Отголоски сна

      — Ты у меня храбрая девочка. Будь умницей и ничего не бойся. Обещаешь?       Мама крепко обнимает ее, торопливо целует в лоб и убегает, бросив тревожный взгляд за окно. Солнце медленно садится, а тени густеют.       — Я не буду бояться, обещаю.       В начале девочка и правда не боится — ходит из комнаты в комнату, тихо напевая себе под нос мелодию. Папе нравится эта мелодия. Она звучит из красивой музыкальной шкатулки, которую когда-то подарил им с мамой дедушка. Пока звучит музыка — все всегда кончается хорошо. Шкатулка стоит на каминной полке. Мама, почему в этот раз ты забыла взять ее с собой? Ах, какая глупенькая мама. Солнце садится все ниже, тени становятся гуще, и тогда она садится у окна ждать. Мамы все нет.       Шаги за окном — незнакомые, как и тихий приглушенный тканью голос. Но она знает запах, им всегда пропитаны отцовские одежды. И дядя Хенрик — его запах такой же густой и пряный, самую чуточку солоноватый.       — Вы охотница, правда? Вы можете найти мою маму, пожалуйста? — она вцепляется в толстые прутья внутренней решетки. У Охотников всегда много дел, но может быть найдется минутка и для нее? — Папа не вернулся с охоты, мама отправилась на его поиски и тоже пропала…       — Я совсем одна… Мне страшно…       Она обещала не бояться, но, кажется, совсем не такая храбрая, как думала мама.       Охотница касается внешней решетки. Едва слышно стучит в стекло и согласно кивает. Она поищет.       — О, спасибо! Мама носит красную брошку, она очень красивая! Вы сразу ее узнаете. Отдайте ей музыкальную шкатулку! — девочка срывается с места, бежит к камину и возвращается к окну, надеясь, что Охотница все еще ждет ее.       Охотница уходит, а вслед за ней будто утекают последние солнечные лучи. Девочка ждет.       — Я не буду бояться. Я буду умницей и буду храброй, — шепчет она снова и снова. Вскидывает голову и прижимается к решетке каждый раз, когда слышит шаги. Но мамы все нет и нет, она не возвращается, не возвращается и папа, и даже Охотница больше не подходит к окну. Ожидание становится невыносимым.       — Я буду ждать. Я не буду бояться. Я точно знаю. Утро всегда наступает.       Мама всегда так говорила. В самые глухие ночи — утро наступит. Но тогда ждали и боялись они вместе.       — Не нашли, да? — ей кажется, что Охотница медлит с ответом, но все же та качает головой. Вспыхнувшая было надежда меркнет. Она не просит вернуть музыкальную шкатулку и не спрашивает, почему плащ Охотницы так сильно изодран, и на трость та опирается тяжело.       Охотница уходит, и вокруг вновь только звенящая тишина и слабый свет восходящей луны. Может быть, она поищет сама?       Замков на двери много, и сама дверь большая и тяжелая, но она все же справляется с ней. Вокруг — темнота, а по ушам бьет далекий вой и чьи-то рыдания. Девочка оглядывается на темную прихожую, но от нее так остро пахнет бесконечным ожиданием и одиночеством, что вернуться — выше ее сил. Только идти вперед. Я не буду бояться.       В длинном туннеле под мостом темно, сюда не доходит даже лунный свет. Она идет вперед ощупью, чувствуя, как под ногами тихо хлюпает вода. Она понимает, что бояться все-таки стоило, когда лица касается смрадное дыхание. Впереди ворочается что-то большое. Она замирает, осознавая, что не в силах ничего сделать — даже закрыть глаза, потому что под веками такая же темнота, как и вокруг.       Она ничего не видит, только слышит истошный визг, а потом ее облекает тепло и знакомый пряный запах. Она вцепляется в воротник камзола, не обращая внимания, что пальцы скользят, а платье пропитывается влагой. Теперь пряный запах окружает и ее тоже.       В Часовне Идон светло, а пряный запах теряется в аромате ладана и розмарина. Здесь тихо, и лунный свет кажется совсем далеким. Сгорбленный Агата рассказывает истории. У Арианны есть гребень, она расчесывает девочке волосы и заново вплетает в косу белую ленту, а еще поет, пусть эта мелодия совсем не похожа на ту, что пела мама, но страх уходит. Если закрыть глаза, где-то на грани яви звучит еще одна песня. Но ту девочка не хочет слушать, она бежит к ворчливой старушке, та постоянно гонит ее, но если не подходить — начинает волноваться и постоянно оглядываться по сторонам. И даже тот господин, что не сказал никому не единого доброго слова, осторожно трепет ее по голове, пока никто не видит.       Они все здесь только пока не наступит рассвет. Они ждут его, тревожно глядя на багровый диск луны. И только девочка хочет, чтобы рассвет не наступал. С рассветом она перестанет быть им нужной. С рассветом вернется одиночество.       Пусть эта ночь не закончится.