Восход утраченного запаха жасмина

Кеманкеш Паша по приказу Повелителя перенес женщину в главные покои. Сын великой Кесем Султан позвал лекарей, а в комнату забежала перепуганная не на шутку Гевхерхан. Грозным взглядом султан дал понять воину, чтобы тот отошел. Хоть гнев немного утих, но принять ситуацию было крайне сложно. С невероятным волнением Мустафа поклонился и собрался покинуть покои против своего желания. Мужчина всем сердцем хотел взять похолодевшую в миг ладонь любимой, прижать обессиленное тело к себе, передавая тепло и силы. Но невозможно, хоть и, как казалось, был прощен. Когда янычар был уже возле дверей, послышался уверенный голос старшей дочери Валиде Султан: - Кеманкеш Паша, останьтесь. Мурад резко повернулся в сторону своей сестры, одаривая ее прожигающиим взглядом. Пользуясь случаем, Паша вернулся и остановился немного дальше чем находилась кровать. - Ты знала и молчала? - осенило Падишаха, который уже совсем ничего не понимал. - Хватит кричать! - остановила будущий поток слов брата Гевхерхан, - Ты понимаешь, что сам виноват в том, что Валиде сейчас в таком состоянии? Правда ударила в лицо Повелителя, от чего он опешил. Мурад повернул голову в сторону неподвижно лежащей матери, над которой уже кружили лекари. А потом увидел Кеманкеша, а в его глазах - бесконечную боль, что окутала до конца. - Как ты мог, брат? - плача, спрашивала сестра Падишаха, намекая на казнь воина. - За что ты ее наказываешь? Почему заставил пережить такую трагедию? - Гевхерхан, я его помиловал, - пытался исправить положение он, взяв в руки лицо любимой сестры. - Да? Ты помиловал его, но казнил маму. - обреченно тихо произнесла Гевхерхан. - Она упиралась, боролась каждый день, брат, но не смогла заглушить любовь. Чувства сильны так, что даже ты себе этого не сможешь представить! С произнесением этих слов Кесем Султан мученически до мурашек вздохнула, на мгновение приподняв голову с подушек. Но спустя несколько секунд она снова упала на них, а ее пальцы крепко сжали простынь. Кеманкеш опять потерял разум и встал перед любимой на колени, коснувшись ее сдержанно-дрожащей ладони. Гевхерхан остановила брата и повела силой его на террасу. - Послушай, Мурад, - начала она проникновенно и убедительно, - мы не смогли позаботиться о маме, понять ее, стать исцелением ото всех болезней. - Что мы не так делали? - как будто проговаривая мысли вслух, спрашивал Повелитель, поглядывая искоса на Валиде. - Наверное потому, что мы не видели в ней человека, брат, - после небольшой паузы, проговорила Гевхерхан. - Тиран, правитель, да, но. Она женщина, которая за всю свою жизнь первый раз полюбила. - Сестра, а как же отец? - наконец выплеснул Падишах то, что терзало его все это воемя. Сын Кесем Султан будто обижался за покойного Ахмеда. - Он ведь любил маму. - И поэтому каждый раз изменял? - с грустной улыбкой задала вопрос Гевхерхан, чем и поставила факты на свои места. К ним подошла лекарша, а ее помощники уже скрылись в коридоре, восстановив дыхание Кесем Султан и приведя ее в нормальное состояние. - Повелитель, с Валиде Султан все будет хорошо, - заключила хатун, как-то странно пряча глаза, что не укрылось от глаз кже успокоенного Султана Мурада, - но... - Но что? - переспросил Падишах, готовясь узнать любые устрашающие новости. - Султанша беременна, - проговорила в конце лекарша, быстро скрываясь за своими помощниками. После слов хатун реакция Повелителя стала полнейшей неожиданностью для дочери Кесем Султан. Он принял реальность и все, что девушка ему сказала. Мурад свободно улыбнулся, обняв сестру. - Я согласен, - сказал уверенно он. - Если только Шейх-уль-ислам даст разрешение на брак Валиде. - Расскажи ему все, уверена, Яхья-эфенди поймет, - уткнувшись в грудь брата, проговорила Гевхерхан Султан. - Уже знает. Мама постаралась, - после этого они оба тихо засмеялись. Очнулась Кесем Султан спустя несколько часов. На удивление, правительница прекрасно себя чувствовала. Она все также находилась в главных покоях, но стражи возле дверей не увидела, что свидетельствовало об отсуствии ее сына. Женщина хрипло еле слышно вздохнула, и от этого звука немного почему-то испугалась. Осторожно повернув голову, султанша заметила рядом с собой Кеманкеша, что продолжал сжимать в знак поддержки ее руку, а сам немного задремав. В это время лицо Валиде Султан осветила не столь широкая, сколько счастливая и облегченная улыбка. А из глаз полились прозрачные слезы. Казалось, нет ничего лучшего, нет прекраснее, чем видеть любимого человека живым и возле себя. Она подняла свободную руку и попыталась вытереть слезы радости, что хотели вырваться наружу. От таких действий Мустафа проснулся и перехватил кисть женщины, немного приподнимаясь. Мужчина сам вытер лицо еще лежащей правительницы. - Кесем, - проговорил, успокаиваясь, воин, - ты безумна. Больше не заставляй меня так переживать. - Кеманкеш... Женщина обхватила шею янычара, выравниваясь. Прижав к себе все его тело, она тихо засмеялась. Одна рука Мустафы легла ей на талию, а другая запуталась в распущенных волосах. Их аромат заставлял вновь мужчину потерять голову, хоть окончательного решения султана никто не знал. Кеманкеш опустил обратно на простыни обрадовавшуюся султаншу, отстранившись. - Где мой сын? - уже немного возвращаясь в реальность, спросила Кесем Султан. Ответом на вопрос стал глубокий властный поцелуй Кеманкеша. Женщина положила руки на плечи воина, отвечая взаимностью. Внезапно ей пришло осознание того, что они все еще находятся в главных покоях дворца. Ладонью султанша толкнула нависшего над ней любимого, однако попытка отстранения не завершилась успехом. Мустафа снова прильнул к ее алым губам, нежно убирая непослушные локоны с лица. Войдя языком в рот любимой, он услышал тихий одобрительный стон. Кесем сдалась в который раз. И одновременно на мгновение показалось, что янычар целует ее так, будто в последний раз. Поэтому, наслаждаясь моментом, женщина вцепилась ему в короткие волосы. Когда воздух окончательно закончился, они оторвались друг от друга, соприкоснувшись носами. Кеманкеш смотрел на нее, а султанша просто закрыла глаза, горячо дыша на щеку Паши. - И с ребенком все хорошо, и с нами, - убеждал себя и ее мужчина, нашептывая эти слова. - Ты уверен? - еле касаясь устами его нижней губы, все также не открывая небесные глаза, переспросила Кесем, хоть и знала всю неопределенность. - Да. - Помоги мне встать, - попросила женщина, когда Мустафа поцеловал ее щеку. - Не могу, - в бреду проговорил он, уделяя внимание и пухлым устам. - Кеманкеш, пожалуйста, - взмолилась правительница, интуитивно прижимая к себе, хоть это и противоречило ее словам. Нога от блаженного удовольствия согнулась в коленке, дотрагиваясь до торса воина. Это касание заставило Пашу остановиться и сдержаться ото всех последующих логичных действий. Встав на ноги, Мустафа помог приподняться Кесем Султан. Она повернулась спиной к нему, приводя на скорую руку себя в порядок. Волосы женщина откинула назад, а фиолетовое платье выровняла. Валиде Султан окинула взглядом главные покои и опять поняла, что нет короны. Значит придется идти без нее. Сзади ее стан обхватил бывший янычар, получив глубокий невыявленный стон за закрытыми губами. Перенеся все шелковистые волосы любимой на одну сторону, он языком провел по уже возбужденной прекрасной шее госпожи. Она схватила снова волосы Мустафы, запрокидывая голову на его плечо, едва разомкнув уста, выпуская горячее сбивчивое дыхание. - Кеманкеш, прости, - прошептала Кесем Султан, с огромным трудом вырвавшись из объятий любимого. Она, на сколько могла, быстро покинула главные покои, направляясь к своим. Прошла томительная долгая неделя. Валиде Султан не покидала своих апартаментов, оставшись в обществе старшей дочери. Она не представляла, откуда и к чему приведет молчание ее сына. Султан Мурад не приходил и даже не интересовался своей матерью. Волнение правительницы за это длительное время превратилось в апатию и меланхолию, что изъедали ее и внутри, и снаружи. Гевхерхан всеми силами старалась поднять настроение женщины. Девушка не пускала Атике Султан к Валиде, чтобы еще больше мама не расстраивалась. Вечерами Кесем Султан, совершенно не стесняясь дочери, перечитывала молча письма, что каждый раз передавал через слуг Кеманкеш Паша. Слезы уже не лились, глаза были до горечи сухими. Утром хмурого дня открылись двери и в покои Валиде Султан вошел Повелитель. Он держал в руках свернутый кусок пергамента, который уже был распечатан и, видимо, прочитан. Женщина даже не поднялась, не удивилась, лишь перевела потухший взгляд на сына, уже ничего не ожидая. Мурад сел рядом с правительницей и взял руку матери. Однако она тут же ее одернула, преданно смотря на свое изумрудное кольцо. Султан слегка улыбнулся. - Прочитайте, Валиде, - он с какой-то бережностью протянул ей бумагу. - Не хочу, убери, - отрезала мертвым голосом женщина, все так же не поднимая взгляда.