Восход утраченного запаха жасмина

Что может быть хуже разбитого сердца? Зеркало не только громко разбивается, его осколки безжалостно вонзаются во все нежное тело, повреждая навсегда кожу. Кровоточащие раны от порезов не покрываются корочкой, а продолжают пытать. А мысли не наполняются злостью и ненавистью, как бы того хотелось. Опускаются руки, тяжелеют веки, слабеют ноги, из глубин души вырывается тяжелый крик, пусть даже подавленный и негромкий. Именно такие чувства охватили великую правительницу Кесем Султан. Женщину, которую все боялись и считали неуязвимой и жестокой по отношению ко всем. Она противостояла войнам, договаривались и выигрывала у врагов, переживала смерть близких с поднятой головой, управляла огромной империей ни разу не жалуясь на судьбу. Человек, у которого не было сердца. Не было. Но оно есть, открылось, полюбило. А сейчас Валиде в очередной раз разочаровалась. Однако гораздо сильнее. Ныла не только душа, но и разум, тело. Внутри горел сжигающий огонь предательства, предательства самого дорогого мужчины, которому она полностью подчинилась. И теперь эта зависимость становилась злостью на саму себя, что султанша это допустила, проявила ужаснейшую слабость, поддавшись восходу утраченного запаха жасмина. Кесем Султан сидела на диване в своик покоях, с трудом придерживая голову рукой, оперевшись на спинку. Слезы не высыхали, хоть уже и не лились градом из небесных глаз. Ладони слегка дрожали при движении, а сердце бешено неугомонно колотилось в груди. Волосы локонами падали на плечи, путаясь между собой. Не смотря на жесткий приказ Валиде, в комнату вбежала взволнованная Гевхерхан Султан. Оглядев помещение, она заметила опрокинутый табурет с бумагами, что спокойно лежал разбросанно на полу. Правительница даже не шелохнулась, поняв, что кричать на дочь бесполезно, та и сил совершенно не хватит. Однако она не учла свой подавленный вид и красное от печали лицо. Старшая дочь села рядом с Валиде, взяв ее за руку. - Матушка, что случилось? Я давно вас такой не видела, перепугалась, - целуя руку, проговорила девушка, пытаясь обратить на себя внимание женщины, что все так же смотрела на конец фиолетового платья. - Гевхерхан, выйди пожалуйста, сейчас не время, - хриплым голосом ответила Кесем Султан, убирая руку из ладоней дочери. - Я не уйду, мама, - при словах девушки Кесем Султан не показала никакой реакции, - Помните, вы говорили, что если мне будет плохо, приходить к вам. Когда делишься горестями, становится легче. Благодаря вам я смогла встать на ноги, увидеть цвета и краски в жизни. Эта боль, которую вижу в ваших глазах, не похожа ни на какую. Что-то другое, о чем я не знаю, о чем никто не знает. Вы совсем другая, Валиде. Если вас умертвляют страдания, вы никогда не расскажете о них, - Гевхерхан с надеждой заглядывала в мамины глаза, надеясь в очах увидеть какой-то просвет, которого не было, - Я хочу помочь, выслушать, понять, стать вашим исцелением. Правительница улыбнулась без лучей, без света. Именно так приходит безысходность. Подняв руку к каштановым волосам, Кесем Султан, поправила мешающую прядь. Коснувшись себя, она сильно вздогнула. Женщина опять вспомнила последнюю ночь, от которой сейчас снова закружилась голова. Ее вздох был на грани со стоном, от чего Гевхерхан Султан не на шутку испугалась. Валиде умоляла Всевышнего выдержать и не поддаваться греховной страсти и безответной любви. Произошло самое ужасное - Кесем почувствовала влагу внизу, в своем лоне. Она запрокинула голову, закусив губу. Сдерживаясь, вернулась к дочери и тихо сказала: - Ты не сможешь мне помочь, Гевхерхан, дай мне побыть одной. Видя состояние Валиде, девушка поклонилась и скрылась за захлопнувшимися дверями темных покоев. Гевхерхан Султан направлялась к Повелителю, чтобы наконец-то проведать брата и справиться о его здоровье. Она была уверена, что непонятной болью страдает только ее Валиде. Если хочет, пусть переживает водиночку, как всегда. Не успев дойти до главных покоев, девушка услышала звук чего-то резко упавшего. Повернувшись, она увидела покои Кеманкеша Паши. Внезапно появившись внутри, Гевхерхан увидела перевернутый стол и мужчину, который гневно стоял над этим всем. - Где-то я такое уже видела, - усмехнулась султанша, оглядывая общий вид покоев. - Султанша, простите, - отряхнулся Мустафа, немного поклонившись. В отличие от других женских младших представителей династии, к Гевхерхан Султан воин относился уважительно. - Что случилось? Чем вызван такой беспорядок? - сама девшука уже устала задавать такие вопросы, поэтому не особо рассчитывала на искренний ответ. - Пройдет, султанша, государственные вопросы, - гордо произнес янычар. - Верю, - засмеялась, оборачиваясь к выходу, Гевхерхан, - У тебя с моей Валиде совершенно одинаковая реакция на все вопросы политики. - Гевхерхан Султан, - окликнул мужчина девушку, услышав имя любимой, - Как чувствует себя Валиде Султан? - Еще хуже чем ты она не разговаривает, - крикнула она, уходя, оставляя Кеманкеша Пашу в тягостных раздумиях и муках совести. Ночью Кесем Султан стояла перед камином, держа в руках свернутый запечатаный лист пергамента, который внесла ей Мелеки со словами «от Кеманкеша Паши». Лицо правительницы из красного превратилось в мертвенно бледное. Блеск в глазах померк, теперь они были схожими со смертью, с ее дыханием и образом. Внешне женщина напоминала прежнюю Валиде Султан, даже еще жеще, но внутри ничего не удавалось погасить и унять. Беззвучно рука поднялась и пальцы бросили нераскрытое письмо в пламя огня. Языки подхватили бумагу и захватили ее в навечный плен, превращая в пепел. Кесем Султан смотрел на пергамент, забывая набирать воздух. С разрешения правительницы в этот момента в комнату зашла Гюльбахар Султан. Ее подача и походка была напыщенной и важной. - Валиде Султан, - поздоровалась она, немного присев и опустив голову. Правительница решила говорить только по делу, поэтому напряженно молчала, еще мыслями отдаваясь утренним воспоминаниям. - Я пришла узнать почему стража меня не выпускает за пределы дворца, - скрывая возмущение, задала вопрос лживая султанша с кровавыми глазами. - Я так решила, - хрипло произнесла Кесем Султан, пытаясь вникнуть в разговор. - Хаджи-ага сказал, что меня обвинили в предательстве. Это очередная клевета с вашей стороны? Не отрывая глаз от горящего письма в огне, женщина усмехнулась. Сколько лжи, сколько нахальства. Не смотря на боль, Кеманкеш был единственным, кто ее понимал. А так, опять усмирять тех, кто зазнался, слушать бред. Валиде молчала. - Кесем Султан, столько гордыни в ваших глазах. Вы даже не видите того, что творится под носом. Ваши люди один за другим узнают истинное будущее империи. Кесем насторожилась, но не подала виду. - Теперь и Кеманкеш Паша. Он также работает на меня. Казалось, женщину ничего уже не могло еще больше расстроить. Гнева не было. А султанша ничем не отличалась от мертвеца. - Началась война, из которой вы выйдете проигравшей, - закончила Гюльбахар, довольная результатом. Она так же горделиво вышла, при этом с оставшимся страхом поклонившись. Когда умерла душа, когда ее уничтожили, слезы перестают литься. Кесем Султан без сил упала на пол, задыхаясь. В этом состоянии ее застала Лялезар-хатун, которая пришла подготовить кровать для султанши. Служанка попыталась подбежать к госпоже помочь встать, но та резким жестом ее остановила. В тишине Валиде совсем по-новому взглянула на Лялезар. Главное преимущество - молодость и живость. Эти качества покупали любого. В ней была невинность, простота, привлекательность, легкость, неотягощенность и юность. Теперь женщина не винила Кеманкеша в измене. Кесем Султан понимала, что сама султанша проиграет каждой девушке гарема. Она отцвела и постарела. - Лялезар, скажи мне, твое сердце кем-то занято? - прямо спросила у служанки Валиде Султан, наблюдая за каждой мимолетной реакцией. - Нет, султанша, - удивленно и не раздумывая ответила девушка, стоявшая в ступоре возле двери. - А Кеманкеш Паша? - скрывая безумную ревность, снова проговорила Кесем Султан. - Султанша, я пытаюсь не остаться одна. Поймите меня, мне все равно кто, но я рано или поздно захочу семью. Простите за дерзость. Ещё несколько минут назад правительница была полностью удовлетворена таким ответом, но узнав ложь Кеманкеша и его переговоры с Гюльбахар, не верилось и в эту невиновность. Служанка ушла, а ночь Кесем Султан была самой тяжелой. Прошла неделя, завтра тот самый день похода. Правительница не выходила из покоев. Ежедневно она получала длинные письма любимого мужчины и каждое из них сжигалось. Кесем Султан бросала их в огонь, надеясь, что они превратятся в пепел вместе с ее разъедающими чувствами. Женщина не смирилась, не отошла от произошедшего. Она делала себе только хуже: каждый листок затрагивал душу и кричало навзрыд сердце. Последний день. Нужно огласить свое принятое наитяжелейшее решение. И сказать его лично ЕМУ. Именно Кеманкешу. Чего бы это не стоило, чем бы не закончилось. «Я проиграла самой себе» - эта фраза летала в воздухе, в мыслях великой неприклонной Валиде. И это сделал обычный раб. «Я впервые проиграла»...