***
Деревья, расплываясь, проносились мимо, когда Уитни пробегала рядом с ними. Она в три прыжка преодолела небольшую возвышенность и оказалась на просторном участке земли. Разница между прошлым и нынешним разом, когда она бегала по этим лесам, состояла в том, что теперь она была сыта и не страдала от бессонницы, что добавляло ей выносливости. К тому же, Уитни была знакома с этой местностью. Деревья и кустарники уже не казались ей угнетающей клеткой. Цепь била её по груди с каждым шагом и давила на правое плечо, но Уитни терпела. Лучше уж так, чем нести всё на руках. По крайней мере, так она могла сохранять правильную осанку. Однако теперь она жалела о том, что не потратила несколько минут на то, чтобы взять с собой немного воды. Наполовину полная бутылка казалась чересчур громоздкой, но, возможно, Уитни могла бы поискать что-нибудь на лагерной кухне и… чёрт! На рабочем столе Джейсона ведь стоит целая коробка с флягами. Но, как всегда, она вспомнила об этом слишком поздно. Уитни вздрогнула и обернулась, затем, пригнувшись, несколько минут бегала под ветвями елей, оставляя зигзагообразные следы. Даже такая мелочь может в итоге на многое повлиять. Она понятия не имела, каков предел способностей Джейсона по отслеживанию жертв, и, возможно, напрасно тратила своё время, но продолжала стараться, при этом сохраняя спокойствие. Она должна сделать так, чтобы поиски были максимально трудными. Уитни догадалась, что может пройти через лагерь. Тропинки из гравия, ведущие из домиков, должны были привести к асфальтированной дороге, а та, в свою очередь, к цивилизации. Но она могла ошибаться, однако даже если была права — разве Джейсон не мог поджидать её на самом предсказуемом пути? Наверное, риск того не стоил. Но и погружение в лесные дебри тоже не казалось чем-то разумным. Зато было более безопасным. Её продолжало терзать смущение, а воспоминания то и дело возвращали к тому моменту, когда упал замок: когда она, застыв, сидела на своём маленьком матрасе, пребывая в шоке и боясь на что-либо надеяться. Он действительно забыл закрепить замок? Уитни не могла представить, что Джейсон мог забыть о подобном. Только не терпеливый и вдумчивый Джейсон. Но как ещё в таком случае можно объяснить случившееся? Разве что был крошечный шанс того, что он сделал это сознательно. В качестве проверки, как она будет действовать. И захочет ли вырваться на свободу. Но этот вариант казался бессмысленным, а Уитни просто уставилась на цепь, отчаянно пытаясь сосредоточиться и понять, что делать дальше. Она должна сбежать, ведь так? По крайней мере, попытаться, даже если это было испытанием от Джейсона, даже если она своим поступком разорвёт их связь. Не так ли? Почему мысли об этом вызывали болезненные ощущения в груди, непонятно. И ей это совсем не нравилось. И всё же пока она не двигалась с места, а её неуверенность и вовсе переросла в тревожные сомнения. Она была обеспокоена собственными колебаниями. Не могла определить, боится ли быть пойманной или чего-то ещё? Хотя, что может быть страшнее? Прошло несколько часов с тех пор, как она сбежала: собрала цепи, выбралась через люк и покинула дом, поверхностно дыша от ужаса. Снаружи наступали сумерки, небо покрывалось великолепными розовато-оранжевыми полосами, которые окрашивали облака в цвет сладкой ваты. Уитни была на свободе, чередовала бег и быструю ходьбу, но до сих пор сомневалась. Должна ли она остаться? Из жалости? Из желания перемен? Конечно, она сочувствовала Джейсону: он наблюдал, как его собственная мать в буквальном смысле лишилась головы, оставив его в одиночестве в этом жестоком мире. Легко ли ребёнку пережить подобное? В Уитни то и дело вспыхивало сочувствие к нему вместе с отвращением к тем, кто причинял ему боль. Он не щенок, которого можно вылечить, и не сломанная кость, которую можно вправить и спокойно жить дальше. Он не был виноват в том, что случилось. Однако даже если подозрения Уитни были верными, и он нуждался в общении и любви, она не могла дать ему этого. У неё была своя собственная жизнь, свои планы на будущее, а он просто… похитил её, чёрт возьми! Это перекрывало любую жалость по отношению к нему. По крайней мере, должно было перекрывать. Уитни замедлила темп, остановилась и осмотрела пространство вокруг себя. Она заметила тропу в своеобразной берёзовой аллее. Белая кора придавала некой призрачности мрачному лесу. Что-то в голове Уитни щёлкнуло, и она, проследовав по тропе налево примерно на четыре ярда, обнаружила небольшую поляну с кустарниками. Джейсон явно привык убирать беспорядок, который оставался после резни. Палатки и сумки исчезли, как и кострище, но Уитни на восемьдесят процентов была уверена, что это их лагерь. Она подошла ближе, её любопытство было настолько же сильным, насколько болезненным. Сохранились ли отверстия в земле, куда были воткнуты колья палаток? Сможет ли она найти остатки угля? Есть ли тут ещё хоть что-нибудь, что намекало бы на присутствие пяти отдыхающих, или всё было стёрто, словно их не существовало с самого начала? Краем глаза она заметила металлический блеск, и холод пронзил её позвоночник. Медвежий капкан был скрыт листьями и ветками, которые прятали его от чужих глаз, при этом оставляя зубья свободными, готовыми в любой момент сжать ногу ничего не подозревающей жертвы. Ладонь Уитни сильнее стиснула цепь. Сделав глубокий вдох, она повернулась и направилась по тропе, постепенно перейдя на бег. Тени стали длиннее, когда солнце начало опускаться, увлекая свет за собой. Уитни смутно представляла, куда нужно идти и где она сейчас находится — очевидно, где-то на территории лагеря — но без помощи яркого света было крайне трудно ориентироваться. В её теле чувствовалось напряжение от долгой ходьбы, и ситуация усугублялась. Кроме того, всё сложнее было определить, оставляет ли она за собой следы и насколько активен Джейсон в темноте. Ей нужно было максимально полезно использовать остатки света, пока окончательно не стемнело. Её шаги становились всё шире, а дыхание выровнялось, помогая увеличить скорость. Оказавшись на более-менее ровной местности, она побежала изо всех сил и вскоре пересекла поляну, успешно минуя старый гнилой пень и торчавшие из земли булыжники. На самом деле, учитывая драматическое начало, её побег проходил слишком гладко. До тех пор, пока Уитни не оступилась, и её нога не зацепилась за корни гнилого дерева. Она растянулась на земле, тут же почувствовав острую боль в спине и шее. Чёртово разлагающееся дерево! Уитни повернулась направо, зашипев от боли, которая пронзила её ногу. Она поднялась и, прихрамывая, пошла вперёд. Её лодыжка горела от сильной боли. — Вот дерьмо! — злобно выплюнула Уитни. Хорошо, если это не вывих, но она конкретно облажалась. Впрочем, её нога хотя бы не оказалась в капкане — а ведь могла. Шок и адреналин смешались воедино. Господи, какая же она идиотка. Бегает по лесу, даже не смотря под ноги и не думая о скрытых препятствиях. А, если подумать, она была очень близка от того, чтобы потерять ногу… или свою жизнь. Твою ж мать, тупица, просто тупица. Уитни шла, впиваясь ногтями в кору ближайших деревьев и стараясь держаться за них. Она медленно перенесла свой вес на повреждённую ногу, чтобы проверить, сможет ли нормально идти дальше. В любом случае, это было бесполезно, поскольку лодыжка слишком распухла, а в таком состоянии она далеко не уйдёт. Сосредоточившись на окружающих звуках, она надеялась услышать шум ручья. Вот ветер шуршит листвой. Вот белка разговаривает на своём языке. Вот квакают лягушки. Отлично — лягушки всегда обитают рядом с водой. Уитни зашагала вперёд, уже не обращая внимания на тяжесть цепи. Хотя делала всё возможное, чтобы не нагружать больную ногу, и перемещалась, опираясь на соседние стволы, которые служили своеобразными костылями. С каждым шагом она ощущала, как болезненная пульсация поднимается выше по ноге. Если бы она могла добраться до ручья, то использовала бы холодную воду вместо пакета со льдом. По крайней мере, так она остановила бы воспаление. Яростно отбросив пряди волос, прилипших к щеке, Уитни сделала ещё один шаг и, дотронувшись до дерева, почувствовала, как кусок коры впивается в кожу большого пальца. Прекрасно. Кому, как не ей, могло так «повезти»? Как будто высшие силы решили сделать всё возможное, чтобы ей помешать. Вселенная, ну за что? За что ей весь этот ад? Через несколько мучительно медленных шагов ей пришлось остановиться. Она до сих не слышала звуков воды — только звонкие голоса лягушек, которые, отражаясь эхом, звучали ближе, чем были на самом деле. Она прижалась плечом к дереву и поправила цепь, сделав так, чтобы её звенья пересекали грудь в противоположном направлении. Её спина жутко болела из-за неравномерно распределённого веса и после падения. Задница была в грязи — Уитни этого не видела, но знала, что так и есть. Грязная, сальная и усталая, она в любую минуту могла заработать переохлаждение, а боль в ноге пульсировала всё сильнее. Уитни безумно хотела вернуться домой. Почему судьба просто не может перестать над ней издеваться и отпустить домой?! Хруст веток нарушил тишину, словно выстрел, и Уитни подскочила на месте. Раньше ей не было страшно, но теперь она ощущала, как ужас, подобно поту, тонкими ледяными струйками стекает по её телу. В этих лесах обитали и другие существа, кроме лягушек и белок; существа, с которыми Уитни не сможет справиться сама. Внутри неё всё перевернулось, стоило осознать, что в лесу она находится не одна. И, как только она повернулась и всмотрелась в лесную чащу, её волнение превратилось в смирение. Она не знала, в какой момент Джейсон её заметил — его голова резко дёрнулась в её направлении, а огромное тело развернулось. Он не бежал — ему это было не нужно — просто шагнул к ней своими мощными ногами; быстро, уверенно и излучая напряжение. На миг в памяти Уитни мелькнула первая ночь, когда он напал на неё с мачете. Однако сейчас при нём не было оружия или намерения убить. Она наблюдала за тем, как он приближается, стремительно сокращая расстояние между ними и переступая через корни, отмахиваясь от ветвей как от паутины. Уитни ощутила странный трепет в груди. Это было… ожидание? Она испуганно моргнула и отступила назад, поморщившись от боли. Будто почувствовав её дискомфорт, Джейсон ускорил темп, стремясь быстрее добраться до неё. Что-то изменилось в его поведении. И в её. Разум Уитни больше не заставлял её паниковать. Угроза, которая исходила от Джейсона, давно покинула его, и теперь в том, что он как хищник, преследовал её, Уитни увидела что-то ещё. Когда он подошёл достаточно близко, то по его напористому взгляду она поняла, что не уверена в том, что он остановится, когда настигнет её. На короткое мгновение она подумала, что сейчас он может схватить её, прижать к ближайшему дереву и… Тяжёлая рука обхватила её предплечье. Довольно нежно, хоть и твёрдо. И, несмотря на то, что он делал это неоднократно, Уитни всё же вздрогнула и инстинктивно отшатнулась, неудачно оперевшись на больную ногу. Она качнулась, и хватка Джейсона усилилась, а взгляд скользнул по её фигуре. Он явно осматривал её, пытаясь понять, что заставило её вздрогнуть, а она буквально чувствовала его сканирующий взгляд. После оценки состояния пленницы, он взял её за другую руку и поднял над землёй. Уитни была почти разочарована тем, что он, вместо того, чтобы перебросить её через плечо, как она ожидала, подхватил под колени, чтобы поддержать её вес, будто она была домашней кошкой. Он повернулся, намереваясь пройти обратно через заросли, и Уитни не стала сопротивляться. Однако её немало удивляло произошедшее. Поначалу она была уверена, что он собирался изнасиловать её. Иначе зачем тогда он сохранил её жизнь? У мужчины его габаритов наверняка тестостерон зашкаливал, как у быка. Уитни было страшно рядом с такими, как и большинству женщин. При этом её чувства были противоречивы между тем, как она относилась к изнасилованиям, и тем, с каким желанием напрягся низ её живота на доли секунды, когда она представляла, как Джейсон прижал бы её к дереву, раздвинул её ноги и… неужели она и вправду думала о нём как о похотливом дикаре? И когда всё это началось? Почему её вообще посещали подобные мысли? Но это было не так важно. Важно лишь то, почему она испытывала это. Она знала, что означал трепет в нижней части живота, и это был отнюдь не страх и не отвращение. Вздрогнув, она сжала руки, ухватившись за ворот его куртки, и укусила собственную ладонь, наблюдая за тем, как ранка начала кровоточить. Плечи Джейсона напряглись, и Уитни поняла, что он почувствовал запах крови, а потому ускорил шаг. Она мучительно осознала, о чём думала всего несколько минут назад, и ей стало неловко. Она чувствовала, как напряглись его мышцы под одеждой. Как его рука легко выдерживала её вес. Но Уитни знала, насколько силён был Джейсон. Знала с самого начала. Знала, как он двигается. Так почему теперь заостряла на этом своё внимание? Он шёл, периодически косясь на неё здоровым глазом. Он запутался? Чувствовал неопределённость? Или что-то ещё? Он словно ждал, что она всё-таки сбежит, сделает что-то мерзкое, ударит его по голове и побежит дальше. Как будто это могло ей помочь. Она умудрилась разглядеть крошечную морщинку над его левым глазом. Беспокойство, но не в том смысле. Нет. Он беспокоился из-за её глупой выходки с ладонью и повреждённой лодыжки. Джейсон, вероятно, думал, что она ещё и головой ударилась, потому волновался о её здоровье, пока тащил обратно в подземную «тюрьму». Он с таким терпением и решимостью возвращал её, словно она была его домашним животным, по случайности забравшимся в соседский двор. И вправду, как домашняя кошка. Из её горла вырвался странный звук. Что-то между смехом и всхлипом. И снова он скользнул взглядом в её сторону, и Уитни была почти уверена, что его брови тревожно взметнулись под маской — что лишь усугубило ситуацию с приступом истеричного смеха.***
Джейсон не мог подобрать слов, чтобы описать запутанный хаос, который испытал, когда вернулся и обнаружил, что Уитни ушла. Когда они сидели у озера, он чувствовал, как его душу терзали и жалили кровоточащие воспоминания, грубо извлечённые на поверхность. Он сжал кулаки, ощущая болезненную тесноту в груди. Он не помнил, видел ли слёзы на щеках Уитни. Он вообще не мог смотреть прямо на неё, не мог встретиться с ней взглядом после всего. Его голова раскалывалась от криков, а лёгкие будто бы снова наполнились водой, которой на самом деле не могло быть. А потом он просто сбежал, так быстро, как только мог, и поплатился за свою спешку. Теперь и цепь, и Уитни исчезли, оставив в одиночестве полосатый матрас в углу. Он никогда никому не рассказывал о том, что случилось. Да никто никогда и не спрашивал его об этом, если честно. Точнее, ни у кого не было шанса спросить, даже если кого-то интересовало его прошлое, а у него не было голоса, чтобы донести свою историю так или иначе. Но он думал, что она искренне интересовалась… в противном случае, зачем тогда смотрела на него с такой грустью? Разве она не замечала отражение боли в его глазах? Металлическое пятно сверкнуло в куче мусора. Джейсон наклонился, обхватив замок ладонью, и почувствовал, как тот защёлкнулся даже раньше, чем послышался звук. Значит, несколько часов назад. Часов, которые он впустую потратил на размышления… Каждая частичка его тела наполнилась разочарованием. Безумно раздражающим разочарованием. Он действительно полагал, что она просто останется на месте? Как будто она не доказывала каждый раз, что при малейшей возможности выскользнет из плена. И что бы ни означали её слёзы или словесные симпатии, она не испытывала к нему привязанности. У неё не было причин оставаться. Так почему он продолжает надеяться? В нём не было ни грусти, ни горя, ни злости. Он чувствовал себя… пустым. Чего он ожидал? Привязанности? Думал, что если предоставит Уитни выбор, то она добровольно останется? Джейсон нахмурился. Всё это происходило из-за того, что тогда он не убил её? Или же дело было в чём-то другом? Он редко думал о том, какой была бы его жизнь, если бы всё сложилось иначе. Он считал, что нет смысла размышлять в духе «а если бы…», ведь ничего от этого не изменится. Однако в последнее время он всё чаще замечал, что нарушал свои принципы. Джейсон не знал, на что похожа жизнь нормальных детей, не говоря уже о нормальных взрослых, поэтому ему приходилось включать воображение. Он фантазировал, будто бы мать до сих пор была жива, а их дом стал чистым, избавившись от грязи и хаоса. Всё всегда будет именно так, а они будут счастливы. Логически Джейсон понимал, что это невозможно, и со временем хоть какие-то изменения, но наступили бы, независимо от того, как сильно он цеплялся за то, к чему привык. Однако он не мог представить, куда могли привести эти изменения. Тогда он был слишком молод, чтобы понять этот мир. Слишком молод и слишком отстранён. Если бы та трагедия не произошла… он бы встретил Уитни? Джейсон предположил, что все события, которые привели её сюда, в любом случае произошли бы, но что, если бы он не утонул, его мать не умерла, а Уитни с друзьями решила изменить место отдыха? Когда-нибудь у неё появилась бы причина приехать сюда, если бы лагерь ещё работал? Встретилась ли бы она здесь с Джейсоном? Что его мама подумала бы о ней? Вопрос возник буквально из ниоткуда. Что бы Памела подумала о привязанности сына к этой девушке? Посчитала ли бы она присутствие Уитни положительным или угрожающим? Подумав об угрозе, Джейсон вернулся в реальность. И когда его посетила мысль о том, что угрозу нужно устранить, у него перехватило дыхание. На мгновение он почувствовал, будто снова тонет. Он никогда не думал о том, чтобы не подчиняться желаниям своей матери. Ни тогда, когда был совсем маленьким, ни после, когда она покинула его. Конечно, она никогда не приказывала ему что-то делать, он действовал сам, чувствуя себя обязанным. Тем не менее, с годами его уверенность в том, что он делает именно то, чего хотела бы мама, только укреплялась, становясь сильнее и глубже до такой степени, что и вправду начала казаться приказом. Мыслями он возвращался к тому моменту, когда сидел у озера, вновь переживая события прошлого — и настоящего. Даже сейчас, спустя несколько часов, он продолжал ощущать это. Тупую, мучительную боль, похожую на последствия мощного удара в грудь. Одна его часть хотела обвинить Уитни в неприятных чувствах — обвинить её дурацкое любопытство в вопросах, которые её не касались — но он не мог до конца убедить себя в этом. Не имело значения, сидела она там рядом с ним или нет; длительное нахождение поблизости от озера напоминало засовывание кончика ножа в незажившую рану. Единственное, в чём Джейсон мог обвинить Уитни — это во вторжении в его личные границы. Однако, в этом была и его вина. Как и во всём остальном. Например, в непослушании. Из-за того, что он сам был непослушным, со временем и её неподчинение перестало его заботить. Он ощутил прилив энергии и покинул логово, даже не закрыв за собой люк. Он не понимал, почему чувствовал такую сильную потребность в возвращении Уитни. В конце концов, он ничего не собирался с ней делать. Просто затащить обратно в логово и посадить в угол. И всё же была причина, которую он не мог объяснить. Не совсем приятное чувство, но сейчас у него не было времени на самоанализ. Подойдя к краю того, что осталось от крыльца, он остановился. Когда Уитни сбежала в первый раз, она действовала как испуганное животное, забывшее о безопасности — ею двигал только страх. Он не знал, как далеко она убежала, поскольку не смог сразу найти следы. Несмотря на тяжесть цепи, обезвоживание и истощение, она всё равно оставалась достаточно быстрой и ловкой, чтобы спрятаться или помешать его поискам. Учитывая время и размер территории, она могла до сих пор блуждать по лесу. И рано или поздно Джейсон её найдёт, в этом он не сомневался. Но это может занять время, которое сейчас он не мог растрачивать попусту. Он должен немедленно начать. Солнце уже садилось, и чем дольше он искал следы Уитни, тем вероятнее, что она сбежит, поранится или будет убита. Скоро из своих убежищ выйдут крупные хищники, а защитить Уитни некому. Некому, кроме него. Осторожно ступая, Джейсон изучал землю, траву и грязь. Он обнаружил углубление в форме полумесяца и провёл по нему пальцами. Похоже на след от каблука. Подняв голову, осмотрелся и вскоре увидел похожее углубление, но уже от передней части подошвы. Мысленно Джейсон провёл линию от двух отпечатков к дереву. Там. Он встал и последовал по невидимой линии. Его глаза были достаточно натренированы для того, чтобы обнаруживать любые другие признаки, свидетельствующие о том, что Уитни проходила здесь. Он заметил, что она была осторожна, поскольку найденные следы были слабыми и рассредоточенными, требующими более тщательного обыска. Должно быть, она прикладывала усилия, чтобы скрыть свои следы от него — эти подозрения подтвердились, когда её след внезапно изменил направление на противоположное, словно пытаясь дразнить его. Умно. Недостаточно для того, чтобы сработать, но в этом не было вины Уитни — просто Джейсон имел намного больше опыта. И, если бы он в данный момент не был обеспокоен, то непременно восхитился бы её сообразительностью. Однако сейчас Джейсон испытывал настолько сильный стресс, что даже не был уверен в том, что не сломает глупую шею глупой Уитни, когда найдёт её. Конечно, он так не поступит. Это нанесло бы ущерб всем его усилиям, которые он прикладывал для её содержания. Тем не менее, чем дольше она пробудет в одиночестве в темноте, тем меньше у неё будет шансов на спасение. Он никогда раньше не испытывал такого беспокойства. В небольших количествах — иногда, но не так сильно, чуть ли не задыхаясь от напряжения. Беспокойство мучило его. У него не было времени на то, чтобы разбираться в причинах, по которым важно вернуть Уитни. Нет времени рассуждать о том, что случится, если он не найдёт её. Ничего из этого сейчас не имеет значения. Ничего, кроме следов, оставленных Уитни; отпечатков шагов, примятых травинок, погнутых веток и пары ниток, застрявших в берёзовой коре, которые он едва не пропустил. Он наклонился, чтобы осмотреть их, и догадался, что они принадлежали футболке Уитни. Это немного успокоило Джейсона — значит, он на правильном пути. Он прошёл вперёд на несколько ярдов, после чего повернул на сто восемьдесят градусов, погрузившись в чащу. Пот начал покрывать его ладони и лоб, стекал между лопаток. Даже от кошмарных снов он так не потел. Уитни не поздоровится — она пожалеет о том, что заставила его пройти через всё это. В сумеречной тишине послышался шум: что-то зашуршало, будто пробираясь сквозь заросли. На долю секунды Джейсон поколебался. Если он последует за звуком, а тот окажется ложной тревогой, то он рискует потерять след и потратить драгоценное время. Но если этот шум издавала Уитни, и ей было плохо, а он задерживался, сомневаясь… Приглушённая ругань развеяла его сомнения. Он оставил те следы, по которым шёл, и бросился сквозь деревья в направлении, откуда доносились звуки, при этом стараясь не выдать себя. Она заслужила удивления, маленькая идиотка. Страх и беспокойство заполнили его вены, а гнев превращался в жар. Он оказался на поляне и заметил явные глубокие следы, отпечатавшиеся на траве, остатки старого дерева, которое сгнило изнутри, и теперь лежало так, будто на него кто-то упал. Джейсон поднял глаза, словно пронзая стволы деревьев, и наконец задержал взгляд на худом бледном лице, испуганно смотрящем на него. Гнев тут же сменился облегчением, Джейсон направился прямо к Уитни, и когда настиг её — сжав своей рукой её руку — облегчение достигло победного пика. Все нерешительные мысленные угрозы с ломанием шеи и наказанием, исходившие от него ранее, рассыпались на мелкие кусочки раздражения, которые жалили не так сильно. Казалось, ничего из этого уже не имело значения, потому что он нашёл её, и она была в безопасности. Возможно, Уитни была ранена, поскольку пошатнулась, когда сделала шаг назад, как будто её ногу пронзила стрела. Но сейчас она точно в безопасности. С ним. Как странно — быть источником безопасности для кого-то. Он — охотник, истребитель, угроза из темноты. Он никогда не ожидал, что придётся примерить на себя новую роль. Она не боролась, когда он схватил её — ожидаемо — не предпринимала никаких усилий, чтобы вырваться. Он не питал пустых иллюзий касаемо того, что она не сбежала бы даже с явно повреждённой ногой. Она позволила ему взять себя на руки и отнести обратно, без единого намёка на протест. Лишь крепче вцепилась пальцами в его ворот, но не для того, чтобы попытаться придушить, а просто для того, чтобы держаться. Он мог подумать, что она наконец сдалась, но, зная её уловки и хитрости, не мог избавиться от ощущения, что была ещё одна причина. Его также не могло не побеспокоить то, как она на него смотрела, когда он сократил расстояние, найдя её. Это был не страх. Он знал, как выглядит её страх, чем пахнет, как звучит — и это было не так. Но «страх» был наиболее подходящим словом для описания того, что он увидел. Она смотрела на него, как олень — поваленный, но ещё не мёртвый — словно он был волком, готовым разорвать её на куски. Это не страх, но и чем-то, сильно отличающимся от страха, это было не назвать. Чем бы это ни было, оно всё ещё ощущалось. Настороженность, тревога, которая вспыхивала в глазах Уитни каждый раз, когда Джейсон встречался с ней взглядом и мог почувствовать её дрожь вплоть до прибытия в логово. Запах крови на ладони Уитни усилился, когда Джейсон опустил её на матрас, а она крепче сжала его куртку. Он не мог понять, почему. Она ведь знала, что он не бросит её. Он перехватил её руку, прежде чем она успела её куда-нибудь спрятать, и осмотрел рану у основания ладони. Это был поверхностный порез, ничего серьёзного. Освободив её руку, он потянулся к её правой ноге, схватившись за порванную штанину. Уитни вздрогнула, но не попыталась оттолкнуть его, поэтому он осторожно откинул ткань назад, увидев красную и опухшую лодыжку. Он не знал, что с этим делать. Понятно, что за повреждённой конечностью требовался особый уход, но Джейсон понятия не имел, как лечить подобные травмы. Он указал на лодыжку, надеясь получить хоть какую-нибудь подсказку от Уитни. Когда его глаза встретились с её, он обнаружил в них ещё больше того страха, который на самом деле не был страхом, и почувствовал, как по коже прокатилась волна тревожного холода. Уитни, казалось, поняла, чего он хотел, и прочистила горло. — Тебе придётся снять мою обувь… — начала она, и он сразу же принялся за шнурки, не замечая неловкого трепета её рук или жёсткости позвоночника, когда она откинулась к стене. Успешно сняв обувь и грязный носок с её ноги, он обратился к ней за следующей инструкцией.***
Учитывая обстоятельства, Уитни подумала, что ей удалось создать достойное впечатление непринуждённости. Весь обратный путь до логова она провела, утопая в бассейне собственных неконтролируемых эмоций, мечась от паники к растерянности и наоборот, подставляясь под удар каждой эмоции из этого широко спектра. Инстинктивно. Автоматически. На мгновение она испытала странное ощущение, будто её мозг и тело были разделены. И если первый чётко отличал нормального мужчину от серийного убийцы, то со вторым было сложнее. Тело просто признавало присутствие высокого сильного мужчины в самом расцвете своей бессмертной жизни и реагировало соответствующим образом. Она не хотела больше ни думать об этом, ни анализировать и ни разбирать то, что для неё не имело значения. Однако это оказалось непросто, поскольку, будучи испуганной, теперь она реагировала на всё, что он делал, совершенно неадекватно. Например, вцеплялась ногтями в его куртку, чтобы до последнего держаться рядом с ним, в то время, как он пытался опустить её на матрас. В тот момент, когда он обнажил её опухшую лодыжку, Уитни вздрогнула, но это не имело ничего общего с болью — она просто была ошеломлена своим осознанием. Они снова стали пленницей и похитителем, вернувшись в состояние странной нормы для обоих. Она сидела в своём углу, а он осматривал каждую царапину, которую она приобрела, каждый синяк. И это происходило регулярно, но от того не становилось нормальным. Уитни думала, что первым, что сделает Джейсон — это закрепит цепь (и её саму) обратно к стене и вновь лишит свободы. Но он этого не сделал, и Уитни подумала, что, скорее всего, он предположил, что она не настолько глупа, чтобы попробовать натворить что-нибудь, в её-то состоянии и находясь рядом с ним. И его предположение было правильным. Ей пришлось попросить его снять с неё обувь и найти что-то, на что она сможет положить повреждённую ногу. О поисках льда, очевидно, не могло быть речи, но на всякий случай и об этом она попросила; тогда он оставил её ненадолго, на этот раз обмотав цепью её плечо, хотя Уитни точно никуда не собиралась. Её резко возросшая беспомощность явно заставляла Джейсона волноваться сильнее. Некоторое время спустя он вернулся со старым холодильником, который поставил рядом с ящиком, и сам опустился на колени перед матрасом. С неуклюжей нежностью он прикоснулся пальцами к её лодыжке, таким образом попросив вытянуть ногу и упереться пяткой в его бедро. Уитни вяло попыталась отодвинуть ногу, после чего он бросил на неё резкий подавляющий взгляд, который был более чем понятен: ты сама вляпалась в неприятности, теперь смирись с последствиями. И она сдалась, когда он открыл холодильник, чтобы извлечь оттуда мокрую тряпку для мытья посуды. Ткань, которую Джейсон окунул в холодную воду, была сразу аккуратно приложена к распухшей лодыжке Уитни. Любое желание каким-либо образом помешать ему, у неё полностью отсутствовало. Ей пришлось переступить через свою гордость и признать, что причиной тому была его забота: он чётко следовал её указаниям, ухаживая за повреждённой лодыжкой, и даже очистил рану на её ладони, используя воду и обычное антибактериальное мыло. Откровенно говоря, того факта, что он вообще ухаживал за ней, хотя не был обязан, было достаточно для того, чтобы она пресекла собственное желание высказать ему всё касаемо того, что он испортил её очередную попытку сбежать. В конце концов, он мог бросить её на произвол судьбы. Она ведь хотела стать свободной? Пожалуйста. Она может свободно падать в темноте и сворачивать себе шею, свободно шляться по незнакомым лесам, пока не встретит неизбежную гибель. Всё это время он знал, что по-настоящему спастись невозможно. Что она никогда не сможет этого сделать, не сможет зайти настолько далеко, чтобы стать для него угрозой. С другой стороны, его нынешняя помощь тоже считалась в какой-то степени спасением. Нетипичным, конечно, но всё же. И она была за это благодарна. — Спасибо, — произнесла она, приняв решение быть с ним доброй. Подбородок Джейсона слегка дёрнулся, он явно не ожидал подобных неуместных комментариев от неё, — за то, что спас меня, — пояснила Уитни, — и за помощь с лодыжкой. Казалось, он оставался в замешательстве, но всё же понял, что она имеет в виду. Джейсон был осторожным, когда убрал тряпку с её лодыжки и вернул кусок ткани в холодильник, чтобы в нём же выжать и вновь положить ей на ногу. У него были большие руки, но он необыкновенно нежно и бережно относился к Уитни даже тогда, когда она действительно этого не заслуживала. Он боялся случайно причинить ей боль из-за своих размеров? Или под всеми слоями обиды и гнева у него скрывалась заботливая душа? Он скользнул кончиками пальцев по её ноге, прощупывая возможный перелом, как предположила Уитни. Ничего страшного не обнаружилось, но её сердце ещё больше смягчилось от его внимания. Затем он прикоснулся к её пятке, стараясь не давить на припухлость, и поднялся вверх от голени к колену. Именно в этот момент Уитни вспомнила, как во время одной из прогулок трясла перед ним этим коленом, утверждая, что с ней всё в порядке. А он внимательно смотрел. Но теперь это совсем не удивляло её. Довольный результатом проверки, он указал на её руки и начал рутинно осматривать кожу на запястьях, освободив их от наручников. Впервые за несколько недель Уитни была не связана, и это было прекрасным чувством… и вместе с тем странным ощущением уязвимости. Единственной причиной, по которой он снял наручники, было то, что она никуда не может уйти. — Я больше не собираюсь сбегать, — выпалила она, не раздумывая. Он бросил на неё недоверчивый взгляд. И всё же его реакция была скорее похожа на скептическую ухмылку и приподнятую бровь с посылом «да неужели?». Уитни легко читала подобные эмоции. Он просто не поверил ей. — Да, я бы тоже не поверила, — отозвалась она, пытаясь казаться остроумной, но скорее выглядя глупо, — но я не обманываю. В этом нет смысла. Я никогда не смогу уйти настолько далеко, чтобы ты не нашёл меня. И даже если бы у меня был шанс, я вероятнее всего просто покалечилась бы. Что-то в его взгляде подсказало ей, что он был категорически не согласен с её утверждением, и она едва не рассмеялась. Прикусив внутреннюю часть щеки, чтобы подавить желание смеяться, она наклонила голову, спрятавшись за волосами и отведя взгляд от повязки, обёрнутой вокруг её ладони и закрывшей порез. Теперь участок кожи, который был вымыт с мылом, разительно отличался от остальных. И повязка чётко разграничивала чистую кожу с грязной. Ну… и это тоже неплохо. Будучи слабой и уязвимой, Уитни была согласна довольствоваться меньшим. — Я знаю, что сейчас не время просить об одолжении, — начала она неуверенно, не решаясь посмотреть на Джейсона — не из-за стремления казаться покорной, а просто от незнания того, что делать. С его стороны послышался тихий звук. Короткий выдох, означающий раздражённое «ну что ещё?». Уитни вздохнула. — Хм… когда мы в следующий раз будем рядом с душевыми… могу ли я принять душ? Я… пока мне хватает раковины и мыла, но я чувствую, что моя кожа сгниёт, если в ближайшее время я не приму душ. К тому же, мне нужно постирать одежду, иначе я заболею… Он сел, внимательно смотря на неё, и она почувствовала, как мышцы в районе лодыжки и пятки напряглись от нервов. Почему она переживала? Худшее, что Джейсон мог сделать, это отказать ей. Он был уверен, что из-за её просьбы возникнут проблемы, но на данный момент это не причинит ей вреда. И всё же она паниковала, чувствуя, как участился пульс, а сердце заколотилось где-то в горле, пока он в тишине не сводил с неё изучающего взгляда. Взвешивал возможные последствия своего ответа. И снова груз беспомощности давил на неё, беспокойство накапливалось в нервах. Уитни, в попытке хоть немного успокоиться, начала скручивать пальцами низ футболки, образуя складки. Она была беспомощна с самого начала. Но травма усугубила ситуацию, доведя её до невыносимой стадии. Не потому, что она не могла ходить сама (на самом деле, хоть и с трудом, но могла). Не потому, что не могла сбежать. А потому, что всё было бессмысленно. Потому, что она допустила глупую ошибку, вынудив его пойти за ней, чтобы спасти её бесполезную шкуру. И он сделал это — неважно, по какой причине — доказав её беспомощность. У него не было причин помогать ей, делать что-либо для неё. Он заботился о ней больше, чем она того заслуживала — в этом была её ошибка, и она это понимала. Он потянулся к ней своими длинными пальцами, убирая засаленные пряди с её лица. Затем прикоснулся к щеке, и Уитни почувствовала грубые кончики его пальцев. Это казалось странным ласковым жестом, особенно если учесть обстоятельства. Или, возможно, это было обычное любопытство. Он хотел видеть её лицо, поэтому убрал мешающие волосы, но эта мягкость противоречила его намерению, явно выходящему за рамки любопытства. Он нечасто трогал её — особенно с тех пор, как она огрызалась на него. Конечно, он дотрагивался до неё, когда помогал передвигаться, лечил её растущую коллекцию царапин, надевал наручники — но никогда не переходил грань. Просто потому что. Она автоматически подняла на него взгляд. Даже сквозь тень от маски она могла видеть цвет его глаза. Уитни редко чувствовала себя слабо развитой физически. Она с детства была выше большинства детей, а в школе подвергалась травле из-за внешних отличий. Поэтому о свиданиях и мечтать не было смысла, когда все потенциальные ухажёры едва доставали до её подбородка. Это продолжало происходить и во взрослом периоде, и Уитни было сложно найти мужчину, который заставил бы её забыть о своём росте. Даже Майк, который был выше неё на целых три дюйма, не смотрелся сильно крупнее. А рядом с Джейсоном она, напротив, ощущала себя маленькой и хрупкой. Одной только его ладони, широкой и сильной, рядом со щекой Уитни было достаточно для того, чтобы визуально сделать её стройной, гибкой и изящной. Прежде чем Уитни успела осознать неловкость собственных мыслей, он опустил руку и кивнул, а она почувствовала облегчение. — Спасибо, — выдохнула она, а Джейсон указал на её лодыжку с беспокойством. Сможет ли она самостоятельно передвигаться, невзирая на травму? Уитни предусмотрела и этот момент. Она ведь могла ходить, пусть и прихрамывая, а в душевых находилось много предметов, на которые можно было опереться, — я справлюсь, — заверила она его, — это же легко… Она поколебалась, закусив губу. Затем посмотрела на наручники и цепи. — …но не с этими штуками. Вот почему я не хотела спрашивать. Джейсон фыркнул, и, когда Уитни взглянула на него, то увидела насмешливое выражение в его глазу. Неожиданно она испытала острое желание стукнуть его, как Клэя, когда тот делал что-то глупое. — Ладно, — произнесла она, — я знаю, что беспомощна и сбежать не смогу. Тебе не нужно беспокоиться об этом, — он издал низкий, хриплый выдох, который скорее всего был смехом. Ну, подумала Уитни, по крайней мере, он был не настолько зол, раз мог смеяться. И это хорошо. Джейсон встал и протянул Уитни руку, явно намереваясь помочь подняться. — Э-э… — она моргнула, опешив, — я имела в виду, не прямо сейчас. Я могу подождать… — он слегка пожал плечами, будто спрашивая «а почему бы и не сейчас?», и Уитни поняла, что в этом был смысл. С медицинской точки зрения, ей следовало подождать, пока ситуация с лодыжкой не улучшится, но перспектива быть чистой — по-настоящему чистой — была слишком большим соблазном. Прислонившись спиной к стене, Уитни спросила: — Есть ли хоть какой-то шанс, что здесь найдётся подходящая для меня одежда? Моя… мне противна. Его протянутая рука упала, и поначалу Уитни предположила, что он передумал помогать ей подняться, но после сообразила, что он размышляет над её просьбой. Через полсекунды он вновь вытянул руку, но на этот раз ладонью вверх, велев подождать. Затем развернулся и скрылся в тоннеле. Примерно через полчаса вернулся, довольный собой и принесший что-то из найденной одежды. Она прижала одежду к груди и схватилась за его руку, чтобы подняться. Джейсон помог ей преодолеть расстояние до люка, держа её под локоть. Как обычно, он выбрался наверх первым, а затем, опустившись на колени, обхватил её за талию. Уитни инстинктивно вцепилась в его плечо, вновь поражаясь отсутствию лязга цепи, к которому так привыкла, и стараясь не смотреть на внешние швы брюк, напрягшиеся по всей длине его бедра из-за согнутой мощной мышцы. Вместо того, чтобы отпустить Уитни, Джейсон продолжил держать её на руках, чтобы она не поранилась. Он нёс её всю дорогу — от логова и через лагерь до домиков с душевыми — и даже прошёл внутрь, преодолев ступеньки. Он отпустил её около двери, достаточно близко к раковине, чтобы она могла опереться на неё. Задержался на мгновение, выглядя неуклюжим в ярком тесном помещении, и у Уитни создавалось впечатление, будто он пытался определиться, что должен делать дальше. Ей понадобится дополнительная помощь? Или ему следует просто уйти? — Думаю, теперь я справлюсь сама, — заверила она его, но, заметив, что он колеблется, добавила, — я тебя позову, если мне понадобится помощь, хорошо? Казалось, Джейсона устроил такой вариант, поскольку он повернулся, чтобы уйти, но снова остановился — на этот раз для того, чтобы достать чистое полотенце с полки и протянуть его Уитни. Ему не обязательно было делать это — она дотянулась бы самостоятельно — но всё же это был заботливый жест, и она не могла не оценить его, мягко улыбнувшись и беря предложенную вещь. — Спасибо. Слегка пожав плечами в ответ, Джейсон ушёл на улицу и встал около наружной стены. Тем временем Уитни попыталась пересечь комнату, благо, раковины позволяли ей нормально передвигаться. Она успешно преодолела часть пространства, в которой располагались туалеты, и свернула к душевым кабинкам, рядом с которыми стоял широкий фанерный шкаф. Уитни на секунду предалась мечтам о том, что за дверцами шкафа скрывается забытый пакет с туалетными принадлежностями, но сам шкаф находился далековато, поэтому проверить своё предположение она не могла. Тогда она позвала Джейсона, и когда он помог открыть дверцы, её надежды неожиданно оправдались. Большая часть пространства внутри шкафа была пустой, лишь на дне стоял круглый красный таз, в котором лежали бутылка шампуня, один кондиционер, пара гелей, лосьон, зубная паста и несколько зубных щёток. А также широкий гребень, круглая щётка, заколки, солнцезащитный крем и — о, чудо — фен. Это смотрелось так, будто кто-то притащил сюда запасы на несколько недель и либо случайно забыл о них, либо намеревался вернуться за ними позже. Уитни была искренне благодарна тому, кто оставил туалетные принадлежности, хотя старалась не думать о том, что в итоге случилось с этим человеком, поэтому просто взяла таз и перенесла его ближе к душевым. В отличие от кабинок в спортзале, здесь всё было разделено, и каждая была закрыта непрозрачной плотной занавеской, а внутри имела небольшую полочку, на которую можно было положить мыло, шампунь и тому подобное. Снять грязную одежду было не трудно, до тех пор, пока она не добралась до штанов. У неё не получалось удерживать вес на одной ноге, сохранять равновесие или наклоняться вперёд. Наконец, успешно избавившись от кучи грязных тряпок, она включила воду. Повернув ручку, на долю секунды ей показалось, будто ничего не произойдёт. Но спустя несколько секунд, которые она провела, затаив дыхание, из труб послышался шум, и первая струя воды полилась из душевой лейки. Уитни, ни о чём больше не думая, вошла в тесное пространство, позволив горячему пару обвиться вокруг её конечностей, а теплу впитаться в кожу. Ей было так хорошо, что удовольствие практически причиняло боль. И неважно, что напор воды был слабым или ей требовалось опереться о стену рукой, чтобы перенести вес с больной ноги. В течение нескольких минут она просто стояла там, наслаждаясь горячей водой, теплом и перспективой быть чистой. Наконец она вспомнила о мыле и потянулась за ним. Ей нужно было намылить всё тело и волосы. Темп мытья она выбрала идеальный — без лишнего давления, лишь с мягким касанием — которое, впрочем, тоже позволяло смыть всю грязь после стольких недель, проведённых словно в кошмаре. Когда она закончила, её кожа стала ярко-розового цвета, а влажные волосы прилипли к спине и шее: чистые и самые счастливые. Одежда, которую нашёл Джейсон, всё же была плохо подобрана. С леггинсами вроде бы всё было в порядке, хоть они и были слегка тесноваты в области колен. А вот рубашка представляла из себя кусок изношенной фланелевой клетчатой ткани. Её подол свисал до середины бедра Уитни, а рукава пришлось закатать, уменьшив их длину в два раза, чтобы руки вообще были видны. Тем не менее, рубашка была мягкой, удобной и свободной, поэтому Уитни не была разочарована. Одевшись, она провела гребнем по волосам и похромала наружу, где её ждал Джейсон. Он стоял, оперевшись спиной о стену. Несмотря на его «позу бдительности», руки он расслабленно упирал в бока, а голову поднял к небу, где летала пара коричневых птичек. Это было странно: сейчас Уитни не увидела в нём ни убийцу, ни похитителя. Она увидела в нём мужчину. Крупного мужчину в маске, носящего с собой нож. Того самого мужчину, которому хватило терпения поймать её, притащить в логово и держать там — и он не жаловался, даже если бы мог говорить. И этот мужчина в данный момент, будучи абсолютно довольным, проводил время в ожидании, наблюдая за птицами. Впервые Уитни не видела в нём ничего опасного или угрожающего. Он просто был тем, кто нашёл своё место в этом мире и чувствовал себя совершенно комфортно. Все люди были сложными, и Джейсон — не исключение. Когда она вышла, он наклонил голову, взглянув на неё, и его глаза слегка сузились. Нахмурившись, Уитни посмотрела на себя сверху вниз. — Что? Он оттолкнулся от стены, чтобы приблизиться к ней. Сжав рукав рубашки двумя пальцами, он указал на его огромный объём, на что Уитни лишь пожала плечами. — Лучше, когда просторно, чем когда тесно. Джейсон перевёл взгляд от рукава на неё, на мгновение задумавшись, а после снова посмотрел на рубашку и неодобрительно покачал головой. Забавно. А Уитни была уверена, что он предпочёл бы, чтобы она носила более свободную одежду. Джейсон опять потянул за рукав, и внезапно Уитни осознала, насколько близко он к ней стоял, как тепло его руки проникало сквозь фланелевую ткань, годами истощённую стирками и постоянным ношением. Также она вспомнила, что на ней не было лифчика. Просто её собственный был слишком грязным для того, чтобы повторно его надевать. И Джейсон либо не догадался принести новый, либо вообще не знал о существовании лифчиков — что не исключено, ведь даже рубашку он принёс мужскую. И пока Уитни не отыщет нормальный способ стирки белья, ей придётся терпеть. Впрочем, она даже не задумывалась об этом, когда переодевалась. А сейчас это здорово её беспокоило. Что-то тихо проворчав, Джейсон отпустил ткань, а Уитни наконец смогла расслабиться.***
Она стала другой, но Джейсон не мог точно определить, что изменилось. Одежда явно была ей велика — эта рубашка едва не поглощала её в себе. Джейсон редко хранил одежду жертв, поскольку она практически никогда не подходила ему по размеру. Рубашка была единственным, что он смог найти в лагере. И всё же теперь Уитни казалась более счастливой, несмотря на то, что её фигура была скрыта бесформенным куском ткани. Он бросил на неё ещё один мимолётный взгляд со своего места за рабочим столом, за которым стоял, чтобы оценить оставшийся запас материалов для изготовления ловушек. Уитни удобно устроилась на матрасе, её повреждённая нога была опущена на ящик и укрыта сложенным одеялом. Она закатала рукава рубашки почти до плеч и, напевая, натирала кожу чем-то, что пахло цветочными пряностями и выдавливалось из маленькой жёлтой бутылочки. Действительно, счастлива. Удивительно, на что способны вода, мыло и новая одежда. Джейсон посмотрел на себя: тонкая рваная футболка, пропахшая землёй и потом, штаны, настолько блеклые, что уже давно потеряли первоначальную расцветку. Изношенная куртка с рваными рукавами. Он никогда не уделял внимания своей одежде, возможно, потому, что она очень редко ему подходила, и выбирать не приходилось. Он помнил, как мама заставляла его соблюдать чистоту, и, сколько бы он ни боролся или жаловался — в основном, в своей голове — но и вправду чувствовал себя лучше после того, как принимал ванну и надевал свежую одежду. Он и сейчас мылся, время от времени, когда становился невыносимо грязным или окровавленным. Если повернуться направо, то на столе можно было найти кусок коричневого мыла, которым Джейсон пользовался, когда умывался около ручья. Краем глаза он увидел, как Уитни отложила бутылочку в сторону и прислонилась спиной к стене, уже без цепи и её звенящего шума. Он больше не надевал на неё наручники, не видя в этом необходимости. В конце концов, цепи для него были скорее удобством, чем необходимостью. По крайней мере, когда он был рядом. Хотя Джейсон продолжал сомневаться в том, можно ли верить обещаниям Уитни не сбегать. Но на данный момент деваться ей некуда. Это было интересно: поначалу он думал, что она была хрупкой и слабой, даже когда сбегала и боролась с ним, пиналась, ругалась, выплёвывая оскорбления. Но Уитни не такая. Она выносливая, решительная и чуть-чуть упрямая. Честно говоря, в глубине души Джейсон восхищался ею и испытывал странное чувство родства. Они оба были лишены выбора и попали в ловушку, но продолжали жить и действовать по ситуации. — С тобой всё в порядке? Джейсон вздрогнул, будто она не задала вопрос, а резко схватила его за плечо. Он растерянно моргнул, внезапно осознав, куда смотрит. Он чувствовал себя так, словно его поймали на чём-то плохом. А Уитни выглядывала из-под складок одеяла, в которое завернулась. Старого выцветшего одеяла, которое Джейсон нашёл в коробке наверху. — Ты просто… застыл, — объяснила Уитни, не скрывая беспокойства. Он почувствовал странное давление в груди, неловкий приступ эмоций. Он так мало знал об Уитни. Он знал, какое у неё было лицо, когда она была недовольна, как она приподнимала подбородок и слегка прищуривала глаза, когда упрямилась. Он знал, что она чаще использовала правую руку и левую ногу, что она предпочитала тень прямому солнечному свету. Знал, что она любила книги и крыс, а значит, вероятно, была добродушной. Но он не знал, откуда она была родом, где жила, была ли у неё мать и ждала ли она возвращения дочери домой. Это бы никак не повлияло на его выбор, но то, что он не мог обо всём расспросить Уитни, заставляло его разочаровываться в своих ограниченных возможностях общения. Это неправильно. — …Джейсон? Её взгляд стал ещё более встревоженным, а пальцы нервно сжали переплёт книги. Уитни будто хотела прямо сейчас встать и подойти к нему. Утешить его. Но его мозг инстинктивно отверг эту мысль даже быстрее, чем успел полностью сформулировать. Джейсон кивнул, и напряжённость во взгляде Уитни ослабла, а он вернулся к коробке с верёвками и проволокой и заставил себя сосредоточиться на своей задаче. Тонкая проволока заканчивалась; завтра ему придётся украсть побольше у одного или нескольких соседей. Джейсон тяжело вздохнул — эта «охота» вряд ли пройдёт без проблем. Заброшенный фермерский сарай первым пришёл на ум, но едва ли в тех завалах можно будет найти что-то полезное. Не то чтобы логово Джейсона было образцом чистоты и порядка, но это был его личный беспорядок в котором он мог без труда найти что угодно. Чужие беспорядки были другими. К тому времени, как он определился, что и где будет добывать, Уитни свернулась калачиком — всё ещё держа ногу на ящике — и с головой накрылась одеялом. Предположив, что она, вероятно, заснула, Джейсон тихо прошёл через тоннель и поднялся в дом, чтобы дождаться ночи.