Руби недоверчиво посмотрела на Эмму, когда их догнал высокий привлекательный бородатый мужчина, окликая уже собравшуюся залезть в автомобиль блондинку по фамилии.
— Мисс Свон, мадам президент желает вас видеть, — сказал он с совершенно непроницаемым лицом, исполняя приказ.
Эмма, узнавшая Грэма, собиралась спросить, зачем, но передумала. Вместо этого она повернулась к Руби и сказала, что встретится с ней в студии.
— Как ты доберёшься обратно? — спросила Руби.
— Как-нибудь разберусь, — ответила Эмма. — Или я позвоню тебе и попрошу прислать за мной другую машину. Возвращайся в студию и начинай перерабатывать речь, я вернусь так скоро, как смогу. Следи за оповещениями у меня на компьютере, в следующие несколько часов появится много статей. Если какая-то информация покажется тебе новой, добавь мне в закладки.
— Хорошо, — сказала Руби, всё ещё колеблясь. — Ты уверена?
— Да, увидимся позже.
Не дожидаясь, пока Руби начнёт выполнять её поручения, Эмма развернулась и последовала за Грэмом обратно в Белый дом. Они прошли по знакомым коридорам, но вместо того, чтобы остановиться в пресс-центре, продолжили путь. Хотя Эмма за свою карьеру много раз бывала в Белом доме, она никогда не заходила дальше, чем позволяли прессе. Она старалась рассмотреть всё, что попадалось ей на пути.
Идеально белые стены украшали великолепные портреты. Бесчисленные двери без опознавательных знаков давали Эмме лишь смутное представление о том, насколько большим было здание. Мимо проходили люди, но не обращали внимания ни на Эмму, ни на человека, который её вёл. Она догадалась, что он был главой личной службы безопасности Реджины; вероятно, заслуженный агент ФБР или бывший полицейский, который поднялся по служебной лестнице до личного охранника.
Им не потребовалось много времени, чтобы дойти до просторной приёмной. Молодая блондинка, сидящая за столом, оторвала глаза от компьютера, на котором неистово что-то печатала, и с любопытством посмотрела на женщину, идущую за Грэмом. Мужчина сам постучал в массивную деревянную дверь и отошёл в сторону.
— Войдите, — раздался с другой стороны знакомый голос.
Грэм повернул ручку и отступил, чтобы Эмма могла пройти первой. Хотя он последовал за ней внутрь, один взгляд Реджины заставил его поспешно отступить. Он твёрдо расставил ноги на ширине плеч, сцепил руки за спиной и устроился на своём месте справа от кабинета.
— Привет, — сказала Эмма, когда дверь закрылась.
Реджина, так и не вставшая из-за стола, сохраняла молчание. Эмма нервно переступила с ноги на ногу, не зная, зачем её вызвали. Несмотря на волнение, она не преминула с благоговением оглядеть знаменитую комнату. Реджина наблюдала, как блондинка осматривает Овальный кабинет, и терпеливо ждала, когда зелёные глаза снова взглянут на неё.
— Я была удивлена, увидев вас сегодня утром, мисс Свон, — наконец сказала Реджина.
Мисс Свон, подумала Эмма. Значит мы снова вернулись к формальностям.
— Я тоже удивилась, увидев вас, мадам президент, — сказала Эмма, следуя примеру женщины.
— Неужели? — произнесла Реджина, жестом указывая Эмме присесть, при этом сама она встала. — Вы понятия не имели, что я сама сделаю заявление?
— Нет, — сказала Эмма, садясь на кремовый диван. — Откуда мне было знать?
— Ну, кто-то точно знал, — ответила Реджина, опускаясь в своё любимое кресло с высокой спинкой. — Зачем ещё вам отрываться от, я уверена, плотного графика, и самой идти на обычный пресс-брифинг. Вне всяких сомнений, у вас на шоу есть журналисты, которые этим занимаются.
— Август сказал мне прийти, — просто сказала Эмма. — Думаю, он как-то узнал.
Итак, у мужчины действительно был внутренний источник, подумала Реджина. Она знала, что у него должны быть какие-то связи, иначе он бы не раздобыл эксклюзив для статьи. Но то, что он знал, что Реджина сама будет выступать перед прессой, означало, что крот никуда не исчез из Белого дома. Немногие знали, что к прессе выйдет Реджина, а не Сидни Гласс.
— Вы знаете, откуда Августу стала известна эта информация? — спросила Реджина.
— Нет, — ответила Эмма. — Но он сказал мне, что у него есть кто-то внутри, кто-то, кому он платит за снабжение информацией.
— Кто?
— Не знаю, — сказала Эмма. — Честное слово, Реджина, я спрашивала, но он отказался мне говорить.
— Реджина? — повторила брюнетка, вскинув брови.
Эмма допустила промах. Она не заметила, что обратилась неправильно. После она удивлялась, как естественно для неё называть президента США по имени. — Простите, мадам президент, — быстро исправилась она.
Реджина внимательно посмотрела на блондинку, пытаясь считать выражение её лица. Эмма спокойно выдержала её взгляд, только щёки слегка порозовели от оговорки с обращением, но в остальном она сохраняла стойкость. Ведь ей было нечего скрывать. И наконец Реджина это приняла. Она знала, что не Эмма говорила с Августом. Этого не могло быть, потому что кто бы это ни был, он знал, что Реджина должна была выступить сегодня, а Эмма выглядела искренне удивлённой, когда женщина подошла к кафедре.
— Итак, значит среди моих людей действительно завёлся крот, — сказала Реджина, вся как-то сжавшись.
— Думаю, да, — кивнула Эмма. — Мне жаль. Я понимаю, такое тяжело принять.
— Да, — последовал ответ. — Я доверяла этим людям. Я взяла их с собой в Белый дом, и один из них предал меня так… непростительно.
Мрачное выражение лица Реджины было почти пугающим. Эмма про себя молилась, чтобы ей никогда не довелось перейти женщине дорогу. А потом в следующей молитве она возжелала, чтобы они так сблизились, чтобы это стало невозможно в принципе.
— Этим занимаются ФБР и ЦРУ, — ответила Реджина на невысказанный вопрос Эммы. — Они выяснят, кто это, и мы с ними разберёмся. А до тех пор я должна просто убедиться, что больше не будет скандалов, которые могут дойти до вашего начальства.
— Ненавижу Августа за то, как он с вами поступил, — пробормотала Эмма. — Он не имел права публиковать что-то настолько личное и использовать это для своего карьерного роста. Знаете, вы были правы в своей речи. Это не имеет никакого отношения к прессе. Будь у меня выбор, я бы даже не сообщала об этом.
— У вас есть выбор, — сказала Реджина. — Это ведь ваше шоу, разве нет? Вы можете не упоминать об этом.
Эмма должна была признать, что это правда. Но разве это как-то спасло бы ситуацию? Развод президента круглосуточно был в заголовках всех новостных источников. Эмма не могла просто не упомянуть об этом, ведь так?
— Шоу-то моё, но я не думаю, что у меня есть выбор, — мягко произнесла Эмма. — Я должна освещать политические новости.
Реджина смирилась с этим. Правда. И она не хотела навредить карьере Эммы, играя на чувствах, которые, как она знала, испытывала к ней женщина, чтобы убедить её не упоминать о разводе. «Шоу Свон» всё равно было не единственной политической программой. Репортаж Эммы будет каплей в море. Если она промолчит, это только вызовет подозрения, учитывая, что именно NВС первыми сообщили новость.
— Понимаю, — сказала Реджина. — И я верю, что вы сообщите об этом с должным уважением.
— Конечно, — произнесла Эмма, передвинувшись на край дивана и потянувшись к колену Реджины. Это было рефлекторное движение: желание утешить брюнетку казалось правильным и естественным. Реджина уставилась на пальцы, лежащие у неё на бедре, отчасти на ткани платья, и отчасти прижатые к колготкам там, где платье заканчивалось.
Поняв, что женщина застыла, Эмма сдвинула руку. Но потом пальцы Реджины молниеносно коснулись руки Эммы, тёплые и нежные, но решительно удерживающие руку блондинки на месте.
— Ты в порядке? — через несколько секунд спросила Эмма, пытаясь не обращать внимания на жар, исходящий от ладони и бедра Реджины.
— Нет, — шепнула Реджина, не сводя взгляда с их рук, её оливковая кожа прекрасно контрастировала с белоснежной Эммы.
— Могу я как-то помочь? — предложила Эмма. — Я могу что-нибудь сделать?
— Нет, — повторила Реджина. — Сейчас мне никто не может помочь. Мне просто придётся пережить это, а затем сделать столько, сколько смогу за эти четыре года. Не похоже, что меня переизберут на второй срок
— Ты этого не знаешь, — сказала Эмма, слегка сжимая пальцы вокруг бедра Реджины.
Наконец глубокие карие глаза встретились с глазами Эммы. Блондинка ободряюще улыбнулась, но Реджину это не убедило. — Американский народ не готов избрать первую незамужнюю женщину-президента, — категорично произнесла она. — Вот он. Пик моей политической карьеры.
Эмма многозначительно оглядела Овальный кабинет. — Разве не к этому пику ты всегда стремилась?
Реджина невольно усмехнулась. — Действительно, но я бы хотела остаться на два срока. В два раза усилить эффект, понимаешь?
— Не списывай себя со счетов, — сказала Эмма. — Народ может тебя удивить. Или, может быть, ты ещё кого-нибудь встретишь, и тогда снова сможешь баллотироваться в качестве президента, состоящего в счастливом браке. До следующих выборов ещё почти четыре года.
— Не думаю, что президент может ходить на свидания, — ответила Реджина.
— Президенты имеют право на жизнь, — сказала Эмма, снова сжимая пальцами мягкое тело. — И на личную жизнь в том числе. Тебе не придётся следующие четыре года терпеть все эти газетные заголовки, Реджина. Как только ты вычислишь крота, всё вернётся на круги своя, вот увидишь.
— Думаешь? — спросила Реджина.
— Ну, насколько это возможно для президента, — признала Эмма.
— Даже когда всё это утихнет, я не думаю, что президенты могут устраивать свою личную жизнь, — произнесла Реджина. — Это куча документов о неразглашении, и я всегда бы переживала, не используют ли меня в своих целях. И вообще, я уже сто лет не была на свиданиях. Даже если я чувствую, что готова двигаться дальше, как президент может начать новые отношения?
Эмма пожала плечами. — Боюсь, у меня нет ответа на этот вопрос, — сказала она. — Из меня никакой советчик по части отношений, и у меня нет отмазок в виде лежащего на моих плечах государства. Но я уверена, что это возможно. Иначе тебе придётся четыре года провести в одиночестве.
Реджина опустила голову, и Эмма прикусила губу. Она не хотела быть такой резкой. Конечно, женщина уже была одинока. Она шесть лет прожила в браке без любви. Независимо от того, что Реджина сказала сегодня прессе, Эмма знала, что союз между ней и Робином давно перестал быть романтическим. Реджина фактически была одинока шесть лет. На этой неделе они просто разошлись официально. Это всё равно было неприятно, но вместе с тем было ясно, что Реджина уже была готова к новым отношениям. Она переболела Робином и оправилась от своего горя. Конечно, ей всё ещё было больно, но она смирилась с тем, что их брака больше не существует.
— Мне нужно работать, — внезапно сказала Реджина, встав, из-за чего рука Эммы упала с её колена.
Эмма тоже встала, разглаживая брюки и наблюдая, как женщина отошла от неё и вернулась за стол. Снова устроившись за массивным деревом, Реджина почувствовала, как при возникновении барьера между ними тело немного расслабилось, хотя кожа на ноге всё ещё слегка покалывала. Она включила компьютер, прежде чем оглянуться на Эмму, которая выглядела смущённой и виноватой.
— Спасибо, что зашли, мисс Свон, — произнесла Реджина.
Эмма подняла брови. — Серьёзно? Опять «мисс Свон»?
При вопросе женщины сердце Реджины забилось быстрее. Вот уже много лет мало кто осмеливался бросить ей вызов, и она позабыла, каково это, когда кто-то вот так противостоит ей. Реджина была сильной женщиной, но владеть ситуацией весело только в том случае, когда у вас есть достойный противник. Реджина любила быть главной, но всё же…
— Спасибо, Эмма, — тихо сказала брюнетка. — Прости, что отвлекла тебя от работы. Подозреваю, перед сегодняшним выпуском тебе ещё многое предстоит сделать.
— Не так много, как ты думаешь, — ответила Эмма.
Реджина нахмурилась. — Что это значит?
Эмма ухмыльнулась. — А вы посмотрите и узнаете, мадам президент.
Подмигнув, блондинка развернулась на каблуках и уверенно вышла из кабинета. Реджина смотрела ей вслед, разинув рот. Брюнетке редко выпадала возможность посмотреть телевизор, и она полагалась на своих сотрудников, которые сообщали ей, что говорят в СМИ о её действиях. Однако сегодня она была полна решимости усесться на диване и посмотреть шоу Эммы в прямом эфире. Она точно не знала, что именно имела в виду блондинка, но была уверена, что не хочет это пропустить.
***
Когда заиграла знакомая мелодия, Эмма аккуратно сложила перед собой карточки с вопросами. Она действительно с нетерпением ждала гостя, у которого должна была взять интервью этим вечером. Но до того ей нужно было сообщить ещё одну новость.
— Добрый вечер, дамы и господа, — сказала Эмма, когда камера остановилась на её лице. — С вами «Шоу Свон». Я Эмма Свон. Я уверена, что в последние дни вы все с интересом читали новости и хотите узнать больше об истории, которая впервые была опубликована именно на этом канале.
Эмма видела, как за камерой ей улыбается Август, всё ещё гордясь своей эксклюзивной сенсацией. Она не согласовала своё следующее действие с начальником, но ей было всё равно. Она собиралась поступить правильно, и глава телеканала ей не помешает.
— Сегодня президент США лично обратилась к прессе, чтобы рассказать об этой истории. Сейчас мы покажем вам короткий отрывок.
На экране прокрутили выбранный отрывок. Эмма видела его миллион раз, и к тому же сама присутствовала при объявлении, но во время речи Реджины она никак не могла оторвать глаза от монитора.
— Развод — это нелегко. Это неприятно и болезненно, и никто не вступает в брак, зная, что их союз однажды завершится разводом. Мы с Робином состояли в браке почти пятнадцать лет, и у нас остались прекрасные воспоминания. Я благодарна ему за поддержку в ходе избирательной кампании. Но теперь мы обоюдно решили, что будет лучше для нас обоих, если мы перестанем быть мужем и женой. В конце концов, у меня есть работа, и я не считаю, что моё семейное положение отражается на моих профессиональных качествах. Поэтому я не вижу причин, по которым развод повлияет на моё будущее в качестве президента этой великой нации. Я присоединяюсь ко многим другим американцам, которые разлюбили своих партнёров и готовы двигаться дальше.
В эфире снова начало транслироваться лицо Эммы, и блондинка вовремя успела убрать с лица страдальческий вид.
— Это программа политических репортажей, — начала Эмма. — Мы здесь, чтобы ежедневно комментировать политику нашего государства. И последние два дня я наблюдала за историей, которая, честно говоря, не имеет к этому никакого отношения. Хотя вследствие этих событий в Америке появится первая разведённая женщина-президент, я не считаю, что расторжение брака президента Миллс негативным образом скажется на её деловых качествах. Я знаю, что большинство моих коллег продолжат освещать эту историю, но на моём шоу вы слышите об этом в последний раз. Насколько я могу судить, семейное положение нашего президента не является, — следующее слово она взяла в воздушные кавычки, — «политическим» событием. Это частное дело, и поэтому я считаю, что ему нет места в программе, посвящённой политике.
За камерой кипел от злости Август. Он понятия не имел, что его звёздная журналистка собралась сорвать своё собственное шоу. Какого чёрта она творит? Он уже был готов ворваться на площадку и сам провести выпуск. Но он оставался на месте, пока Эмма продолжала вещать, совершенно не замечая или же намеренно игнорируя убийственный взгляд своего начальника.
— А теперь перейдём к актуальным политическим новостям. После перерыва ко мне присоединится Виктор Уэйл, сенатор Нью-Йорка, и мы обсудим грядущий законопроект о контроле за огнестрельным оружием, который будет представлен в конце недели. Увидимся после короткой рекламы.
Как только выключились камеры, Август ворвался на площадку. Эмма не двинулась с места, готовая к его гневу.
— Что это была за хрень? — спросил он. — С ума сошла?
— Нет, — ответила Эмма. — Я сделала то, о чём просила президент, и проявила уважение к её личной жизни, которая не имеет никакого отношения к её политике, за освещение которой мне и платят.
— Имеет блять отношение! — Август негодовал. — Вся её жизнь — политика. Это и значит быть политиком.
— Нет, Август, не значит, — Эмма немного выпрямилась. — Эта женщина выбрала служить своей стране и делает она это без помощи мужа. Её личная жизнь не должна оказывать влияния на то, как мы сообщаем о политических действиях её партии, потому что, честно говоря, это нас не касается.
— Нас касается всё, — сказал Август. — Мы ведь СМИ.
— Нет, это ты СМИ, — ответила Эмма. — Я политический обозреватель, и я не вижу причин, по которым я должна тратить своё время на обсасывание того, как два человека разлюбили друг друга, когда в стране происходят более важные изменения. Этот законопроект об оружейной реформе революционный, Август, а из-за проклятого развода я — единственная, кто сегодня будет о нём говорить. Завтра она должна выступить в Сенате и представить законопроект. У нас наконец появился президент, готовый противостоять НСА*, и это гораздо важнее, чем то, что этот мудак и по совместительству муж ей изменил. Поэтому мне жаль, если теперь тебе кажется, что ты зря раскошелился на эту новость, но мне плевать. Я буду единственным политическим обозревателем, поставившим себя выше непристойных сплетен и выполняющим свою работу.
К окончанию монолога Эммы лицо Августа побагровело. Но прежде чем он успел ответить, продюсер сообщил, что до выхода в эфир осталось тридцать секунд. Он в последний раз взглянул на Эмму и вышел с площадки. Пока они разговаривали, на площадку уже привели сенатора Нью-Йорка, и Эмма улыбнулась Виктору Уэйлу. До ухода в политику он работал врачом на скорой помощи, и Эмме очень хотелось узнать, как этот человек относится к возможности сократить количество оружия на улицах раз и навсегда.
***
К тому времени, как шоу Эммы подошло к концу, Августа уже не было. Она была рада; у неё не было настроения выслушивать ругань по второму кругу. Блондинка поблагодарила гостя и направилась к себе в кабинет, где её ждала Руби.
— Он разозлился, как мы и ожидали? — спросила Руби, когда блондинка рухнула на диван.
— Ага, — кивнула Эмма. — Да пофиг. Я поступила правильно.
Руби поколебалась, а потом присела на краешек дивана. — О чём президент хотела с тобой поговорить? — спросила она.
Эмма почти ничего не сказала о произошедшем в Овальном кабинете, а во время написания вступительного монолога Руби просто следовала её указаниям. Но она не могла отрицать, что ей было любопытно. Она хотела узнать, что было сказано и, самое главное, почему это было сказано.
— Она просто хотела узнать, как я преподнесу новость, — произнесла Эмма, полуправда легко слетела с её губ.
— Она попросила тебя сделать всё именно так?
— Нет, — ответила Эмма. — Это она сказала всему пресс-центру. Ты же тоже там была, помнишь?
— Тогда почему она захотела, чтобы только ты пришла к ней в кабинет?
Эмма вздохнула и потёрла руками глаза. Почему бы и нет, подумала она про себя. Она доверяла Руби. Она могла сказать ей правду. В какой-то степени.
— Она хотела спросить, знаю ли я, от кого в Белом доме исходит утечка информации, — призналась Эмма. — Она знает, что кто-то сливает всё Августу, и интересовалась, в курсе ли я, кто это.
— А ты в курсе?
— Нет, — честно ответила Эмма. — А что? Тебе что-то известно?
— Нет, — наступила долгая пауза. — И как там?
— Где там? — спросила Эмма.
— В Овальном кабинете, — почти благоговейно прошептала Руби.
— Овально, как ни странно, — сказала Эмма. — И шикарно. Он как бы источает чувство власти. Это пугает, но в хорошем смысле.
— А какая она была? — спросила Руби. — На своей территории она другая?
Эмме захотелось рассказать подруге о визите президента в её квартиру на выходных, но она знала, что нельзя. — Немного другая, наверное, — сказала она после короткой заминки. — Она просто хочет знать, кто её предал.
— Робин её предал, — сказала Руби. — Этот идиот ей изменил.
— Я знаю! — воскликнула Эмма. — Кто в здравом уме уйдёт от Реджины?
Глаза Руби расширились. — Реджины?
— Президента Миллс, — быстро исправилась Эмма.
— Да, но ты сказала Реджина, — нахмурилась Руби.
— Ну, её так зовут, — сказала Эмма, поднимаясь и двигаясь к столу, чтобы собрать свои вещи и уйти домой.
— Президентов не называют по имени, — произнесла Руби. — Мы никогда не называем её Реджиной Миллс.
— А может и стоит, — сказала Эмма. — Возможно, если бы мы говорили об этих людях, как будто они такие же нормальные, как ты или я, СМИ не считали бы, что на их личной жизни можно зарабатывать.
— Так ты теперь начнёшь её на шоу Реджиной называть?
Эмма закатила глаза. — Нет. Я просто оговорилась. Забудь уже.
Руби пожала плечами и взяла сумочку, а Эмма схватила мобильник и перекинула свою сумку через плечо. Когда обе женщины вышли из кабинета, Эмма взглянула на экран телефона.
Было сообщение от Генри, где говорилось, что он до девяти будет сидеть в библиотеке, а потом сразу пойдёт домой. Было ежемесячное напоминание заплатить за квартиру. И третье сообщение с неизвестного номера. Но Эмма сразу поняла, кто отправитель.
Спасибо. РМ.
