Случайности не случайны

Карие глаза открываются и смотрят в потолок, тело ослабло и ему кажется, что он совсем обессилен. Комната тёплая, но в ней недостаточно освящения, хотя в его случае наличие любого освящения уже очень хорошо, ведь Вальт не любит темноту. Аой ощущает, что лежит на чём-то мягком, скорее всего кровать или матрас. Воздух, несмотря на то, что в комнате нет окон, совсем не душный, скорее всего, можно сказать за это спасибо вентиляции. Мальчик оглядывается. Он один, комната небольшая и, видимо, подвал или кладовая, поскольку ни одного окна. Лишь дверь и та, как видимо, заперта, проверить он сейчас не в состоянии. Обои, как ни странно, голубого, приятного и успокаивающего оттенка, освещение от ночника, но в комнате есть и лампа, и даже стопка книжек на небольшом столике. Что происходит, понять почти невозможно. Последнее, что вспоминается, это то, как они пили чай с Луи, а потом резко в глазах потемнело, но он ещё некоторое время мог чувствовать тёплые и сильные руки Ширасаги… это он его сюда перенёс? Сколько же Вальт тогда спал и что с ним произошло? Попытка встать не заканчивается успехом, единственное, на что мальчишка сейчас горазд, это сидеть, но точно не стоять на ногах. Тело ему не подчиняется и упорно хочет упасть обратно на мягкую подушку. Однако Аой не хочет валяться в незнакомом и очень уж сомнительно месте. Было у него ощущение, что что-то здесь не так. Как-то не по себе… интуиция редко его подводила, поэтому подросток предпринимает попытку встать ещё раз. И наворачивается на пол, громко ойкая. Не проходит и пары минут, как дверь отпирается и на пороге стоит… Ширасаги. — Луи? — мальчик сразу же успокаивается. Значит, он всё ещё дома у друга и всё хорошо. — Знаешь… мне нехорошо, наверное, стало… я долго спал? Аой сидел на полу, пытаясь и вовсе не свалиться на достаточно тёплый линолеум. Нет, не подвал, скорее всего, всё-таки кладовка. — Нет, не очень, — коротко отвечает Ширасаги и подходит к мальчишке, беря его на руки. Вальт цепляется за плечо парня и тихо взвизгивает от неожиданности, только сейчас понимая, что парень без майки или же кофты, лишь горячая, немного потная кожа. Луи кладёт его на мягкую кровать, аккуратно, словно боясь, что тот вот-вот рассыплется, а после как-то слишком уж резко запускает руки под свитер Аоя, проводя ладонью по грудной клетке мальчика, готовый хоть вечность ощущать эту бархатную, нежную кожу под своими руками. — Луи, что ты делаешь?.. — кареглазому совсем не нравится происходящее. Он едва очнулся, а его друг и любимый человек ведёт себя как минимум странно, таки решаясь и снимая с него свитер. Чувство смущения и желание спрятаться куда подальше вынуждают Аоя закрыться руками. У него достаточно щуплое тело, над которым многие смеются, особенно в раздевалке, когда он переодевается на физкультуре. Ширасаги слишком уж резко перехватывает руки мальчика, поднимая их над синеволосой головой и опускаясь к манящей шейке. Парень целует нежно, едва касаясь, сводя Вальта с ума… прикусывает ухо, заставляя вздрогнуть от неожиданности, покрывая поцелуями шею и плечи, иногда резко и неожиданно делая укусы или же засосы, от чего Аоя передёргивает. — Луи, прошу… не надо… — моляще просит мальчишка и не даёт тому раздвинуть свои ножки, закрываясь ими, в надежде, что получится спастись. Зря. Всё зря. Голубоволосый рычит, ему не удаётся коснуться сладеньких губок и забрать первый поцелуй у Аоя и это невероятно бесит его. Попытка выбраться не оканчивается успехом, Вальт ощущает себя ещё более беспомощным и бесполезным, поэтому хнычет, снова пробуя хоть как-то сдвинуть парня с места, заставить его отстраниться… — Чщ… тихо. Тебе лучше не сопротивляться. Это бесполезно, будет только больней, — мальчик же совсем не слушается, отпирается, не желает такого исхода событий, по крайней мере, не сейчас и не здесь. Ему страшно и кажется всё ужасно неправильным, не таким должен быть их первый раз, он себе этого ещё даже не представлял и ему невыносимо хочется бежать куда подальше, однако Ширасаги не даёт и с места сдвинуться, да и силёнок не хватит унести ноги. Парень понимает, что спокойно и мирно провести первый раз не получится, но, может, оно и к лучшему. Он хочет увидеть, как Аой рыдает и зажимается, как искажается его личико, как в глазах не удерживаются горячие солёные слёзы… Луи вдыхает побольше раскалённого воздуха в грудь. Как же восхитителен его маленький бойкий Аой. Свитер, оказывается, замечательно может заменить верёвку, если его правильно завязать на запястьях. Так гораздо удобнее заставлять Аоя раздвинуть свои замечательные ножки, и приблизиться к его хрупкому телу ещё ближе. Пуговицы на штанах Вальта становятся ещё одним препятствием на пути, но быстро сдаются под напором ловких пальцев. Осталась молния, и снять штаны вместе с нижним бельём, кинув на пол. Мальчик снова просит его остановиться, а ведь должен был уже понять, назад пути нет. Есть только вперёд. И сейчас Ширасаги активно пытается причинить как можно меньше боли своему маленькому чуду. Это ведь их первый раз, как бы Луи не хотелось увидеть все эти прекрасные эмоции, ему не хочется насиловать Аоя, он надеется, что мальчишка ещё успеет смириться с тем, что теперь он принадлежит ему. — Л-Луи… эт-то н-неп-прав-вильно… х-хват-тит… — Аой запинается и говорит едва ли не сквозь слёзы, ему страшно, очень страшно. А ещё это смущает. Настолько смущает, что щёки приняли ярко пунцовый цвет. Расправившись с одеждой, Ширасаги таки смог достать «секретный ингредиент», что поможет ему сегодня проникнуть в жаркое нутро кареглазого и не повредить его нежные, никем пока не тронутые стеночки. Мальчишка шмыгает носом, выдавая свой ужас и желание разрыдаться прямо здесь и сейчас. Но, Луи признал должное, Аой достаточно терпеливо ко всему относится, не истеря и не начиная покрывать его благим матом, как сделал бы любой другой на месте Вальта. Единственный серьёзный минус - синеволосый упрямо зажимал своё заманчивое колечко, хотя это было весьма предсказуемым в такой ситуации. — Если продолжишь так зажиматься, то будет больно, — словно невзначай говорит Луи, зная, что его никто сейчас не станет слушать. На разработку уходит минут десять, и это лишь два пальца, которые всё ещё с трудом могут двигаться. Волна возбуждения накатывает резко вместе с яростью и желанием уже, наконец, услышать, как жалобно верещит мальчишка под ним, срывая к чёрту свой прекрасный голосочек. Ширасаги буквально трахает Вальта пальцами, заставляя всхлипывать от неожиданной резкости и мелко дрожать всем телом от грубого обращения и пугающих аметистовых глаз. Вальт не сдерживает себя, чувствуя, как слёзы текут из глаз. Неприятно, непривычно, больно. Его охватывает паника. Как избавиться от этого? Как успокоить себя, если вот-вот твой любимый тебя трахнет, как последнюю шваль? И зачем ему только это? Если любит, почему не признается? А если нет, то для чего это всё нужно? И тут Аой понимает, что его только что сняли на телефон. Ширасаги просто достал телефон и сфотографировал его, жалкого, плачущего и прикусывающего губы. Хочет выложить в интернет? Хочет подшутить? Да что вообще творилось в его голове? Телефон убирается в сторону и голубоволосый снова возвращается к своему занятию. Пальцев Вальт уже не чувствует, но знает, это ещё не конец, далеко не конец. И именно поэтому хочет спрятаться, скрыться, спастись из этого дурдома. Что-то твёрдое и большое прислоняется к пятой точке, и Аой уже не в том состоянии, чтобы сдерживать свою панику и полный отчаянья крик. Но словно бы это могло остановить Луи. Помочь хоть чем-то ему в такой пугающий момент. Можно было бы и не пытаться вырваться или кричать. И такая простая истина приходит к синеволосому, когда это твёрдое и большое нечто начинает своё погружение, скользя внутрь медленно, но верно. Голосовые связки рвутся уже на первых пару мгновениях. Боль растекается по всему телу, позвоночник и вовсе, словно иглами проколот. Вальт едва не теряет сознание, но резкая пощёчина не даёт ему отрубиться в спасительную темноту. — Будь лапочкой, не дёргайся и дай уже закончить начатое, — рычит на него Луи, старательно доводя дело до конца, но дырочка слишком узкая и полностью всё запихнуть в неё не получится. Вальт лишь рыдает, не скрывая ни слёз, ни осипшего голоса, не своего испуга. Ему больно, очень больно, словно порвали на несколько частей и сшили вместе. Это было ужасным ощущением. Вальт готов был многое отдать, чтобы никогда не испытывать такой боли. Но всё происходящее лишь начало, лишь маленькая доля от того, что ещё впереди… Толчок. Первый. Второй. Третий. Не сильные, медленные, разрабатывающее слишком узкое отверстие, что зажималось и сдавливало член до боли. Оба ощущали, как всё тело Аоя трясёт, но в то же время Ширасаги испытывал невероятный кайф. Его любимый слишком прекрасен, эти слёзы, эти всхлипы, этот сиплый голосочек, жалкое, однако самое прекрасное зрелище из всех, что только видел Луи. Двигаться становится чуть легче, и всё же это не спасает от жарких стенок, что так старательно сдавливают инородное тело, не желая встречать его. Ещё пара снимков, Ширасаги вне себя от счастья. Ему бы хотелось всё записать на видео, ведь это первый раз, когда они подобным занимаются. Но Вальту точно это бы не понравилось, хотя и фото тоже вряд ли обрадуют его. В то же время, как мог он их не сделать? Ведь Аой столь замечателен, особенно когда страдает. Вальт не даёт себя поцеловать, отпирается до последнего, даже кусается, только чтобы его не трогали, в явном припадке истерики. Однако Луи оставлять всё так не намерен. Аой должен смириться, должен стать лишь его раз и навсегда. Не важно, хочет он того или нет. Ширасаги всё жестче и сильнее насаживает на себя хрупкое тело, заставляя мальчика вскрикивать и всхлипывать. Спина кареглазого горит огнём, как и то самое место, в которое парень вгоняет своё достоинство. Конечно, Вальт предполагал, что это не будет идеально, что в первый раз, как не крути, больно, вот только совсем не был готов к подобному. Словно бы его били током или ещё чем-то, сравнивать подобные ощущения было слишком сложно. — Б-больно… Л-Луи… п-пожал-луйста… х-хват-тит… — Аой захлёбывается в собственных слёзах. Перед глазами всё плывёт. Он ненавидит этот день, ненавидит себя за то, что был так беспечен, ведь сейчас им пользуются, ему делают больно и наслаждаются этим. В то же время… Ширасаги же нравится. Его любимому подобное нравится. Значит должно нравиться и Вальту. Это было так сложно, невероятно сложно. Принять, осмыслить, в таком состоянии Аой не мог этого сделать при всём своём желании. Позвоночник снова пронзает резкая боль, на этот раз ещё большей вспышкой, от чего мальчик не может сдержать вопля. Однако Аой чувствует, что может освободить одну из своих рук, и делает это не раздумывая, всё ещё глупо и наивно надеясь, что сможет оттолкнуть парня. Ладонь ложится на грудную клетку Луи, пытаясь отстранить от себя горячее, спортивное тело. И Вальт ощущает под рукой сердце парня, чувствует, что оно словно сбесилось и вырывается из груди. Почему же? Адреналин? Волнение из-за первого секса? Или это нормально, когда оно так бьётся при движении? Кареглазый ничего в этом не смыслит, но даже так, ему кажется это странным, совсем необычным. Луи перехватывает запястье мальчишки, с силой опуская и прижимая его к кровати, второй рукой берёт Аоя за подбородок и начинает слизывать его слёзы. И ему кажется, что эти солоноватые капли просто невыносимо прекрасны на вкус. Так же, как и сам Вальт… Толчки усиливаются и ускоряются. Близится разрядка. Аой не знает, откуда у него такие догадки, но всем телом ощущает, скоро всё это прекратится. И единственная надежда, что Луи не захочет повторить ещё раз, заставляя Вальта пройти через подобное по-новому. Парень же наслаждался происходящим, с упоением вдыхая приятный аромат мальчишки, проводя руками по самой шёлковистой и приятной коже… Хрупкий и маленький, в то же время в него приятно было вставлять своё достоинство на полную, чувствуя сладостную узость и тепло. Всё внутри Ширасаги так и трепетало. Милый мальчишка, которого парень трахал бы до потери пульса, только дай ему волю. Но кареглазый уже измучен и больше уже не вопит, как резанный, лишь слёзы выдают его надломленность и бессилие. Последнее грубое движение и семя входит в самое нутро, обжигая и заставляя Вальта тихо вскрикнуть уже почти пропавшим голосом. Ширасаги бы с удовольствием продолжил, но мальчик уже закрывает карие очи и больше не сопротивляется. Отключился. Чего и стоило ожидать, ведь это его первый раз. Луи облизывает губы, наклоняется к хрупкой шейке мальчика и оставляет на ней хорошенький и чёткий засос, после чего спускается к плечу и прокусывает его до крови, но Аой даже и не вздрагивает, скорее всего, почувствует боль он только когда проснётся… Не удержавшись, Ширасаги делает ещё пару снимков своего любимого на телефон. Спящий Аой тоже прекрасен, тихий, мирный, почти беззвучно сопит в подушечку… милый. Парню кажется, что это и есть его счастье. Крохотное, солнечное, хрупкое. Его так просто сломать, так просто разрушить его детскую наивность, и в то же время была ли она у него вообще? Луи хочет узнать о Вальте больше. Хочет увидеть его со всех сторон. Чтобы не пришлось сделать ради этого…