***
Олив забыла, как сильно боялась вампиров раньше. Нет, чувство опасности всегда исходило от них, и она ощущала это, но такой всепоглощающий страх быть убитой Калленами она не испытывала уже давно. Олив слышала о «певицах» от самого Рыжего. Он объяснял это явление на примере наркомана, будто вампир это страдающий от ломки наркоман, а «певица» это шприц с его любимым сортом героина. И он пошел бы на всё, чтобы достать его и вколоть в себе в вену. Буквально на всё. Так же Рыжий рассказывал, что все «певицы» для других вампиров тоже казались более аппетитными, чем остальные люди. Их зов крови был настолько силён, что, по слухам, никто из "певцов" не доживал до совершеннолетия. И учитывая насколько была "певица" соблазнительной жертвой, Олив была рада, что Рыжий все же смог преодолеть «ломку» и уехал подальше от своего наркотика. Благодаря этому, риск того, что Вольтури навестят Форкс, чуть уменшился. К тому же, убей он Беллу, он бы никогда себя не простил и стал бы ненавидеть себя еще больше. А бедная Белла… Не успела приехать и уже привлекла к себе внимание всех вампиров. Наверное, Финикс был её солнечным щитом, но в Форксе такой защиты не было, и каждый вампир, оказавшийся поблизости и услышавший соблазнительный запах, мог её прикончить, и никакие Каллены не стали бы им помехой. Олив могла только пожелать ей удачи и стараться не приближаться к такой мине замедленного действия. Даже если Рыжий и уехал, над головой у новенькой всё ещё продолжал висеть Дамоклов меч и в момент, когда он сорвется, Олив не хотелось бы чтобы зацепило и ее. И она даже пообещала себе, что не будет наблюдать за Беллой, как планировала раньше. Жизнь дороже. И все же, ей действительно было жаль девушку. В первый же день в школе запала на парня, а тот мечтал не о том, чтобы впиться в её губы поцелуем, а о том, как удобнее вонзить зубы в её шейку и закопать тело так, чтобы шериф Свон не нашёл. Следующим утром, после появления в школе новенькой, Олив как обычно приехала вместе с Майки. Он сначала сопротивлялся и не хотел пускать её в свою машину, но она отрезала, что-то, что Белла ему нравилась, не означало, что она стала его девушкой, так что она имела полное право требовать с него поездку в школу. Майки пришлось сдаться. Они припарковались между фургоном Тайлера и ржаво-красным пикапом. Тайлер тут же начал подначивать Майки и тот, как всегда, повелся и кинулся в драку. — Вы, милая пара, — заметила Белла, которая оказалась владельцем пикапа. Она стояла, неловко переминаясь с ноги на ноги перед своей машиной, нерешительно глядя на Олив. Она вообще вся была какая-то неловкая и беззащитная. Рядом с нею, Олив почувствовала себя тем самым большим парнем, который не впускал в ночной клуб малолеток, а ведь она считалась хрупкой девушкой. Теперь было понятно, что такого в Белле нашли и Майки, и Тайлер, и Эрик и еще куча парней. Отметив все это, Олив поспешила ей ответить. Еще не хватало, чтобы из-за неё, Майки лишился шанса с Беллой. А ведь ему и так будет трудно затмить Рыжего. — Мы не пара, мы друзья, а так как он живет рядом, он меня подвозит. Он очень хороший друг, — сказав это, Олив вдруг вспомнила, что Джесс в последнее время стала интересоваться Ньютоном, больше чем обычно. Это ведь не означало, что она предавала Джесс? Вышеупомянутый друг и Тайлер, явно рисуясь перед Беллой, стали снова играть в догонялки, тем самым понижая все очки, которые Олив пыталась заработать для Майки перед новенькой. Такими темпами, Белла никогда не сможет воспринимать его серьезно. Ну и ладно, сам виноват. — А ты хорошо знаешь Калленов? — отвлекшись от парней, спросила Белла. Похоже, она начала с нею разговор только ради этого вопроса. Олив бросила взгляд на вампиров, которые как раз стояли в нескольких метрах от них и смотрели в их сторону. Олив с удовлетворением отметила, что Эдварда с ними не было и Белла, похоже, тоже. Она выглядела и обрадованной, и разочарованной одновременно. Вообще, мимика её лица была очень подвижной и отражало всё, что она думала: Олив прямо почувствовала, будто сама стала телепатом. — М-м, не очень, — неопределенно ответила она. — А что? — Просто, Джессика вчера сказала, что ты вроде как дружила с ними довольно долгое время. — Меньше слушай всяких маленьких сплетниц. Да, я общалась с Ры… Эдвардом и Элис некоторое время, но потом перестала. Ну, ладно я пойду на урок, — Олив решила по быстренькому свернуть разговор, вспомнив, что обещала себе держаться от Беллы подальше, и, помахав ей, трусцой побежала вовнутрь школы. Но, конечно же, Белла решила, что Олив, самый достоверный источник информации о Калленах и Хейлах и, каждый раз встретив её, она пыталась с нею поговорить и по-тихому вырулить тему разговора, на вампиров. Но Олив была самым последним человеком, которого нужно было спрашивать о них, и поэтому она переводила все стрелки на Хизер, которая продолжала общаться с Пикси. Так продолжалось неделю, пока в следующий понедельник, в школу не вернулся Рыжий. Увидев его издалека, Олив чуть ли не лишилась сознания и подумала что он ей мерещился. Но Рыжий не был галлюцинацией, это действительно был он. И в кои-то веки он пялился не на неё, а на свою «певицу». А та в ответ кидала на него пугливые взгляды, словно подозревая, что приход Рыжего в школу, ничего хорошего для неё не сулило. Снова сопротивляясь своим инстинктам, которые умоляли её уехать подальше от школы, Олив, мелко дрожа, пошла на уроки. На французском Элис снова приветливо улыбнулась ей и Олив не выдержав, спросила: — Точно ничего плохого не будет? Ты видела? — Да. Он хорошо сопротивляется зову её крови. Тебе не следует бояться. После, они не перекинулись ни словом и делали вид, будто полностью сосредоточены на уроке. Понедельник прошел без эксцессов и кровавой резни, но Олив до сих пор чувствовала, что должно было произойти что-то очень плохое. На следующее утро, Олив, проходя мимо, увидела едва сдерживающую слёзы Беллу, смотрящую на колеса своего пикапа. Олив хотела было пройти мимо, но увидев, как она неловко передвигалась по скользкому асфальту, остановилась. Как назло, поблизости не оказалось ни одного из её поклонников, которые могли бы спасти деву в беде и не допустить падения. А упади она и чуть-чуть расцарапай ладонь или коленку — вампиры могли сорваться с цепи. Так что, сжав зубы, Олив пришлось подойти к ней и предложить свою помощь, чтобы она могла без падений и крови дойти до школы. Белла благодарно улыбнувшись ей, согласилась и крепко схватила за руку, но не успели они сделать шаг от пикапа, как послышался странный звук. Олив резко подняв голову, увидела скользящий к ним, с угрожающей скоростью, синий фургон Тайлера. От ужаса, из её головы вылетели все мысли, кроме одной: не дать Белле истечь кровью. Она попыталась оттолкнуть девушку подальше от траектории движения фургона, но та слишком крепко держала её за руку, буквально сцепившись в неё мёртвой хваткой. Олив лишь успела увидеть странно удивлённое выражение на лице Беллы. А затем, мир погрузился во тьму…***
Прошло почти два месяца с тех пор, как случилась авария на школьной стоянке. Олив рассказали, что она, пытаясь увернуться от несущейся на них машины, поскользнулась на льду и ударилась головой. Что фургон Тайлера вовремя затормозил и не успел раздавить девушек. Что сам Тайлер только рассек бровь, а Белла Свон отделалась лишь испугом, потому что её успел оттолкнуть тарам-пам-пам! Эдвард Каллен! И, конечно, самой пострадавшей оказалась Олив. У неё было тяжелое сотрясение мозга, после которого, она три дня пролежала в коме в больнице Форкса. После того как она очнулась, родители решили перевести её медицинский центр в Сиэтле. Насколько бы доктор Каллен не был хорошим хирургом, это не значило, что в больнице маленького городка, было все оборудование, в котором нуждались больные, к тому же в Форксе, не было специалистов по физиотерапии. Обычно, после таких травм во всяких фильмах, у героев случалась амнезия или они получали какие-то особые способности. Олив надеялась, что и с ней произойдет нечто подобное и она, например, забудет тот отрезок времени, когда общалась с Калленами или что в её силе произойдет скачок и она сможет, наконец-то, управлять «Массовкой». Но, конечно же, ей обломали все мечты: кроме головных болей, тошноты и судорог она ничего не приобрела. Олив, была окончательно разочарована в кинопродукциях Голливуда и решила никогда им больше не доверять. Она, несмотря на тяжелое сотрясение, быстро шла на поправку и результаты анализов и рентген показывали, что никаких признаков осложнений не было. Сильные головные боли прошли, после приема лекарств, а нарушенная координация, благодаря упражнениям в физиотерапевтическом отделении, пришла в норму и она смогла двигаться как и раньше, поэтому, через полтора месяца после инцидента, её решили выписать. Но родители боялись, что Олив всё ещё не очень хорошо управляла телом и поэтому записали её на две недели в клинику, где она занималась с физиотерапевтом по два часа. Все эти две недели она жила с мамой у родственников отца, которые ничего не хотели слышать об отелях и пригласили их к себе. Было очень неудобно. Но всё когда-нибудь кончается, как и этот период реабилитации, и Олив наконец-то смогла вернуться в Форкс. За всё-то время, что она пролежала в больнице, Каллены её ни разу не побеспокоили, наверное, опасались, что Олив будет слишком сильно взволнована из-за их появления, а волнения были ей категорически противопоказаны. Но, даже если бы они её навестили, она, не то чтобы была бы не против, а просто отнеслась бы к этому попроще. Побывав на волосок от смерти она, почему-то, не так сильно стала переживать по поводу главаря-телепата Вольтури и способа противостоять его силе. Она поняла, что если бы и дальше продолжила жить в таком напряженном состоянии, то заработала бы себе депрессию и жизнь прошла бы мимо неё. Она не смогла бы насладиться своей жизнью и сама оказалась бы в этом виноватой. Но теперь, Олив чувствовала себя другим человеком, более взрослым. Она прямо ощутила, как с пятнадцатилетней, превратилась в шестнадцатилетнюю, хотя до дня рождения было еще несколько недель. И, с высоты ее теперешней взрослости, идея с прозвищами для Калленов теперь казалась слишком глупой и поэтому она решила отказаться от этой детской затеи. Конечно же, она не бросила бы идею развить «Массовку», просто теперь она могла это делать не лишая себя радостей жизни. С самого сентября, из-за «тренировок», Олив не побывала ни на одной вечеринке, не тусовалась с друзьями после уроков, мало общалась с Хизер, постоянно огрызалась на братьев и всё время изнуряла себя долгими просиживаниями в бесполезных медитациях. Ей необходимо было расслабиться. Вернувшись домой, в Форкс, Олив долго сидела перед туалетным столиком, смотря на себя в зеркале и пытаясь привыкнуть к своим отросшим волосам. Она с одиннадцати лет ходила с короткой стрижкой и теперь её раздражало, что волосы все время лезли на лицо, а так как ободки и невидимки она находила бесячими, а до хвостика было еще далеко, ей пришлось оставить всё как есть. Ее бесило, что из-за какого-то шрама на затылке, она никогда больше не сможет коротко стричься, потому что шрамы на голове шли только крутым парням. Олив долгое время не могла смириться с тем, что теперь ее минимумом было каре, но, родители и Хизер всё время уверяли, что ей точно пойдут длинные волосы. Даже Аманда, с которой она часто разговаривала по телефону, лёжа в больнице, говорила, что с длинными волосами она будет милашкой. Так что, под конец выписки, Олив приняла этот факт, посчитав это знаком того, что она теперь действительно совсем другая Олив.