Восход утраченного запаха жасмина

В главных покоях на террасе стоял, оперевшись на перила, Султан Мурад. Слова восхваления уже не звучали столь убедительно. Скорее, они были похожи на обреченность и на спасение собственных жизней. Люди готовы на все, когда речь идет о смерти, даже на унижение. Голову Повелителя тревожили две мысли. Одна - явное предательства брата, а другая - государственные мужи ставят Кесем Султан выше чем его самого. Каждый раз измену Пашей останавливает существование его Валиде. Боятся не Падишаха, трепещат перед женщиной. Абсолютная власть у матери султана, и как бы не хотелось вздохнуть свободно Повелителю, ему это совсем не удается. Скрипнули двери и в покои ввели сопротивлявшегося Шехзаде Баязида. Его заставили встать на колени перед старшим братом. В глазах сына Гюльбахар пылала ненависть ко всему, что он видел вокруг. Голова была опущена, а выражение лица излучало невероятную гордость и неоправданную неприклонность. - Скажи мне, Баязид, когда ты стал таким? - с видимой печалью произнес Султан Мурад. - То же самое я хотел спросить у вас, Повелитель, - не поднимая головы, отозвался брат, что совсем не жалел о всех совершенных действиях. - Ты вычеркнул себя из моей жизни, - уверенно и устрашающе проговорил Падишах, вглядываясь в малейшие изменения мимики. - Что я должен ответить на этот поступок? Баязид сглотнул объемный ком, что встал в горле. Он услышал тихие постоянные шаги за своей спиной. Обернуться было невозможно, даже если сильно захотеть. - Ты сам убил себя, брат, - трагично заключил Мурад, махнув рукой черным палачам, которые только что появились на террасе. Сейчас боролась жалость и справедливость. Однако сомнений в принятом решении не возникало, если заглушить голос совести. - Значит вы решили меня убить. Что ж, пусть, - с ухмылкой сказал сын Гюльбахар, почувствовав на себе вес тяжелой посторонней недоброжелательной руки. Повелителю нечего больше было сказать, он, сдвинув брови, отдал приказ для казни. Сквозь крики неугомоных проклинаний шелковый шнур стягивал шею Шехзаде. Не пытаясь помешать палачам, Баязид сжал руки в кулаки. Спустя мгновение бездыханное тело упало та холодные каменные плиты. Мурад равнодушно взглянул на брата и отвернулся. Столицу осветила задерживающаяся молния. Когда зашло солнце, в свои покои зашла Валиде Султан в сопровождении старшей дочери. Гевхерхан с трудом уговорила маму вернуться во дворец. Глаза правительницы излучали отталкивающий и ужасный холод, ни один мускул на лице не дрогнул. Жестом она попросила девушку выйти, не сказав ни слова. А дочке ничего не оставалось делать, как выполнить этот приказ. Она как никто понимала, почему женщину охватила смертельная печаль. Оставшись одна, Кесем Султан упала на диван. «Он не мог умереть. Не так. У нас ребенок, Кеманкеш. Возвращайся, прошу тебя...». Слезы засохли на глазах, создавая пелену разбитого сердца. Послышался стук в дверь. Султанша загорелась желанием убить каждого постучавшего, кто бы это не был. Показался силуэт главного евнуха. - Хаджи, - останавливаясь каждый раз, ловя ртом воздух, попыталась сказать Валиде, - уйди вон. - Султанша, Шехзаде Баязид был казнен в главных покоях по приказу Повелителя, - только и произнес слуга, поспешив скрыться в коридоре. Узнав о предательстве названного сына, Кесем Султан предполагала, что он будет казнен без лишних разговоров. Все предостережения оказались ненужными для ныне мертвого Шехзаде. К разбитому сердцу добавилась материнская боль. Но ей тяжело было осознавать даже самой себе, что именно из-за смерти Кеманкеша хотелось кричать и сметать все на пути. Глубокой ночью Валиде встала с дивана, все еще оставаясь в дневном красном платье. Волосы были собраны, но отдельные капризные локоны выбились из общей прически и волнами спадали на слегка оголенные ключицы. Без присутствия рядом надоедливых наложниц великая правительница зашла в опустошенные покои Кеманкеша Паши. Сразу же она почувствовала полюбившийся аромат мужчины. Сдерживая слезы, она подошла к небольшому столу. Немного наклонившись, положив руки на поверхность, Кесем Султан запрокинула назад голову, глубоко вздохнув. Сейчас перед глазами предстали все мимолетные счастливые мгновения, какие были и часто, и редко одновременно. «Что же я делаю?» - этот вопрос мелькал в сознании великой Валиде Султан. Пальцы потянулись к блестящему кинжалу, что одиночно лежал на деревянном столе. Женщина не хотела убивать себя, она просто надеялась, что хоть какая-то вещь Мустафы сможет прибавить ее силы. Правительница подняла кинжал так, что он оказался на уровне груди. Рука подсознательно задрожала, а грудь бешено вздымалась. Вдруг ее запястье сильно сжала чья-то ладонь, что заставило женщину ослабить пальцы и упустить острый кинжал. Немного прийдя в себя, она резко развернулась и, готовясь защищаться от непредвиденных действий неожиданного гостя, ударила в незнакомца. От достаточно значительной боли неизвестный на один шаг отошел назад, однако быстро приблизился еще больше. Валиде не могла от тяжести мыслей поднять голову, а сама необычайно испугалась. В это время тело султанши внезапно заныло. Мокрые глаза приоткрылись, а вних застыло удивление и страх. - Кеманкеш... - прошептала она, хватаясь ладонью за выпрыгивающее из груди сердце. - Кесем, - Мустафа не выдержал и прильнул к пухлым алым губам своей женщины. Еще пребывая в оцепенении, она не смогла ответить на блаженный поцелуй, а лишь вдыхала родной аромат и чувствовала горячие властные прикосновения. Воин оторвался от безмолвной любимой и взял в руки ее заплаканное лицо. - Я знаю, что произошло сегодня, мои соболезнования, - уверенно и тихо проговорил, смотря в ее небесные глаза, янычар. - Понимаю, ты относилась к Баязиду как к сыну, но он не стоит таких слез. - Ты... как выжил? - улыбаясь, спросила султанша, проводя ладонью по его груди. - Что? - в недоумении задал короткий вопрос Мустафа. - Я страдала из-за тебя, - призналась Кесем, прижимаясь ближе, - мне сказали, что тебя убили вместе с Силахтаром. - Мы были вместе, приходил человек, сказал, что нас ждет срочно Повелитель. Уже по пути остановил гонец: Атике Султан стало плохо, Силахтар сорвался к ней, а я так и остался ждать его. Женщина засмеялась, кинувшись в объятия Кеманкеша. Такое глупое объяснение, а сколько неподдельной радости. - Я тоже не стою твоих слез, Кесем, - низким голосом проговорил Мустафа, вытягивая из каштановых волос последние шпильки. Локоны волнами один за другим падали на плечи правительницы. - Возможно. С этим дерзким словом Кеманкеш легко прислонил султаншу к стене. А та даже не сопротивлялась. Мужчина максимально близко придвинулся к Валиде, смотрел на нее впритык, сдерживая безумное желание завладеть устами. Кесем не прерывала зрительного контакта с любимым, но заметила, что и без того темные глаза янычара почернели бездонной пропастью. Нет, страха женщина не испытывала, однако дрожь по телу пробежала. Мустафа явно был настроен позлить свою любовь, чтобы снова увидеть на ее лице все эмоции одновременно. Потому что Паша знал: только он имел власть над этой женщиной. - Может ты так убивалась из-за Силахтара? Этот вопрос разъярил Кесем Султан, но она не двинулась с места, не сделала попыток вырваться или оттолкнуть. Они были на столько увлечены, что не услышали шагов в коридоре, быстро появившихся и отдалившихся. Словно кто-то испугался и убежал. Правительница только с широко раскрытыми глазами непонимающе и гневно смотрела на игравшегося мужчину. - Я с ним разговаривал, и у него резко вспыхнули к тебе чувства. Силахтар не скрывал своего восхищения, - казалось, Кеманкеш сам злился сказанному, как будто верил в это. Он зажал ее между стенкой и собой, совершенно не думая про взаимный недостаток воздуха. - Ты совсем уже? - Кесем Султан тяжело дышала, а взгляд сжигал до тла наглого собеседника. - Твои молитвы были услышаны, - удовлетворившись гневом султанши и своей ревностью, произнес Мустафа, - Силахтар сейчас жив и рядом со своей женой. Валиде внезапно осенило, от чего она немного успокоилась внутри, а вот снаружи показала демонстративный холод. - Тебе удалось меня позлить, Кеманкеш, в очередной раз, - ухмыльнулась отстраненно и ехидно она, а теперь дай мне уйти. Как ты и сказал, у меня есть кому отлить душу. Женщина попыталась вырваться, но сильные и уверенные руки воина прижали обратно ее стан к столь надоевшей стене. Теперь уже и он ухмыльнулся, получив такой же наглый и лживый ответ на свое вранье. Недолгий поединок был окончен без победы и проигрыша. Пальцы Мустафы убрали с лица любимой непослушный локон а его губы едва касались ее уст, будто дразня. - О Аллах, как же мне это нравится, - первая не выдержала правительница, произнеся эти слова тихим неслышным шепотом. Ее руки вцепились в короткие волосы Кеманкеша, а горячее несдержанное дыхание обжигало лицо мужчины. - Я не дам тебе думать о других, - в безумстве проговорил воин, проведя ладонью по бедру женщины, заставляя ее извиваться и почти незаметно застонать, - только я и наш ребенок. - Да... Отбросив игры в сторону, они углубились в долгожданые и необычайно страстные поцелуи.