«В любых отношениях есть периоды влюблённости, любви, ненависти... Не зря говорят, что любовь и ненависть — стороны одной медали. Сильнее всех мы ненавидим тех, кого любим» ©
В воздухе витали вздохи влюбленных, университет полнился розовым цветом, лепестками и сердечками, а также запахом сладкого и шоколада… И именовался этот момент всеобщего помешательства – День Святого Валентина. Кайла не любила этот праздник всей душой из-за степени его переоцененности. Не любила, а потому нарочно вырядилась во всё чёрное. Как назло, на паре с Заиди, тот пожелал рассказать именно о любви в искусстве… Поэтому Фишер привычно достала телефон, не желая всё это слушать. Однако, лекцию прервали несколько студентов. Один из них подошел и что-то сказал Райану. Тот нахмурился, окинул взглядом аудиторию и с улыбкой пояснил: — Студсовет пообещал провести рассылку валентинок в честь праздника, но их оказалось так много, что ребята не справляются с поставками и просят помощи. Оглядев студентов, Заиди остановил хищный взгляд на Кайле. «Нет, утырок. Даже не думай, мать твою. Ты же знаешь, что я это ненавижу, ты же не…» — Мисс Фишер все равно не интересует лекция, думаю она будет рада помочь. «Козлина!» Одарив хищной улыбкой Райана, она вышла, хлопнув дверью, прямиком за членом студсовета, который говорил что-то о сортировке валентинок… «И почему меня припахивают на подобную срань?» Впрочем, думала она об этом не долго. В тот момент, когда они пересекли порог «склада любви», её ждали несколько моментов удивления. Первый - комната была завалена огромным, просто ОГРОМНЫМ количеством надушенных писем, всех романтических форм и расцветок. Они были разделены на неровные кучки. Второй – эти кучки разделял Лизандр. «Из всех людей… В помощники выбрали его. Судьба, злая ты сука» Кайла знала, что его стоит избегать. Она пыталась, честно. После всего произошедшего… Каждая минута рядом с ним оборачивалась сладкой, тянущей истомой. Она пыталась, но не могла удержаться. Это оказалось выше её сил. — Чтож… Нам придется с этим постараться, да? – проговорила она в ответ на его вопросительный взгляд. И засучила рукава.***
Следующие несколько часов прошли довольно весело. Кайла то и дело чихала от запаха духов, а Лиз шутил, что у неё развилась аллергия на любовь. Потом ребята разносили по аудиториям валентинки, под аккомпанемент ворчания преподавателей и радостных возгласов студентов. — Следующего кто пошутит про то, что мы Купидоны, я просто сожгу. – ворчала Фишер, слыша тихий смех Лизандра. Она никогда бы не призналась, что слушать его зычный голос, ощущать теплое присутствие рядом с собой и чуть касаться кончиков пальцев, передавая письма… Так приятно. «Интересно, а есть ли у него девушка?» Разнеся часть валентинок, оставшиеся они передали другим помощником и остались в полупустом помещении, отдыхая в обеденное время. — А-а, я так умоталась. – Кайла присела на край стола, потягиваясь всем телом. — Что, работа Купидона нелегка? — И ты туда же?! — А что ты сделаешь? Сожжешь меня? Со смехом Лиз увернулся от её кулачка, также опираясь на стол. — Хм… А что же, тебе прислали валентинку? – спросила она неожиданно, прищурив глаза. — М? Да, несколько… Не знаю от кого. Я не интересовался. Кайла с легкой ревностью смотрела на плитку шоколада, которую он распаковывал. Поймав её взгляд, Эйнсворт усмехнулся: — Шоколад мне не дарили. Меж ними повисла странная, неловкая тишина. Кайла не знала, отчего так… С ним всегда было то приятно, то жгуче неловко. — Почему ты перестал петь? — Что? – парень бросил на неё напряженный, странный взгляд. Но рыжая не желала останавливаться. — В школе ты прекрасно пел. Теперь тебя заменил этот крашеный. Так почему? — Всё непросто, Кайла. — Тогда скажи мне. – она подалась вперед, считывая все его эмоции смятения. Блондин вздохнул, пряча лицо в ладонях. — Я… Ну. Когда отец умер, а потом и мама… Я не плакал. Не знаю, просто не мог. Меня раздирало от боли и переживаний. Но беззвучно. И… Я потерял тогда голос. — А… Но как? – она выдохнула, осознавая, какие печальные воспоминания пробудила в нём. — Врачи сказали – это от переживаний. Он восстановился… Спустя полтора месяца. Но петь я все еще не мог. Каждая попытка кончалась… Сорванным голосом. Я видел, что Кастиэль верит в меня, но теряет надежду с каждым разом. И я понимал, что тяну группу на дно. Поэтому и отказался. Кайла закусила губу до крови. «Почему так? За что так с ним? Парень, который боится замкнутого пространства и одиночества в нем. Тот, который кричал, но кричал в пустоту. Настолько долго, что лишился голоса» — Прости. — Нет, не волнуйся. Я пережил это. К тому же, я всё еще пишу тексты к песням. — Оу. Вот почему они такие трепетные. – она пробормотала это чуть слышно и не сразу поняла, что сказала вслух. Лизандр же явно смутился, опустив взгляд. — Спасибо. Молчание вновь повисло меж ними. Эйнсворт открыл шоколадку, отправляя кусочек себе в рот. А Кайла, словно загипнотизированная, не могла оторвать от этого взгляд. Боже, как же она хочет прикоснуться к его губам. — Хочешь… Шоколад? – он спрашивает это как-то не так. Неправильно. С хрипотцой в голосе, которую она любила и ненавидела больше всего. Спрашивает, обволакивая невыносимым, магическим взглядом. «Один глаз жёлтый… Второй – зелёный» Кая кивает, ощущая дикую слабость в ногах. Мурашки прошлись по её телу, когда Лизандр лёгким движением заправил прядь ей за ушко, а потом коснулся припухлых девичьих губ, даря поцелуй… Чуть горьковатый, тающий на кончике языка… Наркотически-опьяняющий. Ей, конечно, нужно оттолкнуть его. Надо бы… Но… Пальцы зарываются в серебристые пряди, так привычно, словно так было всегда. Она углубляет поцелуй, не желая прерывать минуты наслаждения. И разочарованно стонет, когда он отстраняется первым. — Ты… Будешь моей валентинкой? – говорит он эту до смерти затертую фразу. — Черт, это так банально, Эйнсворт… Да.