Наверное, это не самый прекрасный день в жизни Джемина. Он всего лишь интерн в этой славной больнице, всего лишь омега. Он относится к тому типу омег, которые просыпаются рано каждое утро и выходят на балкон, вдыхая свежий прохладный воздух. Заваривают зеленый чай с мятой, включают спокойную музыку и кормят своего кота-обжору. На любит читать книги в свои выходные, любит не выходить из дома целыми днями, смотря сериалы, или перечитывая любимые произведения, или играя сомнамбулическую «Лунную сонату». Он совершенно не помнит родителей, потому что был слишком маленьким, когда их не стало, а жизнь со старшим братом-альфой создала множество комплексов и фобий в его еще совсем юном сознании. И Джемин любит все, что окружает его: цветы, музыку, книги, маленьких детей, взрослых, которые вечно чем-то заняты, картинные галереи и хорошие фильмы, но он ненавидит себя. Ему не нравятся его ноги, пальцы рук, не нравится его запах, не нравится ничего в этой жизни и каждую ночь он ложится спать, надеясь не проснуться утром.
Но сейчас не об этом. Джемин спешит домой, не потому что забыл покормить Люция, или не выключил утюг, все куда опаснее, как считает он. Течка, или самые отвратительные дни в его жизни. Он помнит, как сидел все время в комнате, боясь нарваться на брата. Нет, как брат он хороший, но вечные запугивания и унижения, заставляют бояться одного только взгляда с его стороны. Джемин всегда избегал его, а в период течек тем более. Он помнит свою первую, не самую прекрасную, как это обычно бывает, течку.
В тот день, он пришел домой с уроков сольфеджио, которые он ненавидит всей душой, надеясь, что он будет один. Но именно сегодня его брат позвал своих дружков и выпивал с ними, потому что была пятница и они получили зарплату. Пока альфы сидели в гостиной и потягивали горько-сладкий соджу, Джемин плакал в своей комнате, потому что предмет его воздыхания снова проигнорировал его. Парень немного старше его, с милой кроличьей улыбкой и темно-карими глазами. Парень, которого любили и альфы, и омеги. Чон Чонгук — имя, от которого у Джемина в груди щемит, а в животе порхают бабочки. Он идеально играет на своей гитаре и прекрасно поет, преуспевает в учебе и спорте, читает много книг и знает наизусть биографию Бетховена, он идеален — как тут не влюбиться. Всхлипы Джемина тогда услышали, позвали выпить, успокоить свои слезы, и он пошел, думая, что брат защитит его. Джемин как сейчас, помнит эти нежные прикосновения одного из его дружков, когда брат вместе с остальными ушли за выпивкой. Помнит дыхание Сонджуна возле уха, прикосновения к его небольшому члену и пальцы в узком проходе. Он уже не думал ни о чем, только слезы огромными каплями текли из его глаз, а всхлипы тонули в слегка накаченной груди альфы и, возможно, именно это остановило Сонджуна. Он отпустил его и закрыл в комнате, сказав, что они все сейчас уйдут и у него будет время привести себя в порядок. А Джемин лишь в очередной раз разочаровался в этом мире. Ему тогда было 13. Небольшой осадок остался на его детском сознании, он закрылся в себе ещё сильнее, не выходил из квартиры неделю, он только лежал на кровати и пытался унять множество мыслей в голове.
Поэтому, даже сейчас, когда он вырос и уехал от брата, он все еще боится альф. Боится их запаха, взгляда, нахождения рядом, но борется с этим и плачет в подушку каждую ночь. Каждую течку он проводит в окружении подавителей, теплых вещей и в одиночестве. Но он тоже хочет быть любим, хочет обнимать своего альфу, чувствовать его теплые руки на своей талии, зарываться пальцами в его слегка кудрявые волосы и вдыхать запах, выбивающий землю из-под ног. Он тоже не хочет быть один.
Джемин выбегает из больницы, едва успев закинуть в себя подавители и собрать вещи. Он бежит на остановку, ехать всего 20 минут, но это будут самые долгие минуты поездки. На остановке нет ни души, только маленький котенок сидит на лавочке и смотрит куда-то. Джемин садится рядом и долго изучает его взглядом, маленький ошейник на его хрупкой нежно-персиковой шее смотрится очень элегантно. Он похож на лучик солнца, которого Джемину сейчас не хватает. Так проходит пару минут, в тишине, смотря на проезжающие машины и падающие с деревьев листья, Джемин дожидается своего автобуса и заходит в него. Много людей, много запахов, свободных мест практически нет и На идет в самый конец, вставая около запасной двери. Ему тяжело, в автобусе душно, запахи перемешались и давят на легкие с большей силой. Парень достает из сумки медицинскую маску и надевает ее, хоть немного, но она помогает не вдыхать эту отвратительную смесь.
— Ты слишком глуп, раз пришел сюда во время течки, но это исправимо, маленький чертенок — он чувствует дыхание на шее и руку на ягодицах, сжимающую их, — Лучше будь тихим и не создавай много шуму.
Джемину неприятно, ягодицы жжет от грубых прикосновений к ним. На плачет, а извращенец не собирается отступать, он засовывает вторую руку под футболку омеге и сжимает сосок, заставляя Джемина укусить губу до крови. Он чувствует его руки, слышит противное дыхание и приторный запах соленого арахиса. На надеется, что скоро все это прекратится, он придет домой и, зарываясь в плед и подушки, разрыдается опять. Но достоинство мужчины, упирающиеся в его ягодицы, заставляет его всхлипывать сильнее. Джемин уже приготовился к худшему, уже смешал себя с дерьмом, как в одно мгновение все прекратилось. Он не чувствовал ничего, не слышал дыхание над ухом, его никто не трогал, только приятный запах молочного шоколада с нотками тертого миндаля проникали в его легкие, вызывая табун мурашек по всему телу. На оглянулся, ему интересно увидеть обладателя столь приятного аромата. Сквозь заплаканные мутные глаза он все же видит его. Высокий, немного подкаченный, с волнистыми волосами цвета вороного пера и темными, как ночная мгла глазами, в которых отражается доброта. «Принц!» — проносится у него в мяслях. Парень смотрит пристально, заглядывая глубоко в душу, тянет руки к его лицу и вытирает слезы. А Джемин узнает в нем того самого парня, по которому умирал изнутри несколько лет назад.
— Ты не должен плакать, красивые мальчики не плачут, только если от счастья, — принц улыбнулся, оголяя свои милые кроличьи зубы и обнимая омегу, — Прости, надо было подойти раньше.
— Спасибо, большое спасибо, — начал шептать На, сжимая толстовку парня в своих маленьких ручках.
— Не за что. Мой сосед не должен подвергаться домогательствам, — сказал он и сильнее сжал в объятиях, вдыхая запах малины, — Ты очень занятой, все никак не было времени поймать тебя и поговорить, я, кстати, живу в соседней квартире.
— Чон Чонгук, — Джемин поднял голову вверх и посмотрел в его глаза, такие же темные, как и несколько лет назад, — Тебя же зовут Чон Чонгук?
***
Хосок смотрит на парня спящего напротив его. Растрепанный, немного бледный, в больничной одежде, он выглядит беззащитным. Лекарство медленно поступает через капельницу ему в вену. Упомрачительный запах мандаринов наполняет комнату с каждой секундой все сильнее. Чон держит холодную руку Тэ в своих горячих ладонях, пытаясь согреть, смотрит с такой нежностью и заботой, с какой никто ни на кого не смотрит, он старается запомнить его. Каждую его черту, запомнить его запах, холодные руки и шрамы на них. Он не хочет забыть его, поэтому запоминает все: где находится каждая его родинка, количество шрамов на руках, равномерное дыхание.
«Если ты действительно не вспомнишь меня, я пойму, — смотрел на него Чон, прокручивая в голове один и тот же монолог, — Я буду ждать, смотреть на твои фотографии, я буду покупать мандарины только потому, что ты пахнешь ими. Я научусь делать бумажных журавликов, я сделаю их тысячу и загадаю желание. Я буду помнить тебя, я никогда не забуду тебя, даже если ты не вспомнишь обо мне». И каждый свой монолог он заканчивал на этой ноте, тянулся к лицу Тэхёна и робко целовал в губы. Улыбался и слезы медленно текли из его глаз, он всхлипывал, но смотрел на Тэхёна, не сводя глаз, и улыбался.
— Чон, — дверь палаты открылась и в ней показался Намджун. Он волновался о состоянии этих обоих, но за Хосока больше. Хосок страдает, он не ест, не спит, не отходит от младшего ни на шаг. А Намджун переживает, боится, что у Чона не выдержат нервы, — Как давно ты сидишь здесь? Время восемь вечера. Ты был дома?
— Джун, — Хосок обернулся, посмотрел на друга и повернулся обратно, — С утра, я не отходил никуда.
— Ты должен поесть, принять душ и поспать. Поезжай к нам с Джином на квартиру, он накормит тебя. А я пока посижу с Тэ, или ты хочешь поговорить о чем-нибудь? — спросил Нам, присаживаясь на стул рядом с Хосоком. Не знаю откуда была такая способность, но Ким в буквальном смысле чувствовал, когда человеку нужно выговориться, и оказывался рядом с ним. Как и сейчас.
— Джун, — всхлипнул Хосок, не отпуская руку младшего, а только сильнее сжимая ее, — Я боюсь, что он не вспомнит меня. Что пройдет мимо, если случайно увидит на улице. Или полюбит кого-то. Или это снова повториться. Я переживу все. Но если я проснусь утром и из моих вен вновь будут расти гортензии, я умру морально, я не смогу это пережить, понимаешь? Я кое-как пришел в себя после смерти ребят, если это случится с Тэ, то я не выдержу. Я сойду с ума, или прыгну с моста. Я боюсь, Джун.
— Хосок, — Намджун приобнял его за плечи, прижал к себе настолько, насколько это возможно, — Не думай об этом. Мы рядом с тобой. Ты можешь позвонить мне в любое время суток и я приеду, я поговорю. Тебе будет сложно весь следущий год, тебе будет сложно без него, но Тэхёну будет сложнее. Память будет восстанавливаться во снах, которые будут казаться кошмарами. Он будет чувствовать себя неполноценным, ему нужен будет кто-то рядом, но он не будет понимать почему. Ему будет до упомрачения нравится любой запах хвои, зимнего леса, потому что ты так пахнешь, но он не будет этого знать. Он будет в смятении, ему будет очень тяжело в моральном плане. Поэтому ты должен быть сильным ради него, ты должен встретить его с улыбкой, когда он вернётся к тебе. Найди любимое дело, начни жить этим делом, коллекционируй книги, или начни уже работать в университете на кафедре цветологии и литературы. Научись жить без него, будет трудно, ты будешь ненавидеть все и всех, будешь пить, не просыхая, захочешь умереть, но не смей. Ты человек, который показал ему, как любить, заложил в нем надежду на прекрасное будущее вместе с тобой. Ты доказал мне и всем остальным, что ты не просто притворяешься, а действительно любишь его. Даже я не сидел рядом с Джином так долго. То, как ты сейчас смотришь на него заставляет всех непроизвольно плакать. Твой взгляд наполнен добротой, заботой и безмятежностью. Побереги этот взгляд, чтобы посмотреть не на его спящее лицо, а чтобы заглянуть в глубину его кофейных глаз. Ты держишь его руку все время, не отпускаешь ни на секунду, но тебе придётся её отпустить, когда придёт время. Ты возьмешь ее снова спустя время и уже точно никогда не отпустишь.
Хосок плакал, слушая, как Намджун говорит вполне очевидные вещи. Хосок должен жить. Он хочет жить, но страх выше его. Сейчас ему действительно надо поесть и выспаться, обдумать каждую деталь, составить список дел на ближайший год и выполнить его. Он не жалеет ни о чем. Он хочет прочитать свою любимую книгу, покурить и поспать.
— Спасибо, Джун, — Хосок оторвался от него, отпустил руки Тэ и вытер свои слезы, — Я пойду, но пожалуйста не отпускай руку Тэхёна. Он замерзает, я пытаюсь отдать ему частичку своего тепла, надеясь, что это поможет ему проснуться. Звучит глупо, но пожалуйста не отпускай руку, — он пристально следил за тем, как Ким берет руку Тэхёна и сжимает в моих ладонях, легкая улыбка озарила его лицо, он наклонился к лицу омеги и поцеловал того в губы, заключив в этот поцелуй всю нежность, которая только есть в нем, — Доброй ночи, Тэхён. Я люблю тебя.
Хосок выбежал из палаты, оставляя Намджуна в лёгком смущении наедине с Тэ. Он выбежал на улицу, остановился, переводя дыхание, и закурил, начиная идти в остановке. С каждым часом, жизнь преподносит ему все новые сюрпризы, а он пытается их принять. Он садится на лавку на остановке, смотрит по сторонам и замечает плотную книгу, которую кто-то оставил здесь. «
1000 видов оригами, или как сложить бумажного журавлика.» — читает Чон про себя, ещё одно совпадение, которое он не может проигнорировать. Он тушит сигарету, выкидывает бычок в мусорное ведро и встаёт, заметив приближающийся автобус.
— Похоже, я научусь делать бумажных журавликов, — говорит он вслух, прежде чем запрыгнуть в автобус с книгой в руках.
***
«Каждая часть тебя заслуживает бесконечной любви.»
