Political Passions/Политические страсти

По мере того, как корректировали освещение, а камеры перемещались на позиции, Эмму внезапно накрыло спокойствие. Это была её работа. Она умела её выполнять. Из всех политических обозревателей США именно её выбрали для проведения интервью. Она сделает свою работу, сделает так же хорошо, как и всегда, и это будет триумф. Август за камерой слегка переместился в сторону Эммы и поймал её взгляд. Он слегка кивнул, и она ответила тем же. Она сможет. Просто обычное интервью. Да, возможно, этот выпуск посмотрит больше людей. Но она знала, что делать, знала свои вопросы и, несмотря на свой промах, знала, что они с президентом будут отлично взаимодействовать на экране. И да, если представится такая возможность, она направит разговор на те темы, которые, по её мнению, хотела бы услышать общественность. — Десять секунд, — произнёс главный продюсер. Эмма взглянула на Реджину. — Остались какие-нибудь вопросы ко мне? — Восемь. — Нет, всё в порядке, спасибо, — ответила президент. — А что? У вас есть ко мне вопросы? Эмма засмеялась. — Следующие полчаса я буду задавать вам вопросы. Я подумала, будет справедливо дать вам шанс поспрашивать меня. Прежде чем Реджина успела ответить, продюсер объявил: «Четыре», а потом молча продолжил отсчёт пальцами. Обе женщины выпрямились, и заиграла заставка к передаче. — Добрый вечер, Америка, — улыбнулась блондинка в первую камеру, — сегодня нас ждёт совершенно особенный выпуск «Шоу Свон». Мы с гордостью представляем вам первое эксклюзивное интервью с недавно вступившим в должность президентом Соединённых Штатов, Реджиной Миллс. Реджина улыбнулась в свою камеру, представив, сколько миллионов американцев в эту секунду смотрели на её лицо по телевизору. Она привыкла, что на неё постоянно все смотрят, но всё равно это было странное чувство; её разглядывало бесчисленное множество невидимых граждан. — Прежде чем мы узнаем нашего нового президента немного лучше, давайте вспомним невероятную избирательную кампанию, которая подарила нам первую женщину-президента Соединённых Штатов. Трансляция на минуту прервалась, и к Эмме внезапно подбежали поправить макияж. Она не знала, как ей удалось его испортить за тридцать секунд. Реджину тоже бросились прихорашивать, а она даже ничего ещё не сказала. Когда ролик подошёл к концу, площадка снова опустела. — Какое потрясающее путешествие, — сказала Эмма, когда камера вернулась к ней. — А теперь, давайте узнаем больше о женщине, которая занимает самый влиятельный пост в нашей стране, а возможно и во всём мире. Мадам президент, добро пожаловать на «Шоу Свон». Спасибо, что пришли сегодня вечером. За последние несколько месяцев вы проделали большой путь. Вы уже осознали, что победили? — Не совсем, — с усмешкой сказала Реджина. — Я пробыла в Белом доме всего пару дней. Я обнаружила, что у президента не остаётся много времени на размышления. — Вы всегда хотели заниматься политикой? — спросила Эмма. — Сбылась ваша детская мечта? — Определённо, — кивнула Реджина. — Я всегда видела себя в политике, и конечно, должность президента — это цель, к которой стремится каждый политик. Должна признать, я не ожидала, что стану первой женщиной-президентом. Когда я почти двадцать лет назад вошла в мир политики, я думала, что к 2021 году мы избавимся от сексизма на рабочих местах. — Это дополнительное давление? — спросила Эмма, вставив внеочередной вопрос при виде такой возможности. — Быть женщиной? — Быть первой женщиной в Белом доме, — поправила Эмма. — Это большая честь, я полагаю. Но да, я чувствую, что больше внимания уделяется не только тому, что я делаю, но и тому, как я это делаю по сравнению с предыдущими действиями президентов-мужчин. Эмма знала, что это правда. А ещё она знала, что Реджина последние два года постоянно оказывалась в бесчисленных списках самых стильных и самых безвкусно одетых знаменитостей, что никогда не случалось с предыдущими президентами, даже если они носили ужасные парики. У неё был принцип никогда не комментировать никакие действия Реджины или любой другой женщины в политике с упором на их пол. В конце-то концов, какое это имеет значение? — Поэтому давайте не станем зацикливаться на вашем поле остаток интервью, — предложила Эмма. — Лучше расскажите мне, когда вы впервые решили, что хотите пойти в политику. — Наверное, в подростковом возрасте, — произнесла Реджина. — Мой отец занимался политикой. Он работал советником Барака Обамы, а до этого в Демократической партии. В детстве я всегда знала, что происходит в американской политике. Я заинтересовалась тем, как работают наши системы, как на них воздействуют изменения, и какое влияние люди могут оказывать на политику. И положительное, и отрицательное, должна заметить. — Вы выросли в штате Мэн, правильно? — спросила Эмма. — Да, я родилась и выросла в маленьком городке под названием Сторибрук. Это загородная местность, и находится прямо на побережье. В детстве я гуляла по лесным тропинкам, а лето проводила на пляже, хотя вода была довольно холодной, поэтому мы плавали только в самые жаркие дни. Это одно из таких мест, где все знают друг друга, и присутствует чувство единения. Моя мать была мэром города, когда я была подростком, а ближе к тридцати я сама заняла этот пост. — Значит, вы последовали по стопам обоих родителей, — сказала Эмма, заставив себя сосредоточиться на брюнетке, чтобы самой мысленно не погрузиться в воспоминания о непростом начале своей карьеры. — Думаю, да, — кивнула Реджина. — Я видела, как моя мама трудилась на благо Сторибрука, и слышала о политике, которую мой отец помогал продвигать здесь, в Вашингтоне. Я хотела иметь карьеру, где могла бы изменить ситуацию в обществе, предложить что-то миру. Политика предоставляет мне такие возможности. Эмме страшно хотелось задать вопрос о том, как именно Реджина собирается менять ситуацию, но за Реджиной она видела силуэт Зелины и знала, что слишком близко подбирается к темам из чёрного списка. И она продолжила следовать намеченному курсу. — Как от мэра такого небольшого города, как Сторибрук, перейти к губернатору штата Мэн, а затем к президенту Соединённых Штатов? Расскажите мне о своём пути. — Честно говоря, во многом мне способствовало образование, — сказала Реджина. — Я знала, что как мэру мне потребуется общее понимание всех сфер, находящихся под моим руководством. От местной системы образования до здравоохранения, правовой системы, борьбы с преступностью. Мама порекомендовала мне поступить в университет, чтобы подробно изучить одну из этих областей, прежде чем я рассмотрю возможность выхода на политическую арену. — Сначала вы учились в Йельском университете, верно? — Да, — кивнула Реджина. — Я специализировалась в области здравоохранения, потому что я твёрдо верю, что Соединённые Штаты нуждаются в лучшей системе здравоохранения. Затем я получила магистерскую степень в области международного бизнеса в Гарвардском университете. — Это всё было до того, как вы занялись политикой? — Да, — ответила Реджина. — Как я уже сказала, мы с матерью хотели убедиться, что я смогу противостоять более опытным кандидатам, когда буду баллотироваться на пост мэра города и проводить свою кампанию. — Похоже, ваша мать оказала большое влияние на вашу жизнь и стала главным двигателем вашей карьеры, — произнесла Эмма, ей в голову пришёл ещё один незапланированный вопрос. — Разумеется, — кивнула Реджина. — Она была моей самой верной сторонницей. Мне очень её не хватает. Эмма не спрашивала, что случилось. В прессе широко освещалась трагическая гибель матери Реджины в ДТП через два месяца после начала предвыборной кампании. Не было необходимости теребить старые раны. — Я уверена, она бы очень вами гордилась, — ответила Эмма. — А ваш отец? Какое влияние на вас оказала его политическая карьера? Генри Миллс, как знала Эмма, был жив-здоров и работал советником нескольких политиков из Демократической партии. А теперь, наверное, был советником и своей дочери. — Меня интересовало влияние, которое он оказывал на политику, — сказала Реджина. — За обеденным столом я слышала о его мыслях и идеях, он на несколько месяцев исчезал в Вашингтоне, а потом появлялся новый законопроект, внедряющий инициативы, которые он помогал создавать. Это меня восхищало и вдохновляло. Я лично видела, как один человек может нести такую ответственность за улучшение жизни американского народа. И я видела примеры злоупотребления этой властью. Я поняла, что хочу занять должность, где тоже могла бы оказывать положительное воздействие. — Ваш отец тоже учился в Йеле, так? — спросила Эмма. — Да, — Реджина кивнула, а потом вспомнила, что ей говорила Зелина. — Но моя мать училась в Гарварде, где я получила степень магистра в области бизнеса. Ещё в Гарварде я получила степень в сфере финансов. Это было после того, как я стала мэром города. — Работать мэром и обучаться в одном из лучших университетов страны? — спросила Эмма. — Похоже, вам нравится преодолевать трудности. Реджина рассмеялась. — Я себя не жалею, да. Но я решила, что лучшее понимание финансовой системы и бюджетного управления в долгосрочной перспективе облегчит мою работу на посту мэра. Так оно и оказалось, и я верю, что моё образование в сфере бизнеса и финансов очень поможет мне в новой должности. Искушение было велико. Возможность спросить о планах Реджины в отношении бизнеса, налогов и даже банковского дела была прямо под носом. Но всё же… — Как долго вы пробыли мэром? — Всего четыре года, — ответила Реджина. — Я могла бы баллотироваться на второй срок, но в тот момент я решила продвинуться по политической лестнице. Я провела в Сторибруке прекрасное детство, а время, проведённое в должности мэра, помогло мне обрести твёрдое понимание основ политики, но я верила, что готова двигаться вверх и оказывать влияние на более широкие массы. Эмма краем глаза уловила движение и поняла, что они подошли к середине интервью. — Мы сделаем небольшой перерыв, а затем вернёмся с новой эксклюзивной информацией от нашего президента. Вы смотрите «Шоу Свон». Не переключайтесь. Заиграла заставка передачи, в горле вдруг пересохло, и Эмма потянулась к воде. Реджина тоже через соломинку отпила из стакана, с которым к ней подошла Зелина. Эмма пролистала свои карточки, просмотрев, какие вопросы они уже обсудили, и какие из подготовленных можно убирать. — Я думала, мы договорились — никакой политики, — произнесла Зелина, оторвав Эмму от её занятия. Блондинка подняла глаза. — Я думала, мы договорились обсудить ранний период жизни мадам президента и то, как развивалась её карьера. — Да, — ответила Зелина. — Но никаких разговоров о политике. — Мы не говорили о политике, — недовольно сказала Эмма. — И учитывая, что мадам президент на протяжении всей своей карьеры занималась политикой, я склонна полагать, что в целом разговоры о политике неизбежны. Или вы хотите, чтобы мы вернулись к разговору о лете на пляже и походах по лесу? Реджина приподняла брови. Блондинка явно её слушала. И, надо признать, она была права. — Зелина, — произнесла президент. — Я же не упоминала ничего о политике. И мисс Свон права, вся моя карьера и есть политика. Мне всё равно придётся говорить об образовании и о том, как оно связано с политикой, чтобы показать, как я занимала свои должности. Зелина отвернулась от Эммы. Она знала, что это правда, но всё равно злилась из-за того, что Эмма не только задавала внеплановые вопросы, но и из-за того, что всё её внимание было сосредоточено на политической карьере Реджины. — Мне бы хотелось, чтобы вам задали ещё несколько вопросов о детстве и семье, только и всего, — сказала Зелина. — Мы хотим, чтобы народ получил представление о частной жизни, о которой они не знают, помните? — Да, и её родители занимались политикой, — подчеркнула Эмма, заставив Зелину развернуться. — Но я могу вернуться к этой теме, если хотите. Зелина смерила Эмму сердитым взглядом. Она знала, что теперь было бесполезно разворачивать интервью назад. — Нет, просто попытайтесь во второй половине интервью больше спрашивать о жизни вне политики. — Например? Любимое место отдыха? Любимая еда? Любимый фильм? — поинтересовалась Эмма. — Прекрасно, — кивнула Зелина. — Мы хотим, чтобы люди почувствовали, что они знают мадам президента; чтобы считали её таким же человеком, как они. Я не хочу, чтобы они посчитали её просто очередным политиком. Нам нужно, чтобы они знали, что она отличается от тех, кто обычно просиживает штаны в кабинете. — Это покажет её политика, — ответила Эмма. — А её политику мы не обсуждаем, — парировала Зелина. — Тридцать секунд, — раздался сигнал продюсера. Эмма вздохнула. — Ладно, я задам больше вопросов о её хобби и предпочтениях. Действительно, кому вообще интересно, как она из мэра стала губернатором? — Они и так это знают, — сказала Зелина. — Это есть в Википедии. Эмма скривилась, и Реджина невольно усмехнулась. — Двадцать секунд до эфира. — Просто представьте, что вы двое на свидании и хотите узнать друг друга поближе, — сказала Зелина, прежде чем исчезнуть с площадки, прихватив стакан Реджины. Щёки Эммы порозовели. Зелина действительно это сказала? Эмма попыталась восстановить контроль над своим телом: сердцебиение участилось, ладони вспотели, а в голове заметались непристойные мысли. Реджина же, как ей показалось, сохраняла невозмутимость. — Десять, — произнёс продюсер. Эмма взглянула на свои карточки. Следующий вопрос был о том, как Реджина стала губернатором. Она предположила, что стоит его опустить, как и остальные, связанные с её пребыванием на посту губернатора. Следующий вопрос был о том, почему она решила баллотироваться в президенты. Наверное, снова слишком политический. Эмма не понимала, отчего Зелина не упомянула об этом до того, как они вышли в эфир. Ей сказали пробежаться по всей жизни Реджины. Несомненно, её пребывание на посту губернатора занимало исключительно важное место. — Итак, — произнесла Реджина, врываясь в мысли слегка запаниковавшей, но в основном просто раздосадованной журналистки. — Вы готовы представить, что мы на свидании? Сердце Эммы ёкнуло, и она оторвала взгляд от тёмно-карих глаз. Она так отвлеклась, что чуть не проморгала выход в эфир. Эмма вернулась в реальный мир, только когда Реджина развернулась в сторону своей камеры. В горле пересохло, и она снова объявила своё шоу. — Мы вернулись с мадам президентом, так что давайте познакомимся с ней поближе. Я уверена, что вы уже устали слушать о политике и предвыборных обещаниях, поэтому посвятим эту часть передачи тому, чтобы узнать больше о человеке, который теперь живёт в нашем Белом доме. Эмма сама удивилась тому, как легко слова слетали с языка. Издержки профессии, возможно, она всегда говорила то, что ей велели. И инструкции Зелины были предельно ясны. — Итак, когда вы не работаете, мадам президент, как вы любите отдыхать? Большинство бывших президентов увлекались гольфом; вы тоже к нему неравнодушны? Реджина не могла не подумать, что этот вопрос сделал акцент на том, что она женщина, но всё равно ответила. — Я провела довольно много времени на поле, но в основном это было так или иначе связано с работой. Что касается отдыха, я люблю играть в теннис и в детстве много ездила на лошадях. — По лесам Сторибрука, полагаю? — спросила Эмма. — Да, там много троп, и мы с мамой часто обследовали их по выходным. Сложно заниматься этим, живя в городе, но в отпуске я пытаюсь навёрстывать упущенное. — Где вы проводите отпуск? — поинтересовалась Эмма. Она поняла, что на удивление легко задавать президенту Соединённых Штатов вопросы о её планах на отпуск. От политического интервью уже, конечно, ничего не осталось, но зато Зелина получит желаемое. — Недавно мы провели время на Карибах, — сказала Реджина. — Робин заядлый моряк. Вот оно. Первое упоминание мужа. Первая возможность Эммы заговорить о Первом джентльмене. Краем глаза она заметила, как Август вышел из-за камеры. — Ваш муж тоже присоединяется к вашим конным прогулкам? — Нет, — ответила Реджина. — Он боится лошадей. — Однако я сомневаюсь, что это повлияет на его способность исполнять обязанности первого в истории Первого джентльмена Соединённых Штатов. Неслышно для находившихся на площадке, Август пробормотал: «Да ты ж моя девочка». — Я не сомневаюсь, что он справится с работой. — Как он относится к тому, чтобы быть Первым джентльменом? Если бы Эмма не смотрела прямо на Реджину, если бы не была так искусна в чтении мимики, она бы точно упустила проблеск эмоций на обычно невозмутимом лице. Она слегка нахмурилась, не сумев понять, что видела. — Он с нетерпением ждёт, когда сможет приступить к своим обязанностям, — ответила Реджина после секундной паузы. Эмма колебалась, прежде чем задать следующий вопрос. Она знала, что должна двигаться дальше. Она знала, что в центре внимания на интервью должна быть Реджина. Но разве человек, который стоял рядом с ней на протяжении всей кампании, не был неотъемлемой частью её президентства и не оказал влияния на её жизнь? — Где вы познакомились с Робином? — спросила Эмма. Зелина выругалась себе под нос. — В Гарварде, — коротко ответила Реджина. — Так вы были вместе на протяжении всей вашей политической карьеры, — произнесла Эмма. — Для вас наверняка было очень важно иметь такую невероятную поддержку во время кампании. — Да, он был моей опорой, — Реджина не знала, виной всему годы в политике, или же она упустила шанс стать великой актрисой, но она сама подивилась той лёгкости, с которой продолжила убедительно лгать. Но она была уставшей, вымотанной, эта неделя была одной из самых длинных в её жизни, и она не знала, на сколько ещё вопросов о Робине она сможет ответить, не дав слабину. И поскольку Эмма Свон, казалось, была преисполнена решимости пренебречь указаниями её публицистки, Реджина предположила, что возвращать интервью в нужное русло придётся ей самой. — Но я уверена, что людям хотелось бы больше узнать о своём новом президенте. Робин расскажет о своих обязанностях в качестве Первого джентльмена на следующей неделе. Эмма поняла намёк. Она не была уверена, поспособствовала ли этому не самая тонкая формулировка или же взгляд Реджины. В нём была… боль? Она быстро взяла себя в руки и продолжила. — Итак, помимо тенниса и верховой езды, чем вы ещё любите заниматься в свободное время? — Ну, не то чтобы у меня было много свободного времени, но я люблю читать. Мне нравится теряться на страницах книги и следить за жизнью персонажей, которая так не похожа на мою. — У вас есть любимый писатель? Реджина кивнула. — Маргарет Этвуд. — Мне тоже нравятся её произведения, — сказала Эмма. — Какая ваша любимая книга у неё? Эмма зависла. Не часто гости задавали ей вопросы. Она ломала голову, вспоминая название последней прочитанной книги. — «Она же Грэйс». — Хорошая книга, — улыбнулась Реджина. — Я лично неравнодушна к «Рассказу служанки». Эмма согласно кивнула, стараясь не думать о том, как резко их интервью приобрело оттенок свидания. Но несмотря на это она всё же подозревала, что получит по шее за те несколько минут, что они говорили о Робине. Тем не менее, они двинулись дальше. — А фильмы? Когда вы в последний раз ходили в кино? — Чтобы вытащить меня в кинотеатр, фильм должен быть очень особенным, — призналась Реджина. — Я обычно жду выхода на DVD. — Можете назвать фильм, который был достаточно особенным, чтобы привлечь ваше внимание? Реджина на мгновение задумалась. — Во время кампании у меня был выходной, и я посмотрела «Белые тюльпаны» со Станой Катич. Глаза Эммы расширились от удивления. Недавно вышедший фильм был хорош, конечно, но её удивило то, что это была эпичная лесбийская история любви. Президент попыталась направить разговор в русло прав геев? Было ли это приглашением обсудить данную тему? Эмма глянула за Реджину и увидела Зелину. Теперь она стояла ближе к ним, и прожекторы освещали её лицо. И она была в ярости. Пусть это была и не её вина, что президент затронула такую тему, но Эмма знала, что если она не подчинится молчаливой команде женщины, её работа окажется под угрозой. — А что насчёт еды? — спросила Эмма. — У вас есть любимая кухня? Оно того не стоило, решила она. Реджина сделала права геев одним из основных элементов своей избирательной кампании; все зрители знали о её взглядах на эту тему, и это и так будет обсуждаться следующие четыре года. Эмма любила свою работу, и она уже прошлась по тонкому льду. Как бы ей не хотелось задать этот вопрос, будучи самой членом ЛГБТК-сообщества, сейчас не время. — Я люблю сицилийскую кухню, — сказала Реджина. — Семья моей матери эмигрировала из Сицилии, когда она была ребёнком, и рецепты передавались из поколения в поколение. — Вы часто готовите? — Когда позволяет время, — кивнула Реджина. — Я люблю готовить блюда и наслаждаться тем, как разные ингредиенты собираются воедино. И мне очень нравится готовить для других. — Повезло Робину, — вырвалось у Эммы. — Хотелось бы так думать, — бесстрастно ответила Реджина. В голове Эммы заметались мысли. Она услышала оттенок горечи? Робин не понимает, как ему повезло, что он женат на Реджине? И не потому, что она ему готовит. В этой женщине столько прекрасного помимо её любви к готовке для других. — У вас есть тайная страсть к какой-нибудь еде? — спросила Эмма, решив придерживаться безопасной темы. Еда была близка всем зрителям. — Я не могу устоять перед бургером, — призналась Реджина. — Время от времени я потакаю именно этой слабости. Я подозреваю, что кухня Белого дома станет довольно хорошо в этом разбираться за следующие четыре года. Восемь, если мне повезёт. — Кто ж не любит бургеры? — спросила Эмма, прогоняя из головы образ красивой брюнетки, откусывающей от сочного бургера. — И время от времени можно позволить себе расслабиться. — Всё в меру, — согласилась Реджина. — Что ж, боюсь, наше время подошло к концу, — произнесла Эмма, взглянув на главного продюсера, который жестами показывал ей закругляться. — Мы завершаем наше шоу, и я хотела бы воспользоваться моментом, чтобы поблагодарить мою гостью, президента Реджину Миллс. — Спасибо за приглашение, — ответила Реджина, как будто Эмма имела какое-то отношение к её присутствию на передаче. — Это честь для меня, — сказала Эмма, не зная, насколько искренней была реплика Реджины. — И спасибо всем моим зрителям. Надеюсь, вам понравился специальный выпуск «Шоу Свон». Завтра у нас в гостях сенатор Шон Герман. Спокойной ночи. Заиграла заставка, и за камерами сразу же началось шевеление. Август направился на площадку и одновременно с Зелиной появился прямо перед Эммой. Блондинка сняла микрофон, вздохнула и откинулась на спинку кресла. — Да перестаньте, — раздражённо сказала она, увидев выражение лица Зелины. — Я не сделала ничего такого. — Вы прямо спросили о Робине, хотя мы говорили вам, что это запрещено. — При всём уважении, мадам президент сама затронула эту тему. — Она произнесла его имя, это не значит, что вы должны были о нём спрашивать. Было бы довольно странно, если бы она ни разу не упомянула своего мужа в интервью, вам так не кажется? — Именно, — ответила Эмма. — И вообще, было весьма странно, что он оказался у вас под запретом. В этот момент Реджина встала, её микрофон с грохотом приземлился на стол Эммы, и теперь она принялась снимать передатчик. — Всё уже закончилось, проехали, — отрезала она. — Безусловно, — к ней подскочил Август. — Мадам президент, я Август Бут, глава телеканала, и я хотел бы вас поблагодарить за это интервью. Хочу вас заверить, по ту сторону камеры трансляция прошла великолепно. — Да, точно, — фыркнула Зелина. — Если у вас возникла проблема, возможно, стоит обсудить её в частном порядке, — сказал Август. — Насколько я могу судить, Эмма мастерски справилась со своей работой, — блондинка выдохнула с облегчением, когда поняла, что руководитель на её стороне. Зелина взглянула на Реджину, а та пожала плечами. — Нам выходить через десять минут, — сказала она. — Нам нужно попасть на другую встречу. Я считаю, что хорошие взаимоотношения между NВС и Белым домом пойдут на пользу всем, так что было бы неплохо разрядить атмосферу. — Мой кабинет в той стороне, — произнёс Август, жестом указав направление. — Эмма может проследить, чтобы мадам президента сопроводили обратно в гримёрку. — Могу? — спросила Эмма. С каких пор в её должностные обязанности входит сопровождение гостей? Хотя с каких пор её работа включает в себя интервью с президентами? — То есть да, могу. Конечно. Реджина кивнула, одобрив план действий, и положила на стол передатчик. Эмма тоже сняла с себя провод и поднялась на ноги. — Хорошо, тогда идём, — сказала Эмма, выбираясь с площадки, а Реджина последовала за ней. В тот момент, когда они вышли за пределы камер, их окружили телохранители. Господи, подумала про себя Эмма. Если Зелина будет читать нотации Августу, значит ли это, что Реджина станет отчитывать её? Она не уверена, что пугало её больше: что её отругает президент США или что это сделает Реджина Миллс. Они слишком быстро дошли до фешенебельной гримёрки. Она открыла дверь и позволила Реджине войти первой. — Вам что-нибудь угодно? — спросила Эмма. Она снова предлагала услуги, за которые ей не доплачивали, но опять же, это президент Соединённых Штатов. — Немного вашего времени, — произнесла Реджина низким и опасным голосом. Эмма сглотнула и кивнула, войдя в комнату и закрыв дверь перед службой безопасности, которая теперь заполнила весь коридор. Обернувшись, она наткнулась на стальной взгляд шоколадных глаз.