Утоли мою жажду

      Человек с каменным сердцем сидел ко мне спиной на непривычно низком табурете так, что его ключица и грудь ненамного выступали из-за столешницы. Руки согнуты в локтях и широко расставлены. Со стороны могло показаться, что пират не сидит на табурете, а занимается каким-то хитрым гимнастическим упражнением, перенося вес тела на расставленные локти, покоившиеся на столе. Присмотревшись, я увидела на его коротко остриженном затылке широкую резинку, похожую на повязку для волос у спортсменов. Интересно, он точно не тренируется?       Но больше внешнего вида Монтенегро меня интересовало обездвиженное тело какой-то девки, лежащей на постели. На нашей постели. На постели, где мы постоянно, мать его, трахаемся!       — Явилась, mamacita¹? — осведомился Ваас, опередив мой вопрос.       — Что это за херня? — выпалила я, имея в виду курицу, развалившуюся на свалявшихся простынях.       — Выход там же, где и вход, — обрубил на корню все мои претензии к себе пират.       Я уже хотела оттаскать за волосы блондинку, но мой взгляд упал на большую стеклянную коробку с землёй, испещрённой тоннелями, где ползали… мать твою, здоровенные муравьи. Если мне не изменяет память, это какие-то местные гады размером раза в три крупнее обычного муравья. Боже мой, я даже отсюда видела их жвала!       — Это что, муравьиная ферма? — заинтересовавшись, подошла я к столу. — Ты серьёзно, Монтенегро? Впал в детство?       Ваас поднял сосредоточенное лицо и чуть повернулся в мою сторону, и теперь стало ясно, что резинка вокруг его головы держала монокуляр. Господи, где он это всё нарыл? Выглядел он, мягко сказать, необычно и напоминал какого-то персонажа, разодетого в стиле стимпанка. Только сигары не хватало в углу рта…       Но монокуляр нужен был не для рассматривания муравьиной фермы… Напротив лица Монтенегро взгромождался проволочный каркас, наполовину обшитый шкурками животного. Только ещё непонятно, к какому виду оно относилось, потому что голова отсутствовала.       — Я вижу, ты культурно проводишь время, — Сложив руки на груди, я прикусила губу.       — Блонди, сделай одолжение, не порть мне настроение своей кислой миной, о’кей?       Кусается… Как же мне иногда хочется надеть на него намордник!       Но пришлось утихомирить свою злость и взять за узды ревность, которая глодала меня, словно беззубая собака.       — Что это за животное? — Я не смогла сдержать порыв брезгливо поморщиться.       — Экспериментирую. Пытаюсь вывести новый вид котопса, — саркастично усмехнулся он.       Краткость — сестра таланта. Козёл. Почему он такой?.. Идиот.       — Ты обдолбался какой-то новой хернёй? И компанию, вижу, себе нашёл, — презрительно хмыкнула я и глянула в сторону койки. — Какой молодец.       Я позволила себе распалиться и дала волю злобе, которая наполняла тело, словно мелкое крошево стекла. Хотелось врезать по роже пирата, на которой нарисовалась эта наглая, белозубая ухмылочка… Скалится он… Зачем я вообще начала сцену ревности? Ведь уже тысячу раз проходили это, не?.. Знаю же, как он реагирует на такие вещи. Как последний подонок. Самец трёхнутый. Как так, а? Меня не было всего ничего. Он что, не мог подождать? Настолько невмоготу? Сперма начала бить в мозг? Спермотоксикоз начался в его-то тридцать с хвостиком?       — Охлади свои куриные мозги, и хорош читать мне тут нотации, — отфутболил меня пират и даже отвлёкся от своего увлекательного занятия, сняв монокуляр с глаза и швырнув его на стол. — Мне подогнали кокс с какой-то новой мешаниной, которая жарит только в путь. Решил испробовать. Только не на себе.       Ухмылка стёрлась, словно кто-то прошёлся по его губам ластиком. Он встал с табурета, — уж очень ему не нравилось смотреть на меня снизу вверх, — и теперь я была вынуждена глазеть на него, чуть приподняв подбородок. И чего я накинулась на него? Надо было сначала разобраться, навести справки, так сказать, подойти к делу с юмором и сарказмом, как обычно, но никак не… Чёрт…       — Ты чо здесь вообще забыла? За малым же поехала. Уже наигралась в порядочную мамашу?       — Он с Лори, если хочешь знать, — отрапортовала я. — Она присмотрит за ним, пока я…       — Она-то? — прыснул он. — Она присмотрит, да. За своей бездонной вагиной-то не может присмотреть.       Почему он выводит меня?       — Перестань её оскорблять. Она ничего плохого тебе не сделала. И какое тебе дело, кто сидит с Митчем?       Монтенегро как-то странно повёл плечами, когда услышал имя моего ребёнка, но во взгляде не было ничего, кроме налёта раздражения. Или?..       — Мне похуй.       — О да, кто бы сомневался… — всплеснула я руками и отошла от него на полшага.       — Блять… Ты ещё здесь? — попытался закрыть этот пустой разговор Ваас.       Сосчитай до десяти, Лурье.       Раз. Два. Три…       — А ты не оборзел ли часом? — осведомилась я, будто всерьёз ожидала услышать развёрнутый ответ на свой наитупейший вопрос.       Четыре. Пять. Шесть…       А что, если повести себя иначе? Не так, как обычно? Не так, как сейчас? Что, если сказать ему правду? Без шуточек, оскорблений и колючих слов?       — Между прочим, — начала я и тут же запнулась, будто школьница, робеющая при виде сурового преподавателя. — Я очень соскучилась, — выпалила я, решив проверить, как он отреагирует на такое откровение.       Я уже давно не лезу к нему со своими признаниями в любви и прочими телячьими нежностями, которые его всегда вводят в ступор и впоследствии злят. Очень не хочется видеть холод в его глазах и тем более — ссориться. Но… надо попробовать.       Может, для нас ещё не всё потеряно? Может, от него получится добиться хоть немного нежности? Без обмана и применения сыворотки… Чёрт. Тот сон не выходил у меня из головы. Я, как маньячка, каждый день проецировала у себя в голове то, как он склоняется между моих ног и…       Это невозможно.       — Соскучилась по члену в своей мокрой дырке? — вновь усмехнулся он.       Кидаешься грязными словечками, Монтенегро? Ничего. Я тоже так умею. И даже лучше.       — Да, — беззастенчиво призналась я и с удовольствием заметила, как брови пирата чуть заметно дёрнулись вверх.       Думал, я сдюжу против твоего натиска, сладкий? Нет уж. Это именно то, чего я ждала. Ты так просто попался на крючок! Зрачки заметно расширились, когда я шагнула к нему, положила ладони на крепкие, вымощенные мускулами плечи и с лёгким напором оттолкнула к стене. Он лопатками впечатался в неё, продолжая молча взирать на меня и при этом не касаясь.       Чёрт подери! Как в том сне…Только без рук… Нет-нет. Сны никогда не сбываются.       — Хочу, чтобы ты раздел меня, — начала описывать свои желания я, вглядываясь в обсидиановые зрачки пирата. — Хочу ощутить твой набухший член в себе, — томно проговорила я, встала на цыпочки и склонилась к его уху, — Хочу, чтобы ты с силой вбивался в меня, сжимая руками ягодицы…       Мои ладони переместились к его грудной клетке. Он молчал, и, пока я не видела его лица, было сложно понять его настрой, но пальцы чувствовали, как сильно бьётся каменное сердце.       — Много хочешь, — отрезал он, но не оттолкнул от себя.       И ты тоже хочешь этого, Ваас.       Голос впервые предал его. Или это я научилась распознавать в нём малейшее эмоциональное колебание? Он ждёт следующих шагов, явно ловя кайф от происходящего. Его хотят, его боготворят, а он выплёвывает самые циничные выражения… Ублюдок. В этих глазах, сотканных из греха и порока, пляшут настоящие кострища. На каждой хворостине кружат в своих жёлтых, оранжевых и красных платьях резвые плясуньи.       Ваас упёрся лбом в мой лоб, и я уже подумала, что он сейчас поцелует меня, но вместо этого пират достал чек, аккуратно сложенный в маленький квадратик и вытянул его на уровень наших глаз.       — Смеёшься? — отпрянула я от него. — Ты и меня хочешь накачать этой дрянью? Чтобы я, как эта потаскуха, валялась и пускала слюни?!       — Она пустоголовая дура, которая не знает, когда остановиться, — кинул безразличный взгляд Ваас на девушку, которая всё ещё находилась где-то далеко отсюда. — Здесь всего полграмма.       — Да хоть одна целая и одна десятая грамма! Ты сам сказал, что там намешано хрен знает что. Пока я не узнаю, что это за мука, принимать не буду.       «Так, полграмма… это примерно десять дорожек», — посчитала я у себя в голове.       — Заткнись, — стиснув зубы, процедил он. — Ты можешь хоть раз просто заткнуться? — проговорил он мне в губы, резко оказавшись рядом и сцепив пальцы на пояснице. — Ты — не она, — Он опять взглянул в сторону шлюхи. — И кайфанём мы с тобой по-другому. И вообще, благодаря её безмозглости, я теперь знаю, насколько чист этот продукт и насколько сильно он штырит. Это настоящее фармацевтическое качество, а не травяное дерьмо для рейверов. Я хоть раз подгонял тебе шлак, м?       Я мотнула головой, почему-то ощущая себя беспросветной дурой.       — Ляг на кровать и раздвинь ноги.       Чего?! Что он только что сказал?! Он действительно так сказал, или я просто ослышалась?       Эта фраза стала апофеозом в моём сознании. Я растерялась. Нет. Я охерела. И осталась стоять столбом с приоткрытым ртом, пока Монтенегро разворачивал чек и делил порошок на дозы.       Ваас заметил, что я безмолвно стою там, где он меня оставил, и ничего не предпринимаю.       — Если тебя смущает Марго, то можешь спихнуть эту суку с койки. Я разрешаю.       Марго?       Я узнала её, когда подошла ближе и убрала локоны белобрысых волос, вуалью спадавших на её лицо. Русская. И одна из девочек из борделя Бэдтауна. Она никогда мне не нравилась. Почему русские такие… красивые? Даже при учёте её сухощавости и микроскопических сисек, она вполне могла посоревноваться со мной. Нет, меня никогда не мучил синдром завышенной самооценки, но на фоне Марго я выгляжу выгоднее, что ли…       — Долго собралась её разглядывать?       — Что ты задумал? — с опаской покосилась я на Монтенегро и всё-таки опустилась на край кровати с противоположной стороны от Марго.       Ваас вытащил из начатой упаковки влажную салфетку и начал вытирать ладони и пальцы после работ, глядя на меня выжидающе. Когда он поманил меня и указал себе под ноги, я послушно выполнила хорошо знакомую команду и опустилась перед ним на колени.       — Идеально, — заключил Ваас, положил ладонь мне на затылок и намотал волосы на кулак, приподнимая мою голову так, чтобы я смотрела на него, уткнувшись подбородком в пах.       Чувствовалось, как там стало тесно и жарко. Чувствовался терпкий, вяжущий, как тани́н, запах его смазки. Я на секунду представила прозрачную капельку, выступившую на кончике нежной плоти, и судорожно сглотнула, когда во рту скопилась вязкая слюна. Монтенегро самодовольно усмехнулся и приказал:       — Развяжи берцы.       Ого… Это… что-то новенькое. Во всех смыслах. Он никогда не был любителем долгих прелюдий и предпочитает снимать с себя одежду сам. Но тут… Я-то думала, мне предстоит выполнить услугу немножко другого типа. А он просит развязать ему берцы?       Боже, кто-нибудь!.. Сжальтесь! Как можно быть таким желанным?! Да я готова сделать для него всё, что угодно. И он это знает… Самовлюблённый, дьявольски обаятельный мудак.       Я подошла к делу как самый настоящий перфекционист: сначала осмотрела ботинки с грубой тракторной подошвой, будто увидела их впервые, откинула волосы назад, чтобы они не мешали, и одновременно дёрнула за оба шнурка, ослабив крепко затянутые узлы. Я отходила в своё время в берцах, поэтому достаточно быстро расшнуровала их, немного потянула за кожаный язычок, совсем ослабив обхват ног, и… замерла.       — Достаточно?       Пират критично осмотрел результат, но в итоге кивнул, позволяя мне подняться с пола.       Я вернулась к первоначальному местоположению, скинула на пол босоножки, послушно откинулась на подушку и, бесстыже глядя пирату в глаза, пока тот избавлял себя от ботинок, раздвинула согнутые в коленях ноги. Джинсовая юбка податливо задралась, оголяя бёдра. Сердце зашлось в бесшабашном ритме, когда Монтенегро скользнул взглядом по моей промежности, прикрытой полупрозрачной кружевной тканью трусиков. Ни один мускул не дёрнулся на его лице, но я-то знала, что крепко сжатые скулы сигнализируют о возбуждении.       Ладно. Чего бы он ни удумал, я доверяю ему. В одном Ваас прав — он никогда не пытался скормить мне что-то, в чём не был уверен. Если уж мы уделывались наркотой, то это всегда было безопасно. А если к этому приплюсовать секс…       Я всегда просто следую за ним. Да, это скользкий путь, ведущий ко дну, но зато я буду там не одна. А с ним.       Он будто специально медлил, наблюдал и подсчитывал, насколько градусов я разгорячена. Не каждый мужчина может похвастаться тем, что женщина возбуждается от одного его вида или взгляда. Интересно, он вообще осознаёт, как влияет на меня? Или просто принимает это как данное?       Постель промялась под нашим весом, когда Ваас навис надо мной, а я моментально обвила ногами его пояс, чтобы теснее прижаться. От него пахло мужской силой и безграничным желанием. Он очертил большим пальцем мои губы и, чуть надавив, протиснулся между зубов, найдя своё место на языке.       — Соси. — приказал он таким до одури будоражащим голосом, что хотелось рассыпаться под ним на множество осколков. — Ещё. — подсказывал он, и я начала активнее обводить языком его фаланги.       Когда я специально царапнула зубами его кожу, пират вынул влажный палец и, вытянув руку к прикроватной тумбочке, где лежал раскрытый чек, опустил подушечку в белый порошок, собирая всё без остатка.       Я не успела даже пискнуть или что-то спросить, как Монтенегро отодвинул полоску трусов и вогнал в меня сдобренный кокаином палец. Чёрт…       — Ваас, — на выдохе вымолвила я, понимая, что примерно через несколько секунд словлю приход.       Мне лишь однажды довелось иметь дело с Белым господином. Самый разрекламированный и самый дорогой наркотик. Он усиливает сексуальное возбуждение у девушек, на мужчин же иногда оказывает «угнетающее» действие. Наверное, именно поэтому Монтенегро сам не принял.       На секунду меня обуяло возмущение. Разве такие вещи не согласовываются с партнёром заранее? А вдруг меня снесёт, как Марго? Моё первое впечатление при первом приёме, скажем так, было не очень. Порошок имеет горький вкус, от него неприятно щипет в носу и немеет нёбо.       Вдруг в этот раз меня затянет, когда я попробуй совершенно другой метод принятия? Кокс связывает руки практически сразу и становится твоим лучшим другом. А мне такие друзья нахер не нужны. Да, плюс есть — получить передозировку от кокаина практически невозможно. Такой исход реален только в том случае, если ты конченый имбецил, который принимает каждые пять минут.       Успокойся, родная, и расслабься. Чувствуешь это? Чувствуешь, как он поменял местами большой палец с указательным и теперь массирует тебя изнутри?       Я зачем-то повернула голову в сторону Марго. Интересно, он так же с ней тестировал кокс? Так же просовывал сначала один, а потом второй и третий пальцы в её намокшую щель? Она так же стонала от его прикосновений? Конечно, стонала, сучка… иначе и быть не может.       Успокойся, родная, и расслабься. Он хочет сделать тебе приятное, хочет попробовать что-то новое. Да, не совсем то, чего ты хотела и чего так ждала. Но это инициатива с его стороны, а это дорогого стоит. Отбрось свою ревность, ведь он для тебя старался. Дал подопытной крысе на пробу, прежде чем угостить тебя. Королям тоже подавали еду только после того, как её продегустируют слуги…       Я скрепила руки в замок за его шеей и притянула к себе. Мы неприятно ударились зубами, когда наши губы столкнулись друг с другом, но ни он, ни я не обратили на это никакого внимания. Ваас требовательно проник языком в мой рот, и этот поцелуй стал больше походить на борьбу, в которой невозможно выбрать победителя. Его пальцы во всю хлюпали во мне от обилия влаги, а жгучий танец наших языков сопровождался слишком вызывающей песнью стонов.       В меня. Глубже. Ещё. Пробуй меня на вкус. Задыхайся вместе со мной от этого жара, который разогревает тело изнутри.       Я постоянно ёрзала под ним, вращала бёдрами, желала прижаться к его телу и ощутить каменный стояк в его штанах, но протиснутая рука между нами мешала. Пират почему-то медлил. Не позволял моим рукам путешествовать по своему телу. Как только я спустилась ладонями от шеи к спине и сжала ткань майки, которая собралась гармошкой, Ваас выпрямился. Я чувствовала, что оргазм совсем близко. Пальцы внутри меня вызывали его, то надавливая на нужные точки, то массируя.       И уже плевать на рядом лежащую девицу, и на то, в какой позе я лежу, распахнув ноги, чтобы он мог видеть меня. Всю меня. Прикрыв глаза, я начала приподнимать таз и насаживаться на опытные пальцы, но…       Он вынул их, стянул с меня юбку, которая сбилась к самой груди, склонился между моих ног, чтобы…       Я вздрогнула от звука смачного плевка. Слюна стекла между чувствительных складок прямо туда, где только что были его пальцы.       …это до невозможности грязно… и ахуенно.       Всё происходящее казалось каким-то нереальным. Стоит прикрыть глаза, и под покровом век взрывается множество ярких звёзд, разметавшихся где-то внутри разноцветными конфетти. Мои ноги взметают ввысь и послушно ложатся на плечи пирата, он спускает с себя штаны, подтягивает мой таз к себе, отодвигает полоску нижнего белья и медленно натягивает на свой член до отказа, в блаженстве прикрывая глаза, будто ждал этого момента всю свою жизнь. Ему первое время тесно внутри, но этот предмет предназначен именно для этого футляра. Никак иначе.       Губы приоткрылись, и из моего рта вырвался то ли всхлип, то ли стон. Ваас замер так на мгновение, вглядываясь в моё лицо. И что-то в этом тайм-ауте показалось мне странным. Как будто он не хотел по-быстрому, а действительно желал растянуть мой кайф. Подарить как можно больше удовольствия.       Я прислушалась к своим ощущениям. Кокаин включил режим эйфории и уверенности в правильности происходящего. Кроме того… даже при учёте того, что меня поимели тремя пальцами, мышцы между ног крепко сжались, будто у меня там вновь появилась девственная плева.       Ваас пододвинулся ближе, схватил меня за щиколотки, и теперь мои колени находились практически у самых ушей. Каждое его движение было сосредоточенным, он придерживался определённого темпа: вперёд — сильнее, а назад — медленно. Эта поза позволяла прочувствовать каждый миллиметр его ненасытного естества. Я вижу, как влажный член выскальзывает из меня и врезается обратно. От жара всё крошилось и плавилось внутри. Я жалобно застонала, когда Ваас положил плашмя ладонь в область моего лобка так, чтобы костяшка кисти надавливала на клитор.       Стервец…       Становилось почти невозможно дышать. То ли из-за бюстгальтера, стискивающего грудь, то ли из-за переизбытка Вааса во мне. Слишком много его взглядов, слишком много его сдержанных стонов, слишком много его запаха. Задыхаюсь. Хочется разодрать на себе блузку, подставляя грудь под его горячие губы. Ещё немножко… милый… добей меня.       Моя слад­кая де­воч­ка… Ты так аху­ен­но пах­нешь…       Я была бы рада закричать от наслаждения, но вместо этого издала какой-то невнятный и испуганный возглас. Оргазм тонкой иглой прошил меня насквозь, заставляя содрогаться и кончать, распахнув рот. Глаза отказывались открываться. Я решила, что Ваас догнал меня, потому что почувствовала влагу на животе и бёдрах. Но… Это была моя влага… В одну секунду я отрезвела и рискнула взглянуть на Монтенегро. Он всё ещё стоял на коленях между моих бёдер и наблюдал…       Стыд. Неужели я?.. Нет… Нет… Я не могла обмочиться во время полового акта! Нет!       А ощущения были именно такими. Будто я хотела в туалет. Одновременно с оргазмом. Как?..       Хотелось плакать. Эксперимент удался, блять.       — Сквиртанула, извращенка? Даа… — заулыбался Ваас. — По-моему, эту хуйню сильно переоценивают. Но кончила ты знатно. Видел такое только в порнухе.       — Что?.. — обронила я, находясь в какой-то прострации.       Ноги стали ватными и соскользнули с плеч пирата. Мне почему-то стыдно и чертовски хорошо. Сквирт… Да, слышала. Да, читала. Да, знаю о таком явлении. И да… Я испытала его.       — Ты похотливое грязное животное, — сказала я, немного отрезвев от взрыва. — Так ты именно это имел в виду, когда говорил, что все сучки ссут от тебя кипятком?       Я отодвинулась к изголовью кровати, и всё ещё эрегированный орган с характерным чмокающим звукам вышел из меня.       — Я ещё не заКОНЧИЛ, — качнул Ваас головой, возвращая меня на исходную позицию.       Вся простынь подо мной стала влажной, как и наши тела, прильнувшие друг к другу. В этот раз Монтенегро брал меня так, как ему хотелось. Я явственно чувствовала вес его тела на себе, утыкаясь носом в щетинистую щёку и смазано целуя. Он так непристойно стонал мне в ухо. Так нельзя стонать… Это противозаконно!       — Кончай, — шепнула я, и он замер во мне, когда я прижала ладони к его ягодицам.       Он всегда пересекал финишную черту беззвучно. Не то что я… Всегда замирал, пульсируя и распространяя кипучую влагу внутри меня. Мы оба дышали, как сумасшедшие. Ваас перевалился на другую часть кровати, и, судя по глухому звуку, тело Марго скатилось с края на пол. Уж от этого девочка точно проснётся! Мы оба рассмеялись: такой комичный момент под конец.       — Что ж… Думаю, всем троим понравилось, — всё ещё хихикая, подвела итог я. — Неужели это она так от кокса долго отходит? Сколько же ты заставил её принять?       — Я? Да эта дура походу до моего предложения принять белого всандалила в себя что-то ещё. Она постоянно трётся с нашими и забивает в себя под завязку, чо только ей не дашь. Я поэтому её и выбрал. Хер знает, как эта шпала до сих пор жива.       Хм… Пират говорил о ней с нескрываемым отвращением, и я наконец-то успокоилась. Не трахал он её. Не трахал.       Шпала, покачиваясь, поднялась с пола и, с непониманием взглянув на нас, пожамкала слипшимися от пересохшей слюны губами. Она даже не сказала ни слова, просто окинула комнату взглядом, поправила бретельку, съехавшую с плеча, и, держась за голову, побрела к выходу. Ей настолько было всё равно, что она забыла про обувь.       — Если ещё раз её здесь увижу, сделаю из её дешёвой шкуры куклу, и будешь с ней развлекаться, — бросила я угрозу.       Монтенегро лишь недоверчиво скривил губы, мол, кому ты тут рассказываешь сказки дядюшки Римуса? Уж не смешила бы.       Но ведь надо же иногда себе набить цену?