Уитни не знала, сколько раз прошла цикл ярости, безнадёжности, горя и отчаяния, пока сидела в своём углу.
Она будто впала в летаргический сон. Чувство бесполезности, казалось, пыталось вырваться из её тела, пока мозг лихорадочно искал решения, рассматривая даже те тридцать невозможных. Лучше попытаться сделать хоть что-то, чем не предпринимать ничего. Бездействие в её ситуации недопустимо.
После того, как у неё больше не осталось сил плакать, она молча вцепилась в рюкзак Клэя, ощущая короткие, но свирепые вспышки гнева. А гнев в свою очередь привёл к неистовому желанию швырять всё вокруг. Первой жертвой её иррационального желания стала миска холодного супа, пролетевшая через всю комнату и выплеснувшая содержимое при столкновении с землёй. За миской последовали книги, затем — рюкзак, о выбрасывании которого Уитни почти сразу пожалела. Она ударила металлическую решётку слева от себя так сильно, что её нога потом болела ещё минут двадцать. Всё это было глупой, бессмысленной и пустой тратой энергии. Но самое страшное произошло по чистой случайности. Особенно сильно взбрыкнув в цепях, она задела локтем маленькую стеклянную бутылочку зелёного цвета.
Наклонившись к ящику, Уитни потянулась к осколкам, чувствуя спазм сожаления.
Чёрт возьми.
Несмотря на то, что она больше не могла плакать, её глаза характерно жгло. Однако слёзы она лила отнюдь не по бутылочке, хотя та была преподнесена ей в качестве подарка, который Уитни только что уничтожила. Вину она чувствовала по другому поводу.
Ей хотелось просто подавиться ядом, созданным из страха. Она не хотела ощущать уколы совести из-за того, что ей здесь нравилось. Ей должно быть больно. Джейсон должен причинить ей боль, хотя бы на долю секунды. Тогда она наконец избавится от привязанности жертвы и перестанет оправдывать его.
Так или иначе, она не очень на него злилась. Точнее, злилась, но не каким-то конкретным образом. Уитни предполагала, что продолжала сердиться из-за того, что Джейсон не покончил с её пленом, но могла ли она винить его за это? В худшем случае, оказавшись на свободе, она начала бы представлять собой угрозу для него. В лучшем же, Джейсон, возможно, не хотел вновь остаться в одиночестве, и на это Уитни не могла сердиться. Она не могла сердиться на Джейсона за то, что был тем, кем был. Этого достаточно.
Она должна была сказать ему. Ей следовало просто рискнуть, чёрт возьми, потому что, по крайней мере, она могла бы успокоить себя осознанием того, что хотя бы пыталась. В то же время, это было слишком иррационально — просто
сказать.
Больше всего на свете она злилась на обстоятельства, на все вещи, которые привели её сюда. Она злилась на себя за то, что позволила Майку притащить её в эту дыру, что в итоге привело к его собственной смерти и её заключению; за то, что просто не сказала ему «нет» — ведь в таком случае её бы здесь не было, а, значит, сейчас она была бы дома, и Клэю не приходилось бы искать её. Но если бы она сказала «нет», то никогда бы…
«Никогда бы» что? Не встретилась с убийцей?
Эта мысль спровоцировала тупую боль в груди, которую Уитни не ожидала ощутить и которая разочаровала её.
У неё не было адекватных причин грустить об упущенной возможности не проходить через муки, да и это было глупо — ничто не сможет изменить произошедшее. И теперь это была полная лажа — всерьёз думать о подобном. И всё же Уитни ничего не могла с этим поделать. Отрицать свою связь с Джейсоном было бессмысленно — всё равно, что отрицать наличие наручников на запястьях. Она уже не пыталась выбросить из головы мысли о Стокгольмском синдроме. Для неё ничего не имело значения. Она сидела здесь в темноте, ожидала возвращения маньяка, который, возможно, тащил на себе труп её брата. Она знала, что убийство Клэя разрушит все связи между ней и Джейсоном. И, самое жуткое, она не была уверена в том, что будет оплакивать больше: потерю брата или сложившихся отношений, которые стали исцеляющей, позитивной силой в её жизни.
Вот так она облажалась.
Уитни полагала, что это может быть странно, но ей стоило заранее найти способ смириться со смертью брата. Иначе быть не могло. Убийство есть убийство: конец. Однако вряд ли это будет так просто, и дело не только в потере брата.
Возможно, это являлось признаком испорченности её состояния в крайней степени, но Уитни обнаружила, что всё больше склоняется к мнению, что добро и зло не такие уж белые и чёрные, как она когда-то думала; хоть она и не была согласна с причинами, но смерть была результатом чужого иного видения некоторых вещей в этом мире. И то, что она отчасти придерживалась этой идеологии, не делало её аморальной.
Как люди были сложными, так и структуры, в которых они хотели жить. Старые убеждения Уитни были скорее отражением мира, в котором она жила, нежели собственным выбором; глобализация и технологии превратили большинство людей в слепых сторонников позиции «Закон и порядок». Джейсон, как и те, кто оставался в изоляции от этой системы, разработал свои правила, рамки и границы дозволенного. И это не было ни правильным, ни неправильным — это просто было. Это не уменьшало влияния на её рассудок — она не забудет увиденного до конца своих дней — но немного изменило её точку зрения.
В конечном итоге, она не была уверена, что должна выделять Клэя среди других только из-за того, что не чувствовала близости с Майком. В то же время, она никогда не желала своему брату смерти. Даже несмотря на то, что уже давно ощущала себя потерянной и понимала, что скорее всего покончит с собой после смерти матери, и ситуация с братом только всё усугубляла. Но всё-таки она любила Клэя. И
не любила Майка. Это имело значение? В конце концов, нет. Всё это было бессмысленно.
Но всё случилось. Реальность бросила её жизнь куда-то в темноту, заперев среди обречённых теней. Она стала ведущей в каком-то странном шоу или драме, ужасе-триллере, в которых пыталась отыскать мораль.
Джейсон не вернётся, пока не закончит, и ей придётся найти способ снова взглянуть на него, посмотреть ему в лицо и выяснить, что он сделал.
Как она должна будет это сделать? Как она будет стоять рядом с ним? Никак. Она не сможет его обвинить, но и не сможет простить — не больше, чем саму себя. Какими бы ни были её иррациональные причины, она была в состоянии противостоять всему остальному. Однажды это и уничтожит её.
Вздохнув, Уитни притянула колени к груди и обхватила их руками.
Она не знала, что делать с собой. Она не могла ни есть, ни спать, её то тошнило от всего, то не тошнило. Она не могла сосредоточиться ни на чём, кроме неизбежного. Это был худший вид беспокойства, усугубляемый худшим видом неизвестности. Что ещё она могла сделать, кроме как продолжать бдеть и молиться богу, в которого она, на самом деле, даже не верила?
Когда сверху раздался скрип, все мышцы в её теле напряглись, а страх застрял где-то в горле, провоцируя рвотные позывы. Потому что неизбежное приближалось.
Нужно просто дождаться.
Она прислушалась, напрягая уши, но пока её окружала лишь гнетущая тишина. Но вот послышался другой звук: приглушённое шарканье, стон старых деревянных половиц. Сердце Уитни затрепетало в груди, и было трудно поначалу собрать эти звуки воедино — почему-то в хижине раздавался странный шум. Пока до неё не дошло, что странным он был потому, что она никогда раньше не слышала подобного.
И снова слабое шарканье и тихий скрип досок над головой. Звуки были столь необычны, что Уитни потребовалось несколько секунд на то, чтобы распознать их. Потому что Джейсон никогда не шумел, находясь в доме. По крайней мере, Уитни его не слышала до тех пор, пока он не открывал люк. И даже если это был он, сами звуки всё равно казались неправильными. Если походка Джейсона и издавала звук, то точно не шаркающий. Он двигался как грациозная хищная кошка, а эти шаги были какими-то нерешительными, неуверенными. А это означало…
В доме находился кто-то другой.
Надежда наполнила вены Уитни с такой скоростью, будто ей только что поставили капельницу. У неё закружилась голова.
—
Помогите!
Она откинула голову и закричала изо всех сил.
Приподнявшись на колени, она начала бить руками по металлической решётке, и это был просто чудесный звук. В состоянии отчаяния даже обычные вещи были способны утешать.
— Помогите,
пожалуйста!
В одном из мест была трещина, похожая на пробитую доску. Уитни подскочила, мгновенно вспомнив о том, как под Майком был сломан пол, когда Джейсон попытался затянуть его в подземелье. Изображение растворилось в её памяти со знакомым скрежетом петель люка. Нервы Уитни были на пределе, когда она услышала глухой шум от двух тел, спрыгнувших в тоннель.
От люка до её комнатки было небольшое расстояние — она помнила об этом. Её спасатели действовали с осторожностью, но Уитни не отпускало предчувствие того, что всё может закончиться не очень хорошо.
Тогда ей пришло в голову, что, кто бы там ни приближался, это мог быть не тот, с кем она хотела бы встретиться. Её восприятие опасности было впечатляющим и настолько искажённым, что она до сих пор помнила — не все люди по своей природе столь благородны. То, что Джейсон не оказался психопатом-садистом, не означало, что тот, кто придёт к ней сейчас, будет чем-то лучше. Теперь Уитни жалела о том, что привлекла к себе внимание. С другой стороны, речь шла о жизни брата, но её не покидало ощущение этой новой настороженности.
Рефлекторно она подобрала цепь поближе к себе, не совсем уверенная, что могла бы с ней сделать, но считавшая, что лучше быть в безопасности. Раньше Уитни задавалась вопросом, способна ли она причинить вред другому человеку, и лишь немного удивилась, осознав, что да. Да, способна. Если бы ей пришлось обернуть эту цепь вокруг чьей-то шеи и затянуть, чтобы остаться в живых, она бы это сделала. Если не ради себя, то ради Клэя. Без вопросов.
У неё не было времени и дальше думать об этом; шаги приближались, и Уитни увидела луч фонарика, прорезавшего мрак.
Здесь было не так уж темно. У неё была своя собственная лампа, хотя её свечение было тусклым, и электрические фонарики, зажжённые в главном тоннеле, должны были помогать спасателям. Тем не менее, этот луч был ярким, словно узкое копьё белого света, он двигался взад и вперёд по безумной траектории. Движение слышалось где-то позади него, и Уитни крепче сжала цепь, когда из-за угла показалась фигура мужчины, а луч его фонарика быстро направился к тому месту, где она сидела. И внезапно кто-то как будто украл дыхание прямо из её лёгких — потому что она
узнала это лицо. Узнала эти расширившиеся глаза и побледневшее лицо. Глаза, которые, казалось, меняли цвет в зависимости от погоды. Прямо как глаза мамы — серо-голубые, переходящие в зелёный.
— Уитни?
Рыдание вырвалось из её груди, копившееся, кто знает, как долго, когда Клэй в спешке пересёк комнату — почти спотыкаясь о свои же длинные ноги в попытке скорее добраться до неё.
—
Клэй, — всхлипнула она, — о, боже,
Клэй…
Он упал перед ней на колени, уронив фонарик и что-то ещё тяжёлое и металлическое с характерным шумом. Его руки обвились вокруг неё, и он прижал Уитни к себе, позволив ей мыслями вернуться в то время, когда она, маленькая, так же обнимала своего старшего брата. Весь яд и обида, что были между ними раньше, больше не имели значения, потому что Клэй был рядом, Клэй был
жив. Могло ли быть настолько больно от облегчения? Неважно, да или нет, на Уитни нахлынули эмоции, и она растворилась в рыданиях, повторяя имя брата снова и снова — как будто её замкнуло на одном-единственном слове. И хотя Уитни думала, что больше не сможет плакать, паре слезинок удалось намочить её горячие щёки.
— С тобой всё в порядке? — спросил Клэй, смотря на неё. Его ладони на её лице были такими тёплыми. Клэй был худее, чем она помнила. Не то, чтобы значительно, но разница была заметна. Его скулы стали острее, ямочка на подбородке — глубже, а под глазами образовались круги. Горе и стресс плачевно сказывались на внешности большинства людей. Вероятно, сама Уитни тоже выглядела по-другому.
Было по-настоящему ужасно удивительно, как жизненные испытания и трудности могли затмить собой всё остальное. Уитни почти забыла, как сильно любила Клэя, с его слишком красивым лицом, глупыми вопросами и щелью между нижними передними зубами. Обида отравила её, сделала её слепой к большей части того, что находилось за пределами её собственной боли. Но ничего из этого не было важно. Уитни никогда ещё не была настолько счастлива видеть кого-либо — до такой степени, что это доводило до сумасшествия. Облегчение действовало столь же сильно, как морфий. Уитни была благодарна вселенной за то, что та преподнесла ей такой подарок, настолько мощный, что по всему её телу на несколько секунд пробежала волна жара. Она вдохнула запах брата: стиральный порошок и пот.
Пять секунд. Это всё, что ей было позволено.
С ним была девушка, которая стояла позади и смотрела на эмоциональное воссоединение брата и сестры со смесью шока и удивления. Девушка была довольно хорошенькой и милой с этими слишком широко раскрытыми глазами. Именно её присутствие напомнило Уитни, где она находилась — где они
все находились.
Страх пронзил её с силой электрического разряда от позвоночника до низа живота.
— Ты в порядке, — прошептал Клэй, и его взгляд упал на наручники на её запястьях. Уитни почти чувствовала, как от брата исходил ужас — такой же, как жар его кожи, — теперь ты в порядке…
Но Уитни была совершенно
не в порядке, и не будет, пока снова не окажется подальше от этого места.
Она сжала плечо брата, впившись пальцами в ткань его серой футболки.
— Уходите. Вам нужно уйти отсюда, прежде чем…
Она не закончила. По тому, как помрачнело лицо Клэя, она могла сказать, что брат понял, о чём она хотела предупредить. Паника своими тонкими и длинными пальцами схватила её за горло. Очевидно, Клэю удалось добраться до логова целым и невредимым, но он был опасно близко к Джейсону, внимательному и опытному охотнику. И если Клэй с девушкой не успеют уйти до того, как он вернётся, добром эта встреча точно не закончится.
— Уходи, — повторила Уитни, пихая брата в плечо. —
Сейчас же! — Клэй всегда открыто выражал свои чувства, и теперь его лицо предательски выдавало каждую крошечную вспышку эмоций, которые он испытывал. Шок, смятение, неуверенность и — самое отчётливое из всех — неповиновение. Он упрямо стиснул челюсти, но затем открыл рот, и Уитни уже знала, каким будет его ответ.
— Я никуда не пойду без тебя, — произнёс он.
Чёрт бы его побрал… но Уитни всегда была такой же упрямой — упрямой в худшем из смыслов. Клэй не собирался уходить. Она ненавидела его за это так же сильно, как и любила.
Клэй тем временем внимательно изучал наручники на её запястьях, пока Уитни в своих мыслях жонглировала ругательствами, как заправской матрос, и пыталась продумать достаточно убедительную угрозу для того, чтобы заставить брата передумать. Потому что
у них не было времени. Нисколечко.
Она не могла позволить себе столь долгую роскошь, как полноценное объяснение брату, почему он должен был бросить её, и даже если бы он её выслушал, то всё равно не поверил бы, что она осталась бы здесь в безопасности в его отсутствие — не после всего, что он уже увидел. Клэй не сможет понять, что над ней не издевались, что её кормили и поили, что она не сидела тут в собственном дерьме. Всё, что он видел своими глазами — младшую сестру, прикованную цепями к стене в тёмном и жутком подземном логове. И он не собирался оставлять её здесь. И Уитни не могла сделать вид, будто не понимала его намерений. Если он не хочет уходить без неё, значит, ей придётся освободиться.
Клэй потянул наручники, пытаясь понять, сможет ли он отделить их от цепи.
— Можешь сломать их? — Уитни чувствовала, что времени оставалось всё меньше. Больше ждать нельзя.
К счастью, Клэй не задавал лишних вопросов и не стал спорить, а просто потянулся к той железной штуке, которую уронил. Уитни пригляделась, рассмотрев в его руках кирку. Ну, конечно, это должно было помочь сломать наручники.
— Ладно, ребята, нам пора выбираться, — вмешалась девушка, опасливо оглядываясь на тоннель, и Уитни не могла не согласиться с ней.
Повернувшись к ящику, Уитни положила на него руки и вытянула их вперёд так далеко, как смогла. Клэй занёс инструмент над наручниками, но продолжал напряжённо колебаться.
— Сделай это, — потребовала Уитни, прогремев цепью, — поторопись.
— Я не хочу случайно задеть тебя…
— Просто, блядь,
сделай это!
Но он не сделал.
Прежде, чем она успела бы окатить его новым потоком нецензурщины, Клэй схватил её левое запястье и опустил острый конец кирки, втиснув его в маленькую металлическую петлю, где более тонкая цепь соединяла оба наручника. Уитни сразу поняла, что он собрался сделать, и его задумка показалась ей неплохой — по крайней мере, гораздо более разумной, чем просто шарахнуть киркой в случайное место цепи,
надеясь, что та чудесным образом поддастся. Слава богу, Клэй умел думать даже под давлением ситуации, в отличие от самой Уитни. Она вцепилась пальцами в край ящика, в то время как Клэй повернул кирку под углом, превращая инструмент в подобие рычага. Мало того, что удалось разрушить цепь, так ещё и один из наручников удачно раскололся — видимо, состояние старого металла уже не позволяло наручнику выдерживать такие нагрузки. Наручник развалился, обнажая запястье Уитни, всё ещё обмотанное марлей, которая с прошлого раза умудрилась сохранить чистоту.
Обрадованный тем, что его идея сработала, Клэй переключился на другое запястье, вклинив металлический наконечник в петлю. Уитни снова ухватилась за ящик, свободной рукой удерживая висящую цепь, но внезапно короткие волоски на её затылке встали дыбом, как будто она почувствовала чьё-то дыхание сзади. Мышцы на её плечах и спине тут же напряглись, а голова дёрнулась словно в поисках опасного хищника.
Уже во второй раз она не слышала скрипа петель люка — скорее всего потому, что Клэй со своей спутницей оставили его открытым. Впрочем, Уитни и не нужно было этого знать, чтобы почувствовать
его приближение. Она услышала слабый удар от прыжка с согнутыми коленями. Это был чертовски знакомый звук.
— О, боже… — выдохнула она.
Сколько времени они потратили?
— Ребята, — яростно прошептала девушка, посветив фонариком в сторону тоннеля, из которого она пришла с Клэем, — я что-то слышала… Нам пора уходить!
Выпрямившись, Клэй воспользовался киркой. Наручник раскололся, покрывшись трещинками, и Уитни, нервничая, стряхнула его с запястья, после чего, игнорируя попытку Клэя помочь, вскочила на ноги и толкнула брата вперёд.
Она не знала пути. Не знала даже, что находилось за пределами её комнатки с другой стороны, не говоря уже о том, какие из многочисленных ответвлений главного тоннеля могли бы привести к безопасному выходу, если такой вообще был. Уитни знала, что в логове имелись тоннели-шахты, которые вели глубже под землю. Вот почему она не стала спорить, когда Клэй выбрал один из трёх тоннелей и повёл её и свою подругу именно по нему. Уитни просто последовала за ним, как и другая девушка.
Они не могли двигаться так быстро, как хотелось бы. Несмотря на простор и прочные укрепления в виде балок, которые составляли каркас всей подземной конструкции, тоннели сами по себе были полны опасностей; препятствий в виде камней и случайного мусора и прочего, что было оставлено здесь для хранения или гниения. Троица была вынуждена тщательно выбирать путь и менять скорость, отчего мышцы в теле Уитни начали гореть от чрезмерной нагрузки. Она слышала, как Клэй бормотал «вперёд, вперёд, вперёд» позади неё, чувствовала его руку на своей спине. Он будто заверял её и себя, что находится рядом.
Уитни практически ощущала, как Джейсон тяжёлой тенью преследовал их. Титан из крови и металла, мстительный бог смерти. Если раньше это не пугало её, то теперь весь её мир сузился до грязи и электрического света, расплывавшегося по бокам мимо неё. С каждым шагом медальон отскакивал от её груди, поражая искрами вины и другими эмоциями, определить которые она не могла.
Ей не нужно зацикливаться на этом. Она должна отбросить эти чувства…
Они повернули направо и были вынуждены остановиться, поскольку их путь привёл к стене из земли и камня.
Уитни почувствовала, как в её животе всё рухнуло куда-то вниз.
— Что нам теперь делать? — захныкала девушка, и Уитни ещё никогда не была настолько согласна с чужими чувствами.
Даже если бы они попытались отступить, то потратили бы впустую ещё больше времени, а им сейчас жизненно необходимо не потерять ни секунды. Клэй начал лихорадочно осматривать окружающее пространство и заметил металлическую решётку под потолком тоннеля. Он выругался, когда та загремела, не поддавшись с первого раза. Уитни обернулась, задаваясь вопросом, сколько времени у них осталось до того, как Джейсон прибудет сюда.
Была ли у неё возможность спасти их брата и эту девушку? Уитни не была с ней знакома, но чувствовала желание защитить её. Даже если незнакомка не была возлюбленной Клэя, она всё равно оставалась простым человеком — как и Уитни — и не заслуживала смерти из-за того, что оказалась в неправильное время в неправильном месте. Но как Уитни защитить их? Что, если она загородит их собой и откажется двигаться? Глупый вопрос: как будто она действительно могла преградить Джейсону путь. Всё, что ему нужно было сделать в таком случае — отодвинуть её. Он легко мог поднять её и физически убрать с дороги даже в те моменты, когда она кричала и пиналась. Джейсону вряд ли нравилось причинять ей страдания, но в крайнем случае его это не остановит.
Со стороны Клэя послышался шум, и Уитни, повернувшись, увидела, как он отрывает от стены тоннеля деревянную балку и использует её, чтобы открыть решётку.
Вздох облегчения слегка уменьшил страх. Процесс открытия продвигался с трудом, но, судя по тому, что Клэй до сих пор не сдался, ещё не всё было потеряно.
Справившись с решёткой, Клэй заглянул внутрь прохода и, посчитав его безопасным, крикнул через плечо:
— Мы сможем тут пройти, за мной!
Он залез внутрь, его высокая фигура выглядела неловко в столь тесном пространстве. Клэй протянул руку, чтобы помочь Уитни.
— Давай, — позвал он, немного торопя её.
Однако она отошла в сторону, уступая место незнакомке. В конце концов, из всех троих она была наименее подвержена риску. Встретившись с девушкой взглядом, Уитни кивнула ей:
— Иди.
Девушка помотала головой.
— Сначала ты, — упрямо отозвалась она.
Каждая из них пыталась по-своему защитить другую: девушка сочувствовала Уитни, которая провела несколько недель в плену, которую могли терроризировать и мучить неизвестно какими способами. Независимо от того, насколько правильными были предположения незнакомки, Уитни была тронута её защитой. Это было проявление настоящей доброты, перед которой даже Уитни не хотелось упрямиться, отодвигая своё желание спорить до победного. В конечном итоге, она смягчилась и схватилась за руку Клэя.
Подтянувшись, она забралась в проход, её колени упирались в рыхлую грязь, а локти цеплялись за каменные стены.
Пройдя вперёд и достигнув комнаты, Уитни выпрямилась и обернулась. Девушка с каштановыми волосами уже карабкалась, сжимая фонарик в одной руке.
Клэй потянулся к ней, обхватив её запястья, чтобы помочь подняться, но, не прошло и секунды, как в темноте мелькнула металлическая вспышка, и Уитни заметила внизу человека, которого не перепутала бы ни с кем другим.
Звук тела, пронзённого лезвием, был необычайно ужасным. Причём, издавало его не само тело и даже не лезвие, а сила, которая двигала одно сквозь другое — влажное, густое, почти вакуумное. Добавьте к этому странно мясистый треск ломающихся костей, и кошмары будут обеспечены вам на всю жизнь. Именно такой звук услышала Уитни за мгновение до того, как увидела лезвие, жутким ударом пробившее грудь девушки.
Незнакомка закричала, громко и отчаянно, но уже хрипло.
Затем рефлекторно дёрнулась, её глаза почти незаметно расширились, а рот приоткрылся, будто в удивлении. Шатенка перевела взгляд вниз, увидев заострённый конец мачете, торчавший из её груди, которая теперь представляла из себя кровавое месиво.
—
Чёрт, Дженна! — завопил Клэй, но продолжал тянуться к девушке. —
Дженна… Дженна, нет!
Их руки соприкоснулись кончиками пальцев, но не смогли удержаться, и в этот короткий угасающий миг можно было заметить всю трагичность происходящего. Девушка задыхалась, безуспешно пытаясь избавиться от металла, застрявшего в её груди. Дженна. Значит, её зовут — звали — Дженна. Было так неправильно наконец познакомиться с ней именно сейчас, когда она умирала, её глаза закатывались, а тело обмякало.
Уитни тоже будет оплакивать её смерть. Оплакивать новую подругу, которую не повезло приобрести при столь трагичных обстоятельствах; оплакивать доброту, из-за которой и погибла Дженна. Потому что если бы она не настаивала, то на её месте могла быть Уитни. И эта их задержка в тоннеле — секунда или две стоили Дженне жизни. Уитни обязательно будет оплакивать её смерть, но позже. Сейчас важно сохранить бдительность, чтобы действовать правильно. Скорби придётся подождать.
Направившись к брату, Уитни потянула его за рукав. Она упёрлась ногами в грязь, прилагая усилия то ли от страха за себя, то ли от боязни потерять Клэя, которого не удалось оттащить в сторону, даже когда мачете было выдернуто из тела Дженны. Её тело рухнуло вниз само по себе и с глухим стуком ударилось о землю логова. И теперь Уитни отчётливо увидела слишком знакомую белую маску.
— Боже,
Клэй, — закричала Уитни, и в её мозгу что-то болезненно запульсировало. Её взгляд был прикован к мрачному овалу маски, к глазам, которые было практически не разглядеть из-за тени — но которые наверняка были чёрными и жгучими — к массивной руке, длинным и толстым пальцам, которые уже тянулись вверх.
Клэй дёрнулся в её руках. Боль и шок от потери Дженны перевесили необходимость защищать свою сестру. Уитни почувствовала, как он, положив ладонь на её бок, с силой оттолкнул её от себя.
— Чёрт, уходи отсюда, — прошипел он, его слова были резкими, —
уходи!
Уитни не могла оторвать от него глаз, на секунду сомневаясь. Но всё же сделала это. Она сжала вспотевшую ладонь Клэя в своей собственной и побежала; побежала точно так же, как несколько недель назад, спасаясь от той же опасности. Однако в этот раз всё было не так.
Совсем.
***
С каждым шагом опасения Джейсона усиливались, звеня в его ушах и концентрируясь внутри черепа.
Он почти догнал их; в этом он был уверен. Кого бы он ни преследовал, даже без света ему было не сложно их выследить. Запах страха и химикатов лишь усиливался, и, судя по полосе примятых кустарников и сломанных ветвей, которые нарушители оставили после себя, сочетание страха и естественных препятствий местности замедляло их. При любых других обстоятельствах Джейсон испытал бы удовлетворение, а не трепет. Если бы только след не вёл к дому. К тому времени, когда он прошёл через весь лагерь, предчувствие стало нарастать, становясь всё более беспокойным, громким и жужжащим в его голове, как рой пчёл.
Дорожка из грязи вела к пространству позади дома и была окаймлена длинной смятой оградой из проволочной сетки, первоначально установленной в надежде не пускать оленей в кусты роз, которые когда-то были ценным имуществом матери Джейсона. Розы уже давно поглотили крыльцо, обогнув дом вместе с другими растениями, завивались вокруг подоконников и коварно заползали на стены.
Прошло много времени с тех пор, как Джейсон смотрел на дом, в котором вырос, с точки зрения обычных эмоций: грусти, пустоты, одиночества, изношенных и состарившихся до лёгкого оттенка сепии после стольких лет. Теперь, когда Джейсон смотрел на дверь, которая была открыта — не так, как он оставил — он ощутил страх, однако быстро подавил его, втиснув в самые дальние уголки своего разума, не желая больше ни на миг испытывать эту эмоцию.
Когда он входил в дом, используя все свои навыки скрытности, то поднялся по ступенькам крыльца и, оказавшись на кухне, осмотрел тёмное помещение. Нарушители точно были где-то внутри. Он чувствовал их запах; запах пота, который почти иссяк от страха, смешавшегося с кровью и разнёсшегося по венам. Джейсон почти чувствовал его на вкус. Возможно, его беспокойство было надуманным. Возможно, нарушители пришли и ушли, у них было достаточно времени для этого; достаточно времени для того, чтобы выскочить наружу, пересечь ограждение и побежать обратно в лес.
Даже когда Джейсон обмозговал выдуманный сценарий их действий, почти успокоив себя, свирепость в одну секунду взяла над ним верх, заставив срочно обыскать кухню и часть коридора. Прежде чем Джейсон успел перейти в гостиную, его взгляд упал на пол, на свет, исходивший снизу.
Люк был открыт.
Ко вторжению в дом Джейсон относился особенно чувствительно. Нарушение границ в это месте он воспринимал как личное оскорбление. В последний раз, когда кто-то посмел ворваться внутрь, он разорвал его голыми руками, и это было настолько же ужасно, насколько принесло удовлетворение. Но в тот раз было просто оскорбление. Не
угроза. Джейсон вообще не привык чувствовать угрозу. Большинство вещей, угрожающих обычным людям, для него были не более, чем неудобством. Риском того, что кому-то удастся спастись или привлечь к себе внимание других людей, с которыми Джейсону тоже придётся справляться. Однако теперь он чувствовал угрозу. Потому что в прошлый раз ему было некого защищать от нарушителей. Сейчас всё иначе.
В груди что-то жгло от свирепости, но он снова отодвинул эмоцию на задний план. У него не было ни времени, ни желания для того, чтобы полностью её прочувствовать. Он прыгнул в люк, и рана на его левой ноге заныла в знак протеста, когда он приземлился, согнув колени, чтобы поглотить шум.
Он медленно проследовал по тоннелю, внимательно прислушиваясь, а кончики его пальцев скользили по рукояти мачете. Наконец послышался звук: металлический скрежет, эхом отражавшийся от грязных стен. Человеческие голоса доносились пока слишком слабо, чтобы разобрать их, но то, что нарушители спешили — было очевидно.
Джейсон ускорил шаг, его сердце неугомонно стучало, как животное, отчаянно пытавшееся вырваться из ловушки. Он не знал, чего ожидать, и огромная масса возможностей постепенно перетягивалась нитью беспокойства, которая подобно удушающей петле сжималась вокруг его шеи. Джейсон сильнее стиснул рукоять мачете.
Обычно он не был таким осторожным — только не с паразитами в собственном доме. Безусловно, убить или серьёзно ранить они его не могли. Тем не менее, ему следовало сохранять бдительность. Он помнил, что их было двое, знал, что в логове хватало укромных уголков, облегчавших возможную засаду — не говоря уже о количестве оружия, хранившегося в тоннелях. Джейсон добрался до первой комнаты и взглянул в сторону угла Уитни.
Матрас был пуст, сломанные наручники валялись на ящике, а пространство вокруг него было засорено осколками стекла. Книги просто валялись на земле, а на ткани матраса виднелась грязь, оставленная будто после борьбы. Но не хаос заставил его органы провалиться вниз, словно камни в свободном падении, а то, что она ушла.
За одну ужасную секунду его мир перестал вращаться.
Он не позволял себе чувствовать это раньше, боясь прийти к неутешительным выводам, но теперь всё, что он подчинил себе, над чем восстановил превосходство, прорвалось как вода через плотину. И это был уже не просто внутренний беспорядок. Это было разрушительное потрясение.
Руки Джейсона свободно повисли по бокам. Он не мог дышать, не мог думать, мог только смотреть на пустое пространство, которое стало таким без неё, и чувствовать, как сердце сжималось чьим-то невидимым кулаком. Его пронзила тоска, страх, беспомощная утрата и ужас, превосходивший всё, что он когда-либо испытывал. Ядовитые шипы наполнили его грудь, горло и рот. Скользкие и грязные, имеющие отвратительный вкус как ил в тухлом пруду.
Он полностью забыл все её предыдущие просьбы о свободе. Ему не приходило в голову, что она вполне могла принять паразитов за спасителей, которым под силу освободить её — сделать то, в чём он ей неоднократно отказывал. Джейсон всё ещё истекал кровавыми эмоциями, чуждыми и сильными, которыми нельзя управлять. Он посмотрел на сломанные наручники, и этот вид отчего-то расстроил его. Отобрал последнее, что оставалось в нём от разумного человека, которым он ещё мог когда-то стать. Глубоко похоронил все человеческие чувства, освободив нечто первобытное и чудовищное. Незнакомцы не только проникли на его землю и осквернили его святилище, но и украли у него нечто важное. И тот контроль, за который он цеплялся — которым он так дорожил — окончательно отступил, позволив бушующему вихрю эмоций поглотить его целиком.
Мачете уже находилось в его руке, хотя он неосознанно снова потянулся к оружию по привычке. Джейсон вскинул голову и направился вперёд. Следы на грязном полу были достаточной подсказкой, по какому пути стоило следовать, но Джейсон не нуждался в этом. Он почувствовал, будто его притягивало что-то, почти магнитное, будто тело двигалось само. Это была сила, направленная на достижение одной цели.
Столь огромная сила могла бы его встревожить, если бы Джейсон уделил этому состоянию больше внимания. Но все его мысли были заняты другим, и ничего больше не имело значения. На данный момент главное — добраться до
неё, потому что она… она была его.
Эта мысль потрясла Джейсона до глубины души и стала кульминацией его многочисленных маленьких поступков и решений, которые он принял за последние несколько недель. Почему-то именно сейчас все фрагменты собрались в одно целое, и он испытал облегчение, осознав это и обретя ещё больше уверенности.
Он мог бы отпустить их раньше, позволить им вернуться в свои грязные шумные города и прожить их несчастные жизни. Он и правда мог бы, если бы они оставили его в одиночестве. Но теперь было слишком поздно. Она была его, и эти грязные человеческие паразиты не посмеют отнять её у него.
На этот раз он открылся ярости, окутал себя её жгучим жаром и позволил ему подпитывать силы. Прошло много времени с тех пор, когда он ходил конкретно по этому тоннелю, но он всё ещё помнил большинство поворотов и препятствий, даже небольшой подъём впереди, грозивший свернуть лодыжку неосторожного нарушителя. Также Джейсон помнил, что этот тоннель внезапно заканчивался, и даже создал путь эвакуации, ведущий к другим ветвям. Этот маршрут был одним из самых старых и опасных, кроме того, его легко можно было обнаружить, и этот внезапно вспомнившийся факт никак не улучшил настроение Джейсона. Только бы поймать паразитов прежде, чем они найдут запасной выход…
Он, конечно же, не успел. К тому времени, когда он обогнул последнее препятствие, двое уже скрылись, а третий только начал забираться внутрь.
Джейсон на мгновение почувствовал искру надежды, осознав, что половина тела, свисающая на полпути из тоннеля, принадлежала девушке, и эта надежда тут же разбилась. Даже не видя лица девушки, он знал, что она не была Уитни. Дело было даже не в другой одежде или отличающемся запахе, который он ощутил, подойдя достаточно близко. Её ноги были слишком короткими, а талия более широкой. Джейсон должен был испытать неловкость от понимания того, что уделил достаточно внимания телу Уитни, чтобы быстро и без колебаний отличать её от других женщин, но в этот момент у него не было времени для стыда, дискомфорта или чего-то ещё, кроме отчаяния и всепожирающей ярости. Эта девушка почти выбралась и находилась между ним и Уитни.
Его Уитни.
Ему было плевать на то, что девушка была повёрнута к нему спиной и находилась в крайне уязвимом положении. У Джейсона не возникало проблем с нанесением удара в спину. У него не было кодекса чести, связанного с убийствами. Ему было всё равно, увидит его жертва или нет — на самом деле, было бы предпочтительнее, чтобы жертвы его не видели, тогда встреча обещала быть быстрой и максимально чистой. Такой, как сейчас.
Мачете прошло сквозь рёбра так, будто Джейсон разрезал глину, проталкивая лезвие вперёд, прямо через спину. Он мог чувствовать резкий рывок девушки от боли. Должно быть, ей было не очень приятно, но он не фокусировался на этом.
В течение первых дней он научился распознавать настолько точную высоту и тон крика Уитни, что теперь без труда смог бы узнать её из тысячи, выделить из хора голосов. Поэтому, когда услышал его, тот крик, который последний раз раздавался несколько недель назад — пронзительный и наполненный ужасом — то почувствовал, как он пробирает его до мозга костей. Какая-то первобытная, прежде неиспользуемая часть его разума слышала в её голосе особый страх, от которого хотелось разорваться.
До этой ночи Джейсон думал, что знал, что такое гнев. Думал, что был знаком с ним так же, как с деревьями или холодной землёй. И, возможно, так и было. Но раньше гнев был вспышкой пламени на кончике спички. Быстрой и яркой вспышкой. Довольно горячий, тот гнев был коротким по сравнению с чёрным, пылающим гневом, который теперь обжигал и пронзал, как тысяча раскалённых клинков. Джейсон был готов разнести всё подземелье, лишь бы добраться до Уитни. Лишь бы вернуть её, лишь бы она была в
безопасности.
Жестоким рывком он извлёк мачете и, схватив тело погибшей, сбросил его вниз, оставив лежать как сломанную куклу с развороченной грудью.
Джейсон заглянул в тоннель и увидел высокого молодого мужчину, которого успел запомнить. А прямо позади него — лицо Уитни, суровое и бледное.
Джейсон услышал, как мужчина ругался, и глаза его сузились, стоило сосредоточиться на том, как пальцы мужчины впились в талию Уитни — когда он оттолкнул её.
Разочарованное рычание вырвалось из горла Джейсона. Они были слишком далеко, чтобы добраться до них, а даже если бы он попытался — в этой задачке оставались переменные, неподконтрольные ему. Уитни находилась слишком близко к этому мужчине, отчего Джейсон не мог позволить себе привычное нападение. Оружие, размер, сила — всё это ничего не значит, если жертва прикрывается живым щитом.
Он не мог гарантировать безопасность Уитни и не хотел идти на сознательный риск. Прямое преследование мало что ему даст, но если он не последует за ними…
Джейсон миновал свежий труп, возвращаясь в главную комнату. Он пошёл по другой ветви, ведущей в параллельном направлении, использование которой позволит ему обойти беглецов и оказаться в нужной точке раньше них, застигнув врасплох.
***
— Смотри! Там может быть выход.
Уитни обхватила ладонями боковые доски деревянной лестницы и подняла голову, посмотрев на дыру в потолке тоннеля. Там было намного темнее, поэтому нельзя было предугадать, что будет ожидать их дальше.
Она ощутила дыхание брата на своих волосах, когда он подошёл сзади. Дышал он так же тяжело, как и она — они передвигались в головокружительном темпе, и адреналин сгустил их кровь, превратив её в сироп. К счастью, в этом тоннеле не оказалось никаких препятствий, кроме странного углубления с грязью. Единственная причина, по которой ни один из них не подвернул лодыжку или не растянул колено, заключалась в чистой, глупой удаче.
— Хорошо, — отозвался Клэй, — посмотрим, куда он нас выведет.
Судя по всему, он всё ещё был в шоке от смерти Дженны, но справлялся с этим гораздо лучше, чем Уитни в свою первую ночь в логове. Она до сих пор не могла понять собственные чувства, в основном из-за того, что хоть Джейсон больше не следовал за ней по пятам, она всё равно не чувствовала себя в безопасности.
Он не мог просто отпустить их. Уитни ни в чём не была настолько уверена в своей жизни, как в этом. Всё могло быть иначе, будь она одна, но сейчас её сопровождал человек, являющийся для Джейсона угрозой, нарушителем, напавшим на его земли. Нет, он не отпустит их.
В таком случае… где же он?
Поставив ногу на одну из нижних ступеней, Уитни начала подниматься наверх. Дерево скрипело под её весом после стольких лет простоя, но держалось крепко, даже когда подниматься стал Клэй. Отверстие в потолке было прикрыто парой старых досок, которые были легко отброшены в сторону.
Оказавшись наверху, Уитни испытала лёгкое головокружение. Быстро моргая, чтобы приспособить глаза к тусклому свету, она с некоторой растерянностью восприняла новое окружение, пока шестерни в её мозгу не пришли в движение, помогая ей понять, что они попали в сломанный школьный автобус.
Транспортное средство было опрокинуто и лежало на боку как выбросившийся на берег кит, создавая иллюзию того, будто весь мир наклонился вбок вместе с гравитацией. Ветви и корни деревьев проникали сквозь разбитое окно и щели между ржавыми металлическими швами, обвивали потрескавшиеся сиденья и в целом делали интерьер похожим на пережиток некой цивилизации, издавна освоенной природой.
Металл звякнул, когда Клэй опёрся о сиденье справа и жестом предложил Уитни направиться к передней части автобуса.
Они пробрались сквозь завесу из сухих веток, звук шагов заглушался ковром из сухих листьев и еловых иголок, полностью покрывших то, что играло роль пола. Им повезло, что автобус упал на водительскую сторону, оставив дверь обращённой к небу, а не прижатой к земле. Скорее всего, им удалось бы разбить одно из окон, но гораздо быстрее — и безопаснее — было использовать дверь. Разумеется, забитая грязью дверь давно заела, но пара ударов кулаками заставила панели приоткрыться.
Клэй выбрался первым, и даже с его преимуществом в росте и с длинными ногами ему всё равно пришлось прыгать, чтобы ухватиться за внешний край двери. Оказавшись наверху, Клэй повернулся к Уитни.
— Дай мне руку! — крикнул он, потянувшись к ней.
Она использовала ближайший корень в качестве опоры и ухватилась за руку брата. Его испачканные грязью пальцы плотно сжали запястье Уитни, и она, оттолкнувшись от корня, помогла Клэю поднять себя. Она практически добралась до верха, когда увидела его — призрачный белый овал маски, появившийся из темноты. Уитни рефлекторно взвизгнула.
Большие руки Джейсона легли на плечи Клэя, и Уитни почувствовала, с какой силой тот оторвал от неё брата. Он утащил Клэя прочь, ему приходилось тянуть за собой брата Уитни как массивный предмет мебели, но это его почти не замедляло. Уитни могла только услышать, как закричал её брат.
— Клэй… — завопила она в ответ, страх пронзал её тело подобно электричеству, —
Клэй!
Затем за металлическими стенами послышались звуки борьбы. Уитни бросилась к окну автобуса, наполовину покрытому грязью, а её сердце содрогнулось от ужаса, безнадёжности и остро-горькой ярости.
Её ладони ударили по тому, что когда-то было крышей.
— Прекратите! — закричала она и снова ударила, на этот раз кулаком, который болел от её свирепости и столкновения с твёрдым металлом. Позади неё разбилось стекло. Уитни обернулась и увидела голову Клэя, на которую сыпались осколки вперемешку с еловыми иголками. Клэй выглядел вялым, неподвижным, и Уитни показалось, будто её вот-вот вырвет или она упадёт в обморок.
Рука Джейсона схватила Клэя за волосы и приподняла его голову так, будто он собирался насадить её на торчавшие из рамы осколки.
— Нет…
прекрати!
Хватка, удерживающая Клэя, ослабла. Уитни не сводила глаз с белой маски, а Джейсон явно пытался её разглядеть внутри. Клэй зашевелился, издав приглушённый звук, и Уитни испытала облегчение. Он был жив, слава богу. По крайней мере, пока…
Джейсон выпрямился. Сквозь разбитое окно Уитни видела, как он стоял на месте, после чего почувствовала дрожь, когда он скрылся из её поля зрения.
Облегчение сменилось путаницей. Почему Джейсон не убил её брата? Он ведь прекрасно понимал, что Клэй всё ещё жив. Учитывая его огромный опыт в плане убийств, Уитни просто не могла поверить в то, что он мог не заметить, что его жертва до сих пор двигалась и
дышала. Он собирался разможить голову Клэю, но не сделал этого. Почему? Конечно же, не потому, что она кричала, прося его остановиться.
Нет, точно не из-за этого. В любом случае, это не имело значения. Гораздо важнее, чтобы Клэй смог подняться на ноги и уйти отсюда.
Уитни оглянулась по сторонам, пытаясь понять, как действовать дальше. Она должна надолго вывести Джейсона из строя, чтобы выиграть время. Хотя, каким образом ей придётся «выводить из строя» человека размером с медведя, она не имела ни малейшего понятия.
Шаги Джейсона послышались наверху, и Уитни, бормоча проклятия, взглядом металась по ряду сидений, а затем спряталась в нише одного из них.
Она слышала каждый шаг Джейсона, хотя не должна была. У него не было причин выдавать своё местонахождение, тем более, что Уитни уже была осведомлена о его присутствии. И всё же то, что он намеренно шумел, заставляло что-то внутри неё сжиматься.
Разум Уитни был в замешательстве. У неё оставалось несколько минут на то, чтобы решить, что предпринять. Всё, что она могла вообразить — это смертельный удар в лицо Джейсона, который он непременно остановит. Нет, она не сможет. Кроме того, её не покидало ощущение того, что она не замечает чего-то важного.
Металл мягко скрипел под его ногами, а звук шагов становился всё ближе. Джейсон явно не торопился, и это походило на пытку, пусть и не преднамеренную.
Когда он наконец появился в поле её зрения, Уитни затаила дыхание, пытаясь сохранять спокойствие. Ей необходимо молчать. Джейсон слегка наклонил голову, изучая дыру, через которую Уитни с братом проникли из тоннеля в автобус. Он словно пытался разглядеть, не спустилась ли она обратно.
Затем сделал шаг в сторону, повернувшись в её направлении. Из-за маски, ограничивающей угол обзора, он не видел Уитни, пока не поднял голову.
Его глаза встретились с её, и в них было
облегчение. Уитни чувствовала облегчение, удивление и что-то ещё, чего не понимала, но это напоминало ей то ощущение из прошлого, когда она возвращалась домой после трудного дня. Джейсон вновь наклонил голову и с любопытством сузил глаза, словно спрашивая, что Уитни там делает, и это знакомое движение заставило её сердце болезненно сжаться.
Дождавшись его приближения, она вскочила и нанесла удар коленом прямо ему в грудь.
Джейсон отшатнулся, ударившись о металл, и Уитни поняла, что его шокировала её сила. В конце концов, она рассчитывала на это — на его доверие и привязанность. Рассчитывала для того, чтобы однажды использовать всё это против него.
Он не понимал… и то была не его вина. Он не знал, что Уитни и Клэй были связаны. Не предполагал, что они могли знать друг друга. Должно быть, Джейсон думал, что её увели против воли, что она была ранена или напугана — именно поэтому он нарочно шумел, желая предупредить её о том, что находился рядом. Он пришёл, чтобы проверить её, убедиться, что она в безопасности — в системе его приоритетов её безопасность была
важнее убийства Клэя — и так и не понял, что она всё это время была против него.
Ну, сейчас настало самое время осознать.
Лучшего плана она не могла придумать. Попятившись, Джейсон провалился одной ногой в дыру, и гравитация сделала свою работу, утащив его вниз. Уитни практически почувствовала, как его рёбра столкнулись с землёй, когда он, успев перевернуться, в последний момент подставил руки. Она почти ощутила вкус крови в его рту.
Она споткнулась, пробираясь между сиденьями, и её колени ударились о каркас автобуса с грохотом, от которого зазвенело в ушах. Была ли это карма или способ её тела заявить о шокированном состоянии, не имело значения. Всхлип вырвался из её груди, когда она поднялась на ноги и направилась к выходу.
— Уитни!
С другой стороны послышался голос Клэя. Он пришёл в сознание и теперь звал её.
Руки Уитни дрожали, когда она схватилась за перекладину ближайшего сиденья, и её взгляд неожиданно упал на марлю, которой были обёрнуты её запястья. Печаль и сожаление пульсировали в её животе: марля была настолько тщательно закреплена, что до сих пор не натёрла её кожу, и ей пришлось бороться с желанием оглянуться назад. Но что сделано, то сделано. Уитни знала, что нанесла ему небольшой вред — если вообще нанесла — и это не задержит его надолго. У неё тоже были свои приоритеты, и Джейсон в них не входил. Впрочем, это не мешало ей презирать себя.
Оттолкнувшись от сиденья, она прыгнула, успев ухватиться пальцами за дверь наверху. Заставив мышцы рук напрячься до предела, она с кряхтением подтянулась.
Рядом показалось лицо Клэя — окровавленное на лбу, но в целом не особо пострадавшее — и он схватил её за руки, чтобы помочь подняться. Наконец над ней оказалось небо и холодный ливень. Вся поверхность земли была в скользких лужах, на которые спрыгнули Клэй и Уитни, и они здорово препятствовали возможности быстро бежать, несмотря на все усилия.
— Сюда, — крикнул Клэй, направляясь к сараю, стоявшему впереди и возвышавшемуся из темноты. Отбросив страдания и угрызения совести, Уитни последовала за братом.
