***
Джейсон был в замешательстве. Но уже начинал думать о том, что это состояние будет постоянно преследовать его до тех пор, пока он взаимодействует с девушкой по имени Уитни. Она говорила «спасибо», когда он всего лишь приносил ей еду и воду. И это несмотря на то, что он утащил её под землю, приковал к стене, нечаянно причинил боль, лишил света, воздуха и свободы. И всё же она благодарила его. За еду и книгу. Она делала это. И, как ни странно, продолжала задавать вопросы о колокольчиках. В его голове до сих пор звучал её голос: низкий и немного хриплый из-за криков, но мягкий. С ним очень давно никто не говорил так, как она. Просто говорил, как будто он был кем-то другим, но не убийцей. Джейсон не знал, что заставило его отвечать и даже разъяснять принцип действия ловушки, ведь он никому ничего не должен. Он не знал, отвечал ли ей только из-за необходимости в сохранении её спокойствия или она просто застала его врасплох. Или, что ещё более тревожно, смогла ли она раскрыть ту его часть, которая давно была размыта водой и грязью озера. Он думал, что всё это — всего лишь отголоски прошлого, когда он был мальчиком, жаждущим избежать одиночества. Но он цеплялся за них. Автоматически? Инстинктивно? Тем не менее, разговор с Уитни — если это можно назвать разговором — не был неприятным. Она с интересом следила за его жестами, что уже удивляло. Он вспомнил, как её глаза расширились, когда он объяснял систему сигналов, от изумления и… чего-то ещё. Чего-то, что не являлось страхом, но придавало выражению её глаз нечто особенное, тёплое. Издалека её глаза казались просто карими, но когда он подошёл ближе, то увидел в них зелень, нити которой исходили от её зрачков. Джейсон остановился. Почему он думает об её глазах? Между его бровей пролегла складка. Он привык полностью контролировать свои мысли, но сейчас они выходили из-под контроля. Он чувствовал себя… странно, нерешительно. Не одобрял эти мысли, но они не оставляли его. Нечто подобное когда-то уже с ним происходило, но он не помнил, когда. С тихим вздохом Джейсон переключил своё внимание на задачу: поиск того, кто активировал ловушку. Зазвеневшие колокольчики были связаны с проволокой, проложенной вдоль границы южной части территории. Не слишком близко к дому, но всё-таки ближе, чем ему бы хотелось. Частенько в ловушки такого типа попадали животные. Но животные не склонны изучать ловушки, на которые натыкаются. Колокольчики, которые звенели больше одного раза, были признаком того, что растяжку обнаружил человек. Учитывая, что эта часть территории граничила с землёй, принадлежавшей «соседу» Джейсона, он был уверен, что скорее всего ловушку зацепил кто-то из рабочих. Он услышал парня даже раньше, чем заметил. Большинство людей такие громкие. Они совершенно не заботятся о том, какие повреждения наносят растениям, наступая на них, скольких животных пугают своим шумом. Но этот человек был особенно шумным и пробирался сквозь заросли так, словно специально стремился издавать как можно больше звуков и сразу выдать своё местонахождение. Даже тот, кто слышал хуже Джейсона, с лёгкостью мог бы его отследить. Выйдя из укрытия, Джейсон последовал по тропе за парнем. Человек насвистывал мелодию: пронзительную и неприятную, заглушающую даже хруст от его шагов. Через одно плечо у него была перекинута сумка. Судя по близости от сорванной ловушки, Джейсон мог прикинуть, что парень, наверное, пришёл оттуда, где ранее Уитни с друзьями разбивала лагерь. Если это так, то он подошёл к логову намного ближе, чем позволял комфорт и терпение Джейсона, особенно теперь, когда нужно было защищать не только память о матери. Человек нарушил границы и должен за это заплатить. Джейсон последовал за парнем к окраине леса, где линия деревьев резко врезалась в поляну, на которой стоял сарай. Парень скрылся в сарае, а Джейсон принялся ждать. Он сам уже бывал здесь несколько раз — чаще всего для того, чтобы забрать хранившийся там керосин. Однако делал это ночью, когда вокруг точно никого не было. Сейчас он мог ворваться внутрь и застать парня врасплох. Но он не имел возможности с точностью определить, где находится человек — а, значит, быстрое убийство могло и не состояться. К тому же, он не мог быть уверен в том, что никто не окажется поблизости, если начнётся борьба. Спрятавшись в тени, Джейсон оценил пространство вокруг сарая. Появилось несколько новых стогов сена, а грузовик, покрытый ржавчиной, был припаркован рядом с дверью. Ему будет где спрятаться в случае чего. Вспышка света, мелькнувшая в щели от открытой двери, привлекла внимание Джейсона, и он обогнул поляну, подойдя к задней части сарая. Рядом с ним росло дерево с низко висящей ветвью, достаточно прочной, чтобы выдержать его вес. Он крепко обхватил рукой ветвь, приподнялся и поставил ногу на ствол. Сделав мощный толчок, прыгнул и, зацепившись за сайдинг, подтянулся и залез в открытые двери на чердаке. Приземлился бесшумно. Хоть в самом сарае царил беспорядок, чердак был особенно грязным и заваленным различными вещами, многие из которых казались Джейсону странными. Он сильно сомневался, что тут найдётся место для сена, ожидавшего снаружи. Выпрямился и, маневрируя вокруг коробок, направился к лестнице, и вдруг пол под ним предательски заскрипел. Джейсон удивился. Он был здесь больше раз, чем мог сосчитать и знал каждое слабое место, каждую доску, которая скрипела или сдвигалась, включая ту, на которую только что наступил. Джейсон выдохнул с раздражением. Он снова становился неуклюжим и терял способность бесшумно перемещаться. Из-за неё. Хватит думать о ней. Он пытался выбросить эти мысли из головы. Услышал звук шагов и быстро спрятался среди завалов. Парень поднялся на чердак, держа наготове кувалду и испуская неприятный запах — алкоголя и, как ни странно, скунса. Джейсон сморщил нос, на мгновение захотев, чтобы его обоняние было не таким острым. Тем не менее, неприятный запах только подогревал его стремление покончить с этим делом, и он покинул укрытие, медленно двигаясь и на этот раз тщательно выбирая, куда наступать, чтобы избежать ещё более скрипучих досок. Парень только что закончил осматривать чердак и, заметив силуэт человека, накрытый простынёй, бросился к нему и, сорвав ткань, замахнулся кувалдой, но быстро успокоился. Как будто знал, что эта вещь не опасна. Он опустил молот и положил свободную руку на манекен. Джейсон предполагал, что это был женский манекен — по крайней мере, внешне эта штука была очень похожа на живую женщину, а парень провёл рукой по пластику так, как это обычно делали молодые люди, которые заигрывали с женщинами. Но было в этом прикосновении что-то, что Джейсону весьма не нравилось. Напрягало. Он не знал, что именно его выдало — случайное отражение, неосторожное движение или парень от природы был чересчур бдительным, но он мгновенно обернулся и с криком замахнулся кувалдой. Джейсон увернулся, и удар пришёлся на деревянный пол, в котором образовалась дыра. Затем схватил парня за ворот рубашки и потащил за собой, но не слишком уверенно. Отвлекающийся, неспособный сосредоточиться. Медленный. Что с ним было не так? Парень продолжал колотить его, пытаясь задеть по лицу. Очередной удар скользнул по скуле, и только тупая болезненная пульсация свидетельствовала о том, что парень всё-таки в него попал. Следующее движение нанесло гораздо больший урон. Ткань мешка, который Джейсон носил на голове, порвалась и упала на пол. Он инстинктивно замер. Застыл, быстро моргая, чтобы приспособить слабый глаз к свету. Отпустил парня и увидел, как лицо того искажается от отвращения. — Что за… — парень отшатнулся. — Твою ж мать, так нельзя, чувак. Джейсона тут же ослепил гнев, и в течение секунды он не мог ни видеть, ни думать. Плавным движением вытащил мачете и перерезал горло парня с такой силой, что почти полностью разрезал позвонки. Глаза парня расширились — от удивления, не от страха — а кровь из раны хлынула алым потоком. Затем убитый упал, как тяжёлый и пустой сосуд, из которого вытянули жизнь. Джейсон смотрел на него и не чувствовал… ничего. Ярость исчезла. Оставила его, словно лихорадка. Его огонь превратился в холодный пепел. Он не знал, почему так отреагировал на слова жертвы. Прошло много времени с тех пор, как кто-то видел его лицо… но он не забыл, как один лишь его вид вызывал ужас. После стольких лет он всё ещё не был свободен от воспоминаний. Это случалось не так часто, но периодически воспоминания возвращались, ползая по граням его разума, наполняя его насмешками детей и насилием. Иногда он даже ощущал, как руки тянут его за одежду, бьют по голове и лицу, толкают в спину, грудь и плечи. Тогда он был маленьким и слабым. Теперь он задавался вопросом, не были ли его нынешние внушительные габариты признаком того, что он частично перестал быть человеком. Сам гнев поспособствовал его росту. Тем не менее, он уже не был тем мальчиком — маленьким, напуганным и беспомощным — и лицо, скрытое маской, напоминало ему об этом. Люди больше не могли причинить ему боль. Их отвращение больше не могло задеть его; ни их презрение, ни слова, ни смех. Он больше не был во власти чужих прихотей. В конце концов, люди были всего лишь плотью, кровью и костью. Кость можно сломать. Плоть можно разрубить, разрезать или сжечь. Люди были ничем. Опустившись на колени, Джейсон провёл пальцами по остаткам своей маски. Он надеялся, что ткань незначительно повредилась, но маска была разорвана на куски. Он потратил много времени, пытаясь обернуть её вокруг своей головы, но всё же понимал, что ничего уже не исправить. Ему придётся обходиться без маски. В этот момент он осознал, что ошибся. Отвращение людей не могло причинить ему боль… только если оно не исходило от неё. Джейсон знал, как выглядит, и понимал, что Уитни будет в ужасе — возможно, не в очень сильном, ведь она могла с ним непринуждённо общаться. Но такова реальность. И по какой-то случайности — которую он, возможно, создал сам, чтобы пощадить её — теперь она заставляла его чувствовать стыд. И мысль об этом упорно не выходила из его головы. Было нормально, что он чувствовал себя неловко, показывая своё лицо кому-то. И он имел право на дискомфорт, поскольку не ощущал необходимости в контактах с причинами своих страданий, и казалось логичным желание отдалить себя от любого напоминания об этом. Но сколько ещё он будет убегать от страха того, что она увидит его лицо? А это был именно страх: тонкий, хрупкий и пульсирующий. Но в нём нет логики. Никакой. Уитни не была опасной. Она была стройной, хрупкой, слабой от нахождения в плену, голода и недостатка сна. Он мог разрубить её пополам так же просто, как сделать вдох. У него не было причин бояться её. Но он боялся. И не понимал, почему. Раньше всё было так просто. Всё, что ему нужно было сделать — это вернуться в логово, взять Уитни за шею и резко повернуть. Он мог сделать это быстро, чисто и безболезненно. Он мог сделать это так, чтобы она его даже не заметила и до последней секунды не почувствовала бы ничего. Однако разум отверг эту идею с такой резкостью, что у Джейсона даже закружилась голова. Он не успел до конца обдумать этот вариант, как мозг сам закрыл эту тему. Нет, он не может её убить. Не сейчас. Он утратил своё право сделать это в тот момент, когда принял решение оставить её в живых. Её жизнь уже не принадлежит ему. И даже если отринуть все тонкости, он не был уверен в том, что смог бы это сделать. И это становилось проблемой. Его рука сжала кусок ткани с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Он чувствовал, как напряглась его челюсть, и напряжение стремительно сковало мышцы плеч, рук и спины. Он не мог себя контролировать. Подняв глаза, Джейсон осмотрел пространство вокруг себя в надежде на то, что найдётся хоть что-нибудь подходящее. Он не мог вернуться с открытым лицом. Просто не мог. Что-то гладкое и грязно-белое торчало из-под брезента, бросаясь в глаза. Выпустив ткань из рук, Джейсон потянулся к предмету, вытащив нечто овальной формы и очень похожее на лицо. Оно было местами сколотым и запятнанным, но всё же целым, твёрдым и по виду более прочным, чем ткань. К предмету были прикреплены кожаные ремни и, увидев их, Джейсон догадался о предназначении этой штуки, воодушевившись. Он надел предмет на лицо. Пластиковая поверхность была холодной и гораздо менее душной, в отличие от мешка. И, главное, в этом он мог почувствовать вкус или запах. Маска подходила его лицу настолько, словно была создана специально для него. Мелочь, но теперь она защищала нечто большее, чем просто лицо. Джейсон оглянулся на труп, вокруг которого растеклась маленькая лужа крови. Его нельзя было оставлять тут, на этих землях. Из всех людей только старый фермер Гаррик крайне редко поднимал шум и вызывал копов, поэтому и Джейсон меньше всего хотел ему вредить. Он завернул всё ещё тёплое тело в брезент, обвязал верёвкой и закинул на своё плечо. Вышел он уже через обычную дверь. Уитни спала, когда он спустился в логово. По крайней мере, Джейсон так думал. Но, возможно, она услышала его шаги или шуршание брезента, задевавшего узкие стены тоннеля, потому что едва он добрался до нужного прохода, как она тут же села, сонно моргая и смотря на него. Спустя мгновение подскочила, зазвенев цепями, а её глаза широко распахнулись. — Господи… — прохрипела Уитни. Вероятно, он напугал её. Или маска, — я думала, ты был… Она изменилась в лице, как только окончательно осознала, что он несёт. Всё её тело напряглось, кровь отлила от и без того бледного лица. Джейсон буквально слышал, как напряжение течёт по её венам подобно электрическому току в проводах. Даже её запах изменился. Горький привкус страха смешался с нежным цветочным ароматом и мускусом её кожи и волос. Уитни отодвинулась, вжавшись в решётку так сильно, что послышался скрежет металла. Их контакт накануне, странная рутина, которую он для неё организовал — всё это смягчило её реакцию. Смягчило, но не могло заставить забыть обо всём. Хорошо. Она должна бояться его. И он должен быть этому рад. Поудобнее обхватив труп, Джейсон отвернулся от Уитни. Прошёл мимо главной комнаты и верстака и свернул в коридор, делая вид, что не чувствует её взгляда, который как стрела пронзал его лопатки. Ему было всё равно, как она смотрит на него — со страхом, ужасом или отвращением — до тех пор, пока это было связано с тем, что он делал и кем был, а не с его изуродованным лицом. Он продолжал убеждать себя в этом.***
Страх пронзил мозг Уитни и осел где-то внизу живота, как песок в песочных часах. Она наблюдала, как Джейсон исчезает в темноте, сворачивая в проход справа, и наконец смогла заставить себя дышать. Она чувствовала себя очень слабой, ощущала, как покраснели щёки, и жар распространился по всему телу. Но сейчас это беспокоило её меньше всего. Послышался скрежет, а за ним — глухой стук, похожий на то, что Джейсон открыл и закрыл какую-то дверь. А после — ничего. Ни шагов, ни шорохов. Ничего, кроме её собственного прерывистого дыхания и пульса, гремящего где-то в ушах. Уитни не сразу поняла, что он нёс. Поначалу это выглядело тяжёлым, но не потому, что он тащил это с каким-то трудом, как ей могло показаться — любой нормальный мужчина справился был с такой ношей. На первый взгляд это было похоже на огромную сумку, но когда Джейсон повернулся, чтобы протащить это через узкий тоннель… Уитни увидела ноги, свисавшие между складками брезента. И правда не сразу дошла до неё — мозг словно пытался её защитить, отказываясь воспринимать происходящее. Но эта битва была заведомо проиграна, так как Уитни продолжала смотреть и уже различала силуэты плеч и талии, хотя фигура была плотно завёрнута в брезент и перевязана верёвкой. Прошло ещё немного времени, прежде чем она смогла соединить увиденное в цельную картину. Её поразило то, что она почти не ощутила ужаса. Уитни не забыла, кем был Джейсон… казалось, что его забота о ней — простая, хоть и странная — притупила её разум и восприятие. Но она не могла окончательно забыть, не могла заставить себя чувствовать комфорт. Если бы она это сделала, то потеряла бы последнюю надежду на побег. Уитни не сомневалась в том, что тело, которое Джейсон только что принёс из леса, принадлежало тому несчастному, который задел растяжку и активировал колокольчики. Само убийство беспокоило её не больше, чем все предыдущие. Но что действительно вызывало волнение — причина, по которой Джейсон принёс тело в логово. За всё время нахождения здесь в сознании, Уитни не помнила, чтобы он приносил сюда жертв. Что особенного было в нынешней жертве? И, что более важно… что он планировал сделать с трупом? У неё не осталось времени на размышления, потому что не прошло и минуты, как дверь отозвалась скрипом и стуком во второй раз, и Джейсон появился перед ней. Тело исчезло, а в руках Джейсона виднелась бутылка воды. Уитни пристально посмотрела на него, когда он приблизился. Она была уверена, что Джейсон не причинит ей вреда, но уверенность не отменяла осторожности. Маска, которую он надел, была похожа на хоккейную. Когда-то она была белой, но от времени и лежания без дела приобрела оттенок слоновой кости. Красные узоры на лбу и щеках выцвели и осыпались, поверхность маски была сколота. Уитни задавалась вопросом, потерял ли Джейсон прежнюю маску-мешок или просто захотел немного измениться. Возможно, он нашёл новую маску во время патрулирования территории и решил, что она больше подходит по стилю. Как ни странно, хоккейная маска пугала меньше, чем мешок. Во-первых, она позволяла лучше видеть глаза и, соответственно, понимать его настроение. С другой стороны, так он начал казаться более человечным, и это было плохо. Даже если он выглядел более человечным, его поступки продолжали оставаться чудовищными. Джейсон поставил бутылку на ящик и, бесшумно присев, потянулся к запястью Уитни. Она не вздрогнула, но её кожа покрылась мурашками от его прикосновения. Голова Джейсона была слегка наклонена набок, и маска придавала его движениям нечто, что делало его похожим на сову, из-за круглой формы глазных отверстий. На самом деле у него было два глаза, и теперь Уитни могла видеть правый — тот, который прежде был скрыт под тканью — хоть и не очень чётко. Но то, что у него всё-таки был второй глаз, не означало, что он мог им пользоваться. Джейсон повернул запястье Уитни, изучая её кожу. Затем постучал по металлу, посмотрев на неё и задав немой вопрос. — Я… Её голос сорвался. Она сглотнула, чувствуя, будто все слова с криком сбежали от неё. — Я в порядке. Она не была в порядке. Но ничего не поделаешь, и он уж точно ничем не сможет ей помочь. Его глаза недоверчиво сузились, и он перевёл взгляд на другое запястье. Но ей больше нечего было ему сказать. Она опустила взгляд, скользнув им вдоль согнутой ноги Джейсона и задержавшись на мачете. На мгновение в голове Уитни мелькнула мысль, что она сможет дотянуться до оружия. Рукоять находилась в нескольких дюймах от её руки, и если она будет достаточно быстрой, то успеет вытащить мачете из ножен… но что придётся делать дальше, учитывая, что она прикована к стене? Джейсон легко одолеет её и отберёт оружие. Уитни посмотрела на него и увидела, как он спокойно наблюдает за ней. Очевидно, он не считал её угрозой. И она не думала, что не заслужила подобного отношения. Он снова постучал по её наручникам и снова наклонил голову, словно говоря: но на самом деле… У Уитни закипел мозг. Ну и как она должна была это сделать — ассоциировать этого мужчину с безжалостным убийцей — если он перевязывал её запястья, защищая их от раздражения, и ругал её за то, что она пила недостаточно воды? — Я в порядке, — шёпотом повторила она и потянула запястья к себе. Джейсон отпустил их, и она сложила руки на животе. Уитни почувствовала себя такой хрупкой, готовой в любой момент расколоться на куски. Или опять разрыдаться, как будто завтра для неё уже не наступит, — я просто хочу спать. Он посмотрел на неё, и его молчание стало тяжёлым, напряжённым из-за её дискомфорта. Однако через мгновение он поднялся на ноги и оставил Уитни, позволив ей свернуться калачиком на маленьком матрасе в голубую полоску. В конце концов, она не заплакала. Но и уснуть уже не смогла.