***
Если магглы использовали биометрические датчики как часть своих мер безопасности, то из этого следовало, что некоторые волшебники изобрели охранные сигнализации, которые можно было бы довольно удобно разместить в чьей-то голове. Гермиона имела доступ к этой новой и изящной части работы с заклинаниями именно потому, что она работала в Отделе Тайн. И все знали, что Отдел Тайн имел возможность поиграть с самыми крутыми новыми заклинаниями, прежде чем даже аврорам удалось бы заглянуть внутрь. Это был один из тех случаев, о которых шла речь. И вот в тот холодный субботний вечер в голове Гермионы раздался небольшой «звон». И это не имело никакого отношения к таймеру на духовке, из которой она только что достала безнадежно подгоревшую лазанью. Она направлялась к холодильнику, чтобы посмотреть, не появилось ли волшебным образом чего-нибудь нового и съедобного с тех пор, как она в последний раз проверяла его два часа назад. Одетая во фланелевую пижаму и домашние тапочки с кроликами, которые знавали лучшие дни, Гермиона остановилась посреди кухни и сосредоточенно заморгала. Границы невидимого купола, который охранял ее скромную собственность, сработали, оповестив ее о вторжении, когда кто-то неожиданно проник на ее территорию. Было бы наивно с ее стороны предполагать, что Волдеморту никогда не придет в голову сделать ее мишенью, будь то для получения информации или просто для того, чтобы заставить Гарри страдать. Любой, кто хорошо знал Гарри, ходил с той же отстраненной, мрачной мыслью, что за следующим поворотом, возможно, скрывается что-то неприятное. Это шло в комплекте с заботой о Гарри и тем, что он заботился о своих близких. Ты просто принимаешь это как данность. Стояла действительно холодная погода, поэтому камин ревел невероятно ярким пламенем. Быстрый побег был невозможен, так как Гермиона в тот вечер отключила камин от Каминной сети на случай, если Ник попытается связаться с ней. Разве это не то, что обычно люди делают, когда расстаются с кем-то и пытаются избегать его в течение нескольких дней? Она понятия не имела, потому что это был первый раз, когда ей пришлось прекратить отношения с кем-либо. Или, возможно, во второй раз, если считать Крама, чего действительно не следовало делать, потому что они не состояли в отношениях. Ник в своей типичной сдержанной и лаконичной манере сказал, что понимает. Но она не думала, что это и правда было так. Вероятно, это было связано с тем, что она прекратила их отношения, сославшись на несовместимость. Если бы она сказала ему, что все еще до боли влюблена в мальчика… поправка, мужчину, которого она близко знала всего четырнадцать дней и фактически не видела пять лет, реакция Ника вполне могла бы быть другой. Его спокойствие перед фактом их разрыва было еще одним ярким свидетельством того, что они не подходили друг другу. Гермиона гордилась своей практичностью, но она знала себя достаточно хорошо и прекрасно понимала, что мужчина, не высказавший особых возражений при расставании, ей не подходил. Ее голова мыслила практично, даже научно, но ее сердце — нет. Было безумно и нездорово желать, чтобы Ник швырнул стул, преследовал ее и бесился, боролся за нее, бросал бы на на нее испепеляющие взгляды и пытался вытащить из нее правду о ее чувствах. Но он не делал ничего из этого, потому что он не был Драко. Окончание до сих пор успешных отношений, как правило, не сопровождается распитием чая и глубокими и содержательными беседами о различных жизненных испытаниях. Но Ник поступил именно так: расставил чашки и заварил чай, чтобы посидеть и обсудить ситуацию. Гермиона на самом деле покинула его квартиру как ни странно ликующей, но и в равной степени озадаченной и напуганной, потому что она раскопала правду о себе, которую изо всех сил старалась скрыть. Когда она вернулась домой, то решила, что вечер «вне зоны действия каминной сети», так сказать, был ей необходим. Теперь эта идея имела неприятные последствия. Не было никакой возможности повторно подключиться к Каминной Сети достаточно быстро, чтобы сделать экстренный вызов. Если до этого дойдет, ей придется аппарировать в безопасное место. А до этого не дойдет, пока она не окажет хоть какое-то сопротивление. У этих ублюдков хватило наглости напасть на ее дом? Она позаботится о том, чтобы они не забыли этот визит. В Г-образной формы кухне было полно окон, и поэтому девушка бросилась в гостиную, где можно было лучше укрыться от нападения. Нырнув за диван, она подползла к одному из передних окон, чтобы заглянуть под тяжелые шторы. Снаружи все было покрыто инеем, так что она мало что могла разглядеть, кроме густой темноты и слабого шума ветра, дующего в лесу. Однако во дворе кто-то был. Это было совершенно очевидно. Снова опустившись на пол, Гермиона схватила спящего Живоглота, корзину, коврик и все остальное и приподняла расшатанную половицу, которую она подготовила как раз для такого случая. Она опустила корзину в небольшое отделение под домом. Старый кот чувствовал себя слишком уютно, чтобы возражать против того, чтобы его временно потревожили. Раздалось хриплое «бррроу?», когда она подняла половицу. — Тише, Глотик, — прошептала она. — Это для твоего же блага, — крепко сжимая в руке волшебную палочку, она прижалась к входной двери и сосчитала до пяти… Два месяца регулярного горячего питания, теплой постели и крыши над головой не смогли притупить острые, как бритва, инстинкты Драко. Пока. Вероятно, это займет еще несколько лет, рассудил он. К сожалению, некоторые черты характера были заложены в нем намертво. Снег валил теперь так сильно, что коттедж и крыльцо перед ним растворились в морозном белом пятне. Повезло, что ему все же удалось разглядеть, как входная дверь резко распахнулась. Не дожидаясь, пока его проклянут, он тут же рухнул на землю, его руки в перчатках прижались плашмя к заснеженному тротуару. Менее чем в метре над его головой магическое поле дугой распространилось от крыльца. Он скорее услышал, чем увидел действие заклинания. Послышался зловещий треск сучьев, раздались звуки раскалывающейся арки на крыльце перед домом. После того, как действие заклинания прекратилось, он осторожно приподнялся на локтях и столкнулся с парой поношенных кроличьих тапочек в нескольких дюймах от своего лица. Тапочки быстро увязли в снегу, который превратился в слякоть. Все, что он мог видеть, — это две пары потрепанных кроличьих ушей и обтянутые фланелью лодыжки. Остатки заклинания все еще кружились над передним двором в перегретом облаке воздуха. — Господи Иисусе, Малфой! — Гермиона Грейнджер, неверящим взглядом взирала на него сверху вниз, стоя над ним, и — он не мог не заметить — светящийся красный кончик ее дрожащей палочки все еще парил над его лицом. Он схватил конец палочки и направил в другую сторону, прежде чем она непреднамеренно опалила бы его брови. — Можно просто Драко, — ответил он, садясь. Волшебник заметил, что его одежда уже промокла насквозь. — Хотя мне льстит, что ты считаешь меня сыном Божьим. Да, это было невероятно неубедительно. Ничто так не снимает напряжение, как своевременная неубедительная шутка. Однако Гермиона была не в настроении видеть светлую сторону ситуации. Ее рука с палочкой заметно дрожала, а на ее побледневшем лице отражалось сияние снега. — Ты осел! Я могла бы убить тебя! — все веселье исчезло, когда он понял, как сильно она расстроена. — Тогда мне повезло, что ты этого не сделала, — тихо ответил он. Было бы совершенно естественно сделать шаг вперед и обнять ее, чтобы успокоить, но Драко не сделал этого, потому что не позволил этому чувству возникнуть. Гермиона продолжала смотреть на него, как будто не совсем веря, что он действительно стоит на ее теперь уже разрушенном переднем дворе. Она сняла одну промокшую тапочку и взяла ее в руку. Румянец вернулся на ее щеки — два темных красных пятна на каждой скуле — и проницательность вернулась вместе с этим. Одетая в свою слишком большую пижаму с закатанными манжетами, с хлопьями снега, тающими в ее темной шапке кудрей, и глазами, извергающими на него карий огонь, Драко подумал, что она была самым красивым созданием, которое он когда-либо видел. Знакомое, проклятое стеснение поселилось в его груди. Он был идиотом, что пришел сюда в тот вечер. Что, по его мнению, должно было произойти? — Что ты здесь делаешь, Малфой? — спросила она, выпучив глаза. Драко решил, что честность — лучший способ действий на данный момент. Он откинул капюшон. — Я не уверен. Я надеялся, что ты сможешь мне рассказать. Внезапно ему в голову пришла одна мысль. Может быть, она была не одна? Теперь он чувствовал себя самым последним идиотом, полным надежд. Он не стал дожидаться, пока она сообщит ему эту новость или, что еще хуже, попросит его поскорее уйти. — Я приношу свои извинения. Я пришел сюда не для того, чтобы устраивать сцену, — он опустил с плеча метлу и пошел обратно к искореженной ограде, мокрый снег хлюпал под его ботинками. — Сцена, вероятно, потребовала бы большего, чем одной меня, стоящей здесь, чтобы засвидетельствовать твое появление. Печальное признание Гермионы в том, что они были здесь одни, заставило его остановиться и обернуться. Она держала открытой для него дверь. — Тебе лучше войти.Глава 58.
18 мая 2023 г. в 20:01
Не то чтобы Джинни не была уверена в своей способности быть хитрой. В конце концов, она выросла в одной семье с Фредом и Джорджем Уизли. Несмотря на все усилия Молли Уизли удержать свою младшую и единственную дочь от перенятия привычек своих старших братьев, некоторые навыки можно было приобрести с помощью осмоса.
Или, может быть, это просто генетическое?
Она могла с невозмутимым видом солгать наглецу (хотя ей редко приходилось это делать), и можно было рассчитывать, что она не развалится на куски в случае нападения. Но эта ситуация была не из разряда розыгрышей близнецов Уизли, которым был нужен третий сообщник. И это была не какая-то миссия, которую она выполняла вместе с Гарри, ради него или от его имени. Это было нарушение закона, чистое и неоспориомое, и если бы ее разоблачили, последствия были бы катастрофическими.
Джинни изобразила на лице робкую, но искреннюю улыбку, выходя из лифта на четвертом этаже тюрьмы Азкабан. Она подошла к молодой женщине-охраннице, которая впустила ее в камеру Снейпа, как в ее последнее посещение Азкабана вместе с Гермионой.
— Здравствуйте, мисс, — поздоровалась с ней охранница. Она уже стояла по стойке смирно за своим столом. — Вернулись так скоро, чтобы увидеть Снейпа?
— Важное дело, — вздохнула Джинни, намеренно вложив в голос нотки раздражения. Она водрузила свою тяжелую сумку на стол и демонстративно начала в ней копаться. — Как вы можете себе представить.
Охранница сочувственно кивнула. Джинни поблагодарила свою счастливую звезду за то, что девушка была новенькой. Новенькая, молодая, неопытная и немного фанатеющая от Гарри. Вскоре этот благоговейный трепет передался Джинни.
— Трагедия, что он так переметнулся, — глубокомысленно заметила девушка. — Мой папа учился в Хогвартсе в тот же год, когда Снейп стал там преподавателем. Он рассказывал много историй о том, что этот сальный ублюдок делал с опоздавшими…
Джинни оборвала ее, сожалея, что не может вспомнить имя охранницы:
— Лаура, не так ли? Я действительно очень спешу сейчас.
Девушка покраснела, и Джинни испытала укол раскаяния.
— Констанс, — она щелкнула по маленькой, видавшей виды металлической коробке на ее столе. — Вы знаете правила с прошлых посещений, мисс. Все магические предметы должны быть оставлены здесь на время Вашего визита. Вы хотите встретиться с ним в его камере?
— В комнате для допросов, пожалуйста. Мне нужно, чтобы он подписал несколько документов.
Джинни уже сняла пальто. Она расстегнула верхние пуговицы своего кардигана, вытаскивая медальон с предсказанием погоды, который подарил ей Билл.
Как и во время каждого предыдущего визита, она бросила медальон и цепочку в металлическую коробку. Затем появилось перо для проверки орфографии, блокнот с Вечным Пергаментом и подлинное кольцо настроения (которое, как она запоздало поняла, светилось ярко-алым). Все это были незначительные магические предметы. Недавно приобретенные и сентиментальные вещицы, на самом деле. Но правила есть правила, даже для дочери Министра.
— И это все, мисс? — спросила Констанс, больше для того, чтобы заполнить тишину, чем для чего-либо еще.
Не совсем так. Тебе действительно следовало бы провести по мне детектором, чтобы проверить, нет ли спрятанных предметов, но ты этого не сделаешь, потому что в прошлый раз ты этого не делала, и тебе было бы слишком неловко просить об этом сейчас.
Улыбку Джинни можно было бы вылить из бетона, в качестве эталонной.
— Да, именно так. Я только надеюсь, что у меня достаточно пергамента с собой. В прошлый раз мне не хватило.
Она ждала двадцать изматывающих нервы минут, пока девушка вызывала дополнительных охранников, чтобы сопроводить Снейпа в свободную камеру для допросов. Когда все было улажено, Джинни проводили в комнату и предупредили, что двое охранников останутся снаружи, если ей потребуется какая-либо помощь.
Ее визиты к Снейпу не были чем-то новым, и поэтому все, кто был вовлечен в это дело, выполняли свои обязанности, включая ее клиента.
Сказать, что со Снейпом было легко, было бы сильным преуменьшением.
Одним словом, он полностью смирился с тем, что будет сидеть взаперти всю оставшуюся жизнь. И на этот раз поддержки Дамблдора оказалось недостаточно. Джинни привыкла к этому и давно научилась не принимать близко к сердцу, когда он предпочитал читать во время ее визитов. Для этого у него было предостаточно книг, и в лучшие времена, когда он не читал, он был немногословен.
Сегодня он не читал, поскольку встреча проходила не в его камере. Джинни часто задавалась вопросом, как ему удается сохранять свою тюремную форму в таком безупречном состоянии. На ней все еще сохранились складки, оставшиеся после последней стирки. Быть неряшливым Мастером Зелий — значит быть не очень хорошим Мастером Зелий, рассуждала она.
А Снейп был самым лучшим.
— Немного поздновато для деловых встреч, не так ли? — спросил он, приподняв бровь. Он сидел прямо напротив нее, упершись локтями в металлическую столешницу и сцепив руки.
Ему каким-то образом удалось раздобыть кожаную ленту, чтобы завязать волосы на затылке. Они все еще были угольно-черными.
— Я думал, вы вынесли достаточно из своего последнего визита, чтобы начать этот фарс с апелляцией?
Джинни вздохнула. Это должно было стать ее первым самостоятельным обращением в суд. Снейп был ее первым крупным делом. Она молилась, чтобы оно не стало для нее последним.
— Апелляция не сработает.
— О? Вы наконец-то последовали моему совету относительно тщетности Ваших усилий, как бы высоко они ни ценились, — добавил он. Его вежливость все еще была ледяной.
Она перешла сразу к делу.
— Некий ваш неуловимый друг счел нужным подойти ко мне посреди отдела нижнего белья в «Харродс» на прошлой неделе.
Выражение лица Снейпа было бесценным. Это была первая настоящая эмоция, которую она увидела от него за очень долгое время.
— Друг, Вы говорите? Вы уверены, что это был… он?
Джинни скрестила руки на груди.
— Профессор, я не знаю, сколько людей пытались убить вас за вашу долгую и богатую событиями жизнь, но я уверена, что, черт возьми, не забуду кого-то, кто пытался убить меня, косвенно или иным образом.
Глаза Снейпа слегка расширились.
— Замечание принято.
Затем он пристально посмотрел на нее.
— Глупая девчонка. Это было очень опасно. Я так понимаю, вы об этом не заявили?
— Вы все правильно поняли.
— Почему?
— Потому что тогда я не смогла бы передать вам это, — взглянув на дверь, чтобы убедиться, что она хорошо и надежно закрыта, она быстро сунула руку под кардиган и вытащила золотой ключ, который носила на длинной тонкой цепочке.
Реакция Снейпа на ключ, была не такой, как она ожидала.
Сначала он просто уставился на нее, а потом запрокинул голову и рассмеялся. Это не был тревожный, маниакальный смех, который иногда можно было услышать от заключенных Азкабана, которые пробыли там слишком долго. Это был низкий, веселый, совершенно нормальный смешок.
Джинни нахмурилась, глядя на него.
— Я надеюсь, это означает, что вы знаете, что с этим делать, потому что я не думаю, что это откроет какой-либо из здешних замков.
Он перестал вопросительно взирать на нее.
— Я знаю, что с ним делать, потому что я<i> его создал. Это именно то, что я дал Люциусу, чтобы помочь ему сбежать из-под домашнего ареста пять лет назад.
Теперь Джинни пожалела, что не рассмотрела ключ получше. Гермиона убила бы за то, чтобы заполучить в свои руки нечто подобное для Отдела Тайн.
— <i>Это и есть то таинственное устройство, о котором вы им рассказали? Чем именно оно является?
Никто из тех, кто слышал эту историю, не верил в существование волшебного устройства, которое позволяло его владельцу открывать любую дверь. Включая Джинни. Она предполагала, что это была просто история, которой Снейп собирался придерживаться, к лучшему или к худшему.
Он посмотрел на нее почти с вызовом, когда ответил:
— Золото, бронза, кровь и разбитые сердца, выкованные в форме, которую Вы видите здесь, — он немного покрутил ключ, прежде чем ловко вложить его в ладонь. — Он откроет любую дверь, которая удерживает человека от его любимого.
В его голосе было столько иронии, что Джинни не знала, что ответить.
— Это работает только в том случае, если ты любишь кого-то по ту сторону закрытой двери, буквально? И расстояние между этими двумя не имеет значения?
— Да.
— Потрясающе, — выдохнула она. — Я и представить себе не могла, что вы можете соединять разбитые сердца.
Выражение его лица говорило о том, что она могла бы сама ответить на свой вопрос, если бы достаточно хорошо подумала. Ну… там была кровь.
— Итак, вы придумали компонент «разбитого сердца»? — Джинни подняла глаза. — Вы имеете в виду слезы?
Мимолетный образ Снейпа, плачущего над кипящим котлом, был слишком нелеп, чтобы вызвать доверие.
Снейп ничего не ответил.
— Значит, вы и Люциус… — она знала, что он не собирался вдаваться в подробности.
— Вы знаете, что вы единственная, кто все еще называет меня профессором.
Джинни была необъяснимо рада смене темы.
— И вы все еще называете меня ребенком.
— Это то, кем вы являетесь, — ответил он. — Почему вы это делаете?
— Тот факт, что я делаю это, показывает, что я думаю о приговоре, который они вынесли вам. Вы сделали то, что сделали, ради общего блага.
— Закон смотрит на это иначе, дитя мое. Не с моим прошлым. Особенно когда мы находимся в состоянии войны. Мы уже проходили по этому пути раньше.
— Тогда те из нас, кто может, просто должны будут сами вершить правосудие, — она подошла к двери и выглянула через маленькое квадратное окошко наверху. Двое охранников не смотрели.
— Вам придется вырубить меня, — сказала она, когда повернулась обратно, чтобы посмотреть на него.
Он оставался совершенно невозмутимым.
— Мне пришлось бы это сделать, чтобы ваш идиотский план сработал, не так ли?
Джинни повернулась к нему.
— Это не мой идиотский план, это идиотский план Люциуса Малфоя.
Снейп молчаливо признал это. Он встал. Джинни слегка вздрогнула от быстрого движения. Ключ теперь висел у него на шее, поблескивая на фоне тусклой тюремной униформы.
— Как именно эта штука работает? — спросила она.
— Это позволит мне пройти незамеченным через любые двери, которые встанут у меня на пути. Применительно к моему нынешнему затруднительному положению это означает, что я смогу выйти из Азкабана и дойти до последней сторожки незамеченным.
— Достаточно хорошо, — сказала впечатленная Джинни. — Не причиняйте вреда никому из охранников, если решите выкрасть палочку.
Снейп одарил ее мягким взглядом, который она восприняла как означающий «не оскорбляй меня».
Джинни сделала глубокий вдох, а затем прищурила глаза.
— Хорошо. Сделайте это сейчас. Я готова.
Ничего не произошло. Удара не последовало. Она открыла глаза.
— Профессор, вы должны вырубить меня. Я не могу сделать это сама, они могут понять.
Она ожидала, что он скажет: «Нет, ни за что! Это просто смешно!» И что он не ударит ее. Но это был Снейп. Он знал, что от него требуется. Он не выглядел особенно извиняющимся перед этим и не принес никаких словесных извинений.
— Я давал вам время передумать, — сказал он.
— Я не собираюсь менять своего решения, а теперь поторопитесь!
Позже ее спросят, что было последним из того, что она помнила. Потому что, очевидно, должно быть расследование и отчеты о том, как могла произойти такая фатальная ошибка в системе безопасности.
Они понятия не имели, как Снейпу удалось пройти мимо всех контрольно-пропускных пунктов и даже воспользоваться лифтами, оставаясь при этом незамеченным. Он также прихватил с собой волшебную палочку.
Гораций, охранник, работающий на пропускном пункте на первом этаже, даже не заметил, что она пропала, пока всем не приказали проверить свои палочки.
Последнее, что помнила Джинни, — это слова Снейпа о том, что он намеренно наградил ее фолом на последних минутах игры шестого курса по квиддичу, которую он судил. Этот конкретный фол стоил Гриффиндору матча и чемпионата.
Это была одна из немногих вещей, из-за которых они с Гарри все еще немного расстраивались.
— Никакого фола тогда не было. Драко был неправ, — сообщил ей Снейп.
Это был рассчитаный ход с его стороны, потому что она все еще убедительно кипела от злости, когда ее привели в чувство охранники.