовало лучше спланировать свой наряд, но, скорее всего, еще одна мысль о предстоящем вечере взорвала бы ее мозг. В тот день она уже была совершенно измотана. По наитию она накинула поверх платья темно-красную тунику без рукавов с восточным принтом. Она зашнуровывалась спереди, как корсет, и скользила по всей длине платья.
У нее не было много времени, чтобы возиться с волосами, что было к лучшему в случае с ее новой стрижкой. Она едва касаясь провела по локонам пальцами с гелем для укладки. С выбором обуви дела обстояли иначе. Было слишком холодно для чего-либо с открытым носком, поэтому она надела пару темно-коричневых сапог на высоком каблуке, купленных в Лондоне во время похода по магазинам с матерью.
Они, вероятно, не подходили для вечернего наряда, хотя ее платье было длинным. Да и кто мог заметить? Ник, благослови его Господь, не знал разницы между уггами и эспадрильями.
Хотя Драко Малфой, вероятно, знал.
И почему тебя это волнует? — зазвенел раздражающий тонкий голосок, очень похожий на нее восемнадцатилетнюю.
Голодный желудок заурчал. Гермиона потягивала шампанское, только чтобы занять руки. К сожалению, алкоголь сразу же ударил ей в голову. Тяжелое, дурманящее чувство началось у нее в коленях, распространяясь по телу.
Раздражённая, она поставила напиток на первый попавшийся пустой поднос официанта, который с жужжанием пронесся мимо.
Ник оставался рядом с ней, теплый и заботливый. Он выглядел довольно мило в своем темном костюме и галстуке. Гермиона была благодарна, что он не задавал никаких вопросов о том, почему она пряталась за большой ледяной скульптурой в северном конце бального зала в течение последнего часа.
Скульптура, конечно же, была в виде дракона. Его глаза были похожи на глазированные вишни. Она придвинулась ближе, чтобы лучше рассмотреть, задаваясь вопросом, заметит ли кто-нибудь, если она отковыряет одну из вишен.
— Ты ведь знаешь, что мы можем уйти прямо сейчас, — шепнул Ник ей на ухо. — На самом деле, мы даже не обязаны были приходить.
Это было разумное предположение. Она не могла ожидать от Ника меньшего.
Гермиона не вдавалась в подробности своей истории с Драко, но после шести месяцев отношений Ник знал достаточно, чтобы предположить, что на каком-то этапе Драко Малфой что-то значил для Гермионы. Что еще более важно, он понимал, что все закончилось не очень хорошо.
Он был прав. Она не была обязана сюда приходить. Конечно, ее пригласили, хотя в письме с серебряным тиснением не упоминалось о том, что оно было от имени Драко.
Драко был почетным гостем, но это была вечеринка Пэнси Паркинсон. Она вежливо ответила, что придет с Ником. Ник дружил с Пэнси через их общего знакомого Августа Уинтропа. Покойного Августа Уинтропа, мрачно напомнила себе Гермиона. Еще одна смерть из-за Малфоев, хотя и косвенная. Миллисент Уинтроп, урожденной Булстроуд, на мероприятии, конечно, не было.
Гермионе хотелось, чтобы Ник начал говорить. Она чувствовала себя немного глупо, стоя здесь и ничего не делая.
Мимо прошел еще один официант, и смиренная Гермиона взяла новый бокал шампанского. В противоположном конце бального зала Гарри старательно и сосредоточенно стряхивал кусочки еды со своей мантии.
Рядом с ним стояла Джинни, выглядевшая прелестно в платье цвета морской волны, с длинными вьющимися волосами, уложенными в прическу. Она весело беседовала с Невиллом Лонгботтомом.
Словно почувствовав на себе ее взгляд, Гарри поднял на нее глаза. Его очки немного сползли с носа, и он поправил их указательным пальцем. Гарри выглядел очаровательным в темной парадной мантии со спокойным белым галстуком на шее.
Он помахал ей канапе, приглашая присоединиться.
Ник тоже наблюдал за этим.
— Похоже, Поттер хочет поговорить с тобой. Иди, я присоединюсь позже.
В любом случае, наверное, пришло время сдвинуться с места, подумала Гермиона. Ледяная скульптура заставляла ее дрожать.
По-прежнему, никаких признаков Драко.
Конечно, это было неважно, еще раз напомнила себе Гермиона. Она была там, чтобы сопровождать Ника, который, в свою очередь, пришёл из уважения к Панси.
И почему она должна избегать чего-либо, связанного с Драко, до скончания веков? Их пути рано или поздно должны будут пересечься.
Хотя не похоже, что это произойдет сегодня вечером.
Напряжение, которое вибрировало в ее животе, как сжатая пружина, немного ослабло. Она словно сдавала экзамен, забыв все то, что учила накануне.
Заставив себя безмятежно улыбнуться, Гермиона пересекла бальный зал, обходя других гостей, располагавшихся небольшими группами. Ее длинная юбка струилась вокруг ног, пока она двигалась.
— Привет, — сказал Гарри.
— Привет, — ответила Гермиона немного нетерпеливо. — Что ты хотел обсудить?
Его брови поползли вверх от ее необычной резкости.
— Я тоже рад тебя видеть. Я не знал, что этот Уинтер тоже приглашен. Вы двое пришли вместе?
Гарри делал то, что было совсем ему несвойственно. Пытался вывести ее из себя.
— Этот Уинтер? — раздраженно повторила Гермиона. — Гарри, ты же знаешь, что я с ним встречаюсь. Я бы хотела, чтобы ты отнёсся к данному факту более благосклонно.
— Ничего не могу с собой поделать, держатели министерских кошельков меня раздражают. В этом году они уже четыре раза сокращали наш бюджет. У вас что и правда все серьезно?
— Мы вместе уже шесть месяцев!
— Пффф, — сказал Гарри, наморщив нос. — Это мелочи.
— Очевидно, тебе ведь потребовалось шесть лет, чтобы завоевать Джинни, — ощетинилась Гермиона.
— Не уверена, что одобряю слово «завоевание», — высказала мнение Джинни после того, как Невилл ушел, чтобы поговорить с профессором Спраут. — Кстати, этот цвет прекрасно смотрится на тебе, Гермиона. Это платье от мадам Лакруа?
— Прости, Джинни. И да, это одно из ее. — Обращаясь к Гарри, Гермиона поспешно добавила: — Не понимаю, почему он тебе не нравится. Ник ничего не может поделать со своей работой.
Гарри был рад продолжить разговор.
— Он ведёт себя как скучный ботаник. Я, знаешь ли, предпочитаю более активный отдых, чем библиотеки.
Гермиона не могла поверить, что слышит это.
— Какое облегчение, что он мой парень, а не твой.
Джинни проговорила с улыбкой:
— Вы двое, угомонитесь. Он идет к нам.
Ник присоединился к ним, как и обещал.
— Гарри, Джинни. Добрый вечер.
Джинни улыбнулась в ответ.
— Привет, Николас, как ты?
— Хорошо, спасибо. А ты?
— Потрясающе проводит время, — вмешался Гарри. — Скажи, Винтер, не мог бы ты оказать нам услугу?
— Нам? — Гермиона прищурилась, глядя на Гарри. Между Гарри и Ником не было признаков потепления со времен последней волны принудительного сокращения бюджета Министерства.
Ник сделал паузу, на секунду взглянув на Гермиону, а затем сказал Гарри с энтузиазмом человека, который добровольно согласился, чтобы в него метали ножи.
— Конечно. В чем дело?
— Скрепки для бумаг.
Ник моргнул.
— Скрепки для бумаг?
— Да, — сказал Гарри. — Я заполняю заявку на скрепки в среду. Но вопрос не требует отлагательств. Они нужны нам для важных административных целей, которые не могут ждать. Дело в том, что мое подразделение уже превысило наше стационарное пособие за месяц.
— У авроров есть стационарное пособие? — пробормотала Джинни, на что Гарри притянул ее к себе, обняв за плечи.
— Хочешь, чтобы я выделил вам аванс на содержание в следующем месяце, чтобы у авроров были… скрепки? — сухо заключил Ник.
— А ты мог бы? — Гарри просиял. — Я имею в виду, не мог бы ты обсудить это со своим боссом? Я был бы тебе очень признателен.
— Полагаю, это возможно…
— Как мило с твоей стороны, — снова вмешался Гарри. — Колдэш вон там, — Гарри указал на тучного краснолицего джентльмена в килте, который уговаривал официанта налить ему ещё.
— Гарри, это было неуместно, — отчитала Джинни, после того как Ник пошел выполнять приказ Гарри.
Гарри усмехнулся.
— Правда? Колдэша не остановить, если только кто-то не окажется настолько глуп, чтобы доказывать ему обратное.
Гермиона смотрела на Гарри с легким отвращением к его выходкам.
— Ты мог бы просто попросить его извинить нас на минутку. Он бы понял.
— Да, но мне нравится действовать наверняка.
Она закатила глаза.
— Итак, я полностью завладела твоим вниманием, Поттер. Выкладывай.
— Думаю, пришло время тебе поговорить с Малфоем.
Ее рука нашла путь к бедру.
— О, ты так думаешь?
— Эта история между вами зависла в воздухе, — настаивал Гарри. — Если ты собираешься избавиться от этого, хорошо, оставайся со своим Винтерсом, — в этот момент раздался его драматический и смиренный вздох, — или с любым другим человеком. Но тебе нужно сообщить об этом Малфою. Ради вас обоих.
— Даже если бы я и хотела как-то покончить с этой историей, Гарри, он даже не потрудился появиться на своей собственной вечеринке!
Гарри на мгновение растерялся.
— Он здесь.
Боже милостивый. Так оно и было.
Только Драко Малфой мог подкрасться к ней незаметно. Он стоял прямо у той ледяной скульптуры. Гермиона вдруг почувствовала огромную благодарность за то, что Гарри позвал ее раньше.
Они уставились на него, как и многие другие гости, которые также только что заметили присутствие Драко в бальном зале. Рядом со столиком с напитками Пэнси Паркинсон издала радостный звук при появлении почетного гостя и устремилась к Драко, как возбужденная тропическая птица. Затем последовала ее пронзительная болтовня.
Джинни тронула ее за руку.
— Гермиона, скажи что-нибудь.
Он немного подрос.
Немного — было явным преуменьшением.
— Что-нибудь, — согласилась Гермиона. Ее голос казался сухим, как бумага.
Малфой никогда не был тощим. Многие дети изначально были высокими и худыми, заканчивая расти достигнув половой зрелости. Но не Драко. Он был довольно маленького роста, когда они только поступили в Хогвартс, и только на третьем курсе начал догонять других мальчиков в школе.
Когда она видела его в последний раз, он был худощавым и долговязым, с типичным телосложением ловца. Теперь он выглядел так, будто без особых трудностей справлялся с бладжерами.
Ее сердце сделало сальто назад.
Он выглядел совершенно иначе, но оставался прежним. Он все еще был стройным, но долговязость исчезла. Его мантия была парадной, хоть и выглядела довольно просто. Гермиона задалась вопросом, была ли Панси той, кто организовал его наряд, с тех пор как Гарри упомянул, что Драко больше не был модником.
Ее взгляд опустился к его ногам, и увиденное ее почти шокировало. Его парадные туфли, вероятно, когда-то и были черными, но сейчас выглядели так, будто выгорели на солнце. Они были изношены, но она могла сказать даже с такого расстояния, что туфли выглядели ужасно удобными.
В настоящее время Малфой все еще разговаривал с Пэнси, Гермиона видела только его профиль. Пэнси, казалось, говорила одна. В какой-то момент она действительно потянулась, чтобы разгладить складку на его мантии, а затем убрать челку с его лица.
Удивительно, но этот новый Драко терпел эту суету. Не дулся, не шлепал Пэнси по руке. Он просто выглядел скучающим и нетерпеливым.
Пока она пыталась помешать своему желудку вырваться из тела, Драко Малфою было скучно.
А затем он взглянул на остальную часть бального зала, и Гермионе внезапно открылся беспрепятственный обзор его лица. Она увидела тот же длинный, прямой нос. Скулы были более заметными из-за того, что его лицо стало тоньше и угловатее, чем она помнила. Но да, остальная его часть определенно стала массивнее. Его плечи были шире, а грудь массивнее. Одежда, которую он носил, спадала до его ботинок, так что она не могла разглядеть, как выглядит нижняя половина его туловища, а затем снова удивилась, какого черта ее это волнует.
В его лице до сих пор чувствовалось что-то мальчишеское. Она все еще видела это в изгибе его выразительного рта и знала, что он по-прежнему будет слегка приподниматься вверх, когда его что-то позабавит.
Несколько удивительно, но сейчас он был меньше похож на Люциуса, чем ожидала Гермиона. Меньше насмешки и высокомерия. Он казался спокойным и сдержанным. Слишком сдержанным.
Казалось бы, удовлетворенная, Панси наконец ушла, и Драко остался один.
Господи Боже. Гермиона оглядела толпу, надеясь, молясь, чтобы кто-нибудь еще вышел вперед, чтобы поговорить с ним и как-то занять его.
Никто не решился. Это была его вина: он был таким чертовски неприступным. Она заставила себя продолжить смотреть, вести себя нормально, убежденная, что он каким-то образом узнает, если она решит отвернуться в тот момент, когда он ее заметит.
Это случилось. Драко смотрел прямо на нее. Это было все равно, что мысленно быть пригвозжденной к стене. Этот всезнающий, проницательный взгляд легко разрушил ее и без того пострадавший от паники барьер.
Звуки бального зала стихли вдали, пока не превратились в низкий, рокочущий людской гул. Эти волшебные серые глаза пристально смотрели на нее.
Все остальные эмоции, на сокрытие которых она потратила столько времени и энергии — гнев, горечь и боль — на мгновение были отброшены в сторону, не оставив ничего, кроме сурового и мрачного откровения.
Гермиона поняла, что Драко Малфой все еще обладал способностью заставлять ее забывать, как дышать.
— Началось, — смутно услышала она голос Джинни.
Он шел прямо к ней, Гарри и Джинни. «Я помню эту походку», — подумала Гермиона, не в силах остановиться. Она тащилась за ним достаточно много раз за их жаркие две недели, проведенные вместе, чтобы этот целеустремленный размашистый шаг отпечатался в ее памяти. Драко никогда до конца не овладевал искусством бесцельной ходьбы. Он всегда очень явно шел к чему-то.
Он шел к ней.
Или нет?
Он прошел прямо мимо них. Достаточно близко, чтобы Гермиона почувствовала едва уловимый пряный запах лосьона после бритья. Он продолжал идти, пока не исчез за столом с канапе.
— Эм. Ладно, — сказал Гарри: — Все прошло довольно неплохо.
Навернулись глупые слезы. Однако это не были глупые и иррациональные слезы. Для нее было вполне разумно расстраиваться, но она все равно чувствовала себя глупо.
Гермиона окинула взглядом стену французских дверей, которые выходили на балкон и во внутренний двор.
— Извините меня, — сказала она Гарри и Джинни. — Я выйду на улицу подышать свежим воздухом.
К их чести, ни Гарри, ни Джинни не задавали никаких вопросов. И они не напомнили ей, что на улице было довольно холодно. Они тоже казались немного измотанными этой почти встречей.
— Не торопись, — настаивала Джинни. — Я скажу Нику, что ты занята.