***
В один из холодных ноябрьских вечеров, когда Сиэль грелся у камина, умиротворенно созерцая языки пламени и наслаждаясь ароматным эрл греем, Себастьян осторожно полюбопытствовал: — Потеряв всю семью, почему добровольно отвергаете последних близких вам людей? Рассчитываете избежать лишних потерь? А не много ли вы берете на себя, думая, будто близкие вам люди погибают только по вашей вине? Неразумно отстраняться от тех, кто может помочь вам восстановить душевное равновесие и оказаться полезен в поиске объекта мести. — Торопишься моей души отведать? — хмыкнул Сиэль, зло сверкнув единственным глазом, не скрытым под повязкой. — Месть — блюдо, которое подается холодным. — Вы не ответили на вопрос. — Слуге не подобает задавать вопросы господину без разрешения. Сиэль внутренне закипал от подобных высказываний Себастьяна. Он не любил разговоры, касающиеся семьи и близких, все они невольно напоминали о событиях прошлого, о которых он мечтал забыть. Может, демон проверял его на прочность? Или приправлял душу для остроты? — Вот как… — усмехнулся Себастьян, льстиво поклонившись. — Я так задел вас своими вопросами. Прошу прощения. Из каждого слова дворецкого сочился нескрываемый сарказм, и Сиэль от досады стиснул зубы. Конечно, Себастьян задел его за живое, они оба это прекрасно понимали. — Чертов демон! — раздраженно фыркнул он, громко поставив допитую чашку чая на блюдце. Подобные словесные перепалки подогревали Себастьяна, ему нравилось, когда Сиэль отвечал взаимностью, показывая острые зубки. Демон находил в таком типе взаимоотношений какую-то особую изюминку. — Сколько мне отведено? Год? Два? — начал граф издалека, опустив голову и нервно перебирая пальцами фамильное кольцо. — Всем им будет гораздо легче пережить мою потерю, если при жизни я сделаю все возможное, чтобы оттолкнуть их. Я уже умер для них. — Как благородно с вашей стороны заботиться о душевном состоянии окружающих вас людей. Но откуда вам знать, что им пережить легче: вашу потерю или ваше равнодушие? Себастьян выдержал длинную паузу, зная, что не дождется ответа от замкнувшегося в воспоминаниях Сиэля. Он сидел с опущенной головой, с трепетом сжимая фамильное кольцо на пальце, словно боялся потерять. Кольцо — теперь его единственная связующая нить с погибшей семьей. — Вы боитесь, что сблизившись с кем-то, неизбежно его потеряете. Но вы прикрываетесь благородством, думая, что своей отстраненностью защищаете близких, а на деле печетесь лишь о собственном эго. — Себастьян! — Сиэль резко поднялся с кресла, раздраженно сжав кулаки. — Да что на тебя нашло? — Будь я неправ, вы бы не разозлились. Себастьян самодовольно улыбнулся, радуясь тому, что смог вывести господина на чистую воду. Став невольным слушателем его недавнего разговора с Мадам Рэд во время игры в шахматы, Себастьян приметил одну любопытную вещь: все люди в жизни Сиэля — его пешки, и ради победы он готов пожертвовать столькими, сколько понадобится, без колебаний и сожалений утащив за собой во тьму всех, кто ему дорог. Он не поступится ничем, даже родственной связью. «О да, потрясающе вкусная душа!»***
— Я просчитываю все возможности, неважно, будь то родственник или друг. Себастьяну нравилось в Сиэле это беспристрастное отношение ко всему вокруг. Не нужно обрастать лишними привязанностями, если хочешь достичь цели. В погоне за целью нередко возникает ситуация сложного морального выбора, и всегда приходится кем-то или чем-то жертвовать, порой даже собой и своими принципами. Так просто запереть все чувства на замок, избавиться от сковывающих уз — и перед тобой открывается дорога без лишних преград. А терять случайных людей на пути всегда проще, чем тех, к кому ты глубоко привязан. — Как это жестоко подозревать родных, — мадам Рэд с искренним сожалением покачала головой. — Сын моей сестры… Если бы ты не раскопал все это, мы бы еще сыграли с тобой в шахматы. Сиэль намеренно отталкивал людей от себя, избегая привязанностей и теплых чувств. Но должного эффекта это не возымело. Наверное, не так просто избавиться от привязанности, идущей из глубины души. Можно лишь вести себя отчужденно, делать вид, что все равно, но обмануть себя не получится. Сиэля пугала серьезность выбора: исполнить долг сторожевого пса королевы, сохранив свою репутацию, титул и не отступить от контракта, рискуя быть съеденным раньше времени или пойти на поводу последней родственной связи и закрыть глаза на многочисленные преступления? Выбор, каким бы он ни был, обещал перевернуть жизнь. Как правильно выбрать с меньшими потерями? И главное: для кого с меньшими потерями? Для себя или для близкого человека? «Что же вы решите, господин?» Но навязчивый красноволосый жнец не позволил Себастьяну насладиться интригующими колебаниями его драгоценного контрактора и набросился с косой смерти. Дворецкий играючи увернулся от удара. Его куда больше волновали действия мадам Рэд, набиравшие непредсказуемые обороты. Жнец не сможет нанести сильный вред демону (по крайней мере, он так думал), а вот обозленная на весь мир сломленная женщина может по первому импульсу сотворить с хрупким ребенком что угодно. И она была близка к срыву… — Коса смерти даже демона изрубит на куски! Грелль с неописуемым восторгом замахнулся косой. Себастьян обхватил просвистевшее мимо уха лезвие ладонями, оказавшись тесно зажатым между стеной и жнецом. Вращающиеся механизмы почти задевали плечо. Дворецкого, казалось, это не волновало. Он неотрывно следил за приближением мадам Рэд к Сиэлю и готов был ринуться на его защиту в любую секунду. Хоть сейчас, но… Действовать без приказа? Только если над господином нависнет реальная угроза, а пока… «Останусь безмолвным наблюдателем. Довольно любопытно, что произойдет дальше». — Почему… — прошептал Сиэль, не решаясь поднять глаза на тетю. Кто бы мог подумать, что убийца все это время находился настолько рядом, а вчера вечером даже мирно играл с ним в шахматы? Скольких бы жертв удалось избежать, если бы Сиэль не потратил время на бесполезного Виконта, а сразу взялся за мадам Рэд, приказав Себастьяну тщательнее проверить ее алиби, а заодно и ее странного дворецкого, не внушающего доверие с самой первой встречи. Сиэль не знал, кому прежде адресовал вопрос «почему?». Ей… — Даже если бы я сказала, ты слишком мал, чтобы понять! Или себе… Почему не действовал? Потому что не мог поверить в то, что родной человек способен пойти на убийства? Но что меняет родственная связь? Человеческая суть, независимо от существующей связи, остается прежней. А человек, погрузившийся в пучину отчаяния, легко поддается искушениям, и когда появляется кто-то, кто может помочь ему оттуда выбраться, он обязательно попадается в эти сети. Такова природа людей. Сломленная и разбитая жизнью мадам Рэд — легкая добыча для сумасшедшего жнеца, решившего, что способен вершить чужие судьбы. — Тебе никогда не понять! Она без колебаний занесла нож над племянником. Глаза Сиэля расширились от страха. Сердце ныло, сжимаясь от боли предательства последнего близкого человека. — Лучше бы ты вообще не рождался! — Милорд! Риск по беспечности потерять своего контрактора мотивирует лучше, чем угрожающе нависшая коса смерти. Себастьян рванул вперед. Плечо обожгла резкая боль. Неважно. Жизнь господина превыше всего! Демон в ярости подлетел к мадам Рэд. Вокруг него бесновались черные тени, в глазах пылали кровавые языки пламени. Когтистая рука потянулась к ее голове… — Не надо! Себастьян! Пронзительный крик Сиэля вырвал демона из неистовства. Его рука приняла человеческий облик, замерев в воздухе. Сверкнувший нож вывалился из ослабевших пальцев мадам Рэд, вторив ее сдавленным всхлипам. — Не убивай ее! Прошедшее состояние аффекта незамедлительно напомнило Себастьяну о боли. Медленно отстранив руку, которой только что намеревался убить мадам Рэд, дворецкий зажал ей рану на плече, сведя брови от досады и злости на самого себя. И на господина, отчасти. — Я…не могу убить…это дитя, — мадам Рэд подняла залитые слезами и полные раскаяния глаза на Сиэля. — Какое разочарование, мадам Рэд, — Грелль покачал головой, притворно обиженно поджав губы и занеся над ней косу смерти. — Но… но ведь! Он ведь мой… Хлынула кровь. Мадам Рэд бросила на Сиэля останавливающийся взгляд. Последний близкий человек.***
Все закончилось также быстро и сумбурно, как и началось. Себастьян слился с Греллем в рукопашном бою, обладая явным преимуществом. Отобрал у него косу смерти и даже на полном серьезе хотел перерезать ей самого жнеца. Битву прервал появившийся из ниоткуда другой жнец — и все внезапно прекратилось. Дело о Джеке Потрошителе закрыто ценой еще одной загубленной жизни. Сиэль не наблюдал за происходящим. Все это время он сидел с отсутствующим взглядом рядом с телом мадам Рэд, отказываясь верить в происходящее. Он намеренно отталкивал всех близких людей, и к чему это в итоге привело? Да все к тому же. Люди, близкие к Сиэлю, долго не живут, даже если он сам всеми силами старается держать их на расстоянии. Может, это его проклятие? Улица опустела и погрузилась в мрачную тишину. Не решаясь подойти, Себастьян с выжидающим интересом разглядывал поникшую и сжавшуюся хрупкую фигуру своего господина. Сиэль не выбрал ни один из возможных вариантов, за него все решили обстоятельства. Некоторые пешки могут двигаться по своей воле, ведь это жизнь, а не шахматная партия. Игроки всегда будут нарушать правила, а пешки предавать игроков. «И все же, господин, долг или родство? Если избранная цель для вас превыше всего, то родство ничего не значит. Но вы пошли на поводу чувств и привязанностей, от которых так стремились убежать, и остановили меня. Досадно то, что мадам Рэд в любом случае погибла бы, и неважно, от чьей руки. Своим ходом вы меня немного разочаровали. Мне не понять это эфемерное понятие «любовь», ради которой люди совершают глупости. Любовь затуманивает разум и мешает следовать цели. На нее не нужно отвлекаться, если хочешь чего-то достичь». — Теперь ты видишь, почему я не хотел никого к себе подпускать, — тихо пробормотал Сиэль, чувствуя на себе внимательный взгляд дворецкого. Он не плакал, не проклинал никого вокруг и особенно демона за то, что не уберег еще одного близкого человека в его жизни. Неоднократно видевший смерть черствеет и воспринимает ее как естественный и неизбежный процесс. Кому, как не Сиэлю, знать о неизбежности все. — Господин, — Себастьян приблизился к графу и осторожно коснулся его щеки, стараясь вложить в этот жест все сострадание, на которое только был способен. — Нормально, — отозвался Сиэль, тряхнув головой, избавляясь от гнетущих мыслей и безразличных пальцев демона. — Все нормально. — Здесь очень холодно, — Себастьян опустился на колено рядом с Сиэлем, учтиво улыбаясь. — Давайте поскорее вернемся домой. Я обещал напоить вас горячим молоком. — Угу… Обыденные разговоры. Давайте притворимся, что ничего не произошло. Так проще. Никаких лишних объяснений, никаких слез и угрызений совести. Похоронить чувства глубоко внутри. Забыть их и никогда оттуда не доставать. — Я позабочусь о теле. Ни о чем не беспокойтесь. — Угу… Сиэль со вздохом поднялся. Мир перед глазами резко расплылся, и земля ушла из-под ног. — Милорд! Себастьян бережно обхватил Сиэля за плечи, предотвращая неожиданное падение. — Мило… Звонкая пощечина разрезала ночную тишину. Глаза слуги и господина встретились: одни горели ненавистью, другие — замешательством. Сиэлю небезразлично то, что произошло. Какой смысл в притворстве? Демона не обмануть. Самого себя не обмануть. Для кого устраивать спектакль? — Что с вами? Казалось, Себастьян был искренне расстроен его действиями, в нерешительности протягивая к нему руку. Он сражался, не жалея сил, исполнил все приказы, так чем же господин недоволен? «Вы хотели попросить меня защитить мадам Рэд? Чем я провинился, если вы сами не отдали мне такой приказ? — Себастьян провел пальцами по горящей от удара щеке. — Или… вы злитесь на самого себя, потому что не решились приказать, и теперь выплескиваете на мне свою злость? Хороший ход. Я же демон и все стерплю. Впервые получаю от вас пощечину. Люди странные… Никогда не признают своих ошибок и вечно ищут, на кого бы перекинуть свою вину…». Сиэль напряженно свел брови, понуро опустив голову. Он умел искусно маскировать свои чувства, что вызывало непонимание даже у демона. — Все в порядке, — чуть слышно пробормотал граф, но в гробовой тишине голос прозвучал особенно отчетливо, как бы убеждая всех вокруг и себя самого в том, что все действительно так, как он и сказал. Взгляд опустился на безжизненное тело мадам Рэд. Она любила красный цвет, и, наверное, могла бы гордиться, что он с буйством фонтанировал из нее последние секунды жизни, как будто вырываясь из самых потаенных глубин души, неистово крича миру о пережитых трагедиях и окрашивая все вокруг ее любимым цветом. «Тебя я хотел потерять меньше всего… Что же ты наделала, тетушка?». В глазах Сиэля отразилась боль, которую он не мог выразить словами. Не здесь, не сейчас, не при Себастьяне. Он не знал, как можно впредь доверять этому расчетливому демону, ведь он бы, не задумываясь, убил мадам Рэд, если бы Сиэль не остановил, потому что только его жизнь и его душа для него превыше всего. Но ради спасения мадам без приказа он бы даже не шелохнулся. Сиэль знал, напрасно винить демона в его неизменной сути, но не мог понять: разве не правильно попытаться спасти близкого человека своего контрактора? Да, это не прозвучало ни в контракте, ни в приказе, но разве так трудно догадаться, что для него жизненно важно? «А с чего я взял, что он выполнит сверх того, о чем я просил? Он никогда не выходит за рамки и делает лишь то, что приказано, но ни больше, ни меньше. Возможно, он догадался, что я хотел бы, чтобы он защитил мадам Рэд, но поскольку я не приказал… Себастьян чист, не провинившись ни в чем. Это я невольно наделяю его несуществующими моральными качествами, надеясь, что с высоты своей проницательности он в состоянии поступить так, как того требует моя душа. Но он до мелочности расчетливый демон…» Сиэль исподлобья посмотрел на Себастьяна испепеляющим взглядом. «Глаза бы мои тебя не видели!» Себастьян, перехватив этот красноречивый взгляд, прекрасно понял его внутренний посыл, не в силах сдержать лукавую усмешку. Заметив это, граф нервно стиснул зубы, но предпочел промолчать. К чему слова, когда все ясно как день? — Со мной все в порядке, — холодным тоном повторил Сиэль. Его лицо мгновенно приняло невозмутимый вид. По части притворства и перевоплощения у Сиэля нечего занимать… — Я и сам могу держаться на ногах. «Ах, теперь вы пытаетесь провернуть ситуацию так, будто вас разозлило только это!» — Себастьян расплылся в снисходительной улыбке. — Просто…всего лишь немного устал. Сиэль отрешенно направился по переулку, и Себастьян безмолвной тенью последовал за ним. На языке вертелось множество невысказанных мыслей и незаданных вопросов, но демон решил повременить с ними. Однако Сиэлю самому не терпелось прояснить ситуацию: — На что ты способен без приказа? — На спасение вашей жизни. — Вот как… Значит, ты бы убил мадам Рэд без приказа. Но спасти ее без приказа — не соответствует твоему кодексу? Для таких, как ты, не существует понятия «преданность»? — Это очевидно, — Себастьян развел руками, искренне недоумевая, почему эта простая истина не ясна господину. — Я заключил контракт с вами, а не с мадам. Так зачем мне спасать ее жизнь? Но вы в любой момент, если бы захотели, могли отдать приказ, не мучаясь сейчас угрызениями совести. — Ты прав настолько, что не придерешься… Себастьян самодовольно улыбнулся. Ему нравилось подлавливать господина на ошибках и наблюдать за его непредсказуемой реакцией. — У меня тоже остался к вам вопрос. Почему вы меня остановили, когда я намеревался убить ее? — Потому что она не смогла убить меня, в ее глазах было замешательство. — Значит, вы всего лишь ответили взаимностью? Тоже замешкались, потому что она была вам дорога. Сиэль резко развернулся, чтобы ответить, но Себастьян не дал ему такой возможности, продолжив: — Сейчас начнете рассуждать о шахматных фигурах, о том, что король выживет, если будет правильно использовать фигуры, что игра не закончится, пока не падет король… Я слишком хорошо вас знаю, чтобы предугадать это. Но вы никогда не признаетесь ни мне, ни самому себе в своей привязанности к близким. Отталкиваете, называете их пешками, как неодушевленные предметы, и думаете, что вам так будет легче воспринимать бесчисленные потери… Но вам не будет легче. — Обнадежил, демон, — фыркнул Сиэль и, шаркнув ногой, зашагал в темноту неосвещенной улицы. «Вы так холодны со мной. Неужели вы тоже не хотите подпускать меня близко из-за…страха потерять? Привязанность…».