Political Passions/Политические страсти

Из-за тонированных окон почти невозможно было разглядеть улицы. Бессмысленно пытаться скрыть, кто находится внутри автомобиля, окружённого несметным числом полицейских на мотоциклах, подумала Реджина. Не говоря уж о целом автопарке сверкающих чёрных машин, тянувшемся по обе стороны. Все знали, что мимо них мчится президент Соединённых Штатов, под защитой пуленепробиваемого стекла и металла. Просто смешно, размышляла она, сколько денег из государственного бюджета ушло на то, чтобы сохранить жизнь одному человеку. Тем не менее, стать трупом ей точно не хотелось, поэтому она предположила, что придётся к этому привыкнуть. — И я сказала им, что Робин тоже под запретом, — продолжила Зелина, вернув Реджину в реальный мир. — Нам не нужно, чтобы люди сразу же начали лезть в ваш брак. Ведущая была в ярости, когда я с ней разговаривала. — Ну, она же лучшая в своём деле, так? Я уверена, что ей под силу придерживаться разрешённых тем, — сказала Реджина. — В противном случае это интервью станет для неё последним, — сердито буркнула Зелина. — Итак, когда будете говорить о своём детстве и политической карьере вашего отца, обязательно упомяните о его взаимоотношениях с Обамой. Мы хотим, чтобы вы как можно больше ассоциировались с его президентством, к тому же в первые месяцы придётся непросто, вам нужно будет аннулировать много законов Трампа. — Знаю, знаю, — вздохнула Реджина. — Сколько длится интервью? — Тридцать минут, — ответила Зелина. — В прямом эфире, не забывайте. — А потом у меня что за мероприятие? — Ужин с Робином в романтическом ресторане, — сказала Зелина. — Мы хотели сделать что-то, чтобы показать, что вы отмечаете своё новое назначение и что вы с самого начала работаете как одна команда. Реджина вздохнула. — И народ на это клюёт? — Да, — ответила Зелина. — Потому что я отлично справляюсь со своей работой, и, несмотря на то, что я думаю об этом дебиле, у него талант изображать влюблённость. Реджина сдержанно усмехнулась. — Ну, хоть на что-то он годится. — Без него вы не попали бы в Белый дом, — произнесла Зелина. — Так, в этом интервью наверняка затронут ваши университетские годы. Я бы хотела, чтобы вы больше акцентировали внимание на Гарварде, а не на Йеле, потому что нам нужно привлечь бизнесменов и заверить их, что, хотя вся ваша кампания была сосредоточена на том, чтобы дать голос каждому американцу, их жадные капиталистические кулаки все ещё будут набиты деньгами. — Полагаю, я найду более красноречивый способ донести эту мысль, — сказала Реджина. — Эта ведущая, кстати, это она предсказала мою победу в Техасе? — Конечно же нет, — произнесла Зелина. — Ту потом уволили. Кто в здравом уме поверит, что такой республиканский штат, как Техас, когда-нибудь проголосует за первую женщину-президента? — Я обиделась, — с каменным лицом ответила Реджина. Зелина проигнорировала сарказм. — Нет, это та женщина, которая её заменила. Эмма Свон. Она на самом деле отличный политический обозреватель, и, вероятно, поэтому она была так зла, когда звонила мне сегодня утром по поводу ограниченного круга вопросов. Мы выбрали её, потому что она талантливая ведущая и невероятно популярна. Вы в надёжных руках, она не настолько глупая, чтобы выходить за рамки дозволенного. Вы несколько раз смотрели её передачу. — «Шоу Свон», да? — спросила Реджина. У неё почти не было времени смотреть телевизор, но во время выборов она следила за некоторыми политическими программами. У женщины, если она правильно помнила, были поразительные зелёные глаза, которые прожигали гостей насквозь, как только она нащупывала слабые места. Однако Реджина всю жизнь совершенствовала свой политический имидж. Он был непробиваемым. Эмма и Руби вместе просмотрели окончательный список вопросов меньше чем за десять минут до приезда нового президента в студию. Отличными их нельзя было назвать, но это лучшее, что они смогли придумать, учитывая ограниченный масштаб. — Хорошо, мне пора на грим, — наконец произнесла Эмма, передав бумаги Руби, чтобы та напечатала вопросы на фирменных карточках «Шоу Свон». — Пожалуйста, сообщи мне, когда она приедет. Я бы хотела поговорить с ней, прежде чем мы выйдем в эфир. — А так вообще можно? — спросила Руби. — Понятия не имею, — призналась Эмма. — Я раньше никогда не брала интервью у президента. И никогда не хотела, начнём с этого. Но если тебе удастся найти её публицистку, то я уверена, что у тебя получится применить свои чары. Руби засмеялась и кивнула. Две женщины вместе вышли в коридор, прежде чем каждая повернула в свою сторону. Руби поспешила к заднему входу, через который должна была прибыть президент, по пути передав вопросы администратору. А Эмма спустилась в гримёрку и рухнула в своё кресло. — Волнуешься? — спросила её стилистка, девушка по имени Тина Белл, с которой Эмма по долгу службы проводила очень много времени. — Не особо, — ответила Эмма, взяв газету и спрятавшись за ней, надеясь, что девушка поймёт намёк. — Я бы так нервничала, если бы мне предстояло взять интервью у президента, — продолжила Тина, начав расчёсывать светлые волосы Эммы. — Что ты будешь у неё спрашивать? — Вопросы, — сказала Эмма. — Хотя не интересные, — мрачно добавила она. — Я бы спросила у неё про платье, которое она надела на инаугурацию. О, и про то красивое синее платье, которые было на ней в ту ночь, когда она выиграла выборы. Помнишь? Эмма не была модницей, но должна была признать, что легко может вызвать в памяти образ только что избранного президента Соединённых Штатов, выходящей на сцену для произнесения победной речи. Она не была уверена, это потому, что Реджина Миллс стала первой женщиной-президентом, потому, что её успех означал, что наконец был свергнут человек, управлявший страной последние четыре года, или из-за самого платья. Какой бы ни была причина, Эмма определённо помнила платье, которое было той ночью на Реджине. — Мода и стиль — это не моё, — произнесла Эмма, многозначительно выглянув из-за газеты и поймав в зеркале взгляд Тины. Девушка засмеялась, начав создавать на голове Эммы замысловатую причёску. Наконец она замолчала, сконцентрировавшись на подготовке женщины к тому, что должно было стать самым просматриваемым телевизионным интервью в истории США. Эмма терпеливо сидела, отчасти читая газету, и отчасти думая о женщине, с которой она скоро встретится. Блондинка была демократкой всю свою жизнь и поддерживала президентскую кампанию Реджины с первого дня. И теперь, после многих лет восхищения работой женщины, она не только встретится с первой женщиной-президентом Соединённых Штатов, но и возьмёт у неё интервью в прямом эфире. Обычно Эмма не нервничала, но как только на неё свалилось осознание, она почувствовала, как сердце забилось чуть быстрее. Толпа расступилась, чтобы пропустить президентский автомобиль с эскортом на заднюю стоянку телестудии. Реджине стало интересно, когда же папарацци надоест фотографировать Мерседес. Она надеялась, что скоро. Они подъехали к маленькой двери, и за её окном появился Грэм. Реджина мысленно задалась вопросом, спит ли он вообще. В сопровождении охраны она покинула автомобиль и вошла в здание, за ней поспешила Зелина и множество других людей. Их сопроводили в большую гримёрку, где Реджину ждала её стилистка. Она уже была одета, но знала, что во время интервью в прямом эфире причёску и макияж будут поправлять снова и снова, пока не доведут до совершенства. Опустившись на стул, Реджина закрыла глаза и позволила Белль приступить к работе над макияжем, не переставая слушать Зелину, которая болтала о предстоящем интервью. Ну, Реджина слушала в пол-уха. В конце концов, интервью было только о ней как о человеке, а к разговору на эту тему ей вряд ли нужно было готовиться. Стук в дверь прервал Зелину, которая как раз кратко излагала, какое место отдыха Реджина должна назвать своим любимым. Публицистка подошла к двери и приоткрыла её, выглянув, чтобы выяснить, кто им помешал. — Здравствуйте, вы Зелина Уэст? — Да, а вы? — Руби Лукас, я помощница Эммы Свон. Я хотела спросить, может ли Эмма встретиться с мадам президентом до эфира, просто чтобы они смогли получше узнать друг друга, прежде чем включатся камеры. Зелина взглянула на часы, а затем оглянулась через плечо. Она установила зрительный контакт с Реджиной в зеркале, молча спрашивая, что она думает. Реджине это нравилось в Зелине; хотя выставлять её образ в наилучшем свете было работой британки, она всегда ценила её мнение. Брюнетка пожала плечами и кивнула в знак согласия. — Мы закончим через десять минут, — сказала Зелина, разворачиваясь к Руби. — Пожалуйста, попросите мисс Свон подойти сюда, поскольку наша служба безопасности всё ещё прочёсывает остальную часть здания, и мадам президент никуда не пойдёт, кроме как на площадку перед самым началом записи. Руби понимающе кивнула и исчезла. Зелина вернулась к женщине, вокруг которой крутилась её жизнь последние три года, и продолжила подготовительную работу. Реджина снова закрыла глаза, когда Белль начала укладывать волосы. — Она примет тебя через, — Руби сверилась с телефоном, — восемь минут. — Чёрт, — с губ Эммы посыпались крошки, когда она выронила сэндвич и потянулась за своими заметками. — Ты её видела? — Затылок и отражение, — кивнула Руби. — В жизни она ещё красивее. — Через зеркало это называется в жизни? — спросила Эмма, ещё раз пробежавшись по окончательным вопросам. — И ты должна была меня успокоить, помнишь? — Я думала, ты не волнуешься, — поддразнила Руби. Эмма сузила глаза. — Это, блин, президент Соединённых Штатов. Могу я хоть раз понервничать? Руби вскинула руки в защитном жесте. — Ну, понервничаешь на ходу. Они в той шикарной гримёрке, которой мы никогда не пользуемся, в задней части студии А. У меня такое чувство, что не стоит опаздывать на встречу с президентом. — Наверное, не стоит, — согласилась Эмма. — Как мой макияж? — У тебя в углу рта майонез, но макияж в порядке, — ответила Руби, передав салфетку, чтобы Эмма стёрла с лица признаки обеда. — Почему ты всегда ешь после нанесения макияжа? Эмма пожала плечами. — Я проголодалась, — сказала она, встав и вытряхнув крошки из платья, которое ей вручила стилистка. Своей одеждой Эмма интересовалась ещё меньше, чем одеждой президента. Но Тина сказала, что она отлично выглядит, и Руби тоже согласилась, что платье ей идёт. Две женщины шли по лабиринту коридоров телевидения. Все, кого они встречали, желали Эмме удачи. Она улыбалась и благодарила их, но с каждой секундой напряжение нарастало. Она обычно не нервничала. Конечно, её работа включала в себя регулярные интервью с высокопоставленными политиками в прямом эфире, но работа ей нравилась, и она знала, что умеет её выполнять. По большей части центром внимания становились политики, а не она. Но это интервью другое. Эта получасовая трансляция либо сделает ей карьеру, либо уничтожит её. Ей выпала честь провести это интервью. Как только начальник сказал ей, что к нему обратились с предложением, она ухватилась за этот шанс. Она пребывала в полном восторге всю неделю, не смея поверить, что наконец, после долгих лет упорной работы, её признали талантливым политическим обозревателем. Но теперь, когда считанные секунды остались до выхода в эфир, она вдруг поняла, какая это колоссальная ответственность. Мало того, что, благодаря публицистке нового президента, это вообще не было политическим интервью. Это беседа, которая была бы более уместна у Эллен, Опры или на другом ток-шоу. В «Шоу Свон» у политиков не спрашивали, как прошло их детство. Здесь обсуждались текущие события и насущные политические вопросы. Налёт гнева и раздражения смешался с волнением, когда она вспомнила о длинном списке запретных тем. — Эмма? Голос начальника окрикнул её сзади, блондинка обернулась, и Руби тоже остановилась. — Привет, Август. На площадке всё готово? — Всё хорошо, — ответил глава телеканала, Август Бут. Они были знакомы уже много лет, и именно Август дал Эмме собственное шоу после того, как её предшественница подорвала свою репутацию этим нелепым предсказанием касательно избирателей в Техасе. Эмма восхищалась работой Августа в качестве телеведущего, прежде чем он переместился по другую сторону камеры и поднялся по служебной лестнице. — Мы выпросили пару минут с мадам президентом перед записью, так что я слегка тороплюсь, — сказала Эмма. — Ты что-то хотел? — Я только что просмотрел твои карточки, — произнёс Август. — И подумал, что вопросы ни о чём. Эмма вспыхнула. — Мне не оставили выбора. Эта публицистка та ещё штучка, и я не стану рисковать своей карьерой, чтобы проверить, на что она способна. Ты видел список разрешённых вопросов. Я выжала из него всё, что можно было. — У тебя там даже нет ничего про её мужа. Люди хотят знать, что у них будет за Первый джентльмен. — Да знаю я, — сказала Эмма. — Видимо, он тоже под запретом. Кто его знает, почему они не хотят, чтобы мы о нём поговорили, он ведь два года подряд стоял за ней на каждом митинге. Как раз отличный повод, чтобы продемонстрировать, как он её поддерживает, и чем займётся, пока она у власти. — А ты сможешь подвести к нему разговор? — спросил Август. — Ты хочешь, чтобы меня внесли в чёрный список? Если я облажаюсь, туда же внесут и весь канал. — Ну, а что если она первая его упомянет? Если она оставит лазейку, ты задашь пару вопросов о Первом джентльмене? Эмма вздохнула. — Конечно, Август. Но если эта дамочка по имени Зелина Уэст меня уничтожит, мы с Генри переедем к тебе. Идёт? — Идёт, — засмеялся Август. — Как там Генри? Он будет сегодня тебя смотреть? — Он думает, что это неловко, — сказала Эмма. — Какой пятнадцатилетний мальчик захочет, чтобы его мать показывали по телевизору. Нет, я думаю, он пойдёт с друзьями в кино. Всё, что угодно, кроме политики, потому что она, цитирую: «Пиздецки скучная». Руби с Августом рассмеялись. Учитывая, что больше двух лет его мать жила и дышала выборами и американской политикой, неудивительно, что Генри дико надоело об этом слушать. — Эмма, нам пора, а то опоздаем к мадам президенту, — произнесла Руби. — Точно. Август, увидимся? — Я всё время буду за второй камерой, — пообещал Август. — И не рискуй ради меня карьерой, но если представится возможность, ты знаешь, что делать. Эмма кивнула и последовала за Руби по коридору в сторону гримёрки, в которой сейчас сидела президент Соединённых Штатов. Её местоположение выдавали телохранители по обе стороны от двери. Когда они подошли, Руби взглянула на Эмму, чтобы проверить, готова ли она. Блондинка сделала короткий глоток воздуха и кивнула, немного выпрямившись, когда костяшки Руби постучали по дереву. — Вы опоздали, — сказала Зелина, открыв дверь. — Эмма Свон, я полагаю? — Да, извините, мисс Уэст, я просто обсуждала последние детали с главой телеканала. — Входите, — произнесла Зелина, отойдя в сторону. — Надеюсь, всё подготовлено? — Мы все готовы, — кивнула Эмма, шагнув в комнату и оглядевшись. Реджина, которая читала предоставленный ей краткий отчёт относительно военных обязательств на Ближнем Востоке, наконец подняла глаза. Она отбросила бумаги в сторону и встала, протягивая руку вошедшей блондинке. — Эмма Свон, рада знакомству, — сказала она, сжав крепкую, но слегка потную руку. Реджина уже привыкла к этому. Встреча с президентом заставляла людей понервничать. — Для меня честь познакомиться с вами, мадам президент, — произнесла Эмма. — Я с нетерпением жду нашего интервью, и я благодарна, что вы и ваша команда выбрали для его проведения меня. Только лишь благодаря многолетнему опыту Эмма смогла продолжить функционировать как нормальный человек. Конечно, она встречала политиков раньше. Разумеется, она встречала и красивых женщин. Но когда глаза Реджины Миллс встретились с её собственными, она могла поклясться, что у неё в мозгу произошло короткое замыкание. Эмма следила за карьерой демократки ещё до того, как та выставила свою кандидатуру на пост президента. Она восхищалась её работой, политическим курсом, а затем и самой избирательной кампанией. И теперь, прямо на своём рабочем месте, она встречает женщину, которая творит американскую историю. — Что ж, мы все были впечатлены вашими прошлыми выпусками и репутацией вашей программы, — сказала Реджина, не обращая внимания на шквал эмоций, проносящийся в голове у блондинки. — Прошу, проходите и присаживайтесь. Давайте познакомимся, пока не включились камеры, и мир не начал за нами наблюдать. Эмма так и поступила, её ноги как-то сами прошли вперёд и усадили её на стул. Она скрестила ноги и обхватила дрожащими руками колени. Реджина мягко улыбнулась ей. — Я чувствую, что для нас обеих это будет важный вечер, — сказала президент. — Довольны ли вы темами для обсуждения? — О, да, — произнесла Эмма. Позади неё Руби закатила глаза. — Отлично, что ж, тогда я считаю, что у нас выйдет великолепное интервью. Сочетание ваших навыков ведущей и того факта, что я мало распространялась о своей личной жизни, должно обеспечить замечательную передачу, согласны? — Для обычного ток-шоу, разумеется. Если бы Эмма была мультяшной, она бы хлопнула рукой по рту. Как бы то ни было, она только расширила глаза, когда вылетевшие слова достигли её мозга. Идеально очерченные брови приподнялись. — Простите?